Сэмвелл. Самая опасная часть путешествия была позади

Самая опасная часть путешествия была позади. Воды Пролива Редвин кишели кораблями железных людей, как их и предупреждали в Тироше. Пользуясь тем, что главные силы флотилии Арбора находятся на другой стороне Вестероса, железные люди разграбили Райамспорт, захватили Винную лозу и Гавань Морской Звезды, используя их в качестве баз для охоты на торговые суда, направляющиеся в Старомест.

Трижды из вороньего гнезда[17]замечали ладьи железных людей. Дважды они были далеко за кормой, и «Прияный Ветер» быстро оставил их позади. Третья появилась перед закатом, отсекая их от Шепчущего Канала. Когда они заметили, как хлещут медно‑красную воду и взметают белые буруны весла, Коджи Мо отправила по местам своих лучников с большими луками из золотого древа, которые посылали стрелы дальше и вернее, чем даже луки из дорнийского тиса. Она подождала, пока корабль подойдет на двести ярдов, а затем скомандовала спустить тетиву. Сэм стрелял вместе со всеми, и на этот раз, как ему показалось, стрела долетела до корабля. Хватило одного залпа, чтобы боевая ладья взяла курс к югу в поисках более смирной добычи.

Когда они вошли в Шепчущий Канал, пали густые синие сумерки. Джилли стояла на носу с ребенком, оглядывая замок на утесах.

– Три Башни, – пояснил ей Сэм, – вотчина лордов Костэйнов. – Со сверкающими светом факелов окнами, яркими по сравнению с вечерними звездами, замок представлял собой величественное зрелище, но ему было больно смотреть на него. Их путешествие подходило к концу.

– Какой высокий, – заметила Джилли.

– Подожди, вот увидишь замок Хайтауэров.

Ребенок Даллы начал плакать. Джилли спустила тунику и дала мальчику грудь. Она улыбалась, пока он сосал, и гладила его мягкие каштановые волосы. – «Она полюбила его так же, как и того, которого оставила», – понял вдруг Сэм. Он надеялся, что боги будут добры к обоим мальчикам.

Железные люди проникали даже в защищенные воды Шепчущего Канала. Утром, когда «Прияный Ветер» продолжил путь к Староместу, он стал натыкаться на плывущие по воде трупы. Некоторые несли на себе экипажи ворон, которые с громким карканьем взлетали в воздух, когда лебединый корабль тревожил их уродливо раздувшиеся плоты. На берегу стали встречаться сожженные поля и деревни, перекаты и отмели были усыпаны разбитыми судами. Большей частью это были торговые корабли и рыбацкие лодки, но иногда встречались и ладьи, были обломки двух дромондов. Один был сожжен почти до ватерлинии, у другого в борту, в месте, где его протаранили, зияла рваная дыра.

– Здесь была битва, – сказал Ксондо, – и не так давно.

– Кто же этот сумасшедший, что разбойничает в такой близи от Староместа?

Ксондо показал на полузатопленную боевую ладью на отмели. С комы свисали остатки рваного и запачканного гарью флага. Эмблему Сэм видел впервые: красный глаз с черным зрачком, под короной, которую держали две вороны.

– Чье это знамя? – спросил Сэм, но Ксондо только пожал плечами.

Следующий день выдался холодным и туманным. Когда Ветер проплывал мимо очередной разоренной рыбацкой деревушки, из тумана выскользнула боевая галера и медленно заскользила к ним. Ее имя было «Охотница», на носу красовалась стройная дева, одетая в листву и потрясающая копьем. Спустя мгновение по оба ее борта появились две меньшие галеры, словно пара борзых вышагивающих подле хозяина. К облегчению Сэма, на них развевались знамена короля Томмена с оленем и львом над ступенчатой башней Староместа с огненной короной.

Капитан Охотницы был высоким мужчиной, одетым в дымчато‑серый плащ, окаймленный языками пламени из красного атласа. Он подвел свою галеру к «Пряному Ветру», поднял весла и прокричал, что поднимается к ним на борт. Пока его арбалетчики и лучники Коджи Мо смотрели друг на друга через узкий промежуток воды, он с полудюжиной рыцарей поднялся на борт, кивнул Кухуру Мо и спросил разрешения на осмотр трюма. После короткого совещания отец с дочерью согласились.

