Глава 11. В поисках истины

Бедная деревенька Эку лежит в дельте реки Нигер, около изгиба того локтя, который образует западное побережье Африки. Именно там я получил яркий и неожиданный урок.

Я поехал в Нигерию летом 1989 года добровольцем для работы в больнице в рамках небольшой миссии, чтобы дать возможность врачам-миссионерам побывать на их ежегодной конференции и перезарядить свои духовные и физические аккумуляторы. Мы с дочерью (она была в студенческом возрасте) согласились отправиться на эти приключения вместе, поскольку нам давно было любопытно, как живут в Африке, и мы лелеяли желание внести что-то своё в развивающийся мир. Мне было известно, что мои медицинские навыки, зависимые от высокотехнологичного мира американской больницы, могли плохо подходить к проблемам, связанным с незнакомыми тропическими болезнями и невысоким техническим обеспечением. Тем не менее, я приехал в Нигерию, ожидая, что моё присутствие произведёт значительную перемену в жизни многих из тех, о ком я думал позаботиться.

Больница в Эку не была похожа ни на что из виденного мною раньше. Там всегда не хватало коек, поэтому пациентам часто приходилось спать на полу. Их семьи часто приезжали с ними и брали на себя ответственность за их кормление, поскольку больница не могла обеспечить им адекватное питание. Был представлен обширный диапазон серьёзных заболеваний. Часто пациенты поступали в больницу только после того, как болезнь уже долгое время прогрессировала. Что ещё хуже, течение заболевания регулярно осложнялось токсичными снадобьями знахарей, к которым многие нигерийцы идут за помощью в первую очередь, приезжая в больницу в Эку только потом, если больше ничего не помогает. Труднее всего мне было принять то, что, как становилось всё яснее, большинство болезней, которые я был призван лечить, система общественного здравоохранения Нигерии лечить так и не научилась. Туберкулёз, малярия, столбняк и большой ассортимент паразитических заболеваний являлись последствием отсутствия всяких правил профилактики и полного развала системы охраны здоровья.

Подавленный величиной этих проблем, измотанный нескончаемым потоком пациентов с болезнями, которые у меня было мало возможностей диагностировать, растерянный от отсутствия лаборатории и рентгеноскопии, я всё больше падал духом, не в силах понять, почему я вообще думал, что эта поездка принесёт какую-то пользу.

Но однажды в клинику поступил молодой крестьянин. Семья привезла его с прогрессирующей слабостью и большой опухолью на ногах. Измерив ему пульс, я с удивлением заметил, что он практически исчезал всякий раз, когда он делал вдох. Хотя я никогда не видел такого яркого проявления этого классического физического симптома (его называют «парадоксальным пульсом»), я был почти полностью уверен: это значило, что в околосердечной сумке у этого парня набралось много жидкости. Была угроза того, что эта жидкость перекроет кровообращение и лишит его жизни.

В такой ситуации самой вероятной причиной был туберкулёз. В Эку у нас были лекарства от туберкулёза, но они не могли подействовать достаточно быстро, чтобы спасти этого молодого человека. Если бы мы не сделали что-то решительное, жить ему оставалось бы всего несколько дней. Единственной возможностью его спасти было бы применение очень рискованной процедуры извлечения околосердечной жидкости с помощью большой сверлильной иглы, вставленной в грудную клетку. В развивающихся странах проводить такую процедуру взялся бы только очень квалифицированный хирург-кардиолог, располагающий ультразвуковым аппаратом, чтобы не разорвать сердце и не вызвать немедленную смерть.

Ультразвуковой аппаратуры не было. Ни один другой врач в этой маленькой нигерийской больнице такой процедуры никогда не проводил. Я должен был или решиться на очень рискованное интенсивное отсасывание жидкости иглой, или наблюдать, как этот крестьянин умирает. Я объяснил ситуацию парню, который теперь был полностью осведомлён о своём опасномположении. Он тихо попросил меня продолжать лечение. С душой в пятках и молитвой на устах я вставил большую иглу ему прямо под грудину и нацелился ему под левое плечо, всё время опасаясь, что мог поставить неверный диагноз, а в этом случае я его почти наверняка убил бы.

