Глава 17. Обугленные полуразрушенные стены форта, покинутого больше двух лет назад, зловеще темнели на фоне сумрачною неба

Обугленные полуразрушенные стены форта, покинутого больше двух лет назад, зловеще темнели на фоне сумрачною неба. Уцелевшие здания из глины и дерева служили довольно жалким убежищем от стихии и возвышались над землей подобно немому свидетельству суровости этой земли.

Оторвавшиеся доски дребезжали на буйном, горячем ветру, и лошади тревожно ржали, пока Дейв Логан вел их в почти не тронутую временем постройку, правда, лишенную крыши. Кое‑как загородив вход, чтобы животные не сбежали, он подошел к Джейку.

– Надеюсь, это их удержит.

Джейк кивнул и посмотрел куда‑то в сторону. Проследив за направлением его взгляда, Дейв увидел Анжи Линдси, беседовавшую с Темпом Уокером в тени земляничного дерева с красной корой, растущего у почерневшей от сажи стены. Когда девушка рассмеялась и доверчиво положила руку на грудь лейтенанта, Джейк выругался и, повернувшись к Логану, пожал плечами.

– Если Уокер поведет себя по‑умному, пожалуй, сумеет жениться на ней. По крайней мере хоть одна из ее проблем решится.

– Сомневаюсь.

– Что ж, посмотрим. – Поколебавшись, Дейв заметил: – Если вдруг «Дабл Икс» выставят на продажу, разгорится война. Не удивлюсь, если верх одержит дон Луис.

– Вполне вероятно. Всякое случается.

Джейк отошел, и Логан подумал, что друг выглядит еще более замкнутым и погруженным в себя, чем обычно. Интересно, является ли причиной его дурного настроения мисс Линдси? Скорее всего, но Дейв воздержится от вопросов. Да и зачем? Он достаточно хорошо узнал Джейка Брейдена за время их знакомства и видел, как тот относится к женщинам. Представительницы прекрасного пола буквально вешались ему на шею, но ни одна не сумела затронуть его сердца. Брейдену было наплевать на них. Не то чтобы он проявлял жестокость, но, насколько было известно Дейву, оставался с ними честным на грани грубости и с самого начала давал понять, что рассчитывать на долгую связь и серьезные отношения не приходится.

Но Анжи Линдси разительно не похожа на тех особ, которые обычно привлекали внимание Брейдена: не отличается ни опытом, ни распущенностью, хотя любит флиртовать и при этом чертовски соблазнительна. И помимо всего прочего – необычайно независима, горда и вспыльчива. Однако весьма опрометчиво впуталась в весьма опасную игру.

Дейв только головой покачал, наблюдая, как она напропалую кокетничает с Уокером.

Должно быть, то, что сегодня случилось между ними на тропе, обещает не слишком приятный вечер.

Дейв поднял глаза к небу. Тучи нависли совсем низко. Должно быть, вот‑вот начнется ураган, но все же он не так страшен, как на открытой местности.

Животные беспокоились, ржали, перебирая ногами, да и людям было не по себе. Даже обычно спокойный Дэп Хигдон наорал на Спенсера, грозя переломать ему ноги за упрямство, с которым тот навязывал всем проклятые бобы Миньон и Бетт тоже были раздражены. Над глинобитными стенами полуразрушенного форта повисло странное предчувствие беды. Женщинам отвели место в единственном здании, у которого сохранилась крыша, и они поспешно повесили одеяло в дверном проеме, чтобы сохранить иллюзию уединенности. Только Бетт оставалась во дворе: Миньон прилегла, а Анжи исчезла с Уокером в дальнем углу плаца, где росли сорняки и сгорбленное дерево мескито.

Прокатилось тихое ворчание грома, и ветер пронес по площади пыльный вихрь. Дейв уже собрался потолковать с Бетт. которую находил милой и хорошенькой и чьи розовые губки так нежно ему улыбались при каждой встрече. Он в нерешительности постоял у стены, прижавшись к теплой глине.

– Дьявол бы тебя унес, Дэп Хигдон, что ты знаешь о готовке? Только жрать горазд, – внезапно завопил Спенсер перекрывая рев ветра. Логан поспешно выпрямился. Кажется, быть беде.

Мужчин, стоявших лицом друг к другу, разделяли лишь огонь и черная железная жаровня. Сейчас они удивительна напоминали готовых схватиться псов. Денни Райт поспеши, встать между ними, чтобы предотвратить стычку, но Темп Уокер резко велел ему не соваться не в свое дело. Обозленный Райт повернулся к нему, и началась еще одна перебранка. Дейв, сыпля проклятиями, устремился Л ним, но не успел пересечь и половины плаца, как завязалась общая свалка. Джейк успел добежать первым и, схватив jcoro‑то из драчунов, отшвырнул в сторону. Темп Уокер резко развернулся, и бешеная ярость разгорелась еще сильнее При виде Джейка.