– Прошу прощения, – извинился капитан, завершив осмотр, – Огорчительно, когда честные люди должны терпеть такие унижения, но лучше так, чем железные люди в Староместе. Всего четыре ночи назад эти кровавые ублюдки захватили в проливе тирошийского торговца. Они перебили команду, переоделись в их одежду и с помощью найденной краски раскрасили бороды в полусотню цветов. Попав за стены, они намеревались поджечь порт и открыть изнутри ворота, пока мы будем бороться с огнем. Могло сработать, но они столкнулись с «Леди Башни», а у ее мастера над гребцами жена – тирошийка. Увидев зеленые и пурпурные бороды он поприветствовал их на тирошийском, но ни один из них не смог ему ответить.

Сэм был ошеломлен:

– Они же не думали, что смогут захватить Старомест?

Капитан бросил на Сэма странный взгляд.

– Это не простые пираты. Железные люди всегда разбойничали там, где могли. Они могли внезапно ударить с моря, захватить немного золота и девиц и отплыть восвояси. Но редко бывало, чтобы их было больше, чем одна – две ладьи и никогда больше полудюжины. Теперь нас обложили сотни их кораблей, отправляющихся в набеги со Щитов и скал у Арбора. Они захватили риф Каменного Краба, остров Свиней и Дворец Русалок, их гнезда есть на Подкове и на Колыбели Бастарда. Без флота лорда Редвина у нас слишком мало кораблей, чтобы с ними сразиться.

– Что предпринимает лорд Хайтауэр? – выпалил Сэм, – мой отец говорил, что он богат как Ланнистеры, и может выставить в три раза больше мечей, чем любой из других знаменосцев Хайгардена.

– Больше, если подметет все, плоть до гальки, – ответил капитан, – но мечи ничего не стоят против железных людей, пока их обладатели не научаться ходить по воде.

– Хайтауэр должен делать хоть что‑то.

– Конечно. Лорд Лейтон заперся на самой вершине своей башни с Безумной Девой, держа совет с колдовскими книгами. Может быть, он призовет армию из океанской бездны. Или не призовет. Байэлор строит галеры, Гюнтер укрепляет гавань, Гарт тренирует рекрутов, а Хамфри отправился в Лисс за наемниками. Если он сможет выжать у своей шлюхи‑сестры приличный флот, то мы сможем начать платить железным людям их же собственной монетой. Пока же лучшее, что мы можем делать, это охранять Канал и ждать, пока сука‑королева не позволит лорду Пакстеру спустить с поводка его свору.

Горечь последних слов капитана шокировала Сэма, так же сильно, как и вещи которые он рассказал. – «Если Королевская Гавань потеряет Старомест и Арбор, то все королевство распадется на части», – думал он, наблюдая, как отплывают «Охотница» со своими сестрами.

Рассказ заставил его гадать, в такой ли уж безопасности Рогов Холм. Земли Тарли лежали в глубине страны посередине густо поросшего лесом предгорья, в сотне лиг на северо‑восток от Староместа и вдали от побережья. Они должны быть в безопасности, находясь в недосягаемости от железных людей и их ладей, хотя отец сражается в речных землях и в замке слабый гарнизон. Юный Волк думал то же самое в отношении Винтерфелла, пока однажды ночью Теон‑Предатель не поднялся на его стены. Сэм не мог вынести мысли, что проделал весь этот долгий путь, спасая Джилли и ребенка от зла, только для того, чтобы бросить их в пекло войны.

Остаток путешествия он посвятил борьбе с сомнениями и гаданию, что делать дальше. Он может оставить Джилли с собой в Староместе, предположил он. Стены города намного выше, чем стены отцовского замка, и на них тысячи людей, готовых их защищать, в отличие от горсточки, которую оставил лорд Рендилл в Роговом Холме, когда отправился в Хайгарден, откликнувшись на призыв своего сюзерена. Хотя, если он так поступит, то ему нужно будет как‑то ее прятать. Цитадель не разрешает послушникам иметь жен или любовниц, по крайней мере, открыто. – «Кроме того, если я буду с Джилли так долго, то как потом смогу найти в себе силы расстаться с ней?» – Ему придется либо оставить ее, либо дезертировать. – «Я принес обеты», – напомнил себе Сэм, – «к тому же если я дезертирую, то потеряю голову, чем это поможет Джилли?»

Он рассмотрел возможность упросить Коджи Мо и ее отца взять с собой одичалую и ребенка. Этот путь таил свои опасности. Когда «Прияный Ветер» оставит Старомест, ему придется снова пересечь пролив Редвина, и удача на этот раз может изменить. Что, если ветер стихнет и островитяне попадут в штиль? Если истории, которые он слышал, правдивы, то Джилли станет рабыней или морской женой, а ребенка бросят в море как досадную помеху.

