Глава 18. От военного коммунизма к нэпу 3 page

[1] См. гл. 17.

[2] Эти факты были приведены Троцким и выслушаны без возражений на X съезде партии ("Десятый съезд Российской коммунистической партии", 1921, с. 191). Позднее он опубликовал "основную часть" своей памятной записки в Политбюро в феврале 1920 г. под заголовком "Основные вопросы продовольственной и земельной политики" в своей работе "Новый курс" (1924, с. 57—58), добавив, что она была написана "под влиянием настроений армии и опыта хозяйственной поездки на Урал" (там же, с. 53).

[3] См. гл. 17.

[4] Подробности обсуждения в Политбюро наряду с текстом ленинского проекта, взятые из неопубликованных партийных архивов, изложены в: В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 43, с. 433-434, прим. № 14. Дебаты на партийном съезде были ограничены одним заседанием в предпоследний день работы съезда ("Десятый съезд Российской коммунистической партии", 1921, с. 221—224), после того как 140 делегатов отправились в Кронштадт, а другие уехали домой (там же, с. 184). Почти половина заседания была посвящена вступительному и заключительному докладам Ленина (В.И. Ленин. Полк. собр. соч., т. 43, с. 57-84); за Лениным выступит народный комиссар продовольствия Цюрупа, который в принципе одобрил, но выразил несогласие с той степенью свободы, которая предоставлялась кооперативам (см. выше, с. 264). Остальное участие в дискуссии было ограничено шестью ораторами, каждому из которых было дано по десять минут; никто из них не высказал принципиальных возражений против этого предложения, хотя некоторые высказались критически относительно ряда деталей. Эта тема, очевидно, не получила достаточного освещения из-за Кронштадтского мятежа и из-за волнующих противоречий по вопросам о единстве партии и о профсоюзах, которые занимали основное внимание делегатов съезда, и ее значимость была вряд ли ими осознана в тот момент. Текст, одобренный партийным съездом 15 марта 1921 г., взят из "ВКП(б) в резолюциях...", 1941, т. I, с. 388—389; декрет в том виде, как он был опубликован 23 марта 1921 г. в "Известиях", приводится в "Собрании узаконений, 1921", № 26, ст. 147.

[5] Там же, № 26, ст. 149.

[6] "ВКП(б) в резолюциях...", 1941, т.1, с. 396—397; о развитии торговли при НЭПе см. гл. 18.

[7] См. гл. 17.

[8] "Собрание узаконений, 1921", № 57, ст. 364.

[9] Там же, № 44, ст. 223. Первоначальный проект Ленина, датированный 21 мая 1921 г., см. В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 43, с. 266-291; там же дается краткое изложение сферы приложения НЭПа, как это представлялось Ленину в то время.

[10] "Собрание узаконений, 1921", № 26, ст. 148. Согласно сообщению Цюрупы на X съезде партии в марте 1921 г., "мы к этому приближаемся" ("Десятый съезд Российской коммунистической партии", 1921, с. 228); по более осторожным подсчетам, эта цифра "до сих пор" составила 265 млн. (там же, с. 236). Соответствующие оценки по сбору картофеля (60 млн. пудов вместо 112 млн.), масличных (12 млн. против 24 млн. пудов) и яиц (400 млн. шт. против 682 млн.) даются в двух декретах от 21 апреля 1921 г. ("Собрание узаконений, 1921", № 38, ст. 204, 205).

[11] В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 43, с. 153, 311, 322-324; эти цифры неоднократно приводились в выступлениях Ленина весной 1921 г.

[12] "Отчет Народного комиссариата земледелия IX Всероссийскому съезду Советов", 1921, с. 70-75.

[13] "Собрание узаконений, 1921", № 49, ст. 250.

[14] Т. 1, гл. 7.

[15] "Собрание узаконений, 1921", № 59, ст. 396, 397.

[16] Там же, № 64, ст. 484.

[17] "Отчет Народного комиссариата...", с. 80.

[18] "Пять лет власти Советов", 1922, с. 373.