Долго мне ждать не пришлось. Поток тёмно-красной жидкости у меня в шприце сначала вселил в меня панику, что я мог попасть в сердечную камеру, но скоро стало ясно: это была не нормальная кровь из сердца. Это был большой объём туберкулёзного кровоизлияния из околосердечной сумки.

Было откачано около литра жидкости. Молодой человек отреагировал поразительно. Его парадоксальный пульс исчез почти сразу же, и в ближайшие сутки быстро пошла на поправку опухоль на ногах.

В течение нескольких часов после этого переживания я ощущал огромное облегчение, даже ликование от того, что случилось. Но к следующему утру меня начало обволакивать всё то же знакомое уныние. Ведь в обстоятельствах, приведших этого парня к заражению туберкулёзом, изменений не ожидалось. Допустим, он начал бы с лекарств от туберкулёза, но была очень велика вероятность, что у него не хватит денег на оплату всех двух лет нужного ему лечения, и, несмотря на наши усилия, у него вполне мог случиться рецидив со смертельным исходом. Даже если бы он пережил эту болезнь, в недалёком будущем его мог ждать какой-нибудь иной недуг, вызванный грязной водой, недостаточным питанием и опасной средой. В других условиях такую болезнь можно было бы предотвратить, но у нигерийского крестьянина шансов на долгую жизнь мало.

С такими невесёлыми мыслями в голове я на следующее утро подошёл к его койке и обнаружил, что он читает Библию. Он вопросительно посмотрел на меня и спросил, давно ли я работаю в этой больнице. Я признался, что я новичок, чувствуя некоторое раздражение и смущение от того, что он так легко смог это определить. Но потом этот молодой нигерийский крестьянин, отличающийся от меня по культуре, опыту и происхождению настолько, насколько могут вообще отличаться люди, произнёс слова, которые всегда будут светиться в моём сознании: «У меня такое чувство, будто вы не понимаете, зачем сюда приехали, – сказал он. – У меня есть для вас ответ. Вы приехали сюда по одной причине. Вы приехали ради меня».

Я был поражён. Поражён тем, что он так ясно мог разглядеть моё сердце, но ещё больше поражён сказанными им словами. Я всадил иглу вблизи его сердца, он же прямо пронзил моё. Несколькими простыми словами он посрамил мои грандиозные мечты о том, как я буду великим белым доктором, исцеляющим миллионы африканцев. Он был прав. Все мы призваны протягивать руку другим людям. В редких случаях это может случаться в крупном масштабе. Но чаще всего это происходит в простых делах, когда один человек проявляет доброту к другому. Это и есть те события, которые имеют настоящее значение. Слёзы облегчения, застлавшие мне взор, когда я переваривал его слова, проистекали из вновь обретённой уверенности, не поддающейся описанию, – уверенности, что там, в этом странном месте, на одно то мгновение я был в гармонии с Божьей волей, связанной самым невероятным, но чудесным образом с этим молодым человеком.

Ничем из того, что я узнал из науки, это переживание объяснить нельзя. Никакое эволюционное объяснение поведения человека не прольёт свет на то, почему этому привилегированному белому показалось таким правильным стоять у постели этого молодого африканского крестьянина, и почему каждый из них получал при этом нечто исключительное. Именно это Клайв Льюис и называл агапе. Это любовь, не ищущая воздаяния. Это оскорбление для материализма и натурализма. И это самая прекрасная радость из тех, которые может испытать человек.