«Это будет Рогов Холм», – наконец решился Сэм. – «Когда доберемся до Староместа, я найму повозку, лошадей и сам повезу ее туда». – Таким образом, он мог сам посмотреть на замок и гарнизон и, если что‑нибудь из того, что он увидит или услышит, заставит его усомниться, он сможет вернуться обратно и доставить Джилли в Старомест.

Они прибыли в Старомест холодным и мокрым утром, туман был настолько густ, что единственной частью города, которую они могли разглядеть, был маяк. Через гавань был протянут бон[18]из соединенных между собой двух дюжин прогнивших корпусов старых судов. Сразу за ним стояла линия боевых кораблей, возглавляемая тремя большими дромондами и четырехпалубным флагманом лорда Хайтауэра «Гордость Староместа». Снова Ветру пришлось подвергнуться осмотру. На этот раз, на борт прибыл Гюнтер – сын лорда Лейтона – в плаще из серебряной пряжи и доспехах, покрытых серой эмалью. Сир Гюнтер учился в Цитадели несколько лет и владел Летним языком, так что они с Кухуру Мо удаДжиллись в капитанскую каюту для приватного разговора.

Сэм потратил это время на то, чтобы посвятить в свои планы Джилли.

– Сперва в Цитадель, доставить письма Джона и сообщить о смерти мейстера Эйемона. Я надеюсь, что архмейстеры пришлют телегу за его телом. Затем пойду договориться насчет повозки и лошадей, чтобы доставить тебя к моей матери в Рогов Холм. Я вернусь, как только смогу, но думаю не ранее завтрашнего дня.

– Завтра, – повторила она и поцеловала его на удачу.

Наконец, сир Гюнтер вновь появился на палубе, и дал сигнал убрать цепь, и дать «Пряному Ветру» пройти мимо заграждения в гавань. Сэм присоединился к Коджи Мо и троим ее лучникам стоявшим у трапа, пока швартовался лебединый корабль. Летние люди блистали в своих украшенных перьями плащах, которые они носили только на суше. Рядом с ними в своих мешковатых черных одеждах, поблекшем плаще и в покрытых пятнами соли сапогах, он чувствовал себя настоящим убожеством. – Как долго вы останетесь на стоянке в порту?

– День, два, десять. Кто может сказать? Столько сколько потребуется, чтобы опустошить трюмы и заполнить их снова. – Коджи усмехнулась: – И еще мой отец должен нанести визит серым мейстерам. У него есть книги на продажу.

– Может Джилли оставаться на борту, пока я не вернусь?

– Джилли может оставаться сколько пожелает – Она ткнула Сэма пальцем в живот: – Она не ест много, как некоторые.

– Я не такой толстый, как раньше, – возразил Сэм защищаясь. Путешествие на юг само об этом позаботилось. Все эти вахты и никакой иной еды, кроме фруктов и рыбы. Летние люди их обожали.

Сэм последовал за лучниками по трапу, но на земле компания распалась, и каждый пошел своей дорогой. Он надеялся, что все еще помнит дорогу в Цитадель. Старомест был лабиринтом, а у него не было времени на блуждания.

День выдался влажным, и мостовая под ногами была мокрой и скользкой, а переулки окутаны туманом и тайной. Сэм избегал их сколько мог и придерживался речной дороги, которая вилась вдоль Медовой по центру старого города. Было здорово вновь почувствовать ногами твердую почву, а не качающуюся палубу, но прогулка все равно заставила его почувствовать себя не в своей тарелке. Он ощущал на себе взгляды, устремленные с балконов, из окон и темных дверных проемов. На Ветре он знал всех. Здесь, всюду, куда бы он ни оборачивался, он видел незнакомые лица. Самой жуткой была мысль о встрече с кем‑нибудь, кто знал его прежде. Лорда Рендилла Тарли в Староместе знали, но любили мало. Сэм даже не знал, что хуже: быть узнанным врагом своего отца или одним из его друзей. Он запахнул плащ и прибавил ходу.

По обе стороны от ворот Цитадели стояла пара огромных зеленых сфинксов с телами львов, орлиными крыльями и змеиными хвостами. У одного было мужское лицо, у другого – женское. Сразу за ними находился Писчий Двор, куда староместцы приходили в поисках служек, чтобы те написали им завещание или прочитали письма. Полдюжины скучающих писцов сидело в открытых лавках в ожидании заказов. На других прилавках продавались и покупались книги. Сэм остановился у одной, где продавали карты, взглянул на карту Цитадели и отыскал кратчайший путь ко Двору Сенешаля.

