Н есть в чем признаться

«Тру Уэст» был одним из тех мест, которые всякий раз кажутся совершенно новыми, но в то же время благодаря своему классическому стилю выглядят так, будто существуют уже не один век. На стенах висели зеркала, на которых оранжевым мелком были написаны названия напитков и специальные предложения. Белые кожаные диваны в форме подковы были беспорядочно расставлены по залу, а скатерти на столах сделаны из искусственной оленьей кожи. Официанты, одетые в джинсовые туники от Драйса ван Нотена и бирюзовые ковбойские сапоги из змеиной кожи, подавали коктейли на винтажных оранжевых подносах. Звучала какая‑то странная японская кантри‑музыка, а за барной стойкой находилась стена из оранжевого стекла, выходящая на реку Гудзон.

Если бы не стертые армейские ботинки, Ванессу вряд ли можно было узнать в черной стрейчевой мини‑юбке из искусственной кожи и мерцающей красно‑черной рубашке под зебру. Благодаря милому консультанту‑трансвеститу отдела «МАК» в Блуминг‑дейлс СоХо ее губы были красными, а брови – впервые в жизни выщипанными. Она села на стул в дальнем конце бара и поставила камеру на плечо.

Атмосфера на вечеринке была такой же оживленной, как в первый школьный день. Девочки в одинаковых футболках Бостонского университета визжали и кидались друг на друга с объятиями. Мальчики в толстовках Брауна приветствовали друг друга ударами ладоней. Ванесса молча наблюдала за ними, она ждала, когда один из них подойдет и даст интервью.

– Думаю, мне есть что сказать, – сказал невероятно красивый мальчик в брюках песочного цвета и простой белой сорочке. Он поставил свой джин с тоником на стойку и присел на соседний стул. – Ты хочешь, чтобы я назвал свое имя и школу, в которой учусь, и все такое? – спросил он.

Ванесса направила камеру на его покрасневшие, но все же блестящие зеленые глаза.

– Только если ты этого хочешь, – ответила она. – Просто расскажи, чем для тебя был весь этот процесс поступления.

Нейт сделал глоток и посмотрел в оранжевое окно. За рекой, над аэропортом Ньюарка, кружили самолеты.

– Самое смешное то, что я, в общем‑то, до сих пор особо ни о чем и не волновался, – признался он. Он достал сигарету из пачки «Мальборо лайт», оставленной кем‑то на барной стойке, и принялся катать ее по поверхности. – А самое глупое, что я и не должен волноваться. Я должен праздновать.

Он взглянул в объектив и отвернулся с самоуверенным выражением лица. Банкетки позади них постепенно заполнялись публикой. Вдруг музыка зазвучала так громко, что он едва мог слышать собственные слова.

– Не знаю, почему я не сказал ей, куда подал документы? – пробормотал он.

– Кому? – допытывалась Ванесса. – Куда?

– Моей девушке, – ответил Нейт. – Понимаешь, она хочет учиться в Йеле. Типа, это главная цель ее жизни. А я подал туда документы, потому что их новый тренер по лакроссу меньше чем за год сделал из дерьмовой команды второго дивизиона лучшую команду лиги. Короче, сегодня я узнал, что поступил, а ее поставили в лист ожидания. Я не говорил ей, что подавал заявление, а теперь боюсь сказать, что меня приняли. Ну, мы только недавно стали снова встречаться. И если я скажу, она опять уйдет от меня.

Он замолчал, ожидая, когда Ванесса отреагирует на его слова. Но реакции не последовало, и он снова потянулся к стакану.

– Тренеры из Йеля и Брауна на этих выходных приезжают посмотреть, как я играю. А Блер отправляется в Вашингтон знакомиться с Джорджтауном, так что, к счастью, мне не придется врать ей, откуда тренеры, и все такое.

Нейт раздвинул локти и положил голову на руки. А ведь паршиво быть лгуном, да? В этот момент до его ноздрей долетел знакомый аромат смеси эфирных масел.