В те годы, когда я мечтал о поездке в Африку, я ощущал нежные ростки желания сделать для других что-то по-настоящему бескорыстное – то призвание служить, не ожидая личной выгоды, которое является общим для всех человеческих культур. Но я позволил встать на его место другим, менее благородным мечтам – ожиданию восхищения со стороны жителей Эку, предвкушению аплодисментов моих коллег по медицине, оставшихся дома. В неприкрашенной реальности нищего Эку эти мои честолюбивые стремления явно не осуществлялись. Но простое дело помощи всего одному человеку в отчаянной ситуации, там, где мои умения мало подходили для решения этой проблемы, было, как оказалось, самым значимым из всех человеческих переживаний. Груз свалился с души. Это было воистину верным направлением, которое было мне указано так, как компас указывает на север. Компас показал не на самопрославление, не на материализм, и даже не на медицинскую науку, – вместо этого он показал на добро, которое все мы отчаянно надеемся найти в себе и в других. Я также яснее, чем когда-либо, увидел, что Творец этой доброты и истины, настоящий Истинный Магнитный Полюс, сам Бог, открывает Свою святую природу таким образом, каким Он записал это желание к поиску добра в сердцах у всех нас.

Личное осмысление фактов

Итак, здесь, в последней главе, мы, обойдя полный круг, снова подошли к существованию Нравственного закона, с чего этот рассказ и начался. Мы прошли через постижение истин посредством таких наук как химия, геология, палеонтология и биология – и всё же это уникальное человеческое свойство вызывает удивление. После 28 лет моей веры Нравственный закон всё же выступает для меня самым важным указателем на Бога. Более того, он указывает на Бога, который заботится о людях, и на Бога, который бесконечно благ и свят.

Другие описанные ранее наблюдения, указывающие на Творца, – тот факт, что у Вселенной было начало, что она подчиняется упорядоченным законам, которые можно точно выразить на языке математики и существование удивительного ряда «совпадений», позволяющих законам природы поддерживать жизнь, мало что говорят нам о том, какой именно Бог должен за всем этим скрываться, но они всё же указывают на разум, который может стоять за такими точными и изящными принципами. Но что же это за разум? Во что именно нам следует верить?

Какая вера?

Во вводной главе этой книги я описал свой личный путь от атеизма к вере. Теперь я должен более глубоко объяснить вам мой последующий путь. Я предлагаю это вам с некоторым трепетом, поскольку как только начинается переход от существования Бога в общем смысле к конкретному набору положений вероучения, бывает, разгораются страсти.

В большинстве великих мировых религий есть общие истины, и, вероятно, если бы это было не так, они не выжили бы. Однако есть и интересные и важные различия, и каждому человеку нужно найти свой собственный путь к истине.

После своего обращения к вере в Бога я провёл значительное время, пытаясь разобраться в Его характеристиках. Я пришёл к выводу, что это должен быть Бог, которому небезразличны люди, в противном случае довод о Нравственном законе не имел бы большого смысла. Так что деизм для меня не годился. Я заключил также, что Бог должен быть свят и праведен, поскольку Нравственный закон зовёт меня в этом направлении. Но это всё же казалось ужасно абстрактным. Из одного того, что Бог благ и любит Свои создания, не следует, например, что мы способны общаться с Ним или поддерживать с Ним какие-то отношения. Однако я обнаруживал в себе всё возрастающее стремление к этому, и начал сознавать, что в этом и состоит суть молитвы. Молитва – это не возможность манипулировать Богом, как, кажется, полагают некоторые, не способ заставить Его сделать то, что вы от Него хотите. Нет, молитва – это тот способ, которым мы можем искать общение с Богом, узнавать о Нём и пытаться понять Его точку зрения на многие окружающие нас проблемы, которые вызывают у нас недоумение, удивление или огорчение.

И всё же мне оказалось трудно построить этот мостик к Богу. Чем больше я узнавал о Нём, тем более казались мне неприступными Его чистота и святость, и тем темнее представлялись в этом ярком свете мои собственные мысли и действия.

Я начал всё больше сознавать свою неспособность правильно поступать на протяжении хотя бы даже одного дня. Я мог придумывать кучу оправданий, но когда я был по-настоящему честен с собой, в моих внутренних битвах регулярно побеждали гордость, апатия и гнев. Я никогда раньше не думал относить к себе слово «грешник», но теперь было болезненно очевидно, что это старомодное слово, одно из тех, к которым я прежде испытывал отвращение, потому что оно казалось грубым и неодобрительным, подходило ко мне точнее всего.