Там, где король Дайэрон Первый восседая на высоком каменном скакуне, мечом указывал в сторону Дорна, улица разделялась. На голове Юного Дракона сидела чайка, еще две пристроились на клинке. Сэм пошел по левому рукаву, вдоль реки. У Плачущего Дока он увидел двух служек, помогающих старику сесть в лодку для короткого путешествия на Кровавый остров. Следом забралась молодая мать с вопящим младенцем, не старше ребенка Джилли, на руках. Ниже дока, несколько поварят бродили на мелководье, охотясь на лягушек. Поток розовощеких послушников спешил за ним к септе. – «Мне следовало прибыть сюда, когда я был их возраста», – подумал Сэм, – «Если бы я сбежал, то под чужим именем затерялся бы среди других новичков. Отец мог бы притвориться, что Дикон его единственный сын. Сомневаюсь, что он бы обеспокоился моими поисками, если бы только я не ускакал на муле. Тогда бы он стал меня искать, но только из‑за мула».

Снаружи Двора Сенешаля, ректоры запирали в колодки послушника постарше.

– Воровство еды с кухни, – объявил один из них служкам, которые дожидались шанса забросать узника гнилыми овощами. Все они одарили Сэма любопытными взглядами, когда он стремительно прошел мимо, его черный плащ развевался за плечами словно парус.

За дверями он обнаружил зал с каменным полом и высокими сводчатыми окнами. В дальнем конце за приподнятой кафедрой восседал узколицый человек, царапая пером в книге. Хотя человек был одет в серое платье мейстера, цепи на шее у него не было. Сэм прочистил горло.

– Доброе утро.

Человек бросил на него взгляд и не казался довольным увиденным.

– От тебя несет новичком.

– Я надеюсь им вскоре стать. – Сэм вытащил письма, которые ему дал Джон Сноу:

– Я шел со Стены вместе с мейстером Эйемоном, но тот умер во время путешествия. Если бы я мог поговорить с Сенешалем…

– Твое имя?

– Сэмвелл. Сэмвелл Тарли.

Человек записал имя в книгу и махнул пером в сторону скамейки у стены:

– Сядь, тебя позовут, когда нужно.

Сэм устроился на скамье.

Люди приходили и уходили. Некоторые доставляли письма и уходили. Другие говорили с человеком на кафедре и проходили в двери за ним и вверх по винтовой лестнице. Остальные присоединялись к Сэму на скамьях, ожидая, когда назовут их имена. Он был почти уверен, что некоторые из тех, кого позвали, пришли позже него. Когда такое приключилось четыре или пять раз, он встал и пересек комнату еще раз.

– Как много времени это займет?

– Сенешаль важный человек.

– Я проделал долгий путь со Стены.

– Тогда тебя не затруднит пройти еще немного, – он взмахнул пером, – вот к этой скамье у окна.

Сэм вернулся на скамейку. Прошел еще час. Другие заходили, говорили с человеком, немного ожидали и двигались дальше. За все это время хранитель ворот ни разу не взглянул на Сэма. Туман на улице становился все тоньше, по мере того, как разгорался день, бледные солнечные лучи проникали в зал через окна. Он обнаружил себя наблюдающим за тем, как в лучах солнца танцуют пылинки. Он зевнул раз, другой, поковырял лопнувший волдырь на ладони, откинул голову назад и закрыл глаза.

Должно быть он задремал. Следующее, что он понял, что человек за кафедрой называет имя. Сэм, шатаясь, встал на ноги, затем, осознав, что имя не его, уселся обратно.

– Вам нужно сунуть Лоркасу пенни, иначе прождете здесь дня три, – сообщил ему голос за спиной, – Какая нелегкая принесла в Цитадель Ночной Дозор?

Говоривший оказался невысоким, тонким и миловидным юношей, одетым в штаны из замши и аккуратную зеленую куртку с железными заклепками. У него была кожа цвета светлого эля, шапка густых темных кудрей, которые переходили во вдовий пик над черными глазами.

– Лорд‑командующий восстанавливает заброшенные замки, – объяснил Сэм, – Нам нужно больше мейстеров для воронов… Ты сказал пенни?

– Пенни поможет. За серебряного оленя Лоркас доставит вас к Сенешалю на закорках. Он пятьдесят лет провел в служках. И ненавидит новичков, особенно новичков благородного происхождения.

– Как ты угадал, что я благородного происхождения?

– Так же, как ты можешь сказать, что я наполовину дорниец, – с улыбкой сказал он, в мягкой и медлительной дорнийской манере.

Сэм порылся в кармане в поисках пенни.

