А он и не думал, что кто‑то придет

– С днем рождения. – Дэн протянул Ванессе стихотворение, написанное специально для нее, и прислонился к дверному косяку. – Я хотел подарить его тебе до того, как кто‑то придет.

– Не смей говорить «если кто‑то придет», – ответила Ванесса. – Они придут.

Ванесса нагнулась над раковиной и стала наносить на губы темно‑бордовую помаду «Тиффани». Затем она присела на унитаз и начала громко читать стихотворение:

список того, что любишь ты:

черный

ботинки с металлическим носком

мертвых голубей

грязный дождь

иронию

меня

список того, что люблю я:

сигареты

кофе

тебя и твои яблочно‑белые руки

но особенность списков такова

они пропадают неизвестно куда

– Спасибо, – сказала Ванесса, сложила листок и положила в ящик под раковиной, где Руби хранила все свои штуки для волос и макияжа.

Довольно странный ответ на стихотворение, которое, по идее, было горько‑сладким.

– Господи, чувак, начни принимать таблетки счастья, – послышался из коридора голос Тиффани. – Как можно писать своей девушке на день рождения стихотворение, которое звучит так меланхолично? – Она отодвинула Дэна с дороги, схватила с раковины тюбик помады и нанесла немного на губы. – Красные розы, синие фиалки. – Она притянула Ванессу к себе и поцеловала в щеку, оставляя жирный темно‑бордовый отпечаток губ. А потом поцеловала и вторую щеку. – Детка, ты такая сексуальная с этими поцелуйчиками по всему лицу!

Девушки захихикали и принялись рассматривать друг друга в зеркало. На Тиффани была черная шелковая туника, позаимствованная из гардероба Руби.

– Классная кофта, – кивнула Ванесса.

– Классные штаны, – отозвалась Тиффани. Ванесса взяла у Руби пижамные леггинсы с расцветкой под зебру, и они в общем‑то неплохо смотрелись с черной джинсовой мини‑юбкой, черной майкой и армейскими ботинками. Получилось нечто среднее между «Блонди» и «Секс Пистолс».

Дэн вышел, думая о том, что Тиффани не мешало бы быть повежливей, да и его стихотворение было предназначено не для ее ушей. Ну и что, если оно не было радостным, милым и веселым? Оно, тем не менее, все равно было любовным стихотворением. И в нем был смысл, если бы только Ванесса попыталась в него вдуматься.

– Я подумала, что сегодня хороший вечер для небольшого пирсинга, – заявила Тиффани.

Ванесса глянула на нее в зеркало. У Тиффани даже уши не были проколоты.

– Правда? А где?

Тиффани ухмыльнулась и грозно сдвинула брови.

– Я не о себе, дурочка. Я говорю о тебе!

В этот момент раздался звонок домофона, и Тиффани, схватив Ванессу за руку, выволокла ее из ванной.

– Я пригласила кое‑кого. Ты же не против? – спросила она.

– Конечно нет, – ответила Ванесса, радуясь тому, что удалось отвлечься от темы пирсинга.

Дэн открыл дверь, и в квартиру, не снимая ботинок, ввалилась группа здоровых парней в грязных, заляпанных краской комбинезонах.

– Привет, мальчики, – сказала Тиффани и принесла в комнату свою армейскую сумку. Она была доверху забита бутылками водки «Грей Гуз».

– Это моя команда строителей. Они не особо говорят по‑английски, – сказала Тиффани и подала каждому из пришедших по бутылке, взяв одну себе. – Время набраться!

Дэн вышел на кухню – сделать себе чашку классного кофе. От «строителей» несло растворителем краски, и, очевидно, они были такими же психопатами, как и Тиффани. Но, если они не говорят по‑английски, то значит, ему не придется разговаривать с ними, а это плюс.

