Глазами матери. Мчусь с работы домой, с порога зову детей, а ответа нет

Мчусь с работы домой, с порога зову детей, а ответа нет. Зато из гостиной несется визг, и у меня слабеют колени — заболели, разбились, умирают! Залетаю в гостиную. Все трое, Пола, Бен и Эмили, в обнимку лежат на диване перед телевизором, смотрят «Сказку про игрушки» и заливаются как ненормальные.

— Что такого смешного?

Они даже не слышат. У Эмили от хохота катятся слезы. Я смотрю на эту троицу, такую счастливую, дружную… и вдруг понимаю очевидное. Ты за это платишь, Кейт. Ты в буквальном смысле платишь чужой женщине, чтобы она в обнимку с твоими детьми смотрела твой телевизор на твоем диване. Настроение портится. Я интересуюсь у Полы, нет ли у нее дел поважнее, и меня тошнит от собственного голоса — ханжеского, высокомерного, зловредного. Все трое таращат на меня глаза и снова начинают хихикать. Явно не в силах совладать с собой, они хихикают над дамочкой, которая свалилась как снег на голову и решила заткнуть им рот. Да разве веселье выключишь, как свет? Мне иногда кажется, что Пола слишком близка с детьми и что это не принесет им пользы. Но гораздо чаще я думаю по-другому, что в лепешку разобьюсь, лишь бы она не ушла. Пола рассказывала, что некоторые матери меняют нянь каждые полгода, чтобы дети не привязывались. Немыслимо, до чего может дойти родительский эгоизм.

Конечно, меня тревожит, что Пола не учит их говорить правильно, как это делала бы я, — точнее, учит их говорить неправильно. И телевизор разрешает смотреть чаще, чем мне хотелось бы. С другой стороны, во многом она лучше меня. Терпеливее, настойчивее. После выходных в обществе детей я готова с визгом удрать из дома, а Пола всегда ровна, никогда не повысит голос. Дети взяли от нее немало хорошего.

Как-то раз я пришла в школу, и учительница, отведя меня в сторонку, завела разговор о будущем Эмили. Дескать, чтобы попасть в Пайпер-Плейс, моей дочери требуется — как бы точнее выразиться? — верный стимул дома. Дети неработающих матерей регулярно ходят в музеи, поэтому больше знают. Если они и едят «алфавитные рожки», то слова складывают на латыни. В то время как при отсутствующих родителях существует тенденция в основном полагаться на те-ле-ви-зо-р. Мисс Экленд удалось растянуть жуткое слово на пять слогов.

— Ваша Эмили, — добавила она, — демонстрирует поразительное знание мультипликационных фильмов Уолта Диснея.

Говоря нормальным языком, няня наша недостаточно хороша.

— Вашей Эмили, — продолжала мисс Экленд, — предстоит показать разнообразный круг интересов. В противном случае она не сможет рассчитывать на место в хорошей средней школе. Конкуренция в школах Лондона, как вам наверняка известно, миссис Шетток, очень велика. Я бы порекомендовала музыку — только не скрипку, они уже не в моде, а, скажем, кларнет. Этот инструмент подчеркивает индивидуальность. И спортшкола тоже не помешала бы. Регби сейчас очень популярно среди девочек.

— Кларнет и регби в шесть лет?

Мне бы напрячься и стереть возмущение с лица.

— Видите ли, миссис Шетток, в семьях, где оба родителя работают, некоторые стороны образования часто упускаются. Вот вы, к примеру, учились музыке?

— Нет, но мой отец любил петь.

— Вон оно что. Вот стерва.

До того как попасть к нам, Пола работала в семье из Хэмпстеда, где мама Джулия запрещала детям смотреть телевизор.

— Сама, между прочим, на телевидении работала, всю эту муру лепила для Пятого канала, — со смехом рассказывала Пола. — А детям смотреть «вредно»!

По выходным же, пока Джулия с мужем валялись в постели, дети часами крутили видик. Адам, самый младший, сам сообщил об этом Поле, когда та пыталась оттянуть детей от телевизора.

Вспоминая эту историю, я краснею от стыда. Двойной стандарт и мне свойствен. Я запрещаю Поле давать детям сок вместо воды, но стоит Бену попросить соку у мамочки, как он его тут же получает, лишь бы утихомирился на минутку. Я хочу, чтобы няня любила моих детей как родных, а когда прихожу домой и вижу доказательство ее любви — они в момент становятся моими детьми, которых никто не смеет любить так, как я!

Разгрузив посудомоечную машину и оттирая вручную недомытые тарелки, я чувствую на себе взгляд Полы с противоположного угла кухни. Хотела бы я знать, о чем она думает, расчесывая волосы моей дочери? Когда-то она сказала, что ни за что не станет нанимать няню своим детям, потому что знает, как это бывает: при матери няня вся из себя заботливая, а только хозяйка за порог, как она уже на телефоне.

Эмили взвизгивает и хнычет, что расческа дерет волосы.

— Ну-ну, — приговаривает Пола. — Принцессы должны причесываться сто раз в день. Мамочка тебе то же самое скажет. — Она смотрит на меня в ожидании поддержки.

Нет. Я не хочу знать, о чем она думает. Боюсь, сгорю от стыда.

Или хочу?