– Ты новичок?

– Послушник. Аллерас, некоторые называют меня Сфинксом.

Сэм вздрогнул от этого имени.

– Сфинкс сам загадка, а не задающий загадки, – выпалил он, – Ты знаешь, что это означает?

– Нет. Это такая загадка?

– Хотелось бы мне знать. Я Сэмвелл Тарли. Сэм.

– Рад знакомству. А какое дело у Сэмвелла Тарли к архмейстеру Теобальду?

– А разве он – Сенешаль? – смутился Сэм, – Мейстер Эйемон сказал, что его зовут Норрен.

– Уже последние два раза подряд это не так. Каждый год они меняются. Архмейстеры занимают должность по жребию, многие относятся к этой работе как к неблагодарному занятию, которое отрывает их от настоящей работы. В этом году черный камешек выпал архмейстеру Волгрэйву, но разум Волгрэйва блуждает далеко от него, поэтому Теобальд вышел вперед и заявил, что он отслужит срок за него. Он резок, но добрый малый. Ты сказал мейстер Эйемон?

– Да.

– Эйемон Таргариен?

– Некогда он им был. Большинство называло его просто мейстер Эйемон. Он умер во время нашего путешествия на юг. Откуда ты про него знаешь?

– А почему бы и нет? Он был не просто самый старейший из мейстеров. Он был самым старым в Вестеросе и своими глазами видел гораздо больше, чем выучил архмейстер Перестан. Он мог бы многое рассказать нам об истории правления своего отца и дяди. Сколько лет ему было?

– Сто и два.

– А что он делал в море, в его‑то лета?

Сэм задумался, прикидывая, что он может рассказать. – «Сфинкс сам загадка, а не задающий загадки». Мог ли мейстер Эйемон иметь в виду этого сфинкса? Весьма маловероятно. – Лорд Командующий Сноу отослал его прочь, чтобы спасти ему жизнь, – нерешительно начал он. Он говорил на щекотливые темы о короле Станнисе и леди Меллисандре Асшайской, собираясь закончить на этом, но одно тянуло за собой другое, и вскоре он рассказывал о Мансее‑Разбойнике и его одичалых, королевской крови и драконах, и прежде чем понял, что происходит, выложил как на духу все остальное. О зомби на Кулаке Первых людей, Ином на мертвом коне, убийстве Старого Медведя в Замке Крастера, Джилли и их бегстве, о Белом дереве, Малыше Пауле, Холодноруком и воронах, о том как Джон стал Лордом Командующим, о Черной Птице, Дарионе, Браавосе, драконах, которых видел Ксондо в Кварте, о «Пряном Ветре» и о том, что шептал умирающий мейстер Эйемон. Он не выдал только секреты, которые поклялся хранить: о Бране Старке и его товарищах, о подмене детей Джоном. – Дейенерис наша единственная надежда, – подвел он итог. – Эйемон говорил, что Цитадель должна послать к ней мейстера, чтобы вернуть ее домой в Вестерос, пока еще не слишком поздно.

Аллерас слушал внимательно. Время от времени он моргал, но ни разу не засмеялся и не прервал. Когда Сэм закончил, он положил тонкую смуглую руку на предплечье Сэма:

– Побереги свой пенни, Сэм. Теобальд никогда не поверит и в половину этого, но есть те, кто поверит. Пойдешь со мной?

– Куда это?

– Говорить с архмейстером.

«Ты должен сказать им, Сэм», – велел мейстер Эйемон, – «Ты должен сказать архмейстерам».

– Отлично, – он всегда мог вернуться к Сенешалю завтра, с пенни в руке. – Далеко идти?

– Близко. На Вороний остров.

Чтобы добраться до Вороньего острова лодка им не понадобилась: его соединял с восточным берегом древний, деревянный подъемный мост.

– Воронятня самое древнее здание в Цитадели, – рассказывал Аллерас, когда они проходили над лениво текущими водами Медовой. – В Век Героев он, предположительно, служил цитаделью лорду‑пирату, который грабил идущие вниз по реке суда.

Сэм увидел, что стены увиты плющом и заросли лишайником, по зубцам вместо лучников прохаживались вороны. Подъемный мост ни разу не поднимался на памяти живущих.

Внутри было холодно и темно. Двор так же, как и много лет назад, когда впервые были уложены эти камни, занимало древнее чардрево. Резной лик зарос тем же фиолетовым лишаем, что огромными гроздьями свисал с бледных ветвей. Половина ветвей выглядели мертвыми, но кое‑где шуршали красные листья, и именно там облюбовали себе место вороны. Дерево кишело ими, еще больше птиц громоздились в сводчатых окнах наверху, по всему двору. Земля была завалена их пометом. Когда юноши пересекали двор, один ворон, захлопав крыльями, взмыл вверх, и Сэм услышал, как остальные каркают друг другу.

