Глава 17 Очная ставка

А потом всю неделю их таскали к следователю.

Фургон остановили, преступников поймали, похищенную машину изъяли. Ване, Олесе, Вере и Ташке объявили огромную благодарность. Получилось, что все они молодцы. Ташка со своим кипучим энтузиазмом вытащила Олесю ночью искать собаку, и они набрели на гаражи. Олеся познакомилась с Виталиком, блестяще провела встречу с ним, и они получили зацепку и одного из подозреваемых. Ваня сумел благодаря своему логическому мышлению свести все факты воедино, и картина преступления сложилась. Вера, умеющая читать по губам, просчитала и запомнила, куда повезли машину, и фургон удалось перехватить.

А потом их долго таскали на допросы – давать показания. И только к Ване следователь заявился сам. И долго не мог поверить, как это у них, у подростков, так легко и быстро получилось раскрыть преступление. А потом собрал их всех у Вани и всыпал по первое число. Словесно, конечно, но не стесняясь в выражениях. Чтобы намертво отбить охоту выслеживать преступников. Ведь это просто-напросто опасно.

– Ваше дело – сообщать обо всех обнаруженных правонарушениях или просто о своих подозрениях, наше – ловить преступников! – резюмировал он.

Ваня, Олеся, Ташка и Вера послушно кивали. Но каждый из них думал немножко не так…

Олесе было и радостно, и грустно. Радостно – оттого, что они раскрыли настоящее преступление. Грустно – оттого, что между ней и Ташкой с Верой все равно осталась какая-то недоговоренность. Они все вместе весело отпраздновали свою удачу в кафе, но потом сразу же разошлись по домам.

А Олесе так хотелось поговорить с Ташкой о парнях, о любви… Рассказать, что Антоневич больше не приглашает ее на свидания, расспросить, приглашает ли Ташку Сидоров. Хотелось Олесе поговорить и с Верой – о Ване. Ваня по-прежнему каждый день звонил и писал ей, а потому Олесе очень важно было знать, действительно ли Вера влюблена в Ваню или это все просто домыслы Ташки. А вдруг Вера в Ваню не влюблена? Ведь тогда… Что тогда, Олеся себе не вполне представляла, но поговорить с Верой ей очень хотелось. И с Ваней тоже.

Что же произошло между всеми ними? Олеся видела, что и между Ташкой с Верой что-то происходит, и между Ташкой и Ваней, и между Ваней и Верой. Как будто между ними всеми есть какая-то недосказанность. Друзья они до сих пор или нет?

Так бы и мучилась Олеся, если бы в пятницу, едва придя из школы, не получила сообщение:

«Шерлок – Агате: через час в кафе. Очная ставка».

– Очная ставка? – вслух изумилась Олеся. – А кого с кем? Ваня приведет Виталика? Но зачем? Разве Виталика не держат в милиции? А если не Виталика, то кого? А при чем тут я? А Вера с Ташкой будут? А что они будут выяснять, ведь уже все выяснено? А что не выяснено – на это есть следователь…

Проговорив это все одной быстрой тирадой, Олеся замерла. Ей вдруг очень захотелось снова увидеть всех вместе и… наконец взять себя в руки и все-все выяснить. Выяснить, что с ними со всеми случилось. Почему она не может, как раньше, свободно общаться с Ташкой, с Верой, с Иваном? Расставить все точки над «i». Олеся едва дождалась обозначенного Иваном времени, а потом пулей полетела в кафе.

А в кафе… В кафе сидели Ваня, Ташка, Вера, а с ними… Максим Антоневич и Димка Сидоров. Олеся тут же пожалела, что не накрасилась и не приоделась. Но быстро забыла об этой мысли. «Что они здесь делают? – мелькнуло у нее в голове. – Ваня опять что-то задумал…»

– Всем привет! – как можно спокойнее произнесла она.

Все поздоровались.