– Выполняй вы свою работу, капитан, мне не пришлось бы вмешиваться!

– Если воображаете, что способны занять мое место, сделайте милость, попытайтесь!

Расслышав смертельную угрозу в голосе Джейка, Логан замер как вкопанный. В этом деле далеко не все так очевидно.

Стрела молнии расколола небо, и снова пронесся оглушительный удар грома. Услышав женский крик, Логан на миг отвлекся, а когда снова повернулся, Джейк и Темп катались по земле, ожесточенно работая кулаками.

Анжи Линдси появилась как раз в тот момент, когда очередная огненная змейка осветила ужасную сцену и гулкий грохот обрушился на головы путешественников. Закрыв ладонями уши, она кричала, умоляя прекратить драку, но слова терялись в буйстве урагана.

Анжи снова завопила, но никто не обратил на нее внимания.

Одного взгляда на собравшихся в круг мужчин оказалось достаточно, чтобы понять: все рады нежданному развлечению, и никто не собирается положить конец побоищу. В центре остались только Джейк и Темп, остальные противники разошлись, и недавние враги теперь присоединились к зрителям этого зверского спектакля.

Бетт с ужасающей силой стиснула руку Анжи.

– Неужели вы не можете остановить их? – крикнула она по‑французски. Анжи покачала головой.

Слишком поздно: они не послушают никого и ничего, кроме собственной злобы и животных инстинктов. Господи, разве могла она представить, что цивилизованные люди способны бороться со злобой и ненавистью диких зверей, подгоняемых одним лишь желанием уничтожить соперника?

Тошнотворные звуки кулачных ударов о живую плоть, рычание и вой двух самцов казались непереносимыми, и Анжи попыталась отвернуться, бежать куда глаза глядят, но так и не сумела. Ноги приросли к земле, окаменели, сердце, казалось, вот‑вот выскочит из груди. Но глаза были устремлены на мужчин, упрямо стремившихся уничтожить друг друга. Остальные, словно потеряв разум, подбадривали их громкими, возбужденными криками.

Краем сознания девушка отметила, что за спиной внезапно оказалась мать, но тут же забыла о ней. Миньон разразилась градом истерических вопросов, на которые Дейв Логан ответил с непривычной для него грубостью.

– Но это идиотизм! – воскликнула Миньон. – Сделайте что‑нибудь, иначе они убьют друг друга!

– Нет, мэм, Джейк его не прикончит. Пораженная уверенностью, звучавшей в голосе Логана, Анжи повернулась к нему:

– Что заставляет вас думать, будто именно Темпу угрожает смерть?

Логан промолчал, но поднятые брови и насмешливый взгляд говорили лучше всяких слов.

Он оказался прав. Анжи увидела, как Джейк трясет Уокера, словно тряпичную куклу. Размахнувшись, он впечатал кулак в челюсть несчастного лейтенанта, и тот мешком рухнул на пожухшую траву и распростерся, не пытаясь подняться Только громкие стоны говорили о том, что он еще жив.

Джейк с минуту постоял над ним, все еще сжав кулаки, тяжело дыша и гневно сверкая глазами, но Темп, похоже потерял сознание. Джейк медленно выпрямился, повернулся на каблуках и, не оглядываясь, ушел.

Анжи колебалась. Инстинкт и сердце требовали побежать за Джейком, но разум твердил, что он не нуждается в ней. Поэтому она метнулась к Темпу, опустилась перед ним на колени в пыль и грязь и придерживала его голову, пока Том Спенсер бегал за ящиком с лекарствами и медицинскими инструментами. Уокер выглядел хуже некуда: лицо измордовано так, что глаза не открывались, а почти зажившая после первой стычки нижняя губа напоминала сырое мясо. Морщась и охая, он попытался сесть, но Анжи его удержала.

– Нет, Темп, не двигайтесь. О Господи, что это вам взбрело в голову сцепиться с ним? Вас могли убить…

Он уставился на нее сквозь распухшие веки и издал кудахчущие, отдаленно похожие на смех звуки:

– Благодарю… за то… что верили в меня.

– О, не нужно разговаривать, Темп! Берегите силы. Похоже, рану на щеке придется зашить.

Когда Спенсер вернулся с ящиком, Анжи ретировалась, не в силах смотреть, как мужчины, уложив Темпа в одеяло, уносят в какой‑то хлев и Том принимается обрабатывать бесчисленные синяки и ссадины. Она понимала, что ведет себя как последняя трусиха, но не переносила вида крови. Однажды, сильно порезавшись, она упала в обморок. При виде I же рваных ран ее попросту тошнило.

Миньон встретила ее на пороге импровизированной спальни. Губы матери были неодобрительно поджаты.