– Покои архмейстера Волгрэйва находятся в западной башне, под белым гнездовьем, – сообщил Аллерас. – Белые и Черные вороны враждуют между собой словно дорнийцы и жители марки, поэтому их держат по отдельности.

– А мейстер Волгрэйв поймет то, что я ему расскажу? – удивился Сэм, – Ты ведь говорил, что разум покинул его.

– У него бывают и хорошие и плохие дни, – отвечал Аллерас, – Но тебе предстоит увидеться не с ним. – Он толкнул дверь в Северную башню и начал подниматься по лестнице. Сэм последовал за ним. Наверху слышались хлопки крыльев и тихое бормотанье, здесь и там раздавались сердитые крики, словно вороны жаловались, что их разбудили.

На вершине лестницы у окованной железом дубовой двери сидел бледный белокурый юноша, одних лет с Сэмом, он пристально всматривался правым глазом в пламя свечи, левый скрывался за прядью пепельных волос.

– Что ты там видишь? – спросил Аллерас, – Свою судьбу или смерть?

Белокурый юнец, моргая, отвернулся от свечи.

– Голую бабу, – ответил он, – Кто на этот раз?

– Сэмвелл. Новичок, пришел увидеться с Магом.

– Цитадель уже не та, что раньше, – пожаловался блондин. – Теперь берут, кого попало. Бездомных шавок, дорнийцев, поросят, калек, кретинов, а теперь и одетого в черное кита. Вообще‑то я думал, что левиафаны серые. – Капюшон в зеленую и золотую полоски складками лежал на одном плече. Он был очень красив, хотя у него были хитрые глаза и жестокий рот.

Сэм узнал его.

– Лео Тирелл, – назвав его имя, Сэм почувствовал, будто ему вновь семь лет и он готов намочить штаны. – Я Сэм из Рогова Холма. Сын лорда Рэндилла Тарли.

– В самом деле? – Лео взглянул на него еще раз. – Да, думаю, это ты. Твой отец сказал нам, что ты умер. Или он просто выдавал желаемое за действительное? – осклабился он. – Ты все такой же трус?

– Нет, – солгал Сэм. Так приказал Джон. – Я ходил за Стену и сражался в битвах. Они зовут меня Смертоносным. – Сэм не знал, зачем он это сказал. Слова просто вырвались.

Лео расхохотался, но прежде чем он смог ответить, дверь за ним открылась.

– Входи, Смертоносный, – рявкнул человек в проеме. – И ты Сфинкс. Быстро.

– Сэм, это архмейстер Марвин, – представил Аллерас.

Марвин носил цепь из множества звеньев вокруг своей бычьей шеи. За исключением этого обстоятельства, он больше походил на портового головореза, чем на мейстера. У него была слишком большая для его тела голова, а то, как она сидела на плечах вместе с челюстью, создавало впечатление, что он оторвал и посадил себе на плечи чужую голову. Несмотря на малый рост, он был широк в плечах и в груди, имел круглый и твердый пивной живот, который растянул шнурки кожаной куртки, которая была надета на него вместо мантии. Жесткие белые волосы пучками росли из его ушей и ноздрей. У него был выпуклый лоб, нос был сломан в нескольких местах, а кислолист окрасил его зубы в пестрый красный цвет. И у него были самые большие руки, какие только встречал Сэм.

Пока Сэм колебался, одна из этих рук схватила его и затащила за дверь. Комната оказалась просторной круглой формы. Повсюду были книги и свитки, столы были завалены ими, на полу громоздились кипы фута в четыре высотой. Голые стены прикрывали блеклые гобелены и рваные карты. В очаге под медным котелком горел огонь. Пахло горелым. Кроме того, посередине комнаты одиноко горела длинная черная свеча.

Свеча неприятно ярко светила. Было в ней что‑то неестественное. Пламя не дрожало, не шелохнулось даже, когда архмейстер Марвин с такой силой захлопнул дверь, что с ближайшего стола слетели несколько свитков. Свет также странно действовал на цвета. Белое сияло белизной свежевыпавшего снега, желтое блестело золотом, красные цвета рдели, но тени казались дырами в ткани мира. Сэм обнаружил, что стоит, уставившись на свечу. Блестящая черная свеча была высотою в три фута, стройной как меч, заостренной и закрученной спиралью.

