Глава 9. Целый день после столкновения в отеле «Сен‑Шарль» Анжи рвала и метала, но в конце концов пришлось смириться

Целый день после столкновения в отеле «Сен‑Шарль» Анжи рвала и метала, но в конце концов пришлось смириться. Что поделаешь, если все уже устроено без ее согласия! Мало того, по возвращении ее ожидала телеграмма из Сан‑Антонио от полковника Паттерсона, который горячо рекомендовал капитана Брейдена как достойного доверия и самого опытного разведчика американской армии.

«Арест Брейдена – достойная сожаления ошибка, – телеграфировал полковник, – и лучше его никто не сумеет провести вас по этой опасной территории».

Паттерсон знал ее отца. Именно он приказал Брейдену сопровождать ее… нет, не он, а Джон Линдси. Всего через несколько часов она сядет на пароход, идущий до Галвестона, а оттуда отправится в Корпус‑Кристи в компании Джейка Брейдена.

Ей следовало радоваться, что заветное желание исполняется, что она скоро окажется в Нью‑Мексико, но на душе было тяжело. И все из‑за Джейка Брейдена… из‑за него она потеряла уверенность в себе… и так растерянна. Вот именно, неуместное смущение и растерянность. Потому что он яростно целовал ее в гостиничном номере, а она беззастенчиво отвечала…

Поэтому она сгорала от стыда и негодования и отчаянно надеялась, что он не догадается, какие чувства пробудил в ней. Воспоминания об их встрече терзали ее, не давая уснуть. Но стоит ли поддаваться минутной слабости, да еще и показывать ее посторонним? Ну уж нет. В следующий раз она отнесется к нему с холодным безразличием. Этого будет вполне достаточно, чтобы убедить Джейка Брейдена в полном отсутствии всяческого к нему интереса.

Как она презирает этого человека! Из‑за него ощущает себя глупенькой девчонкой, не способной даже дать достойный отпор наглецу!

– Ты готова, Анжелика? – осведомилась Миньон и, предварительно постучав, распахнула дверь спальни. – Пришел носильщик за вещами, – мрачно объявила она, с тревогой озирая непокорную дочь. – Однако еще не поздно передумать, опомниться и забыть о дурацких фантазиях. Твой отец мертв, и всякие бредни о желании обрести его по меньшей мере смешны.

Укол попал в цель. Раздосадованная Анжела вздернула подбородок:

– Я всего‑навсего собираюсь предъявить права на законное наследство, так что ни о каких бреднях и речи нет.

Возможно, – раздраженно буркнула Миньон. – Так или иначе носильщик здесь. Месье Гравье любезно согласился взять на хранение остальной багаж, пока мы не пошлем за ним или не вернемся сами. Всего один маленький сундук! Какая нелепость! Что мы будем делать без платьев? Что только взбрело в голову этому Брейдену!

– Капитан, вне всякого сомнения, неделями носит одну и ту же одежду и не считает смену нарядов по три раза на день такой уж необходимостью. К тому же, мама, он скорее всего прав. Поездка обещает быть нелегкой, и лучше путешествовать налегке.

– Теперь и ты ему поддакиваешь! Как противно, что, пробыв в Новом Орлеане меньше двух недель, ты успела превратиться в настоящую американку, словно всю жизнь здесь прожила!

– К сожалению, не всю жизнь. Мне просто не дали такой возможности, не так ли? – отпарировала Анжи и вышла, не дожидаясь ответа, немного расстроенная очередной стычкой. Может, лучше всего предложить матери остаться? При мысли о постоянном нытье и жалобах в продолжение всего бесконечного пути Анжи становилось нехорошо. Временами она задавалась вопросом, так ли уж хорошо знает мать. Именно в те минуты, когда Анжела нуждалась в ободрении, Миньон обладала способностью становиться холодно‑отчужденной.

Но так было всегда, и даже здесь, в чужой стране, ничего не изменилось.

Тревога не улеглась даже после того, как пароход отвалил от пристани и пошлепал по реке. Анжи видела Джейка Брейдена лишь мельком, но он не опоздал к отплытию и сейчас наверняка сидел в салоне за игорным столом.

Анжела вошла в свою каюту. Бетт, вставшая спозаранку и успевшая справиться с множеством дел, так уморилась, что рухнула на койку и мгновенно заснула. Влажные пряди черных волос липли к румяной щечке. Анжи тихо сидела, прислушиваясь к топоту и выкрикам матросов. На пароходе было полно пассажиров. Огромные трубы выплевывали облака густого дыма. Пол дрожал от шума работающих двигателей. Каюта Миньон была смежной, и мать наверняка последовала примеру горничной. Только Анжи распирала неутоленная энергия.