[19] "Девятый Всероссийский съезд Советов", 1922, с. 23—33; с сообщениями о голоде выступили на съезде очевидцы из Саратовской губернии и области Немцев Поволжья (там же, с. 110—117, 135—136). Калинин выступил с дополнительным докладом во ВЦИК в мае 1922 г. ("III сессия Всероссийского центрального исполнительного комитета IX созыва", № 1, 22 мая 1922 г., с. 1—5).

[20] "Итоги борьбы с голодом в 1921-1922 г г.", 1922, с. 24; далее в статье Каменева выражается сомнение в том, "какими именно интересами внутренней политики или какими соображениями внешней политики была продиктована американская помощь, а также говорится, что благодаря существенной помощи Америка располагала лучшими по сравнению с другими странами возможностями для ознакомления с хозяйственными и другими условиями жизни в России. О подробностях американской продовольственной помощи см. в: F. Surface and R. Bland, American Food in the World War and Reconstruction Period. Stanford, 1931, p. 244-257.

[21] "ВКП(б) в резолюциях...", 1941, т. I, с. 408—409; "Съезды Советов РСФСР в постановлениях", 1939, с. 212—213 (также опубликованы в: "Собрание узаконений, 1922", № 4, ст. 41).

[22] "Новое законодательство в области сельского хозяйства: сборник декре-тов",1923, с. 64.

[23] "Съезды Советов РСФСР в постановлениях", 1939, с. 213-214; открытие выставки затем было отложено до осени 1923 г. ('Законодательство в области сельского хозяйства: Сборник декретов", 1923, с. 452).

[24] "О земле", т. 1,1921, с. 6.

[25] "Новое законодательство...", с. 432—433.

[26] Циркуляр Наркомзема от 16 мая 1919 г. подтвердил право крестьян на отказ от общинного землепользования в пользу индивидуального хозяйства (так называемые "хутор" и "отруб"). Однако вопрос о необходимости получения согласия всех членов общины так и не был решен: различные местные власти занимали различную позицию, а некоторые продолжали чинить препятствия на пути к любым формам единоличного землепользования ("О земле", т. 1,1921, с. 7).

[27] "О земле", т. I, 1921, с. 16; в этой же работе приводится пространная аргументация одного из сотрудников Наркомзема в поддержку легализации арендования земли (там же, с. 105—115).

[28] "Новое законодательство...", с. 40.

[29] "Девятый Всероссийский съезд Советов", 1922, с. 103-104.

[30] "Съезды Советов в постановлениях", 1939, с. 209.

[31] "Новое законодательство в...", с. 441-446.

[32] В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 43, с. 148.

[33] См. выше, с. 238-240.

[34] "Новое законодательство...", с. 42-47.

[35] Там же, с. 167.

[36] Там же, с. 47-49; "Съезды Советов РСФСР в постановлениях", 1939, с. 230-231.

[37] Наиболее полный отчет о деятельности совхозов при НЭПе приводится в: "На новых путях", 1923, № 5, с. 582-618. Основная масса представленной подробнейшей информации не скрывает общей картины неэффективности и запущенности: на наш взгляд, весьма показательно, что составители этого тома снимают с себя ответственность за приводимые автором статьи статистические данные.

[38] Эти чувства были ярко выражены Максимом Горьким во время беседы летом 1921 г. с гостем из Франции: "...пока что рабочие являются хозяевами, но они представляют лишь крошечное меньшинство в нашей стране (в лучшем случае – несколько миллионов). Крестьяне же – это целый легион. В борьбе, которая с самого начала революции идет между двумя классами, у крестьян все шансы выйти победителями... В течение четырех лет численность городского пролетариата непрерывно сокращается... В конце концов огромная крестьянская волна поглотит все... Крестьянин станет хозяином России, поскольку он представляет массу. И это будет ужасно для нашего будущего" (A. Morizet. Chez Lenine et Trotski a Moscou (n.d.), 1922, p. 240). Подобные чувства, несомненно, разделяли многие большевики, правда, не столь откровенно.

[39] См. гл. 17.

[40] В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 43, с. 69.