– Что это?..

– … Обсидиан, – откликнулся еще один присутствующий в комнате – бледный, мясистый молодой человек с одутловатым лицом и покатыми плечами. Руки у него были какими‑то вялыми, глаза близко посажены, одежда испачкана жирными пятнами.

– Его называют драконьим стеклом. – Архмейстер Марвин мельком взглянул на свечу: – Оно горит, но не сгорает.

– Что же питает пламя? – спросил Сэм.

– А что питает драконий огонь? – Марвин уселся перед ним на табуретку. – Вся магия Валирии была построена на крови или огне. С помощью подобных свечей чародеи древнего царства были способны видеть через горы, моря и пустыни. Могли проникать в сны человека и насылать на него видения, сидя перед свечами, говорить друг с другом, находясь на разных концах света. Как думаешь, было бы такое полезно, Смертоносный?

– Тогда отпала бы нужда в воронах.

– Только на полях после битв, – архмейстер оторвал от кипы кислолист, сунул в рот и принялся жевать. – Расскажи мне то, что рассказал нашему дорнийскому Сфинксу. Я знаю почти все, но кое‑какие детали ускользнули от моего внимания.

Он был не из тех, кому отказывают. Сэм колебался лишь мгновение, затем начал рассказывать свою историю Марвину, Аллерасу и другому новичку.

– Мейстер Эйемон верил, что именно Дейенерис Таргариен была обещана пророчеством… она, а не Станнис, и не принц Рейегар, и не маленький принц, которому разбили голову о стену.

– Рожденная среди соли и дыма, под кровоточащей звездой. Я знаю пророчество, – Марвин повернул голову и выплюнул на пол кусок красной слизи. – Но я не стал бы ему доверять. Горган из Древнего Гиса однажды написал, что пророчество подобно вероломной женщине. Она берет твой член в рот, и ты стонешь от наслаждения и думаешь, как приятно, как сладко и прекрасно… и тут ее челюсти с лязгом смыкаются, и стоны превращаются в вопли боли. Это и есть сущность пророчества, утверждает Горган. Пророчество всегда откусит твой член нахрен. – Он немного пожевал: – И все же…

После Сэма взял слово Аллерас:

– Если бы у Эйемона были силы, то он отправился бы к ней. Он хотел, чтобы мы отправили к ней мейстера, советовать, защищать ее и невредимой доставить ее домой.

– Правда? – Марвин пожал плечами. – Хорошо, что он умер, не добравшись до Староместа. Иначе серым овцам пришлось бы его убить, а от этого милым престарелым бедолагам пришлось бы заламывать свои морщинистые руки.

– Убить его? – Сэм был поражен. – За что?

– Если я скажу тебе, то им наверное придется прикончить и тебя, – жутко усмехнулся Марвин, между зубов кровавой струйкой бежал сок кислолиста. – Кто, по‑твоему, в прошлом убил всех драконов? Отважные драконоборцы с мечами? – Он сплюнул: – В мире, который строит Цитадель, нет места для чародейства, пророчеств, стеклянных свечей и, тем более, для драконов. Спроси себя, почему Эйемон Таргариен потратил свою жизнь на Стене, хотя по праву должен был стать архмейстером. Причина – его кровь. Ему нельзя было доверять. Не больше, чем мне.

– Что вы предпримете? – спросил Аллерас Сфинкс.

– Сам двину в Невольничий Залив, вместо Эйемона. Лебединый корабль, что доставил Смертоносного, мне отлично подойдет. Не сомневаюсь, серые овцы пошлют своего человека на галере. При ровном ветре я доберусь до нее быстрее. – Марвин еще раз взглянул на Сэма и нахмурился: – Ты… тебе следует оставаться и ковать свою цепь. На твоем месте, я бы сделал это побыстрее. Придет время, когда ты понадобишься на Стене. – Он развернулся к одутловатому новичку: – Подыщи Смертоносному сухую келью. Он будет спать там, и помогать тебе ухаживать за воронами.

– Н‑н‑но, – бессвязно залопотал Сэм, – другие архмейстеры… Сенешаль… что я должен сказать им?

– Скажи им, как они искусны и мудры. Скажи им, что мейстер Эйемон приказал отдать себя в их руки. Скажи им, что ты всегда мечтал в один прекрасный день надеть цепь и служить во имя высшего блага. Что служить – это высшая доблесть, а лучшая из добродетелей – смирение. И не говори о драконах и пророчествах, если конечно не предпочитаешь овсянку с ядом. – Марвин схватил с колышка рядом с дверью грязный кожаный плащ и плотно в него закутался.