Не зная, чем заняться, она решила выйти на палубу и полюбоваться проплывающими мимо пейзажами. Сердце сжалось при виде исчезающих берегов Нового Орлеана. Она уже успела влюбиться в этот грешный, порочный, старомодно‑элегантный город, чем‑то напоминавший распутного аристократа прошлого столетия.

Девушка, тихо радуясь одиночеству, долго стояла у поручня и вдыхала запахи горящего угля, рыбы и гниющих водорослей. Высокие обрывистые берега, поросшие густой травой, были безлюдны. Лишь иногда встречались убогий домишко или поросшие длинным испанским мхом деревья, похожие на вдовушек в прозрачных вуалях. Мутная вода бурлила крошечными водоворотами и бесчисленными воронками.

Палуба почти опустела, и вечерние тени протянулись по чисто вымытым доскам. И хотя Анжи смутно удивлялась, почему ни мать, ни горничная не приходят за ней, все же удовольствие от скромного развлечения перевесило, и не стоило искушать судьбу, задумываясь о вещах куда более неприятных.

Но тут за спиной послышался знакомый голос, и Анжи, обернувшись, широко раскрытыми глазами уставилась на Джейка Брейдена, подходившего к поручню вместе с Миньон. Они тихо говорили о чем‑то, не замечая неожиданной свидетельницы столь интимного разговора. Нет, это невыносимо! После всего, что наговорила мать, позволить такие вольности!

Джейк поднял глаза, увидел девушку и, должно быть, что‑то сказал Миньон, потому что та обернулась и, слегка покраснев, поманила дочь. Анжи так и подмывало сделать вид, что этот жест относится не к ней, но понимала, что подобное поведение будет выглядеть по меньшей мере ребяческим, и поэтому осторожно, мелкими шажками, как любой человек, непривычный к жизни на судне, двинулась вдоль поручня.

– Добрый день, мама. Здравствуйте, капитан.

Если Джейка Брейдена и не устраивало ее присутствие, он ничем не показал досады и, вежливо кивнув, стал рассматривать последний клочок земли, окаймлявший Мексиканский залив.

– Завтра утром мы прибудем в Галвестон. Я велю проводить вас в отель, а на следующий день отправимся в Корпус‑Кристи.

Анжи ошеломленно уставилась на Брейдена. Он бегло говорил по‑французски, а Миньон еще и улыбается ему! Ко всему прочему он одет в дорогой, безупречно сшитый фрак, облегающий широкие плечи! И несмотря на рост, ухитряется остаться незаметным. Небрежно облокотился локтем на поручень, в дерзко‑небрежной позе, совсем как большой, ленивый кот!

– Превосходно, капитан Брейден! – ответила Миньон на том же языке. – Очень рада. Я знаю, как не терпится моей дочери добраться до Нью‑Мексико, и теперь, когда путешествие началось, сознаюсь, что разделяю ее чувства.

Медленная улыбка коснулась губ Брейдена. Он кивнул и впервые посмотрел Анжи в глаза. Та пренебрежительно повела плечом.

– Мисс Линдси, – протянул он, – советую в полной мере насладиться этой частью поездки. Как только мы покинем Корпус‑Кристи, забудьте о чистой одежде и мягкой постели, пока не окажемся в Сан‑Антонио.

– Если вы таким образом пытаетесь ободрить меня, капитан, – медоточиво заметила девушка, – не стоит тратить время. Я прекрасно сознаю, что ни удобств, ни роскоши ждать не приходится, но увидите, что я куда выносливее, чем вы предполагаете.

– Рад это слышать, мэм.

Брейден свел брови. Очевидно, снова пытается дразнить ее, но ничего не выйдет! Похоже, он стакнулся с Миньон и оба стремятся отговорить ее от дальнейших приключений.

– Следует помнить, капитан, что вам платят за то, что вы сопровождаете меня в Нью‑Мексико, и я нахожу немного странными ваши старания помешать мне ехать. Разве не вы сами решили принять мое предложение?

– Нет, – улыбнулся он, услышав, как она зашипела от гнева. – Это приказ моего командира, который отчего‑то уверен, что я смогу доставить вас в Нью‑Мексико живой и невредимой. Я предпочел бы оставить вас в Новом Орлеане.

– В таком случае я уверена, у вас с матушкой много общего. Она тоже настаивает на том, чтобы я отказалась от наследства. Но оно мое. Это все, что осталось у меня от папы, и я никому не позволю меня остановить!