Я хотел найти спасение в том, чтобы тратить больше времени на самокопание и молитву. Но эти усилия оказались по большей части сухими и бесполезными, так и не перенеся меня через расширяющуюся пропасть между осознанием мною несовершенства моей природы и совершенства Бога.

В этот сгущающийся мрак пришла личность Иисуса Христа. Когда я в детстве сидел на хорах в христианской церкви, я на самом деле не имел понятия о том, кто такой Христос. Я представлял Его как миф, сказку, супергероя из книжки, которую читают перед сном. Но когда я впервые прочитал сам рассказ о Его жизни в четырёх евангелиях, тот факт, что это были свидетельства очевидцев, грандиозность притязаний Христа и вытекающие из них следствия постепенно начали доходить до моего сознания. Это был человек, который не только утверждал, что знает Бога, Он утверждал, что Он и есть Бог. Ни в одной другой религии я не смог найти ни одной личности, которая заявляла бы такие возмутительные вещи. Он утверждал также, что может прощать грехи, что и казалось восхитительным, и вызывало крайний шок. Он был смиренным и милосердным, говорил необыкновенно мудрые слова, и всё же боявшиеся Его распяли Его на кресте. Он был человеком, поэтому Он знал условия жизни людей, которые казались мне столь обременительными, и всё же обещал облегчить это бремя: «Придите ко Мне, все труждающиеся и обременённые, и Я успокою вас» (Мф. 11:28).

Ещё одной из ряда вон выходящей вещью, которую о Нём говорили новозаветные очевидцы и которую христиане, видимо, принимали за основной догмат своей веры, было то, что этот замечательный человек воскрес из мёртвых. Уму учёного принять это было трудно. Но, с другой стороны, если Христос действительно был Сыном Божьим, как Он это открыто утверждал, то из всех когда-либо живших на Земле людей только Он наверняка мог приостановить законы природы, если это было нужно для достижения какой-то более важной цели.

Но Его воскресение должно было являться не просто демонстрацией магических способностей. В чём же тут было дело в действительности? Христиане гадали об этом вопросе два тысячелетия. После долгих поисков я не смог найти единого ответа – вместо этого было несколько взаимосвязанных ответов, все из которых указывали на идею моста между нашей грешной личностью и святым Богом. Некоторые комментаторы обращают основное внимание на идею замещения – что Христос умер вместо всех нас, заслуживающих Божьего суда за наши злые дела. Другие называют это искуплением – Христос уплатил наивысшую цену за освобождение нас от рабства греху, чтобы мы могли найти Бога и успокоиться в уверенности, что Он больше не судит нас по нашим делам, а видит нас омытыми. Христиане называют это спасением по благодати. Но мне распятие и воскресение дали и кое-что ещё. Моё желание приблизиться к Богу блокировалось моей гордыней и греховностью, которые, в свою очередь, были неизбежным следствием моего эгоистичного желания управлять своей жизнью. Верность Богу требовала своего рода смерти самоволия, чтобы я возродился как новое творение.

Как мог я такого достичь? Как это уже столько раз бывало с прежними проблемами, я нашёл точный ответ в словах Клайва Льюиса:

«Теперь предположим, что Бог стал человеком; предположим, наша человеческая природа, которая способна страдать и умирать, слилась с Божьей природой в одной личности, – такая личность сумела бы помочь нам. Богочеловек сумел бы подчинить Свою волю, сумел бы пострадать и умереть, потому что Он – человек; весь этот процесс Он выполнил бы в совершенстве, потому что Он – Бог. Мы с вами можем пройти через этот процесс только в том случае, если Бог совершит его внутри нас; но совершить его Бог может, только став человеком. Наши попытки пройти через умирание будут иметь успех только тогда, когда мы, люди, примем участие в умирании Бога, точно так же, как наше мышление плодотворно только благодаря тому, что оно – капля из океана Его разума; но мы не можем принять участия в умирании Бога, если Он не умирает; а Он не может умереть, если не станет человеком. Вот в каком смысле Он платит наши долги и страдает вместо нас за то, за что Ему совсем не нужно было страдать».[75]

До того, как я уверовал в Бога, такая логика казалась мне полным абсурдом. Теперь же распятие и воскресение предстали предо мной как убедительное решение, позволяющее преодолеть пропасть, зиявшую между Богом и мной, пропасть, мостом через которую стала теперь личность Иисуса Христа.