– Из‑за чего они затеяли драку, Анжелика?

– Откуда мне знать? – чересчур резко огрызнулась Анжи, и хотя жалела о своей несдержанности, нервы были слишком натянуты, чтобы пускаться в вежливые объяснения.

Они мужчины, разве им нужна причина для свары?

– Разве не из‑за тебя они схватились? Анжела испуганно встрепенулась:

– Нет! С чего ты взяла?

– Сегодня ты поехала вперед с капитаном Брейденом, а потом весь вечер бесстыдно, как уличная потаскушка, флиртовала с лейтенантом Уокером!

Потрясенная, убитая горем, Анжи, с ужасом сознавая всю меру правдивости материнских упреков, тем не менее вызывающе задрала нос:

– Что, если и так? Разве это причина вести себя подобно… подобно животным?

Серо‑голубые глаза Миньон гневно потемнели, а брови зловеще сошлись в тонкую линию. Неверный свет раскачивающегося фонаря бросал на них причудливые тени, а ветер раздувал одеяло, бесцеремонно врываясь в глинобитную постройку.

– Разумеется, нет, но ты должна понимать, что отчасти вина лежит на тебе. Анжелика, что с тобой происходит? С тех пор как мы высадились в Америке, ты так изменилась, никого не желаешь слушать, словно я тебе враг. Ах, эта страна, дикарская страна, она так преображает людей! Умоляю откажись от своих намерений, давай вернемся во Францию Здесь нам не место!

Похоже, мать вне себя от отчаяния. Анжи беспомощно смотрела на единственного родного ей человека. Но как он может объяснить, что изменило ее? И Америка тут ни при чем. Все дело в странных порывах, будораживших ее так дав но, желании добиться того, чего у нее никогда не было и не будет, если она сдастся.

Она хотела постоянства. Равновесия, финансового и душевного. Безопасности. Независимости. Только добившись независимости, она может питать надежды на получение всего остального, это очевидно. И наоборот, если она всю жизнь будет полагаться на кого‑то, значит, потеряет все.

Тяжело вздохнув, девушка тихо обронила:

– Не могу. И не поверну назад.

Миньон с едва слышным стоном отвернулась и поднесла ко рту сжатые кулачки. Плечи ее дрогнули, а когда она BHOBI повернулась, в широко открытых глазах стояли слезы.

– Неблагодарное дитя! Не понимаешь, на какие жертвы я пошла ради тебя, и готова все отшвырнуть прочь! Ты еще слишком глупа, чтобы заглянуть в будущее. И живешь толь ко этой минутой, готовая поставить на карту все! Но я не позволю – слышишь? – не позволю!

Раскаяние сменилось яростью, и Анжи с трудом сдерживалась, чтобы не наброситься на мать.

– Пока что последнее слово за мной, мама! С самой детства я только и слышу, сколько страданий ты вынесла из‑за меня, как разбила свою жизнь, но все это общие слова! Подробностей я так и не знаю! Сколько я ни расспрашивала про отца, ты молчишь! И никогда ничего не рассказывала. Что прикажешь мне думать? Что чувствовать? Я всегда была для тебя бременем, причиной всех твоих несчастий, и теперь, когда отец, пусть и после смерти, оставил мне то, что составляло важную часть его жизни, и я хочу своими глазами видеть его дом, касаться вещей, принадлежавших ему, ты стараешься отнять у меня все! Как я жалею, что ты предпочла отправиться со мной! Уж лучше бы осталась во Франции, без которой жить не можешь! Если бы это зависело от меня, ты бы немедленно отправилась обратно. Мне ты не нужна!

Готовая разрыдаться, девушка тяжело дышала, пораженная собственным внезапным взрывом. Лицо матери расплывалась перед глазами. Но тут Миньон шагнула к ней, и прежде чем Анжи разгадала ее намерения, пошатнулась под увесистой пощечиной.

Но мать тут же пожалела о своей несдержанности. Анжи, тихо вскрикнув, бросилась к выходу. Позади раздался жалобный вопль Миньон, но девушка, не разбирая дороги, бросилась куда глаза глядят, мимо крошившихся стен, подгоняемая бешенством и обидой.

Колючки кактусов и сухая полынь цеплялись за подол, горло саднило от слез. Гром продолжал грохотать, а молнии все прорезали черное небо ослепительно белыми сполохами. Но Анжи не замедлила шага, не остановилась. Скоро форт остался позади, и чем быстрее она бежала, тем сильнее подстегивала потребность скрыться, никого не видеть.