На мгновение ей показалось, что его глаза одобрительно блеснули, но все так быстро исчезло, что она совсем не была уверена, так ли это. Джейк коротко пожал плечами и грациозно выпрямился, оторвав длинное тело от поручня.

– Искренне восхищаюсь вашей целеустремленностью. К сожалению, не могу сказать того же о здравом смысле. Миссис Линдси, надеюсь встретиться с вами за ужином.

Анжи, раздраженно хмурясь, проводила его неодобрительным взглядом. Невыносимо высокомерен!

Неприязнь, которую она почувствовала с первой встречи, с каждой минутой становилась сильнее.

Верно, она терпеть не могла льстивых, пресмыкающихся мужчин, но и полная их противоположность тоже не слишком приятна. Ее привлекало нечто среднее, более уравновешенное, соединяющее мягкую натуру одних с силой и мощью других.

Но такого совершенства просто не существует на свете, ей не следует тешить себя иллюзиями.

– Ты так необычайно молчалива, Анжелика, – с легкой улыбкой заметила Миньон. – Тебе нехорошо? Укачало?

– Вовсе нет. Скорее удивлена, если говорить о моих чувствах в эту минуту. Мне казалось, что тебе неприятен Джейк Брейден.

– В чистосердечии тебе не откажешь. Что же, верно, я обычно нахожу подобных людей отталкивающими, но у нас есть нечто общее. Мы оба беспокоимся за тебя. Твоя судьба нам небезразлична.

Господи, опять ее неизменная холодноватая сдержанность! И как всегда, выглядит идеально, несмотря на то что ветер играет светлыми волосами и пытается сорвать шляпку. Рядом с ней Анжи кажется себе неуклюжим, неряшливым чучелом.

– Должно быть, именно непрошеное раздражение придало ее словам чересчур язвительный оттенок. Вижу. Как очаровательно, что ты сумела поладить с совершенно чужим человеком. Не то что с собственной дочерью!

– Не стоит приписывать мне свои мысли, Анжелика. Дело в том, что я провела собственное расследование и убедилась, что репутация капитана Брейдена вполне заслуженна. Месье Гравье заверил меня, что он считается кем‑то вроде профессионального наемника, и поэтому очень немногие отбросы общества осмеливаются связываться с ним. Недаром он армейский разведчик. Для таких людей вопрос чести – защитить тех, кто ему платит.

– Может, ты и доверяешь ему, мама, но я не такова. И не понимаю, почему ты настаиваешь, чтобы мы продолжали путь под его опекой, хотя, кроме него, есть и немало других.

– Но никто не стремится, подобно тебе, безрассудно рисковать жизнью, – резко отпарировала Миньон, но тут же смягчилась: – Дорогая, ты знаешь, что только любовь к тебе заставляет меня согласиться с месье Гравье. «Неужели ты в этом сомневаешься?

Да. Да! Анжи была уверена, что лишь желание сохранить власть над непокорной дочерью побуждает мать настаивать на своем. Но на этот раз не удастся! Анжи сумеет взять верх!

Девушка дернула плечиком и, отвернувшись, снова вгляделась в удаляющийся берег. Сумерки сплели небо и воду в прихотливый сине‑алый узор, и отражение круглого солнечного шара плясало на невысоких волнах.

Наблюдавшая за ней Миньон отлично понимала обуревавшие ее дочь эмоции, видела мучительную борьбу переживаний на выразительном лице. Понимала и боялась.

Ах, Анжелика так быстро взрослеет, отдаляется от матери, становится все упрямее… Как убедить ее, что жизнь – не волнующее приключение, как в тех книжках и восторженных письмах, которые так любила читать дочь. Как она ошибается! Горькое разочарование и потеря иллюзий ожидают тех, кто достаточно глуп, чтобы игнорировать предостережения судьбы; ведь и сама Миньон потерпела сокрушительное поражение и хорошо знала, чем кончаю!

юные фантазерки. Двадцать два года назад и она стояла у борта, снедаемая радостным предвкушением…

Надежды и мечты на всепоглощающую любовь, затмившие здравый смысл и повергшие ее в пропасть отчаяния и черные кошмары, остались позади, но она помнила их с ослепительной ясностью.

Своевольная девочка! Даже с ее умом и сообразительностью Анжелика временами бывает удивительно тупа! Странное сочетание проницательности и буйного воображения вводило ее в постоянный конфликт с собственным характером. Слишком многое она унаследовала от отца… идеалистическое стремление к недостижимому, дурацкое стремление к независимости и самостоятельности, укреплявшие решимость Джона Линдси цепляться за эту суровую землю, хотя он полностью сознавал, что единственной наградой за все усилия будет возможность просто выжить.