Так я пришёл к убеждению, что приход Бога на Землю в лице Иисуса Христа мог послужить божественной цели. Но увязывалось ли это как-то с историей? Учёный во мне отказался бы двигаться по этой тропинке к христианской вере дальше, какой бы привлекательной она ни была, если библейские рассказы о Христе оказались бы просто мифом или, что ещё хуже, розыгрышем. Но чем больше я читал библейских и небиблейских сообщений о событиях в Палестине I века, тем больше я поражался историческим свидетельствам о существовании Иисуса Христа. Прежде всего, Евангелия от Матфея, Марка, Луки и Иоанна были написаны всего через несколько десятилетий после смерти Христа. Их стиль и содержание убедительно указывает на то, что они составлялись как свидетельства очевидцев (Матфей и Иоанн были среди 12 апостолов). Вопросы об ошибках, которые могли вкрасться из-за последовательного переписывания или плохого перевода, в основном были сняты после открытия очень древних рукописей. Таким образом, данные о достоверности четырёх евангелий оказываются довольно убедительными. Более того, нехристианские историки I века, такие, как Иосиф Флавий, свидетельствуют о еврейском пророке, распятом Понтием Пилатом около 33 года н.э. Во многих замечательных книгах, к которым я и отсылаю читателя, собрано намного больше примеров, подтверждающих историчность Христа.[76] Один учёный писал даже так: «Историчность Христа – это для непредвзятого историка аксиома, как и историчность Юлия Цезаря».[77]

Факты, требующие решения

Итак, растущее количество фактов об этом уникальном человеке, который, судя по всему, был Богом, вышедшим на поиски человека (в то время как в большинстве других религий, как представлялось, человек выходил на поиски Бога) убедительно доказывало, что это правда. Но я колебался, опасаясь последствий, одолеваемый сомнениями. Может быть, Христос был всего лишь великим духовным учителем? И опять же, казалось, что один конкретный абзац Льюис написал прямо для меня:

«Я говорю все это, чтобы предотвратить воистину глупое замечание, которое нередко можно услышать: «Я готов признать, что Иисус – великий учитель нравственности, но отвергаю Его претензии на то, что Он Бог». Говорить так не следует. Простой смертный, который утверждал бы то, что говорил Иисус, был бы не великим учителем нравственности, а либо сумасшедшим вроде тех, кто считает себя Наполеоном или чайником, либо самим дьяволом. Другой альтернативы быть не может: либо этот человек – Сын Божий, либо сумасшедший или что-то еще похуже. И вы должны сделать выбор: можете отвернуться от Него как от ненормального и не обращать на Него никакого внимания; можете убить Его как дьявола; иначе вам остается пасть перед Ним и признать Его Господом и Богом. Только отрешитесь, пожалуйста, от этой покровительственной бессмыслицы, будто Он был великим учителем-гуманистом. Он не оставил нам возможности думать так».[78]

Льюис был прав. Мне нужно было делать выбор. Прошёл уже целый год с тех пор, как я решил верить в какого-нибудь Бога, и теперь я был призван к ответу. Одним прекрасным осенним днём, когда я гулял по Каскадным горам во время моей первой поездки на запад от Миссисипи, величие и красота творения Божьего преодолели моё сопротивление. Завернув за угол и увидев прекрасный и неожиданный застывший водопад высотой в сотни метров, я понял, что поиск закончен. На следующее утро я на восходе солнца преклонил колени в росистой траве и сдался Иисусу Христу.

Рассказывая эту историю, я не собирался проповедовать или обращать кого-то в свою веру. Каждый человек должен пройти своим путём поиска духовной истины. Если Бог реален, Он поможет. Христиане слишком много говорили о том эксклюзивном клубе, в котором они живут. Терпимость – это добродетель; нетерпимость – порок. Меня очень тревожит, когда верующие из одной религиозной традиции отметают духовный опыт других. К сожалению, христиане кажутся особенно склонными так поступать. Лично я находил в других духовных традициях много достойного усвоения и восхищения, хотя я счёл особое откровение Божьего естества в Иисусе Христе существенным компонентом своей веры.