Только когда ноги стали заплетаться, Анжи услышала барабанную дробь копыт по пересохшей земле. Нараставшие раскаты все приближались, и Анжи поняла, кто ее преследователь. Ей следовало знать, что в покое ее не оставят. Она медленно повернулась. На нее надвигался Джейк Брейден. В спешке он даже не оседлал своего гнедого. Подъехав к ней, он замер. Бровь рассекала рана, на щеке темнела другая. Жеребец фыркнул, нетерпеливо загарцевал и принялся топтать кустики полыни.

– Куда‑то собралась? – учтиво осведомился Джейк, за что получил в награду разъяренный взгляд. Туда, где тебя нет!

– Жаль. Похоже, сегодня тебе не повезло, – посочувствовал Джейк и, протянув руку, приказал: – Держись. Я отвезу тебя.

– Мне пока не хочется возвращаться.

Джейк нетерпеливо сжал коленями бока гнедого, пока тот не повернулся. Все еще протягивая ей руку, Джейк повторил:

– Хватайся, Анжи. Сейчас чертов ураган наберет силу. Не хотелось бы оказаться на открытой местности.

Анжи внезапно заметила, что убежала значительно дальше, чем себе представляла. Стены разрушенного форта смутно виднелись на горизонте, да и то казались совсем маленькими, напоминавшими гниющие, шаткие, готовые вот‑вот выпасть зубы. Ветер вздымал клубы пыли, запорошившей ее лицо и обнаженные руки.

Анжи с удовольствием отправилась бы обратно, но очень не хотелось встречаться с матерью… да и с остальными, которые, должно быть, думают то же самое, считая ее бесстыдной шлюхой, способной дразнить мужчин и стравливать их между собой. Объяснять то, что она сама не вполне понимает, бесполезно.

Анжи покачала головой:

– Нет, позволь мне здесь остаться. Ничего со мной не случится.

Джейк хрипло выпалил испанское проклятие, смысл которого остался девушке неясным, и от этого она рассердилась еще больше:

– Вам нечего разыгрывать из себя героя, капитан Брейден! Поезжайте назад! Похоже, вам не терпится наброситься еще на кого‑то и избить до полусмерти… или…

Но тут разверзлись хляби небесные. Дождь полил с та кой силой, словно на них опрокидывалось ведро за ведром холодной воды. Оба мгновенно промокли до костей. Анжи задохнулась и закашлялась. Ливень бил неустанно, слепя, оглушая, и Анжи показалось, что она упала в реку, тонет и никак не может выплыть.

Она сама не помнила, как Джейк оказался рядом, схватил за руку и потащил за собой, оскальзываясь в жилкой грязи. Анжи спотыкалась, падала, хваталась за него, ошеломленная внезапной злобой урагана. Казалось, вселенная летит к чертям, земля раскалывается под ударами молний, взрывы грома оглушали, и на миг ей почудилось, что у самых ног разверзлась пропасть. Анжи пронзительно вскрикнула, снова повалилась, и Джейк бесцеремонно вздернул ее на ноги и подтолкнул вперед. Потерявшая всякую способность сопротивляться, Анжи беспомощно повисла в его объятиях и судорожно обняла за шею, найдя наконец опору в бурлившей вокруг стихии.

Потом он толкнул ее куда‑то, и они неожиданно оказались под защитой выступающей скалы. Впервые с начала дождя девушка обрела способность дышать. Но первая же порция воздуха застряла в горле, и она снова поперхнулась, прислонившись к гладкому, пахнувшему мокрой глиной камню. Джейк опустился на корточки рядом с ней: черные волосы прилипли к голове, рубашку хоть выжимай. Анжи затрясло от страха и холода.

– Отошла? – спросил он. Анжи кивнула. Взгляд Джейка был прикован к тому месту, где блузка облегала груди, как вторая кожа. Девушка не шевелилась, распознав мгновенную жаркую вспышку в его глазах, прежде чем он поспешно отвернулся. Анжи вспыхнула. Как легко он мог заставить ее вспомнить то, что она так старалась забыть! И при этом оставаться совершенно спокойным!

– Стоило бы устроиться поудобнее. Похоже, эта буря из тех, что скоро не кончится.

– А я думала, здесь дождей не бывает, – заметила она и, усевшись, поспешно скрестила руки на груди. Если он и заметил стыдливый жест, то никак не отреагировал.

Бывает, правда, нечасто. Кроме того, земля так высохла, что существует опасность наводнений, когда обычно мелкие реки и ручейки разбухают и выходят из берегов. Дождь кончается, и все становится по‑прежнему. Он задумчиво уставился на сплошную серую пелену воды, и, хотя его голос оставался равнодушным, Анжи почему‑то обрадовалась, что он впервые с минуты их утренней ссоры удостоил ее столь долгих объяснений. Она снова вздрогнула и, стуча зубами, обхватила колени. Джейк, слегка хмурясь, обернулся к ней.

– Неужели замерзла? По‑моему, совсем не холодно.