О Боже, как защитить Анжелику от нее самой, когда злейший враг девочки – ее собственная натура? Невероятно трудно… но Миньон как‑нибудь справится, сумеет открыть дочери глаза и заставить понять, что она слишком утонченная и цивилизованная леди, чтобы рисковать всем ради столь ничтожного результата. И если для этого понадобится использовать Джейка Брейдена – так тому и быть. Всякое оружие пригодно для того, чтобы спасти их обеих, потому что неудача Анжелики будет и ее провалом. Их судьбы неразрывно сплетены, а ведь когда‑то она думала, что никогда не придется пережить старые страхи, возвращаться в ненавистную страну. И вот теперь снова начинается прежняя пытка и все та же бесплодная борьба. Неужели никто не понимает, как трудно было ей вернуться? Конечно, нет, ведь все эти годы она старалась ни с кем не обсуждать свое прошлое и лишь изредка упоминала, что жила в стране, кишевшей безжалостными дикарями, и ноги ее больше там не будет.

Миньон хотелось смеяться над жестокой иронией судьбы и поистине макиавеллиевской хитростью Джона Линдси, заманившего ее с дочерью в Америку. Сама Миньон могла бы остаться во Франции или Новом Орлеане, но тогда потеряла бы все. Выиграл бы муж.

А этого она не могла вынести.

Поэтому и пришлось сдаться. Временно. Это единственный способ восторжествовать, раз и навсегда уничтожить вес кошмары, стереть их с лица земли. И Миньон сделает все чтобы победить.

Хорошо, что хоть в этом Брейден на ее стороне и тоже считает, что им слишком опасно ехать в Нью‑Мексико. Разумеется, у него на это свои причины, но это не играет роли пока он будет стараться отговорить Анжелику продолжать путь. И в этом она всеми силами ему поможет.

Капитан корабля пригласил семью Линдси и Брейден; за свой стол. После ужина Анжелика поспешно поднялась из‑за стола и вежливо пробормотала, что хочет подышать свежим воздухом. Миньон, к ее удивлению, не потребовал; взять с собой горничную, не разразилась обычными наставлениями и спокойно отпустила дочь одну.

– Прекрасная ночь, капитан Брейден, не находите? спросила она несколько минут спустя, глядя на него поверх бокала. – Я всегда любила игру лунного света на воде.

Брейден, необычайно молчаливый и рассеянный, удив ленно поднял брови.

– Меня пригласили на партию в покер с капитаном Соренсоном, мадам.

– Неужели? Как жаль, что вы вынуждены убивать врем;. в тесном помещении, в клубах табачного дыма, за скучными картами. Но разумеется, у каждого свои вкусы.

Капитан Соренсон рассмеялся. Миньон нашла беловолосого, грубовато‑красивого великана весьма привлекательным, но, по ее мнению, крайне несдержанным. Энергия та} и бьет через край.

– Мадам Линдси, мы предпочли бы остаться в вашем обществе, но капитану Брейдену не терпится выиграть все мои деньги. В нашу последнюю встречу он ухитрился на прочь обчистить меня, и теперь я жажду мести. Надеюсь, вы не лишите меня столь утонченного удовольствия?

– Нет, конечно, нет, капитан Соренсон. Спокойно предавайтесь пороку, – разрешила Миньон краем глаза наблюдая за Брейденом. Интересно, уловил ли он ее недвусмысленный намек? По нему не понятно. Хладнокровно, глазом не моргнув, допивает вино. Ее поражал этот грубый американец, прекрасно говоривший по‑французски и куда более цивилизованный, чем большинство здешних мужчин. Очень красив, чисто по‑мужски, хотя, по ее мнению, чересчур агрессивен. Пожалуй, именно тот человек, кто способен уговорить Анжелику не слишком задерживаться в Нью‑Мексико.

И когда капитан Брейден поднялся и пошел к двери, десятки женских глаз провожали его восторженными взорами. Немного подумав, он свернул в направлении полуюта, где пассажирам было разрешено гулять. Миньон едва заметно усмехнулась. Возможно, он сумеет положить конец этому приключению в самом начале.

– Еще вина, мадам Линдси? – осведомился капитан, и Миньон бесстрастно встретила его восхищенный взгляд.

– Пожалуйста, капитан Соренсон. Как вы добры!