Кoмy сдался этот «Секрет Виктории»?

– Я отсняла потрясный материал, – сказала Ванесса, садясь за праздничный стол по случаю дня рождения Руфуса.

Дженни и Нейт еще не подошли, а Руфус уже продегустировал красное винцо и успел нагулять аппетит.

– Получилось очень вкусно. Порадуйтесь вместе со мной.

– Итак, вы снимаете кино, Ванессавище? – спросил Лайл, накладывая в тарелку лазанью. – И о чем ваши фильмы?

Ванесса отпила из стакана минеральной воды.

– Я снимаю черно‑белое кино. И в моих фильмах мало действия.

Лайл добавил к лазанье жареных бобов.

– Фильмы художественные? Ванесса кивнула:

– Вроде того.

– Лично я люблю приключенческие фильмы, смотрели «Мумию»? Замечательное кино.

Но Ванесса не слушала его. Только что пришли Дженни с Нейтом, и Ванесса наблюдала, как они снимают верхнюю одежду в холле.

– Извини, папочка! – крикнула с порога Дженни, отряхивая от снега шапочку.

Ванесса сразу узнала эту красную мохеровую шапочку, она была точь‑в‑точь как на той девушке в Центральном парке. И пальто Нейта, длинное синее пальто, точно такое же, как на том парне. И сам Нейт, такой же холеный, и волосы у него золотисто‑русые. Ванесса отложила вилку. Вот это да.

– Папуля, это Нейт. Познакомьтесь. – Она была готова плясать от радости и целовать всех вокруг. Она и не представляла, что можно быть такой счастливой: Нейт признался ей в любви!

Руфус прожевал лазанью и запил ее красным вином.

– Нейт, дружище, так вот ради кого моя дочь взяла у меня в долг четыреста долларов, – сказал он. – Рад познакомиться. – Он выдвинул соседний стул, приглашая Нейта присесть.

Дженни была так возбуждена, что пропустила мимо ушей реплику папочки. Главное, что Нейт ему понравился.

– Ну, рассказывай, Нейт, – продолжил Руфус и наполнил гостю огромный бокал вина. – Чем намерен заниматься?

Нейт улыбнулся. Ему понравился отец Дженни.

– Собираюсь строить яхты, – ответил он. – У моих родителей дом на Маунт‑Дезерте. Мы с отцом строим яхты и плаваем.

Дэн думал, что вот оно, началось: сейчас отец Дженифер съест его с потрохами, не обойдется без лекции о паразитическом классе и о том, что яхты – ненужная роскошь. Но Руфус был настроен вполне благожелательно и продолжал засыпать Нейта вопросами.

В любой другой день подобное лицемерие взбесило бы Дэна, но сейчас он был слишком занят мыслями о предстоящем разговоре с Ванессой. Он съел немного лазаньи. Так, он уже обдумал, что через десять минут извинится, встанет из‑за стола и предложит Ванессе удалиться в свою комнату.

И тут Руфус как стукнет кулаком по столу.

– Минуточку! Подавайте мне тарелки. Лазанья будет гораздо вкуснее, если в нее добавить огонька.

– Папа! – взмолилась Дженни. Отец может испортить весь праздник. Невозможный человек.

Нейт протянул Руфусу свою тарелку с лазаньей. Руфус чиркнул спичкой и бросил ее в блюдо. И соусе было столько рома, что лазанья вспыхнула ярким пламенем.

– Здорово! – воскликнул Нейт. Руфус довольно хмыкнул. Потом Дженни передала отцу свою тарелку, на ее лице застыла гримаса ужаса. Не кулинар, а сварщик какой‑то!

Терпение Дэна лопнуло. Он повернулся к Ванессе:

– Можно тебя на одну минутку? – Он так нервничал, что руки его тряслись.

Ванесса тоже занервничала. Хватит ли у нее смелости продемонстрировать Дэну «секрет Виктории»? Лайл передал Ванессе костер в тарелке.

– Спасибо, – рассеянно произнесла она. Дэн встал:

– Пойдем.

Взяв сумку, стоявшую возле стула, Ванесса пошла за Дэном по коридору. Жилище семейства Хамфри не ремонтировалось аж с годов сороковых. Это было огромное пыльное помещение со скрипящим деревянным полом и старомодными встроенными стеллажами для книг. Однажды в кабинете отца Дэн откопал на одной из полок нераскрытую колоду карт с датой выпуска 1955 года. Все короли были вылитый Элвис Пресли. Жуть!