[41] "Всероссийская конференция РКП (большевиков)", № 3, 21 декабря 1921 г., с. 20.

[42] В.И. Ленин. Сочинения, т. XXVII, с. 440-446 (источник указан неправильно. – Ред.).

[43] О записке Ленина в Политбюро см.: В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 45, с. 43-47; о решении Центрального Комитета – там же, с. 507, прим. № 29.

[44] "Одиннадцатый съезд РКП(б)", 1936, с. 88; "ВКП(б) в резолюциях...", 1941, с. 428—429. О доле участия Ленина в подготовке проекта резолюции можно судить по его письму Осинскому, в котором он предупреждает против того, "чтобы неумелым вмешательством не затруднять успешного развития сельскохозяйственного производства", и предлагает подождать, пока будет проведено критическое исследование (В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 45, с. 132-133).

[45] "Одиннадцатый съезд РКП(б)", 1936, с. 108.

[46] В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 45, с. 76, 80,86.

[47] На XII съезде партии в апреле 1923 г. Зиновьев официально оценил урожай 1922 г. как составлявший "три четверти среднего урожая довоенного времени"; промышленное производство достигало 25 % довоенного уровня ("Двенадцатый съезд Российской коммунистической партии (большевиков)", 1923, с. 25). Более поздние оценки в стоимостном выражении, приведенные в: Я. С Роэенфельд. Цит. соч., с. 432, – показывают, что сельскохозяйственное производство того периода составляла 75 %, а промышленное — одну треть от цифр 1913 г.

[48] См. выше, с. 245-246.

[49] В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 45, с. 285-286.

[50] "Собрание узаконений, 1922", № 68, ст. 901.

[51] Право индивидуума покидать "мир" было самым спорным вопросом кодекса, и решение по нему пришлось принимать Совнаркому ("IV сессия Всероссийского центрального исполнительного комитета IX созыва", № 1, 25 октября 1922 г., с. 33). Докладчик по кодексу во ВЦИК признавал, что было невозможно принять адекватное решение по проблемам дробления земельных участков: было дано право губерниям устанавливать свои собственные низшие пределы для земельных наделов (там же, с. 35—36).

[52] "ВКП(б) в резолюциях...", 1941, т. 1,с. 388.

б) Промышленность

Новая экономическая политика по своему внутреннему содержанию была рассчитана на сельское хозяйство, по своему замыслу – на внутреннюю торговлю, а не на промышленность. Проблемы промышленного развития не обсуждались на партийном съезде, который принимал НЭП, а в резолюции "О замене разверстки натуральным налогом" ссылка на промышленность касалась только того, что "восстановление транспорта и промышленности позволит Советской власти получать продукты сельского хозяйства нормальным путем, т.е. в обмен на фабрично-заводские и кустарные продукты" [1]. Два месяца спустя Ленин в статье, в которой подробнейшим образом излагался НЭП, впервые повернулся лицом к этому практическому вопросу:

"Нужда и разорение таковы, что восстановить сразу крупное, фабричное, государственное, социалистическое производ-

ство мы не можем... Значит, необходимо в известной мере помогать восстановлению мелкой промышленности [2], которая не требует машин, не требует ни государственных, ни крупных запасов сырья, топлива, продовольствия, – которая может немедленно оказать известную помощь крестьянскому хозяйству и поднять его производительные силы" [3].

Но то, что крупной промышленности отводилась второстепенная роль, имело свои трудности. 6 проекте, написанном несколько недель спустя, в середине мая 1921 г., и впоследствии появившемся в виде резолюции ВНИК, этот вопрос по более здравом рассуждении был оставлен открытым:

"Пусть опыт покажет, насколько удастся двинуть этот обмен посредством увеличения производства и доставки государственных продуктов крупных социалистических предприятий, – насколько удастся поощрить и развить мелкую местную промышленность" [4].

