Б учится чему‑то в колледже

– О'кей, хотите услышать кое‑что совершенно стремное? – спросила у собравшихся Форест, одна из подруг Ребекки.

Блер вместе с Ребеккой и ее тремя соседками по комнате сидела в «Мони Мони», отвратительном караоке‑баре в Джорджтауне. Толпа венгров‑туристов в спортивных костюмах, вывалившаяся из огромного автобуса, оккупировала сцену, выкладывая все, что у них было, за «Staying Allive» от «Bee Gees». Блер и ее новые знакомые пили ледяные коктейли зеленого цвета со вкусом киви под названием «Киви‑Снеговик» и делали вид, что эта дурацкая музыка их совершенно не трогает. Напитки были поразительно крепкими и связывать слова в предложения становилось все труднее.

– Ты ведь все равно расскажешь, даже если мы не хотим этого знать, – ответила Гэйнор. У Гэйнор черные волосы чередовались с белыми, а нос был таким курносым, что Блер могла заглянуть в него.

Хотя, по правде говоря, она и не думала заглядывать в нос Гэйнор.

– Ну ты скажешь, наконец? – не выдержала Ребекка.

– Ладно, – протянула Форест. Она закурила сигарету и выдержала драматическую паузу. Форест была наполовину кореянкой, наполовину американкой, с крашенными под блондинку волосами, которые смотрелись бы намного лучше, если бы оставались коричневыми.

Что отнюдь не значило, что Блер это волновало настолько, чтобы она что‑то сказала по этому поводу.

– Короче, вы знаете, каким дружным должен быть весь Джорджтаун, без всяких там братств, и не должно быть никакого соперничества и всего такого? Так вот, я только что узнала, что существует тайное братство команды по лакроссу, и в качестве испытания старшие мальчики заставляют младших съесть крекер с их спермой. Это вроде такой ритуал. И если ты, типа, не съешь крекер, тебя не берут в команду.

На лице девочек, в том числе и Блер, появилась гримаса отвращения. Иногда мальчики бывают такими… отвратительными. За исключением Нейта, который никогда бы ничего такого мерзкого не сделал.

– Ты из Нью‑Йорка? – промямлила Френ. Френ была всего метр пятьдесят ростом, весила меньше сорока килограмм и разговаривала шепотом с придыханием. Ее кожа была такой прозрачной, что Блер казалось – она вполне может увидеть, как «Киви‑Снеговик» растекается по ее венам. – Я была там лишь однажды. Я отравилась в суши‑ресторане и провела всю неделю на унитазе.

– Ха, будто ты и так не проводишь там все дни, – съязвила Форест, намекая на то, что именно является причиной миниатюрной фигуры Френ.

– Ты знаешь Чака Басса? – спросила Гэйнор у Блер.

Блер кивнула. Все знали Чака, нравилось им это или нет.

– Это правда, что он никуда не поступил? – спросила Ребекка, разгрызая лед своими кривоватыми зубами.

– Какой удар, – сказала Форест без тени сочувствия.

Блер молча сделала глоток. Так как Джорджтаун становился все менее и менее привлекательным, а других вариантов у нее не было, она почти сочувствовала Чаку.

– Ты знаешь Джессику Уард? – спросила Ребекка. – Она проучилась здесь семестр, а потом перевелась в Бостон.

Блер покачала головой. Она не знала Джессику, но Донимала, почему та перевелась.

– А знаешь Кэти Фаркас? – спросила Френ. – Мы вместе ездили в лагерь.

Блер устало кивнула. Эта игра ей уже надоела.

– Она моя одноклассница в Констанс, – ответила она.

– А как насчет Нейта Арчибальда? – спросила Гэйнор. Она подтолкнула Форест локтем и многозначительно выгнула бровь. – Припоминаешь?

Форест пихнула ее в ответ.

– Заткнись, – отрезала она, выглядя взбешенной и расстроенной одновременно.

Блер моментально ощетинилась.

– О чем это вы?

– Он однажды приезжал сюда. И серьезно, он – самый большой торчок в мире. Но я слышала, что благодаря лакроссу его приняли во все лучшие университеты, даже в Йель. Не думаю, что он подавал документы сюда. Ему это не нужно.

– Нейт Арчибальд, – повторила Френ. – Мы все были по уши влюблены в него. Особенно Форест, – хохотнула она.

– Заткнись! – снова разозлилась Форест.

Желудок Блер сжался. Венгры теперь переключились на Эминема. «На, на, на, на, на. На, на, на, на, на», – орали они, и это было невыносимо. Блер оттолкнула свой напиток.

– Нейта приняли в Йель? Это вранье, – сказала она, пытаясь в этом убедить прежде всего себя. Но опять‑таки, когда дело касается Нейта, никогда не знаешь, чему верить.

– Зачем нам тебя обманывать? Мы тебя даже не знаем, – стервозно возразила Гэйнор.

Блер на мгновенье уставилась на нее, а потом нагнулась, чтобы достать из‑под стола свою сумку.

– Я сейчас, – сказала она и направилась в сторону туалета.