Воскресенье

День отдыха, иначе известный как день беспрерывного физического труда на благо домашнего хозяйства. Первым делом берусь за холодильник, одну за другой вынимаю из морозилки все упаковки просроченных готовых блюд — «пищи Редди», как острит моя дорогая родня Шерил. Смываю подозрительного вида водоросли, бахромой окаймляющие стеклянные полки. Избавляюсь от ошметка пармезана с запахом дома престарелых, от куриных бедрышек инкубаторских цыплят — эта отрава, которой Пола пичкает моих детей, отправляется на самое дно мусорного ведра, от греха подальше. Сколько раз ей повторять — мои малыши должны есть все натуральное.

Три загрузки стиральной машины. Хуанита, по причине хронически больной спины (три с половиной года мучается), от стирки отстранена, а няня к одежде взрослых принципиально не прикасается. Впрочем, время от времени Пола нарушает собственное табу и все же бросает в машину какой-нибудь из моих свитеров со значком на этикетке «только сухая чистка». (Каждый раз я подумываю о выговоре и каждый раз трушу, предпочитая занести в «Долгий ящик жалоб на Полу».)

Сегодня на воскресный дружеский ужин к нам приглашены Кирсти и Саймон. Очень важно время от времени встречаться с друзьями, напоминать себе, что в жизни есть кое-что еще, кроме работы, — плести, так сказать, кружево светской жизни и все такое прочее. Да и детям нужно увидеть мамочку в приятных домашних заботах, чтобы было из чего лепить яркие детские воспоминания. Боюсь, как бы у моих детей не осталась в памяти тетка в черном, с порога раздающая указания.

У меня абсолютно все под контролем. Кулинарная книга, как Библия, открыта на вытертом до блеска аналое; необходимые продукты тут же, на столе, в радующем глаз количестве. Своей очереди ждет нарядная бутылочка оливкового масла с шелковой лентой вокруг горла. На мне очаровательный фартучек с веселеньким цветочным рисунком — пародия на рекламную домохозяйку пятидесятых и в то же время грозное напоминание о домашнем рабстве женщин вроде моей мамы. К счастью, оставшемся в прошлом. Наверное. Я заранее обдумала и удобный наряд «хозяйки воскресного дружеского ужина», в который мигом переоденусь за пару минут до прихода гостей: джинсы «Эрл» и розовый кашемировый пуловер от Донны Каран. Итак, начнем. Пытаюсь отмерить требуемое по рецепту количество пряностей, лука-порея и сыра для домашнего пирога, да только Бен упорно карабкается ко мне на колени, как кошка цепляясь за ноги нестрижеными ногтями. А стоит мне его снять — опять включается пожарная сирена.

Некоторые хозяйки собственноручно делают тесто для пирога. На мой взгляд, это все равно что экспериментировать в спальне с наручниками: рвение и техника, конечно, достойны восхищения, но лезть в это самой? Увольте. Вынув тесто из упаковки, смазываю один лист растопленным маслом.

Сверху кладу второй. Работка — одно удовольствие. Заходит Эмили; нижняя губа выпячена и подозрительно дрожит.

— Где Пола?

— Сегодня воскресенье. По воскресеньям Пола не приходит, солнышко. Зато Эмили с мамой испекут замечательное печенье.

— Не хочу спекать печенье. Хочу Полу.

Когда я услышала это впервые, мне будто спицу в сердце вогнали. С тех пор фраза звучала не раз, но боль слабее не стала.

— Эм, маме вправду очень нужна твоя помощь. Тебе понравится, вот увидишь.

Взгляд больших серых глаз задумчив — дочь оценивает мать в роли своей матери.

— А папа сказал, я могу посмотреть видик.

— Ладно, посмотри видик, но обещай к приходу тети Кирсти и дяди Саймона надеть свое голубенькое платье.

11.47

У тебя все под контролем, Кейт, все идет по плану. Снова консультируюсь с рецептом. «Из лимонного сока и тертого сыра приготовьте холодный соус бешамель». Это еще что за птица такая — бешамель?

Переворачиваю страницу. «Рецепт соуса бешамель см. на стр. 74». Отлично. Начались фокусы. Звонит мобильник.

— Я не вовремя, Кейт? — гудит в трубку Род Тэск.

— Нет, почему, все нормально. Ой! Бен, прекрати. Извини, Род. Слушаю.

— Я рассылаю факсом детали завтрашнего совещания, Кэти. От тебя требуется общий обзор инвестиционных фондов, ассигнований, стратегических перспектив. Словом, как обычно. В пятницу Гай тебе дифирамбы пел, говорит, отменно справилась, учитывая обстоятельства.

— Какие обстоятельства?

— Ну-у… знаешь ведь мужской треп за карри.

Нет. Не знаю. А хотелось бы. Непременно разбавила бы в пятницу мужскую компанию за индийской кухней, чтобы в нужный момент заткнуть глотку змеенышу Гаю. Да вот беда — домой бежать надо, «Гарри Поттера» Эмили перед сном читать.

Из духовки зловеще потянуло паленым.

— Не беспокойся, Род, у меня все под контролем. До завтра.

Открываю духовку, убеждаюсь, что запах не обманул: от теста остались одни головешки. Не надо паники. Думай, Кейт, думай.

Лечу к двери, на ходу ору Ричарду:

— Переодень Бена и прибери на кухне, ладно?

12.31

Возвращаюсь из супермаркета. Бен переодет, но по кухне будто вражеское воинство прошлось.

— Ричард, я, кажется, просила прибраться?

Он отрывает взгляд от газеты, в глазах изумление:

— А я что делал? Все диски расставил в алфавитном порядке.