Однако как только этот проект был представлен IV Всероссийскому съезду Советов народного хозяйства, и. IV Всероссийскому съезду профсоюзов (организациям, отражающим интересы крупномасштабной национализированной промышленности), сомнения тотчас же всплыли на поверхность. Один оратор высказал мысль о том, что крестьянин будет удовлетворять свои потребности за счет кустарной промышленности, в результате чего будет нарушена "смычка между городом и деревней", а Милютин сообщил в конце дискуссии, что в десятках записок, присланных в президиум, выражалось беспокойство о том, как бы этот новый поворот в направлении к свободной конкуренции, поощрению мелкой промышленности не разрушил первооснову нашей крупной промышленности [5]. На IV Всероссийском съезде профсоюзов Лозовский настаивал на том, что профсоюзы должны принимать участие в "регулировании" мелкой промышленности, а Шмидт усматривал в новых условиях опасность того, что "рабочий класс... будет склонен отходить от основного своего дела в сторону мелкой промышленности" [6].

Партийная конференция в конце мая 1921 г. дала Ленину возможность с присущим ему искусством повернуть острие критики в другую сторону. Если о господствующем положении крупной промышленности в любом социалистическом обществе не говорилось с должным акцентом, то только потому, что это повсеместно принятый постулат. Он вновь обратился к плану электрификации, ставшему его любимым "deus ex machina":

"Мы имеем совершенно точно рассчитанный план, рассчитанный при помощи работы лучших русских специалистов и ученых, дающий нам определенное представление о том, с какими ресурсами, принимая во внимание природные особенности России, мы эту базу крупной промышленности можем подвести под нашу экономику, подвести должны и подведем. Без этого ни о каком действительно социалистическом фундаменте нашей экономической жизни не может быть и речи".

Однако крупная промышленность не могла быть восстановлена без более обильного обеспечения продовольствием и сырьем, чего нельзя было получить иначе, как в процессе обмена, а значит, только стимулируя развитие мелкой промышленности, можно было начать этот процесс. "А для того чтобы нам сколько-нибудь серьезно и систематически перейти к восстановлению этой крупной промышленности, нам нужно восстановление мелкой промышленности" [7]. Резолюция конференции поставила дезидераты промышленной политики в порядок, сообразный с этой точкой зрения. Вначале шла "поддержка мелких и средних (частных и кооперативных) предприятий"; затем – "допущение сдачи в аренду частным лицам, кооперативам, артелям и товариществам государственных предприятий"; потом – "пересмотр (в известной части) производственных программ крупной промышленности в направлении усиления производства предметов широкого потребления и крестьянского обихода" и, наконец, "расширение самостоятельности и инициативы каждого крупного предприятия в деле распоряжения финансовыми средствами и материальными ресурсами" [8]. Таков был порядок, которому, согласно советским законам, необходимо было следовать.

Первоначальными шагами НЭПа в промышленности стали два декрета, изданные Совнаркомом 17 мая 1921 г. В первом провозглашалось намерение правительства "принять необходимые меры к развитию кустарной и мелкой промышленности как в форме частных предприятий, так и в кооперативной форме" и "избегать излишней регламентации и излишнего формализма, стесняющих хозяйственный почин отдельных лиц и групп населения" [9]; второй отменил несколько предыдущих декретов, ограничивавших свободу действий и полномочия производственных кооперативов, и прекратил действие закона от 29 ноября 1920 г., по которому подлежали национализации все промышленные предприятия; в то же время в нем оговаривалось, что акты национализации, осуществленные до 17 мая 1921 г., не аннулируются [10]. В течение лета 1921 г. была издана целая серия декретов, отмеченных почти нарочитым стимулированием развития промышленных кооперативов. Последние получили права юридических лиц, могли использовать наемный труд, не превышающий 20 % числа работающих на них людей, и не подлежали контролю со стороны народного комиссариата рабоче-крестьянской инспекции, избегая, таким образом, неэффективности государственных учреждений. С другой стороны, они получали право долго – и краткосрочных кредитов в кооперативном отделе Наркомфина [11]. Сельские промыслы и мелкие промышленные предприятия, относящиеся к разряду таких, где работало не больше 10-20 наемных рабочих, включая работающих на дому, получили значительные, хотя и менее выдающиеся знаки внимания, а именно, обещание свободы от национализации или муниципализации и сотрудничество органов ВСНХ [12]. Общим результатом этих мер было предоставление мелким ремесленни-

кам и кустарной промышленности в деревне тех же юридических гарантий и такой же возможности торговать, какие НЭП предлагал крестьянству.