– Тебе, но не мне, – упрямо пробормотала девушка. – Я такая мерзлячка. Мама говорит, у меня слишком тонкая, нежная кожа.

Она вдруг осеклась на последнем слове, подумав о резких упреках матери и унизительной пощечине.

Джейк, подняв брови, с улыбкой разглядывал девушку.

– Я скорее бы сказал, что кровь у тебя ледяная, как у хамелеона, но придется принять объяснения Миньон.

– Совершенно верно, – вырвалось у Анжи, но тут новый приступ озноба сотряс ее, зубы заклацали еще громче, и слова вышли совсем неразборчивыми.

Весело тряхнув головой, Джейк принялся расстегивать рубашку.

– Раздевайся, Анжи.

Девушка не веря ушам вытаращилась на него:

– Прошу прощения?

– Снимай одежду. Ты ведь хочешь согреться, верно?

– Из всех наглых негодяев, которых я…

– Не глупи. Это не имеет ничего общего с тем, о чем ты подумала. Мы промокли. Дождь так скоро не перестанет. Придется согревать друг друга теплом наших тел, пока не развиднеется, если, разумеется, ты не находишь меня настолько неотразимым, что не сумеешь устоять.

– Я не настолько наивна, чтобы попасться на столь нехитрую удочку, Джейк Брейден, так что даже не мечтай!

– Анжи…

Их взгляды встретились, и Анжи изо всех сил старалась не смотреть на его голую грудь.

– Вспомни, я уже видел тебя… тебя всю. Когда дождь ослабнет, мы вернемся. Но пока и шагу не сможем сделать. Вряд ли кто‑то отправится на поиски – это просто невозможно в такой ливень, если, конечно, у них не вырастут жабры и плавники. К тому же они не знают, в каком направлении нас искать.

Девушка неприязненно поморщилась. Доводы, конечно, вполне логичные, но она ему ничуть не доверяет!

– Где твой конь?

– Я отпустил его. Не получалось справиться сразу с ним и с тобой, а у меня возникла идиотская мысль, что ты для меня важнее.

– Похоже, я должна быть польщена.

– Еще бы! Лучшего жеребца у меня не было. Потерять его для меня – горше смерти!

Анжи раздраженно отвернулась, по‑прежнему не веря этому новому, участливому, преисполненному сочувствия Джейку, так непохожему на прежнего. Ее опять затрясло, а отяжелевшая от воды юбка путалась в ногах, мешая встать.

– Ладно, – пробормотала она, – только не смотри…

– Ради Бога, – начал было он, но тут же осекся при виде гордо вскинутого подбородка и прищуренных глаз. – Так и быть. Сейчас.

Девушка даже не могла встать в полный рост над низко нависшим камнем, и голова касалась импровизированного потолка. Неловко балансируя на одной ноге, она стянула юбку‑брюки, расстелила на одном из валунов в тщетной надежде, что она немного подсохнет, и стащила через голову тонкую блузку. Туфли куда‑то подевались – должно быть, завязли в грязи, – один чулок обвился вокруг щиколотки, и она поспешно его сняла. Оставшись в шелковой рубашке и панталонах, Анжи скорчилась на земле и подобрала под себя ноги.

– Никак нельзя разложить огонь? – прошептала она, чтобы прервать неловкое молчание, и Джейк покачал головой:

– На случай, если ты еще не заметила, я промок не меньше тебя, и даже если бы у нас были спички, на много миль вокруг не найдешь сухой палки. Пришлось бы жечь одежду. Иди сюда. Я не смогу тебя согреть на расстоянии.

Он похлопал по маленькой ямке рядом с собой. Анжи поднялась и долго стояла, нерешительно покачиваясь, пока вновь не обрела равновесие, прежде чем присоединиться к Джейку. Он стащил рубашку и сапоги, оставив лишь штаны и пояс с оружием. Она настороженно уставилась на револьвер, но Джейк пожал плечами.

– Невозможно. Должно быть, в нем полно воды. Анжи неуклюже поковыляла к нему и устроилась рядом.

Он обнял девушку за плечи и положил ее голову себе на грудь. Его штаны были влажными, но не успели промокнуть, и жар мускулистого тела грел спину и, казалось, проникал сквозь кожу. Она ощущала мерное биение его сердца. Револьвер врезался в бедро. Анжи неловко заерзала, и он крепче сжал руки.

– Не так плохо, верно? – прошептал он, обдавая ее шею теплым дыханием.

– Не так плохо, как я думала. Только не шевелись.

– Куда я денусь? Выбора у меня нет, хотя это все же лучше, чем оказаться под открытым небом в такой ливень.

Прислушиваясь к неутомимому стуку капель, бормотанию грома и треску молний, Анжи молчаливо соглашалась с Джейком. Напряжение потихоньку спадало, и веки сами собой начали опускаться. Сам Джейк молчал, и ей показалось, что он заснул. Воздух наполняли запахи дождя и мокрой земли.