– Итак, все в сборе. Начнем, – торжественно провозгласил Ваня. – Дима, ты нам хотел рассказать…

– Да вы сами спросили, – пожал плечами Сидоров. – Так вот, если вам интересно про Керри, так ее действительно украл мой братец. Я к нему на свиданку в СИЗО ходил, мать отправила. Он и признался между делом, что мужик, на которого он работал, вдруг задумал собачкой обзавестись, да не простой, а какой-нибудь элитной. Виталик решил выпендриться и достать ему такую собаку. В собаках он не разбирался, деньги тратить на них не собирался. А потому вспомнил про меня и про Макса с его Керри. Вдруг воспылал ко мне братско-дружескими чувствами. Предложил сходить куда-нибудь и Макса позвать. Я решил, что отказывать невежливо, согласился. А Макс – он такой, только спроси про Керри – сразу все выложит. Ну Виталик и удостоверился, что вариант подходящий. И спер собаку. А потом и документы.

– Керри у меня умная! – встрял Максим. – Она от нового хозяина удрала!

– А это правда, что вы угнанный «Ниссан» нашли? Все только об этом и говорят. В газетах и в Интернете это было, – поинтересовался Сидоров.

Пришлось ему рассказать кое-какие подробности. За всех говорил Ваня. Олеся же почти не слушала. Она только поглядывала на них всех по очереди. «Что же все-таки происходит? И как же начать об этом разговор?» – мучилась она, но не находила ответа.

Между тем Ваня закончил рассказ, Сидоров с Антоневичем сдержанно повосхищались агентством «Шерлок», и все как будто собрались расходиться… «Сейчас – или никогда!» – мелькнуло у Олеси в голове, но что сказать, она так и не знала. И тут высказался Ваня:

– Но на самом деле я вас всех собрал совершенно не для этого, – заявил он.

– А для чего? – за всех удивленно спросила Ташка.

– А потому что, вы меня простите, но все вы – ИДИОТЫ.

Олесе даже показалось, что она ослышалась: Ваня обозвал их всех идиотами?!

– Что? – готовые дать отпор, протянули Сидоров с Антоневичем. – Что ты сказал?

– Я сейчас все объясню. Все, что происходит. Прошу только сначала обратить ваше внимание на то, что сегодня – пятница и сегодня в вашей школе дискотека. А вы все на нее не собираетесь. Это я так. Чтобы понятно было, к чему я. – И Ваня начал свой рассказ: – А начну, с вашего позволения, с самого начала. На мой взгляд, всё, все недоразумения начались с того момента, когда Максим Антоневич… решил, что Олеся Ермолаева в него влюблена.

Олеся онемела. Но и Антоневич тоже растерялся:

– В смысле?

– Она тебе постоянно звонила и звала встретиться. И повод даже нашла – искать твою собаку. А когда вы встречались, она разговаривала с тобой больше всех. Внимательно расспрашивала, выслушивала твои рассказы о собаке. Тебе это было приятно. И ты сделал вывод, что она в тебя влюбилась. А поиски собаки – это просто повод обратить на себя внимание. Так? – улыбаясь, пояснил Ваня.

– А что – нет, не влюбилась? – Максим воззрился на Олесю.

Олеся в ужасе оглядела всех троих парней: его, Ваню, Димку Сидорова… И вдруг явно почувствовала, что если она в кого из присутствующих и влюбилась, то явно не в Антоневича. Макс хороший парень, но она просто накручивала себя – так ей хотелось настоящей любви и, главное, срочно.

– Не-а, – помотала она головой.

– Тогда зачем ты мне так настойчиво звонила? – продолжал изумляться Антоневич.

– Ваня же объяснил: мы искали собаку. Просто искали собаку.

– Более того, – продолжил Ваня, – ты сам, Макс, прибегал на наши встречи по первому зову и искал свою собаку вместе с нами потому, что влюбился в одну из присутствующих здесь девушек…

Все тут же уставились на Антоневича. «Так он все-таки влюбился в Ташку?! – обрадовалась Олеся и тут же расстроилась: – Но ведь она встречается с Сидоровым, и он ей, кажется, нравится…»

– Но тогда почему ты после дискотеки потащил Олесю гулять? Как ты мог, если ты в нее не влюбился? – накинулась Ташка на бедного сбитого с толку Максима.

– Потому что… Потому что я думал, что я обязан, раз она в меня… Я ведь думал… – ничего толком так и не смог сказать тот.