Вторым шагом, предусматриваемым резолюцией партийной конференции в мае 1921 г., был возврат под частное управление и контроль (путем сдачи в аренду) тех промышленных предприятий, которые уже были национализированы и отобраны у их владельцев, но которые государство в новых условиях не могло поддерживать в рентабельном состоянии. Слухи о предстоявшем возврате таких предприятий их прежним владельцам были столь упорными, что в Москве имел место оживленный бизнес в виде продажи титулов этих владельцев или их наследников [13]. Резолюция партийной конференции признавала право "местных хозяйственных органов" сдавать в аренду находящиеся в их ведении предприятия "без разрешения высших". Местные власти поспешили воспользоваться этой рекомендацией, не дожидаясь официального обнародования советского декрета. Губернские Советы народного хозяйства начали освобождаться от ненужной ответственности за управление национализированными предприятиями третьей категории [14] (которые находились под их неограниченным контролем), сдавая их в аренду любому претенденту на всевозможных условиях [15]. В защиту этого можно было лишь сказать, что, сколь бы сделанной кое-как, наспех ни была эта процедура, она тем не менее была средством вдохнуть жизнь во многие предприятия, которые находились в состоянии застоя.

Но, оказавшись перед таким вызовом, Совнарком 6 июля 1921 г. издал декрет, устанавливающий условия, на которых было желательно проводить сдачу в аренду национализированных предприятий. Предпочтение отдавалось кооперативам, хотя и не исключалась сдача в аренду и частным лицам. Арендаторы несли ответственность по Гражданскому и Уголовному кодексам за содержание в исправности арендуемых предприятий, а также полностью отвечали за снабжение предприятий и работающих на них [16]. Срок аренды обычно составлял от двух до пяти лет, а арендная плата взималась натурой в виде определенного процента выпускаемой продукции. Тот факт, что декрет явился результатом инициативы с мест, наводит на мысль, что он относился главным образом к местным мелким предприятиям. Это подтверждается статистическими данными на 1 сентября 1922 г., когда эта система уже просуществовала целый год. Отраслями промышленности, в которых было наибольшее число сданных в аренду предприятий, были пищевая и кожевенная. Из 7100 предприятий, предназначенных к этому времени для сдачи в аренду, было сдано 3800 предприятий, на которых работало в общей сложности 680 тыс. рабочих, в среднем менее 20 человек на каждом. Цифры, относящиеся лишь к половине сданных в аренду предприятий, показывают, что гораздо меньше 50 % из них были арендованы частными лицами, большинство из ко-

торых были прежними владельцами; остальные были сданы кооперативам, рабочим артелям и государственным учреждениям. Ясно, что это были в основной своей массе мелкие предприятия, работавшие с небольшим капиталом для ограниченного и главным образом местного рынка сбыта [17].

Эта процедура по-прежнему вызывала возмущение в ортодоксальных партийных кругах, где возвращение ряда промышленных предприятий в частную собственность и сдача в аренду других рассматривались как предательство основ социализма. О том, насколько сильны были эти настроения даже в среде партийных функционеров, можно судить по инструкции, направленной в ноябре 1921 г. в губернские партийные комитеты за подписью Молотова, бывшего в то время секретарем Центрального Комитета партии. Члены партии предупреждались, что для коммуниста недопустимо становиться владельцем или арендатором какой-либо хозяйственной организации, использующей наемный труд, или участвовать в какой-либо экономической организации, работающей ради получения прибыли. Коммунисты могли участвовать в работе артели или другой коллективной хозяйственной организации, но только в том случае, если она работала для государства или кооперативов, а не преследовала особые цели обогащения [18].