Убаюканная Анжи уже не пыталась поднять смеженные дремотой веки. И не знала, сколько времени прошло, но когда очнулась, дождь все еще шел, а руки Джейка соскользнули с плеч. Вскинув голову, она взглянула на него и обнаружила, что он пристально наблюдает за ней.

– Мама, должно быть, волнуется, – пробормотала она, не зная, что сказать.

– Еще бы! Вы двое вопили друг на друга, как уличные кошки, что совсем не облегчило положения.

Забыв обо всем, девушка вскочила.

– А ты, похоже, воображаешь, что, избив человека до полусмерти, все решил?

– До полусмерти? Всего несколько синяков, – холодно усмехнулся Джейк. – Если бы он не начал первым, ничего бы не случилось. – А тебе ни к чему было отвечать.

– Если ты так трясешься над новым любовником, можешь держать его руку и рыдать над ранами, когда вернемся в форт.

– Презренный, жалкий негодяй! Ненавижу тебя, Джейк Брейден!

– Неужели? – насмешливо осведомился он. – Иногда меня так и подмывает точно знать, до какой степени ты ненавидишь меня, Анжи Линдси.

– Что же, могу облегчить тебе задачу, объяснив, что нахожу тебя самым гнусным подлецом, которого когда‑либо видела!

Легкая улыбка растянула его губы, но не коснулась глаз. Подавшись вперед, он стиснул ее подбородок так жестко, что она не смогла отвернуться. Попав в капкан его рук, Анжи беспомощно смотрела ему в глаза, словно зачарованная злым волшебником.

– Неужели ты действительно так думаешь обо мне? – зловеще спросил он.

Девушка сжалась, словно готовясь к неизбежному, но все‑таки упрямо прошептала:

– Да. И даю слово, что ненавижу тебя.

Другая рука Джейка скользнула по ее обнаженному плечу, сжала запястье. Он обжигал ее своим жаром, и она покорно опустила ресницы.

Его губы нежно, почти робко коснулись ее губ, теплые, мягкие и ласковые. Постепенно она оттаяла, и ее губы раскрылись, впуская настойчивый язык. Просто безумие – позволить это и не противиться, но хмельное упоение туманило голову, и она ответила на поцелуй.

Следующий громовой раскат потряс землю, и испуганная девушка прильнула к Джейку, позволяя осыпать поцелуями шею и грудь. Горячие губы проложили раскаленную дорожку от рта к уху и назад, к крошечной бьющейся жилке во впадинке шеи.

Это было неизбежным.

Где‑то в глубине души Анжи понимала, надеялась, что, если он коснется ее, она растает, но боялась признаться в этом даже себе. И сейчас плавилась, растворялась под его руками, не заметив, что он успел снять ее все еще влажную рубашку и ласкает грудь, сначала пальцами, потом ртом. Голова ее беспомощно откинулась назад. Джейк быстро расстелил на земле кожаную рубашку и осторожно опустил на нее Анжи. Она снова дрожала, но на этот раз не от холода. Джейк настойчиво раскрыл ее бедра, проникнув в разрез на ее панталонах, чтобы раздвинуть мягкие складки плоти.

– Господи, Анжи, – пробормотал он, едва касаясь губами ее щеки, – ты такая нежная и теплая там… откройся для меня, любимая. Да… так…

Анжи с чем‑то похожим на отчаяние вспомнила, как сильно хотела его с их последнего свидания. О, снова погрузиться в блаженное забытье, перенестись в тот ослепительный мир, который Джейк дарил ей и лишь один он был способен создать… Это было не просто чисто физическими ощущениями. Она жаждала вновь поймать ускользающую страсть, которую он умеет разжечь в ней одним взглядом. Никто, кроме Джейка Брейдена, не будил в ней таких ощущений.

И она отдалась на волю чувств, затерянная во всепоглощающем желании, воспламененном Джейком.

Было что‑то донельзя возбуждающее в том, что они полураздеты, а дождь, как ни свирепствует, все же не может пробраться под скалу и она, Анжи, испытывает необычайное умиротворение, хотя каждый клочок тела охвачен огнем страсти.

– Обними меня, – прошептал он, и Анжи подчинилась, скользя ладонями по горячей влажной коже. Он чуть при поднялся над ней и встал на колени между ее широко разведенными ногами.

И снова стал целовать ее, с грубой властностью хозяина и собственника, и Анжи, охваченная нестерпимым восторгом закричала, но ее пронзительный вопль снова заглушили его поцелуи. Она судорожно вцепилась в твердые мышцы его спины, как только он сделал первый сильный выпад и стал неустанно двигаться в ней, доставая, казалось, до самого сердца.