Христиане слишком часто проявляли высокомерие, осуждение и самоправедность, чего никогда не было у Христа. Задумайтесь, например, о хорошо известной притче о добром самарянине. Сущность участников этой нравственной драмы была бы сразу же понятна слушателям в эпоху Христа, хотя в наши дни она ясна меньше. Вот слова Иисуса, как они записаны в Евангелии от Луки 10:30-37:

«Некоторый человек шёл из Иерусалима в Иерихон и попался разбойникам, которые сняли с него одежду, изранили его и ушли, оставив его едва живым. По случаю один священник шел тою дорогою и, увидев его, прошел мимо. Также и левит, быв на том месте, подошёл, посмотрел и прошёл мимо. Самарянин же некто, проезжая, нашёл на него и, увидев его, сжалился и, подойдя, перевязал ему раны, возливая масло и вино; и, посадив его на своего осла, привез его в гостиницу и позаботился о нём; а на другой день, отъезжая, вынул два динария, дал содержателю гостиницы и сказал ему: позаботься о нём; и если издержишь что более, я, когда возвращусь, отдам тебе. Кто из этих троих, думаешь ты, был ближний попавшемуся разбойникам? Он сказал: оказавший ему милость. Тогда Иисус сказал ему: иди, и ты поступай так же».

Иудеи сильно ненавидели самарян, потому что те отвергали многие учения иудейских пророков. То, что Иисус изобразил поведение самарянина более добродетельным, чем поведение священника или светского начальника (левита), должно было показаться его слушателям возмутительным. Но высший принцип любви и принятия господствует во всех учениях Иисуса в Новом Завете. Это самое важное наставление о том, как относиться к другим людям. В Евангелии от Матфея 22:35 Христа спрашивают, какая из заповедей Божьих наибольшая. Он отвечает просто: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя».

Многие из этих принципов можно найти и в других великих мировых религиях. Однако если вера – это не просто элемент культуры, а, скорее, поиск абсолютной истины, нам не следует доходить до логической ошибки, говоря, что все взаимно противоречащие точки зрения в равной степени истинны. Монотеизм и политеизм не могут быть верными одновременно. В ходе моих поисков христианство отозвалось для меня особым звучанием вечной истины, о котором я рассказал. Но вам нужно пройти своим путём поисков.

Ищите и найдёте

Если вы дошли со мной до этого места, то я надеюсь, вы согласитесь, что нечто полезное нам могут дать и научное, и духовное мировоззрения. И то, и другое предлагают разные, но взаимодополняющие способы ответа на величайшие в мире вопросы, и оба они могут прекрасно сосуществовать в сознании интеллектуально ищущего человека в XXI веке.

Наука – это единственный законный способ исследования мира природы. Будь то изучение структуры атома, природы космоса или цепочки ДНК в человеческом геноме, научный метод – это единственный надёжный метод поиска истины о событиях в природе. Да, опыты могут закончиться грандиозным провалом, интерпретация опытов может быть неверной, и наука может делать ошибки. Но сущность науки такова, что она поправляет себя сама. Никакая крупная ошибка не может удержаться перед лицом всё возрастающих знаний.

Тем не менее, одной науки недостаточно для ответа на все важные вопросы. Даже Альберт Эйнштейн видел бедность чисто натуралистического мировоззрения. Тщательно подбирая слова, он писал: «наука без религии хрома, религия без науки слепа».[79] Смысл человеческой жизни, реальность Бога, возможность жизни после смерти и много других духовных вопросов лежат за пределами того, что доступно для научного метода. Хотя атеист может утверждать, что раз так, то на эти вопросы ответа быть не может и они неуместны, это не соответствует опыту большинства людей, Джон Полкингхорн логично возражает ему сравнением с музыкой:

«Бедность объективистского рассказа становится ещё яснее, когда мы размышляем о тайне музыки. С научной точки зрения это всего лишь вибрации в воздухе, ударяющие по барабанным перепонкам и стимулирующие нервные токи в мозгу.