Ванесса не возражала против толпы незнакомых чуваков в своей квартире, по крайней мере, до тех пор, пока они сами себя могут развлечь. В любом случае, происходящее уже было похоже на вечеринку. Ванесса подошла к музыкальному центру и поставила песню группы Руби. Был ее день рождения, и присутствия сестры ей не хватало.

«Обожги мне пальцы, попусти меня!» – вырвался из динамиков голос Руби.

В этот момент с улицы послышались другие, гораздо более мелодичные голоса: «Серена! Я встретил девушку Серену!»

Входная дверь все еще была открыта. На площадке перед ней стоял блондин в сопровождении девяти парней. Они как один были одеты в темно‑синие костюмы, галстуки из Йеля, а в петлички у всех были вставлены красные розочки.

– Серена уже здесь? – спросил блондин. Точнее, не спросил, а пропел.

– Н‑е‑е‑т е‑ще‑е‑е, – пропела в ответ Тиффани. Она дала каждому по бутылке водки и спросила: – Вы, ребята, танцуете или только поете?

Дэн на кухне курил сигареты одну за другой и без остановки пил кофе. Вечеринка превращалась в какую‑то «Вестсайдскую историю» – команда строителей против певцов. Возможно, не обойдется без драки.

Ванесса села на подоконник и начала снимать людей. Вечеринка уже была в той стадии, когда трудно себе представить, что произойдет дальше.

Входная дверь немного приоткрылась и в комнату заскочила белая обезьянка в красной футболочке с монограммой «П».

– Пупсичек! – закричала Тиффани, схватив обезьянку на руки. – Пьянь спит в кладовке. Но если бы он знал, что ты пришел в гости, то наверняка вышел бы поиграть с тобой.

– Кому сигару? – спросил Чак Басе, размахивая полной пригоршней сигар. – Папин лакей только что привез целый чемодан с Кубы.

Лакей?

«Уиффенпуфов» и строительную команду уговаривать долго не пришлось. Тиффани отнесла обезьянку в кладовку, где, свернувшись на любимом сером свитере Дэна, спал Пьянь.

– И попрошу не обезьянничать, ладно, детки? – сказала она, прикрывая за собой дверь и давая им уединиться. Затем Тиффани повернулась к Ванессе. – А теперь как насчет пирсинга?

Ванесса нервно улыбнулась.

– Ну, я, типа, всегда хотела губу проколоть.

– Заметано! – Тиффани схватила за футболку одного из строителей. – Лед, иголки, водку, спички. В ванну. Пошел, – распорядилась она.

В следующее мгновение в дверях появились державшиеся за руки четыре блондинки в серых футболках Джорджтауна.

– Блер Уолдорф уже здесь? – спросила одна из них.

– Еще нет, – ответила Тиффани так, словно она знала Блер Уолдорф всю жизнь. Она протянула блондинкам по бутылке водки. – Но я делаю пирсинг в ванной, если хотите.

Четыре девушки заинтригованно переглянулись блестящими глазами. Они всегда хотели иметь одинаковые татуировки. Одинаковые проколотые пупки будут даже лучше.

– Мы готовы! – закричали они хором.

Ванесса отложила в сторону камеру и пошла вслед за ними в ванну. В конце концов, это ее день рождения. Почему бы и нет?

Может быть, потому, что боль будет адской?

Б И Н

Нянечка по имени Миртл, жившая в комнате вместе с горничной, была нанята специально для присмотра за Йель. Но стоило Блер услышать плач, как она тут же влетала в детскую и гладила лысую головку, пока малышка не утихала. Блер делала это с таким постоянством, что няня в конце концов перестала реагировать на плач, доносившийся по бэйби‑монитору. Ведь за этим тут же следовало мурлыканье Блер: «Кто тут моя маленькая принцесса?» До этого родные и не догадывались, что Блер способна на такое.

Впрочем, сегодня няне пришлось‑таки выполнять свою работу, потому что Блер шла гулять.

– Я вернусь через два часа, – пообещала она своей крошечной сестричке.