– Ты все еще ненавидишь меня, Анжи Линдси? – настойчиво спрашивал он, глядя на нее золотистым огоньками тигриных глаз, и она со стоном выгнулась навстречу его толчку. – Признайся… как сильно ненавидишь меня… любимая, – выдавил он, и она попыталась выплеснуть ему в лицо свою горечь. Но не смогла.

Джейк лихорадочно изучал впадины и изгибы ее тела, и напряжение в Анжи все росло, пока ей не почудилось, что туго натянутая тетива сейчас лопнет. Он вновь и вновь пронзал ее, наполняя собой, терзая сладостной пыткой, и Анжи горячечно заметалась, исступленно стремясь к разрядке, под поцелуями‑укусами его алчущего рта, к разрядке, казавшейся все ближе, пока она наконец не подошла к самой грани и очертя голову бросилась в неимоверное, слепящее наслаждение, отозвавшееся пронзительным вскриком, который слился с громовым раскатом‑взрывом.

Это так отличалось от их прошлого свидания, когда наслаждение пришло до, а не после слияния, и теперь экстаз омывал ее жаркими, упоительными волнами, постепенно идущими на убыль и оставляющими ее восхитительно‑опьяненной.

Анжи, всхлипывая, припала к Джейку. В уши лился отрывистый свирепый шепот… стон… и он на секунду прислонился лбом к ее щеке, тяжело дыша. Потом поднял голову и затуманенными глазами взглянул на нее.

– Не знаю, кто из нас более безумен: ты или я. Ресницы девушки медленно поднялись. Он по привычке угрюмо свел брови, и нестерпимый блеск в глазах уступил место ледяному холоду.

– Почему ты так считаешь?

Джейк лег на бок, но продолжал ласкать розовую плоть ее бедра.

– Просто сумасшествие – заниматься этим, когда все ждут нашего возвращения в форт.

– Ты сам твердил, что, пока дождь не перестанет, мы не тронемся с места, а все еще льет как из ведра.

– Господи, Анжи, – поморщился он, – я не это имел в виду, сама понимаешь!

– Нет, не понимаю, – процедила Анжи и оттолкнула его. Джейк поспешно отнял руку и насторожился.

– Если ты не хотел, – продолжала она, – делать… это… тебе не следовало распускать руки. Не стоило поступать против своей воли!

Джейк едва заметно улыбнулся.

– В том‑то и беда. Рядом с тобой я ни о чем другом не думаю. Ты словно лихорадка в моей крови, и только не говори, что не знаешь, как действуешь на меня, когда смотришь своими огромными фиалковыми глазищами. И не только на меня, но и на любого мужчину! Прекрасно все понимаешь. С такой гривой волос и пухлым зовущим ротиком выглядишь так, словно ожидаешь поцелуя.

Слегка удивленная Анжи уставилась на него, не зная, как реагировать, что сказать. Что рада его восхищению, но ей неприятно, что он считает ее бесстыдной кокеткой? Как противно и больно!

– Если ожидаешь, что я буду потрясена до глубины души и окажусь на седьмом небе из‑за того, что тебя тянет ко мне, ошибаешься. – Она резко села и потянулась к блузке, мокрым лоскутом лежавшей на камне. – Мне противны твои намеки на мой будто бы неразборчивый флирт с любым мужчиной, и если ты действительно так считаешь, ни к чему больше подходить ко мне. Зачем пачкать себя общением с человеком столь низких моральных принципов, когда твои собственные так высоки?

Глаза Джейка потемнели.

– Тебе, как обычно, удалось извратить чужие слова, что, впрочем, меня не поражает.

– Я в этом уверена.

Она поспешно просунула руки в рукава блузки, вздрогнув, когда холодная ткань коснулась разгоряченной кожи. И поскорее отвела от него глаза: Джейк не сделал попытки прикрыться, и обнаженная грудь слегка поблескивала в тусклом свете, проникавшем в узкое отверстие. Почему он не оденется? Даже штаны не застегнуты, и полоска темных завитков, сужаясь, исчезала под толстой тканью. И почему он пялится на нее?

– Анжи!

– Оставь меня в покое!

Господи, она сейчас разрыдается! Вечно эти ее непрошеные слезы, и именно в тот момент, когда ей нужно выглядеть спокойной и сдержанной!

Джейк, затейливо и громко выругавшись по‑испански, потянулся к ней. Анжи попыталась отпрянуть, но места оказалось слишком мало.

– Отпусти! – с бешенством выпалила она, но он, еще крепче сжав руки, притиснул ее к стене.

– Постой смирно хоть одну чертову минуту и выслушай меня!

– Зачем? Чтобы ты еще раз объяснил, какая я низкая бесстыдница? Нет, благодарю. И немедленно возвращаюсь в форт, под дождем или нет, мне все равно!