Дело принципа было важнее, чем сама суть вопроса. Каменев объявил на X Всероссийском съезде Советов в декабре 1922 г., что в государственной индустрии, включая транспорт, было задействовано 3000 тыс. рабочих против 70 тыс., работавших на частных и арендованных промышленных предприятиях [19]. Перепись 1650 тыс. так называемых промышленных предприятий, проведенная в марте 1923 г., показала, что 88,5 % из них находилось в частной собственности или сдано в аренду частным лицам, на долю государственных предприятий приходилось лишь 8,5 %, а на кооперативные предприятия – 3 %. В то же время 84,5 % всех промышленных рабочих работали на государственных предприятиях, на каждом из которых в среднем было задействовано по 155 рабочих, каждое кооперативное предприятие в среднем имело 15 наемных рабочих, а каждое находящееся в частном управлении – только по 2 рабочих. Более того, поскольку самая высокая производительность труда была на государственных предприятиях, на них приходилось 92,4 % продукции в стоимостном выражении, оставляя на долю частных предприятий только 4,9 % и на долю кооперативов – 2,7 % [20]. Много месяцев спустя Ленин, защищая НЭП на IV конгрессе Коминтерна, с гордостью говорил, что "все командные высоты" сохранились в руках государства [21]. Аргумент в защиту был убедительным и хорошо обоснованным. Основное значение Новой экономической политики заключалось не в признании частной собственности или частного управления над массой мелких предприятий, которые в основе своей не были и не могли быть эффективно национализированы в то время, а в изменении отношения к управле-

нию крупной национализированной промышленностью. Это изменение отвечало третьей и четвертой промышленным директивам партийной конференции в мае 1921 г.: усиление производства предметов широкого потребления и расширение "самостоятельности и инициативы" промышленных предприятий.

Так называемый "наказ" Совнаркома от 9 августа 1921 г. "О проведении в жизнь начал Новой экономической политики" явился первым крупным декретом периода "НЭПа," посвященным главным образом крупной промышленности.Он рассматривал "кустарную и мелкую промышленность как подсобную к крупной государственной промышленности" и попытался провести систематическую классификацию предприятий.

"Государство в лице ВСНХ и его местных органов сосредоточивает в своем непосредственном управлении отдельные отрасли производства и определенное число крупных или почему-либо с государственной точки зрения важных, а также подсобных к ним предприятий, взаимно дополняющих друг друга".

Предприятия, которые не подпадали ни под одну из этих категорий, подлежали сдаче в аренду кооперативам и другим товариществам, а также частным лицам; те же предприятия, для которых нельзя было найти арендатора, подлежали закрытию. Но предприятия, поставленные под прямое управление государственных органов, "ведутся на началах точного хозяйственного расчета (хозрасчета)" [22]. Одновременно признавались два принципа: централизации и децентрализации. Предприятия, принадлежащие к одной отрасли производства, должны были "концентрироваться" в объединения, известные в то время под названием "союзов", а позднее "трестов"; с другой стороны, как эти "союзы", так и промышленные предприятия – достаточно крупные или важные, чтобы избежать объединения, – должны были действовать раздельно, то есть быть независимыми и освобождаться от прямого административного контроля ВСНХи его органов. Таковы были две взаимосвязанные между собой темы постановления СТО от 12 августа 1921 г.:

"Наиболее крупные, технически оборудованные, целесообразно организованные и соответственно расположенные предприятия в данной отрасли промышленности могут быть соединены... в особое объединение, организуемое на началах хозяйственного расчета. На тех же началах могут быть выделены и отдельные предприятия" [23].