Дэн нерешительно прикрыл за собой дверь:

– Мне нужно кое‑что тебе сказать. Ванесса села на пол и начала расшнуровывать свои ботинки. Если уж дело дошло до этого, то нужно форсировать события, пока она не испугалась.

– Ну, – сказала Ванесса, сняла черные шерстяные гольфы и пошевелила пальчиками ног. Пару дней назад сестра Руби сделала ей педикюр и покрасила ногти в коричневый цвет. Выглядел еще свеженько. Ванесса встала и решительно расстегнула свой черный кардиган.

Дэн подошел к столу и взял в руки свой черный блокнот. Может, показать Ванессе, как плохо обстоят его дела с поэзией, и тогда она пой‑

мет, что ему необходим секс. Он пролистал страницы. На каждой красовались только начальные строчки вроде: «Ты мой Франкенштейн» – и так далее.

Ни одно стихотворение не было закончено. Читать их – сплошной стыд.

– Я перестал писать стихи, хорошие стихи, – наконец решился Дэн. Он продолжал листать блокнот.

Ванесса сняла черную шерстяную юбку. Потом черную водолазку. И, подбоченясь, встала в зазывающей позе в ожидании, когда Дэн обернется.

– И я подумал, что причина моей творческой неудачи объясняется… – Дэн закрыл блокнот и обернулся. – … объясняется. – Он умолк.

Ванесса стояла возле кровати в черном кружевном лифчике и черных кружевных трусиках. И все это просвечивало.

Ну да. Так и было задумано.

Ванесса улыбнулась и заморгала ресницами:

– Ну, что скажешь?

Дэн остолбенел. Этого он ожидал меньше всего.

– Ты что?

Ванесса старалась не думать о том, как выглядят ее окорочка в открытом кружевном белье. Она подошла к Дэну, положила руки ему на плечи. Он дрожал как осиновый лист. Ванесса не понимала, хорошо это или плохо.

Дэн явно был чем‑то обеспокоен.

– Надеюсь, ты не снимаешь это на камеру? – спросил он подозрительно и оглянулся. Обычно, когда Ванесса снимала фильм, она предупреждала, но вдруг решила сымпровизировать?

Она отрицательно покачала головой и прибавила:

– Поцелуй меня.

Дэн скрестил руки на груди. Только теперь до него дошло, к чему клонит Ванесса.

Ну и что? Они же любят друг друга. Почему бы не продолжить?

Любой парень на месте Дэна подыграл бы. Но Дэн был романтиком. Он не хотел, чтобы его девушка отдалась ему в первый раз, срывая с себя черное кружевное белье. Это слишком продуманно, слишком как у всех. А значит, неправильно. Все должно быть чисто и неожиданно и… Дэн сделал шаг назад и отвернулся:

– Прости.

Ванесса поняла, что поторопила события и вела себя глупо, но она просто хотела подурачиться. Ей хотелось быть манящей, желанной, а она только оттолкнула его. Ванесса схватила с кровати водолазку, судорожно стала натягивать ее через голову. Она чувствовала себя как побитая собака.

Дэн затянулся сигаретой.

– Ты не хочешь показать мне отснятый материал? – спросил он как ни в чем не бывало.

Гм… Лучше не стоит.

Ванесса покачала головой, боясь даже посмотреть на Дэна. Потом надела юбку и кардиган.

Дэн притушил сигарету в пустой чашке из‑под кофе:

– Наверное, стоит вернуться к застолью. Ванесса зашнуровала ботинки и поднялась.

– Я лучше пойду, – сказала она дрожащим голосом. Она не плакала лет с четырех, но сейчас готова была разреветься. Так ее никто не унижал. – Я пойду, – повторила Ванесса.

Дэн молча кивнул. Он чувствовал, что нужно как‑то успокоить Ванессу, но, в общем‑то, ему не хотелось ее останавливать. Дэну не терпелось попробовать снова сочинить стихотворение.

Вот как все может обернуться, если ваша девушка вдруг напялит на себя кружевное белье.

Ванесса подошла к двери.

– Пока, – тихо сказала она, открыв дверь.

– Пока, – сказал Дэн, и дверь закрылась.

Он вернулся к столу, открыл блокнот, надеясь, что его смятение выльется в какие‑нибудь необыкновенные строчки. Но ничего не выходило. И он так и сидел, выкуривая одну сигарету за другой…