Как же такая банальная последовательность временных действий обретает способность говорить нашему сердцу о вечной красоте? Весь диапазон субъективных переживаний, от восприятия розового лоскута до восхищения исполнением мессы си-минор и далее, до встречи мистика с невыразимой реальностью Единого, все эти поистине человеческие переживания находятся в центре нашей встречи с реальностью, и их нельзя отбрасывать как эпифеноменальную пену на поверхности Вселенной, подлинная сущность которой безлична и безжизненна».[80]

Наука – это не единственный путь познания. Духовное мировоззрение предлагает ещё один способ поиска истины. Учёным, отрицающим это, можно было бы посоветовать задуматься о пределах своих методов, о чём хорошо было сказано в притче, которую рассказывал астроном Артур Эддингтон. Он описал человека, решившего изучать жизнь в глубинах моря с помощью сети с ячейками размером в три дюйма. Наловив на глубине много диких и прекрасных существ, этот человек сделал вывод, что глубоководных рыб размером меньше трёх дюймов в длину не бывает! Если мы ловим нашу конкретную версию истины научной сетью, не надо удивляться, что в неё не попадается ничего духовного.

Какие препятствия лежат на пути к более широкому пониманию того, что научное и духовное мировоззрения взаимно друг друга дополняют? Это не просто теоретический вопрос для сухого философствования. Это вызов каждому из нас. Надеюсь, вы, поэтому простите меня, если я, приближаясь к концу этой книги, обращусь к вам несколько более лично.

Обращение к верующим

Если вы верите в Бога и взяли эту книгу из беспокойства, что наука разъедает веру, пропагандируя атеистическое мировоззрение, надеюсь, я смог заверить вас в потенциале гармонии между верой и наукой. Если Бог – это Творец всей Вселенной, если у Бога есть конкретный замысел о появлении на сцене человечества и если Он желает личного общения с людьми, в которых Он вложил Нравственный закон как указатель на Себя самого, то Ему вряд ли могут угрожать старания наших крошечных умов понять величие Его мироздания.

В такой ситуации наука может быть одной из форм поклонения Богу. В самом деле, верующие должны стремиться быть в первых рядах тех, кто гонится за новыми знаниями. Верующие в прошлом много раз двигали науку вперёд. Однако сегодня учёные слишком часто чувствуют неловкость в признании своих духовных взглядов. Проблема усугубляется тем, что церковное руководство часто, как кажется, идёт не в ногу с новыми научными открытиями и рискует подвергать нападкам научные позиции без полного понимания фактов. Следствием этого могут быть насмешки над церковью, ведущие искренно ищущих людей прочь от Бога, а не в Его объятия. В Книге Притч 19:2 есть предостережение против такого благонамеренного, но дезинформированного религиозного пыла: «Нехорошо душе без знания».

Верующим неплохо было бы последовать совету Коперника, нашедшего в своём открытии вращения Земли вокруг Солнца возможность для прославления, а не для умаления величия Бога: «Знать о могущественных делах Божьих, осознавать Его мудрость, величие и силу, оценивать в некоторой степени чудесное действие Его законов – всё это, несомненно, должно быть приятным и приемлемым способом поклонения Всевышнему, которому невежество не может быть милее знания».[81]

Обращение к учёным

С другой стороны, если вы – один из тех, кто доверяет научным методам, но остаётся скептически настроенным по отношению к вере, тут было бы кстати спросить себя, какие преграды лежат на вашем пути к поиску гармонии между этими мировоззрениями.

Вас волновало то, что вера в Бога требует погружения в иррациональность, частичного отказа от логики и даже интеллектуального самоубийства? Надеюсь, что доводы, представленные в этой книге, станут, по крайней мере, частичным противоядием против такого взгляда и убедят вас, что из всех возможных мировоззрений именно атеизм наименее рационален.