– Потому что у вас с Димкой Сидоровым очень интересная дружба, – снова решил все объяснить Ваня. – Вы все время соревнуетесь, кто, так сказать, круче. Это во-первых. А во-вторых, ты и сам подозревал, что Виталик, он же Михалыч, которого Димка приводил к тебе домой, как-то причастен к краже собаки. И не мог понять, зачем Сидоров вас познакомил. И…

– Ты меня подозревал? – встрял молчавший до этого Сидоров.

– А что ты его ко мне притащил? Вы еще поржали тогда надо мной… – буркнул Антоневич. – И вообще ты мне постоянно пытаешься доказать, что ты меня круче. И пирожок мой тогда откусил!

– Но пирожок – это не главное. – Ваня хитро обвел глазами присутствующих и остановился на нем. – Ты, Макс, сам пошел гулять с Олесей, потому что знал, что она нравится твоему другу. Ты просто хотел его позлить, разве не так? Или доказать, что именно ты его круче?

– Да мне уже вот где это соперничество! – все-таки вышел из себя Максим.

Но одновременно с ним громко возмутился Ваниному заявлению Сидоров:

– И вовсе мне Ермолаева не нравится!

Олеся сидела ни жива ни мертва. С чего Ваня взял, что она нравится Сидорову? Она ведь ему отвратительна!

– Нравится, нравится, и нравится с самого начала, – подтвердил как ни в чем не бывало Ваня. – Нравится с того самого дня, как она пришла к вам в класс. Но понял я это, только когда Олеся рассказала, что ты подошел к ней и сказал, что она тебе отвратительна. Потому что отвратителен может быть только тот, кто до этого сильно нравился. А уж до такой степени, что ты даже решился высказаться… Хотя… и до этого я пару раз, так сказать, видел тебя под нашими окнами… Мне ведь часто просто нечего делать дома. И я смотрю в окно…

– Нет, отвратительна! – настаивал Сидоров, но при этом прятал глаза.

– Ты так думаешь, потому что тебе Виталик рассказал про их свидание. Про то, как Олеся расспрашивала его про деньги, дорогие машины. А про то, что отшила, не сказал – ведь так? Твой брат, Димка, строит из себя крутого парня, вот и наплел, чего не было. А Олеся просто-напросто была на задании. Встречалась с ним как детектив. А просто так ни за что бы не стала.

– Конечно, не стала бы! – горячо подтвердила Олеся.

Сидоров сидел, совершенно сбитый с толку.

– А уж то, что ты, Олеся, влюблена в Димку, я понял с самого начала. Потому, как ты говорила о нем, как защищала его всегда – и мысли не могла допустить, что он может быть замешан в преступлении.

Олеся кожей почувствовала на себе взгляд Сидорова, но глаз поднять не могла. Сердце ее билось так отчаянно, что, казалось, это слышат не только сидящие рядом, но и все кафе, и пол-улицы. И только сейчас она поняла, что любит она его, любит по-настоящему, и никого ей больше не надо: ни Антоневича, ни Ваню, любовь к которым она так старательно пыталась себе придумать.

– Я с ним не целовалась, – вдруг быстро сказала Ташка, – я все придумала.

И тут Олеся поняла, почему она в последнее время не могла общаться с лучшей подругой – все было просто и ясно как божий день: она ревновала.

– А ты с Максом целовалась! – вдруг заявил Сидоров.

«А ведь и правда…» – в ужасе подумала Олеся. Теперь-то уж она точно никогда глаз от стола не поднимет. Она кляла себя на чем свет стоит. Все вышло так неожиданно, но… Простит ли ее Димка? Или едва затеплившаяся надежда разобьется вдребезги?

– Я тебе наврал, ничего не было. Да и гулять она со мной не рвалась. И общались мы с ней только по-дружески, – спас Олесю Максим Антоневич.

«Какой же он все-таки хороший», – благодарно подумала она, но промолчала.

– А ведь ты и сам хорош, – напомнил Сидорову Ваня, – потащил гулять Ташку, хотя самому на нее наплевать было. Просто хотел доказать кому-то, что и ты не лыком шит.