"Выделение" крупной промышленности из-под прямого государственного управления и ее независимые операции на коммерческих началах хорошо дополняли тактику стимулирования в отношении всех форм мелкой промышленности (ненационализированной или сданной в аренду) и служили краеугольным камнем промышленной политики нового экономического порядка. "Выделение" имело важное значение для трудовой политики, когда промышленные предприятия несли пря-

мую ответственность за содержание рабочих, занятых на них, и когда все формы содержания (в натуральном или денежном исчислении) стали считаться с этого времени заработной платой [24]. Столь же важное значение имело оно в области торговли и распределения, когда ведущая часть промышленности, вместо того чтобы полагаться на государственные органы как на своих поставщиков и потребителей, превратилась из покупателя в продавца на свободном рынке [25], а также в области финансовой политики, когда промышленность начала получать кредиты не как прежде – от казначейства на основе бюджетных расчетов, – а в государственном банке, позднее – в других банковских учреждениях на основе прибыльности [26]. Введение хозрасчета, который Ленин характеризовал как "переход на коммерческие начала", было неизбежным следствием НЭПа: невозможно стало сочетать частное капиталистическое сельское хозяйство с государственной промышленностью в пределах одной экономики без принятия государственным сектором условий рынка [27]. Основная функция хозрасчета заключалась в том, чтобы покончить с таким состоянием, когда государственные предприятия бременем ложатся на плечи государства, и, во-вторых, помочь властям определить, какие предприятия заслуживают привилегии оставаться государственной собственностью и под государственным управлением. Однако осенью 1921 г. имевшиеся в распоряжении инструменты едва ли были достаточно точными, чтобы осуществить эту операцию. В своем докладе на IX Всероссийском съезде Советов в декабре 1921 г. ВСНХ напомнил его участникам, что еще предстоит принять самые элементарные решения по определению, что такое прибыль.

"К сожалению, доныне нет никаких руководящих инструкций, разъясняющих вопросы о том, какая прибыль имеется в виду и поступает ли она полностью, или из нее должны быть произведены какие-либо отчисления для образования капиталов предприятий; как быть с прибылью, выраженной в нереализованных и остающихся у предприятий изделиях, и проч." [28].

Вряд ли эти вопросы были простыми и носили чисто формальный характер. Примерно два года спустя компетентный автор в одной из публикаций СТО подчеркивал, что различные тресты подсчитывают свои затраты на производство, а следовательно, и свои прибыли самыми различными путями [29].

Создание трестов явилось средством осуществления перехода промышленности на хозрасчет, а также было направлено на то, чтобы дать промышленности возможность пережить стрессы, которые несло с собой это изменение. Промышленность, и особенно тяжелая индустрия, чьи потребности имели первостепенное значение, когда шла гражданская война, сегодня должна была нести основную тяжесть уступок крестьянину и возврата к рыночной экономике. Перестав быть любимым ребенком пролетарского государства, промышленность тем не менее должна была организовываться, чтобы встретить новые и более не-

привычные стрессы открытой конкуренции. В другом и более прямом смысле тресты явились ответом на проблему рационализации. Давно было очевидно, что огромных потерь материальных и людских ресурсов можно было избежать за счет закрытия нерентабельных предприятий и сосредоточения производства в более рентабельных. Мало что было достигнуто при системе главков, управляющих каждым предприятием в отдельности и подверженных мощному влиянию профсоюзов, которые ничего не делали в этом отношении, чтобы как-то уменьшить управленческий консерватизм. Малоуспешными оказались попытки сгруппировать вместе мелкие предприятия в одной сфере производства в виде, как их иногда называли, трестов и кустов. В мае 1921 г., во время первого этапа НЭПа, Центральный Комитет партии рекомендовал IV Всероссийскому съезду профсоюзов "достигнуть необычайно быстрого сокращения числа предприятий и рабочих путем сосредоточения последних в минимуме лучших и крупнейших предприятий" и повторил эту рекомендацию в тех же выражениях IV Всероссийскому съезду Советов народного хозяйства [30]. Но прогресс был медленным. Только в одном жизненно важном секторе топливный кризис диктовал принятие экстренных мер. Летом 1920 г. техническая комиссия проинспектировала угольные шахты Донецкого бассейна, только недавно освободившегося от разрушительного действия непрестанных военных кампаний, и обнаружила, что 959 действующих шахт, включая 338 так называемых "крестьянских", работало без применения машинной техники. На шахтах Донбасса широко применялись трудовые армии последнего периода военного коммунизма, и это, несомненно, сделало концентрацию сравнительно более простой. К 1 июля 1921 г. число работающих шахт сократилось до 687 [31].