– Зато мне не все равно! Здесь существует такая вещь, как ливневые паводки! Сейчас мы на возвышенности, но река Пекос стекает вон по тому склону и вот‑вот выйдет из берегов. Мы с места не тронемся, пока все не кончится, если только тебе не вздумалось доплыть до самого Мексиканского залива, что я тебе и гарантирую, если попытаешься своевольничать!

Он так резко разжал руки, что Анжи беспомощным комочком свалилась на землю и, небрежно откинув с глаз тяжелую прядь, смерила его презрительным взглядом. Почему все ее чувства в последнее время так обострены и выставлены напоказ? Должно быть, все дело в неуверенности, в новизне происходящего, в ее отношении к Джейку, к этой земле… ко всему.

– Черт возьми, Анжи, – грубо бросил он, когда она встала на колени и прижалась лбом к отверстию, чтобы вглядеться в дождевые струи. – Ты сводишь меня с ума. Послушайся и останься еще ненадолго. Не заставляй гнаться за тобой.

Перед Анжи расстилалась залитая водой прерия. Чуть ниже скалы, под которой они нашли убежище, бурлила грязь, и река мчала мутный поток. Холодный влажный ветер леденил щеки, и по голым рукам пошли мурашки.

– Я могла бы найти дорогу и без тебя.

– Сама знаешь, что я не позволил бы уйти.

Анжи оглянулась. Судя по окаменевшему лицу, он обозлен и способен на что угодно.

Ей смертельно хотелось послать его ко всем чертям, но в каком‑то уголке души еще теплилась надежда, что он питает к ней нечто большее, чем готов показать, и что находит не только желанной, но и… любимой? Неужели этого она добивается? Неужели после всех обетов никому не отдавать сердца она так глупа, чтобы влюбиться в Джейка Брейдена?

Анжи, затрепетав, опустила голову. Может, именно поэтому она так часто доводила его, дразнила… пытаясь вырвать правду, признание в том, что небезразлична ему? Если она действительно любит его, то должна твердо знать, что он хочет от нее большего, чем нескольких мгновений краденой страсти!

Джейк осторожно коснулся ее плеча.

– Анжи… querida… я не позволю, чтобы с тобой что‑то случилось. Не создавай лишних трудностей.

– Трудностей?

Анжи горько рассмеялась и попыталась что‑то сказать, но горло перехватило. Пришлось долго откашливаться, прежде чем вымолвить:

– Неужели между нами все может быть еще сложнее, чем теперь, когда я не знаю, что ты испытываешь и что… что чувствую я сама?

В этот момент она была совершенно искренна. Он назвал ее querida, дорогая. И шептал на ухо слова любви, когда они бились в экстазе, слова на местном наречии, так отличавшемся от литературного кастильского диалекта, смысл которых девушка понимала лишь интуитивно. Но что Джейк чувствовал на самом деле? Не придавать же значения беспечному «милая» или «сердечко мое», которыми он так и сыпал, словно обращаясь к той беспутной девке в кабачке Сан‑Антонио?

Неужели прошла всего лишь неделя с тех пор, как она безапелляционно заявила Бетт, что предпочитает быть любовницей, а не женой? Что лучше оставаться незамужней и заводить любовников, вместо того чтобы целиком подчиняться капризам и приказам мужчин? Так она и сделала и теперь корчилась при мысли о собственной наивности. Не приняла в расчет терзающие ее сомнения, не подумала о том, како!! бесповоротный поступок совершит, отдавшись душой и телом равнодушному покорителю сердец.

Мысль об этом мучила ее неотступно, и она старалась не думать о Жан‑Люке и Симоне, убедившей себя, что ее любят. Неужели Анжи хочет такой же участи?

– Анжи…

Джейк глубоко вздохнул и, опершись рукой о колено, Прислонился к камню.

– Я хочу тебя. Разве не очевидно?

– Разумеется.

Ни ласковых слов. Ни признаний в любви. И она еще мечтала услышать их из его уст? Мечтала ли?

Но когда он снова обнял ее и обжег напряженным взглядом, который она научилась мгновенно распознавать, Анжи отдалась, не протестуя, обняв его и опускаясь на землю. А он молча взял ее, грубо, жадно, без любовных клятв и обещаний, властно подмяв под себя, унося в бурном потоке темной страсти.

Буря снаружи унялась, но та, что внутри, разбушевалась с неимоверной силой. Джейк стискивал ее в объятиях, даря изысканное наслаждение, и Анжи с отчаянной ясностью поняла, что, если хочет выжить и не носить всю жизнь на сердце шрамы, необходимо сопротивляться этому смертельному притяжению к человеку, который уничтожит ее, если ему позволить.

И осознание этого почти убивало ее.