Пинаю заводной паровоз под диван, прочий игрушечный хлам летит в кладовку, дверь подпираю половой щеткой. Слоеный пирог с начинкой из шпината из «Маркса и Спенсера» — чем не замена неудавшегося сырного опуса? Сейчас под-шлифуем… в смысле — зальем соусом, и сойдет за домашний шедевр. Нарядная бутылочка с шелковым шарфиком на шее намертво запечатана малиновым сургучом. Штопор против пробки пасует, зато салат для детей засыпан малиновой крошкой. Зубы сургуч не берут. Проклятье. Проклятье! Атакую ножом, промахиваюсь, чиркаю по ладони. Похоже на увечье в пьяной драке. Лезу в аптечку; из пластырей только один, мозольный. Сломя голову мчусь наверх: время для наряда «хозяйки воскресного ужина». Натягиваю новые джинсы. Кашемир от Донны Каран как в воду канул. Почему в этом доме барахло валяется где попало?

12.58

Пуловер нашелся. Пола припрятала его у задней стенки сушильного шкафа, и я ее понимаю: злосчастный свитер не пережил общения с детскими вещами в стиральной машине. Сейчас в него и безгрудая щепка Твигги вряд ли втиснулась бы. Бен в гостиной обмазывает видеомагнитофон остатками тертого сыра. Эмили воет — усилиями брата пленку заело. Папочки в поле зрения нет. В дверь звонят.

Кирсти и Саймон — коллеги Ричарда, архитекторы. Одного возраста с нами, они вместо детей обзавелись роскошным серо-голубым котом, который сизым дымком дрейфует себе между японскими фарфоровыми безделушками в их клеркенвельском гнездышке под самой крышей. Когда мы наносим визит Бингсам, я то и дело визжу от страха, потому что Бен карабкается по лестнице безо всяких перил и ликует, заглядывая в пропасть. Бездетным парам никогда не понять тех, кто по рукам и ногам связан малышами. До рождения Эмили мы с Бингсами снимали виллу в окрестностях Сиены, и наша остывающая дружба время от времени подогревается воспоминаниями о той солнечной неделе. Теперь мы с Ричем если вообще с кем-то общаемся, то стараемся выбирать родителей. Потому что уж их-то не удивят ни внезапная нужда в пицце или носовых платках, причем одновременно, ни непредсказуемые ароматы, ни истерики по поводу и без.

Кирсти и Саймон как будто рады встречам с нами, но я не погрешу против истины, сказав, что их полные энтузиазма прощания звучат прелюдией к симфонии обоюдных вздохов облегчения от того, что дверь за нами закрылась и можно вернуться на свой диван, о который некому вытирать сопли. Сегодня, однако, они пришли в наш дом, где любой предмет мебели по сути является большим носовым платком. В сравнении со своим обычным состоянием моя кухня безукоризненна, но я вижу улыбку Кирсти, обращенную забытому под столом солдатику, и меня охватывает необъяснимое желание залепить ей пощечину.

Ужин проходит в теплой, дружественной обстановке; хозяйка почти не краснеет, принимая комплименты за пирог из супермаркета, — если на то пошло, усилий я не пожалела, разве нет?

Диапазон интересов и, соответственно, тем для разговоров у Бингсов очень широк. Насколько разумно было решение устроить открытие Британского музея после реставрации вечером? «Эксперимент провалился», если верить Саймону. Вот поразился бы он, узнай, что я и адрес-то Британского музея напрочь забыла.

Затем переходим к застою в современном кинематографе. Кирсти с Саймоном посмотрели французский фильм о двух девушках, работницах фабрики, которые души не чают в родном предприятии. Ричард кивает: он тоже видел. Когда это мой муж время на новые фильмы находит?

— Кейт тоже работала на фабрике, верно, дорогая?

— Неужели? Как интересно! — воодушевляется Саймон.

— Интересного как раз мало. Делали пластмассовые крышки для аэрозольных баллончиков. Тоска зеленая, жуткая вонь и денег кот наплакал.

Неловкое молчание нарушает Кирсти.

— Ну а ты, Кейт? — оживленно интересуется она. — Что новенького посмотрела?

— Я… «Спрятанный тигр» — классный фильм. И… этот… «Скрытый дракон» тоже.

— Невидимый, — бормочет Рич.

— Точно, «Невидимый тигр». Я в восторге от… э-э… всего китайского. Майк Ли хорош, верно?

— Энг, — бормочет Рич.

— А я люблю «Мэри Поппинс», — звенит голосок Эмили. Моя спасительница влетает к нам из кухни в чем мать родила, если не считать длинного хвоста Русалочки из зеленого шелка. — Джейн с Майклом ходят с ихним папой на работу в банк. Это рядом с мамочкиной работой, и там много голубей. — Она запевает по-детски бесстрашно, во весь голос: — Птичку покорми, нищему подай. Нищему подай, нищему подай… Ты кормишь птичек, мам?

Нет, я на них злого дядьку с коршуном науськиваю.

— Конечно, дорогая.

— А можно мне с тобой на работу?

— Ни в коем случае.

Гости вежливо улыбаются. Кирсти выковыривает ногтем застрявшее между зубьями вилки оранжевое острие пики солдатика.

— Пожалуй, нам пора, Саймон.

НЕ ЗАБЫТЬ!!!

Отказаться от любых мероприятий, требующих чистой одежды, чистой мебели и чистой посуды. Сборы в Евро-Дисней. На завтра: хлеб? Молоко. Дорожка на лестницу. Позвонить отцу. Заполнить форму для садика Бена. Позвонить Джилл Купер-Кларк!! Шоколадные утята!