– Мы сделали это, Нейти! – выдохнула Серена, обвивая руками шею Нейта. Ее белые волосы были затянуты в беспорядочный узел на макушке, а сама она одета в прозрачное пончо с белой и золотой бахромой и белые джинсы.

Что‑то между лас‑вегасской шоугерл и Одинокими Сердцами.

Нейт поцеловал ее в щеку и попытался придать себе взволнованный вид,

– Опа, – скривилась Серена, моментально просекшая, в чем дело. – Блер опять тебя кинула?

– Пока нет. – Нейт уже собирался рассказать обо всем, но на противоположном конце огромного ресторана из лифта вышла Блер и направилась к ним, буквально прожигая взглядом спину Серены.

На одной из банкеток группа старшеклассниц из «Констанс Биллард» принялась шептаться между собой.

– Я слышала, Блер написала реально тупой сценарий вместо эссе для подачи в Йель. Мисс Глос сказала ей изменить его, но она все равно отправила и потому не попала, – доложила Ники Баттон своей подруге Рейн Хоффстеттер. Рейн и Ники вместе шли в Вассар в следующем году и потому были обречены на то, чтобы смотреть друг на друга и визжать.

– Я слышала, что Блер написала эссе для Йеля за Серену. Потому она такая расстроенная. Она протолкнула Серену, а сама оказалась в листе ожидания, – сказала Изабель Коатес своей подруге Кати Фаркас. Кати и Изабель были приняты в Джорджтаун и Роллине, но Изабель попала и в Принстон и уже носила свою принстонскую футболку. Мысль о расставании была такой невыносимой, что они не переставали держаться за руки.

– Да, но я слышала, что Серена получила 1560 баллов за тест. Она прикидывается странной и тупой, но это всего лишь игра. Вот как ей удается постоянно тусить и при этом совершенно не учиться. Ей это не нужно, – с завистью сказала Кати.

– О чем болтаете? – спросила Блер, дойдя до того места, где сидели Серена и Нейт. Она только пришла, но уже ненавидела эту вечеринку. Она ненавидела учеников в их идиотских университетских футболках, ненавидела фальшивую японскую кантри‑музыку, грохочущую из дурацких оранжевых колонок над баром, и ее бесило то, как Серена разговаривала с Нейтом в этой интимной, с‑руками‑вокруг‑него манере, в которой она всегда разговаривала с мальчиками.

– Ни о чем! – хором ответили Серена и Нейт.

Серена крутанулась на стуле.

– Ты все еще злишься?

Блер скрестила руки на груди.

– А чего это ты не надела футболку Йеля? Ах, да…

Тебя приняли, но ты, видимо, туда не пойдешь, – съязвила она.

– Не знаю, – пожала плечами Серена. – Я на этих выходных собираюсь посетить много мест. Надеюсь, это поможет мне определиться.

Нейт вдруг почувствовал, что его подмышки взмокли. Он соскочил со стула, положил руки на плечи Блер и поцеловал ее в лоб.

– Ты хорошо выглядишь, – сказал он, пытаясь отвлечь ее от мыслей о Йеле.

– Спасибо, – ответила Блер, хотя точно знала, что выглядит как никогда в жизни не развлекавшаяся злая и стервозная зубрилка. Господи, она даже сережек не надела! За стойкой группа девочек в одинаковых болотно‑зеленых футболках с эмблемой Дартмута орали какую‑то дурацкую дартмутскую песню, прежде чем опрокинуть в себя стопки с водкой.

– Десять минут, и я сваливаю, – резко сказала Блер Нейту. – Завтра в школу, в конце концов.

Будто это ее когда‑либо останавливало.

Нейт поцеловал ее в висок. Он отчаянно хотел увести ее подальше от Серены, прежде чем та случайно не разболтает, что он тоже попал в Йель.

– Не хочешь посмотреть на закат или еще что‑нибудь? – запинаясь, предложил он.

– Да мне пофиг, – ответила Блер, упрямо держа руки скрещенными на груди.

– Забудьте обо мне. – Серена повернулась на стуле и оказалась лицом к Ванессе. – О'кей, зайка, звезда готова к съемке.

Ванессе ничего не пришлось настраивать. Она снимала все время.