Такси высадило ее в той части Бродвея в Уильямсберге, для описания которой достаточно одного слова: убожество. Тротуар был усыпан мусором, а каждая дверь обрисована граффити. Наверное, эта бритоголовая ненормальная Ванесса и ее сестра считали, что жить Б подобном месте было урбанистично, жестко и круто, но Блер вполне могла обойтись без урбанистики, жесткости и крутизны, всем спасибо, все свободны. Пятой авеню было вполне достаточно.

Блер поднялась на облепленную голубиным пометом бетонную плиту, служившую ступенькой, и позвонила в квартиру Ванессы. Ни ответа ни привета. Она позвонила еще раз. Опять без толку. Ну и что ей теперь делать?

– Думаю, они не запирали, – произнес знакомый голос.

Блер обернулась и увидела перед собой Нейта. Вот они и встретились. Лицом к лицу. В Бруклине, что самое невероятное.

Будто это не ради него она вообще пошла на эту вечеринку.

– Я только заехала посмотреть, кто здесь. Я не могу оставаться надолго, – выпалила она. Нейт выглядел немного уставшим и взъерошенным, причем это придавало ему некоторой привлекательности. Словно он задремал в одежде. Собственно, он выглядел именно так, как она себя чувствовала.

– Я тоже, – сказал он, разглядывая ее своими блестящими зелеными глазами. – Ты хорошо выглядишь. Мне… мне нравятся твои волосы.

Блер провела рукой по волосам. Он был единственным человеком в целом мире, который заметил, что они стали чуточку темнее.

– Спасибо, – ответила она.

– Как дела дома, ну, там, ребенок и все такое? – спросил Нейт. Он опустил руки в карманы, словно не знал, куда бы их пристроить.

Кто‑то выкинул бутылку водки из окна, и она разбилась о тротуар всего в двадцати шагах от них. Блер спустилась с бетонной плиты. Она не собиралась идти наверх, не сейчас.

– Йель… – Ее голос оборвался, она никак не могла подобрать правильные слова, чтобы описать свою маленькую сестричку. – Она идеальная, – наконец произнесла она.

Во взгляде Блер появилось счастливое сияние, которого раньше не было.

– Я бы хотел познакомиться с ней как‑нибудь, – сказал Нейт.

Блер дотронулась до его руки. Что им делать на вечеринке в Бруклине, на которую они оба не хотели идти?

– Идем, сейчас.

Как только Блер произнесла это, подъехало такси, и из него вышли Серена, Дженни, Эллис и два парня в одинаковых бананово‑желтых костюмах «Дольче и Габбана». Следом появилась еще одна машина, на которой приехали четыре модели в нарядах, как у Кармен Миранды, и головных уборах в виде фруктовых чаш. За этой машиной подъехало еще одно такси, полное моделей, а затем появились «Рейве» – да, вся группа, минус фронтмен, который только что покинул их.

– Наш «хаммер»‑лимузин поломался, и нам пришлось добираться на такси, – радостно хохоча, объяснила Дженни.

Блер сжала руку Нейта и подтолкнула его в сторону первого пустого такси.

– Идем, – сказала она.

– Вы двое, будьте паиньками, – подмигнула им Серена, когда они забирались на заднее сиденье.

Блер улыбнулась и расслабилась. Нога Нейта прикасалась к ее ноге, и все ее тело горело от его тепла. Она чувствовала себя как Сэнди в фильме «Бриолин», когда она и Дэнни улетают в небо на нафаршированной тачке, оставляя всех остальных на школьном празднике. У Блер никогда не возникало сомнений насчет того, чем Сэнди и Дэнни собирались заняться дальше, учитывая те черные виниловые леггинсы на Сэнди и все такое. Он не мог оторвать от нее рук.

«Ты – все, что я хочу, – йоу, йоу, йоу, детка!»

Рука Нейта скользнула между коленей Блер. Убирать ее оттуда он явно не собирался.

О, а жизнь налаживается.