– Сфинкс, присмотри за ним.

– Хорошо, – ответил Аллерас, но архмейстер уже вышел. Они услышали грохот его сапог на ступеньках.

– Куда он убежал? – спросил сбитый с толку Сэм.

– К докам. Маг не из тех, кто зря теряет время. – Аллерас улыбнулся: – Я должен признаться. Наша встреча не была случайной, Сэм. Маг послал меня перехватить тебя прежде, чем ты поговоришь с Теобальдом. Он знал о твоем приходе.

– Но откуда?

Аллерас кивнул на стеклянную свечу.

Сэм всмотрелся в странное бледное пламя, затем заморгал и отвернулся прочь. За окном собиралась тьма.

– В западной башне под моей кельей есть одна пустая, по лестнице, которая ведет в покои Волгрэйва, – сказал юноша с одутловатым лицом. – Если, конечно, ты не возражаешь против карканья воронов, зато там прекрасный вид на Медовую. Устроит?

– Думаю, да, – надо же было ему где‑то спать.

– Я принесу тебе несколько шерстяных одеял. Каменные стены ночью крадут тепло, даже здесь.

– Спасибо, – было в этом бледном и вялом парне что‑то отталкивающее, но он не хотел выглядеть неучтивым и добавил:

– На самом деле мое имя не Смертоносный. Я Сэм. Сэмвелл Тарли.

– А я Пэт, – откликнулся другой, – Пэт, как Пятнистый свинтус.

Тем временем на Стене…

Эй, подождите‑ка! – Скажут теперь некоторые из вас. – Подождите‑подождите. А где же Дени с драконами? Где Тирион? Мы даже толком не видели Джона Сноу. Не может же быть, что это все…?

Что ж, конечно, нет. Будет вам и еще. Вторая книга, такая же толстая, как и эта.

Я вовсе не забыл про своих героев. И даже более того. Я написал о них очень много. Страницы, страницы и еще больше страниц. И продолжал писать, когда мне, как снег на голову, свалилось то, что книга стала слишком большой для публикации одним томом… а я еще был далек от завершения. Чтобы рассказать всю историю, которую я хотел вам рассказать, мне потребовалось бы разделить ее на два тома.

Самым простым способом было бы взять уже готовую часть, разрезать ее пополам, а конце добавить «Продолжение следует…». Однако, чем больше я думал об этом, тем больше приходил к мнению, что читателям будет интереснее читать целую историю о половине героев, чем половину истории о всех. Вот так все и вышло.

Тирион, Джон, Дени, Станнис с Мелисандрой, Давос и остальные, полюбившиеся вам герои и те, кого вы ненавидите, ждут вас в следующем году (надеюсь на это) в книге «Танец с Драконами», который целиком будет сконцентрирован на событиях на Стене и за морем, так же, как эта была про Королевскую Гавань.

[1]вдовий утес – волосы, растущие треугольным выступом на лбу (примета, якобы предвещающая раннее вдовство).

[2]Игра слов – имена близнецов Хорас и Хоббер. Кеттелблэк называет их Horror и Slobber – Ужас и Слюнтяй.

[3]Хогг – домашняя свинья больше 120 фунтов весом (иначе – хряк).

[4]сто акров.

[5]Барбакан – фортификационная постройка: укрепленная стенка с бойницами дозорного пути, часто башня, обороняющая подступы к воротам.

[6]проктор – надзиратель (представитель низшего духовенства).

[7]пирит – минерал, напоминающий по цвету золото, называют так же «золотом дураков».

[8]Намек на Кеттлблэков (кеттл – корова).

[9]Баттлборн – Рожденный в бою.

[10]Стилсонг – Песня стали.

[11]куртина – защитный вал, часть крепостной стены, прикрывающей форт.

[12]куртина – защитный вал, крепостная стена, прикрывающая форт.

[13]требюше – крупное дальнобойное средневековое осадное орудие, способное метать камни и ядра. Служит для разрушения крепостных стен.

[14]Мерланг – серебристая мерлуза (Merluccius gen.), более известная россиянам как «хек».

[15]Горжет – стальной воротник, надеваемый поверх доспеха под шлем. Закрывает горло и шею рыцаря от удара меча и особенно копья.

[16]Железная шапка – шлем, напоминающий перевернутую тарелку или горшок.

[17]воронье гнездо – наблюдательная площадка (в виде корзины) на самой высокой, если их несколько (т. е. на гроте), мачте корабля.

[18]водное убираемое заграждение, призванное не пропустить корабли, например цепь или стальная сеть.