– Ну да, да, – раздраженно согласился Сидоров, – и я не ангел, ты доволен?

– А поскольку Макса ровным счетом никак не задело то, что ты пошел гулять с ней, то, выходит, в нашей компании ему нравится совсем другая девчонка…

«Так Антоневич влюблен не в Ташку? Бедная Ташка!» – испуганно подумала Олеся и, готовая в любой момент прийти на помощь, воззрилась на подругу. Но та была спокойна, как мамонт. Зато Вера сидела красная как рак…

– А ей на меня наплевать. – Теперь Антоневич уткнулся носом в стол, не желая ни на кого смотреть.

– Что на сердце у Веры, понять было труднее всего. – Ваня на секунду замолчал, а потом продолжил раскрывать карты: – Но и она время от времени выдавала себя. Когда я как-то заявил девчонкам, что все они влюблены в Макса… Это, не помню, куда-то к слову пришлось… Ташка с Олесей долго возмущались, а Вера… А Вера покраснела, как сейчас.

– Вера, у меня уже сил никаких нет, скажи мне прямо – это правда? – не выдержал Максим.

– Правда… – тихо ответила Вера.

– С меня уже тоже хватит, – поддержал друга Димка. – А сам-то ты, Ваня, такой весь из себя умный, сам-то ты кого любишь? Или ты у нас только гигант мысли, а чувства – это мелочи жизни?

Ваня так растерялся и покраснел, что всем тут же стало его жалко. «Вера не любит его! Я его не люблю! О боже, боже, бедный Ваня!» – взвыла про себя Олеся. Она сама еще не оправилась от известия, что нравится Сидорову, но все-таки способна была сопереживать другим.

– Ваню люблю я, – спокойно сказала Ташка. – И он об этом знает.

Ваня поднял глаза на нее:

– Правда?..

И всем сразу стало понятно, в кого на самом деле влюблен великий Шерлок Холмс.

От нахлынувших чувств Ташка даже с места подскочила:

– Какая я была дура! – и, немного поколебавшись, взяла и уселась совершенно смутившемуся Ване на колени и обняла его. Он тут же неловко притянул ее к себе.

– Да все мы были, как Иван правильно обозначил, идиотами… – согласился с ней Сидоров.

– Но ведь всегда можно все исправить… – тихо сказала Вера.

И Антоневич тут же пересел к ней поближе:

– Я так боялся, так боялся подойти к тебе… Помнишь, тогда, на дискотеке, я шел, чтобы пригласить тебя. А тебя первым пригласил Тараканов…

– Я все помню…

И только Олеся и Димка остались сидеть друг напротив друга. Сердце Олеси, казалось, замерло, и время остановилось.

– У меня идея! – на все кафе заявила Ташка. – А почему бы нам не пойти всем на дискотеку? – Она посмотрела на часы: – Начнется через пять минут.

– А я сразу вам напомнил: в вашей школе сегодня дискотека… – сказал Ваня.

– Что значит «в вашей школе»? – переспросила Вера. – Ты, между прочим, тоже в ней учишься.

– Но что я там буду делать?!

– Ты будешь центром нашего танцевального круга! – и здесь нашлась Ташка.

– Мы без тебя не пойдем, – поддержал ее Макс Антоневич.

– Там такие высокие ступеньки на крыльце… – Ваня, казалось, и сам ждал, чтобы его уговорили.

– В агентстве ты главный, а во всем остальном – я! – заявила Ташка. – Неужели мы не справимся с какими-то ступеньками?

– Только не кричи опять, пожалуйста, во всю ивановскую: товарищи, помогите занести инвалида! – смущенно попросил Ваня. – Я не инвалид, я человек с ограниченными возможностями.

– Ты – человек с безграничными возможностями, – заверила его Ташка и… поцеловала.

– Пошли, что ли, правда потанцуем, – незаметно к Олесе подошел Димка Сидоров, робко коснулся ее плеча.

И Олесино сердце снова забилось. Сильно-сильно. И мир стал прекрасен. И вся ее ужасная депрессия тут же закончилась. И захотелось жить, любить и расследовать преступления.