Вас отталкивало лицемерное поведение людей, исповедующих какую-то религию? Опять же, имейте в виду, что чистая вода духовной истины содержится в ржавых контейнерах под названием люди, поэтому не нужно удивляться, что порой эти основные положения веры сильно искажаются. Поэтому не основывайте вашу оценку религии на том, что вы видите в поведении отдельных людей или организованной религии. Вместо этого основывайте её на непреходящих духовных истинах, предлагаемых этой религией.

Вас огорчают какие-то конкретные философские проблемы, связанные с религией, например, почему любящий Бог допускает страдания? Согласитесь, что многие страдания навлекают на нас наши же поступки или поступки других людей и что в мире, где люди пользуются свободой воли, это неизбежно. Поймите также, что если Бог реален, Его цели часто не будут совпадать с нашими. Как бы трудно ни было это принять, полное отсутствие страдания оказало бы не лучшую услугу нашему духовному росту.

Вам просто неловко принимать идею, что научные методы недостаточны для ответа на какой-то важный вопрос? Это представляет особенную проблему для учёных, посвятивших свою жизнь экспериментальной оценке реальности. С этой точки зрения признание неспособности науки ответить на все вопросы может нанести удар по нашей интеллектуальной гордости – но этот удар надо признать, принять и извлечь из него уроки.

Не вызывает ли этот разговор о духовности у вас неловкость просто из-за чувства, что признание возможности существования Бога может предъявить новые требования к вашим жизненным планам и действиям? Я хорошо понимаю такую реакцию из-за того, что сам прошёл через период «добровольной слепоты», и всё же могу засвидетельствовать, что познание Божьей любви и благодати вселяет новые силы, а не ограничивает их. Бог не сажает в темницу, а освобождает.

И наконец, может, вы просто не уделили времени серьёзному обдумыванию духовного мировоззрения? В современном мире слишком многие из нас гоняются от переживания к переживанию, пытаясь отрицать свою смертность и откладывая всякое серьёзное размышление о Боге до какого-нибудь момента в будущем, когда, как мы себе представляем, сложатся подходящие обстоятельства.

Жизнь коротка. Уровень смертности в обозримом будущем составит единицу на каждого человека. Раскрытие себя для жизни духа может принести вам неописуемое богатство. Не откладывайте размышление об этих имеющих вечное значение вопросах до тех пор, пока какой-нибудь личный кризис или надвигающаяся старость не заставят вас признать себя духовно нищим.

Последнее слово

Ищущие пусть знают, что на эти вопросы есть ответы. В гармонии Божьего мироздания можно найти радость и мир. В зале на втором этаже моего дома висит пара красиво оформленных стихов из Писания, которые моя дочь своей рукой расписала разными красками. Я часто возвращаюсь к этим стихам, когда мучительно ищу ответы, и они никогда не перестают напоминать мне о сущности истинной мудрости: «Если же у кого из вас недостаёт мудрости, да просит у Бога, дающего всем просто и без упрёков, – и дастся ему» (Иак. 1:5). «Но мудрость, сходящая свыше, во-первых, чиста, потом мирна, скромна, послушлива, полна милосердия и добрых плодов, беспристрастна и нелицемерна» (Иак. 3:17).

Я прошу Бога о том, чтобы в нашем больном мире мы вместе, с любовью, пониманием и состраданием искали и находили бы такую мудрость.

Пора объявить перемирие в приобретающей всё большие масштабы войне между наукой и духовностью. На самом деле эта война никогда не была нужна. Как и столько других земных войн, эту тоже начали и раздули экстремисты с обеих сторон, бившие тревогу и предрекая неминуемую гибель, если противная сторона не будет побеждена. Бог не угрожает науке, Он её усиливает. Наука наверняка не угрожает Богу; Он сделал её возможной. Поэтому давайте вместе стремиться встать на твёрдую почву интеллектуально и духовно удовлетворительного синтеза всех великих истин. Крушение этой древней родине разума и поклонения никогда не грозило и грозить не будет. Она зовёт всех искренних искателей истины прийти и поселиться там. Ответьте на этот зов. Прекратите битвы. От этого зависят наши надежды, радости и будущее нашего мира.

Приложение