Глава 3. – Здравствуйте, Алан! – жизнерадостно приветствовал Маркби доктор Фуллер

– Здравствуйте, Алан! – жизнерадостно приветствовал Маркби доктор Фуллер. – Не много же времени прошло с нашей последней встречи. И где вы только их находите? Нам с вами следует пообщаться не в рабочей обстановке – просто чтобы восстановить равновесие. Приходите к нам как‑нибудь, а? Эллен будет очень рада. У нас опять намечается небольшой званый вечер, на этот раз в компании с Иоганном Себастьяном Бахом.

Маркби что‑то промычал и втянул носом воздух. Как всегда, пахло в прозекторской просто ужасно: какой‑то тошнотворно‑сладкой химией типа формальдегида. Маркби ненавидел это место. Он ненавидел отмытый до блеска кафель, нестерпимо яркие белые лампы и аккуратно расставленные по металлическим полкам сверкающие стеклянные емкости.

– Вы нашли интересный труп, – сказал Фуллер, славившийся спокойным, беспристрастным и даже в какой‑то мере положительным подходом к своей работе. – И в интересном месте. Я всегда подозревал, что работа на стройке очень увлекательна.

Фуллер не позволял работе вмешиваться в свою жизнь. У него была семья. Он не приходил после работы в пустой дом. Маркби поджал губы. Патологоанатом сел за стол, раскрыл папку и стал листать ее своими отмытыми до хруста, привыкшими к точным движениям пальцами. При этом он тихо насвистывал. Маркби узнал отрывок из Вивальди. Фуллер был восторженным поклонником классической музыки и играл на скрипке. Его жена играла на фортепиано. Каждый из его одаренных, невыносимо самоуверенных детей на чем‑либо играл. Они устраивали музыкальные вечера, на которые приглашали всех знакомых. Маркби, страдавший почти полным отсутствием музыкального слуха, как‑то высидел один такой вечер и теперь ни за какие миллионы не согласился бы повторить эксперимент.

– По правде говоря, – продолжил Фуллер, – когда я приехал на место происшествия, то подумал, что его принесли в жертву.

– Что? – ошеломленно воскликнул Маркби. С юмором у Фуллера временами творились странные вещи. От патологоанатома можно ждать склонности к могильным шуткам, но сказать такое – чересчур даже для Фуллера.

– Это распространенный древний магический ритуал – принести человека в жертву и зарыть его под фундаментом нового дома. В Англии даже в эпоху Тюдоров считалось нормой закопать под порогом кошку или собаку. Кстати, вы еще не выяснили, кто этот парень?

– Нет еще. А что вы мне можете сообщить? – сказал Маркби. Ему не терпелось поскорее убраться из прозекторской. Жертвоприношения… этого еще не хватало! Он бы прекрасно обошелся и без такого рода шуток.

– Белый мужчина. От тридцати до тридцати пяти лет. Только начал лысеть. Вес в норме. Находился в хорошей физической форме.

– В такой форме, какую можно ожидать от профессионального спортсмена? Или от человека, который, к примеру, регулярно играет в сквош?

– Дружище, всякого рода измышления – это не по моей части. Как он поддерживал форму, для меня загадка. Я просто констатирую факт. Так, идем дальше. Старый шрам от вырезанного аппендикса. Зубы плохие – многие запломбированы, на нескольких золотые коронки. Не похоже, что занимался физическим трудом – ладони без мозолей, ногти ухоженны.

– Что значит – ухоженны? У него маникюр или они просто аккуратно подстрижены?

– Понятия не имею, Алан. Откуда мне знать? Вы что думаете, мне в свободное от работы время делать нечего, кроме как ходить по салонам красоты? Посмотрите сами и составьте собственное мнение.

– Ладно. Когда и как он был убит?

– Он был обнаружен в понедельник утром. Я бы предположил, что смерть наступила в пятницу вечером. Процесс окоченения протекает всегда по‑разному. Обычно окоченение начинается часа через два с момента смерти и проявляется в первую очередь на челюстных мышцах и веках. Именно поэтому, когда человек умирает, ему сразу закрывают рот и глаза. В том случае, если он боролся со своими убийцами, окоченение могло начаться несколько быстрее. Для того чтобы окоченение охватило все тело, обыкновенно требуется около двенадцати часов. Оно длится примерно столько же и полностью проходит еще через двенадцать часов. Оно может продолжаться несколько дольше, если труп лежит в очень холодной почве. Но оно полностью прошло к тому времени, когда экскаватор откопал его. У него на спине я обнаружил ясно видимые фиолетовые пятна, похожие на синяки. Они образуются оттого, что кровь в мертвом теле под воздействием гравитации собирается в самых нижних сосудах тела. Отсюда мы делаем вывод, что он был похоронен лицом вверх. Кстати, бывает, что такие пятна принимают за синяки, полученные в результате удара. Настоящих синяков у него нет. Однако тело еще совершенно не начало разлагаться. Поэтому я бы сказал, что смерть наступила не позже раннего утра субботы и не раньше, скажем, восьми‑девяти часов вечера пятницы.

– Значит, его похоронили в ночь с пятницы на субботу. – Размышляя, Маркби подошел к окну и стал смотреть на припаркованные снаружи машины. – Вероятнее всего, его похоронили перед рассветом, в сумерках. Позже – слишком рискованно. В выходные рабочих на стройке не бывает, но многие люди сейчас гуляют в тех местах. Используют последнюю возможность – скоро там все исчезнет под асфальтом. Я и сам так поступил – и вот что из этого вышло. – Он вздохнул.

Фуллер тоже вздохнул, не переставая насвистывать.

– Нашли его одежду? Нет еще? Окоченевший труп довольно трудно раздеть.

– Я это понимаю. Его раздели – наверное, чтобы избавиться от улик на тот случай, если что‑то пойдет не так и его все‑таки обнаружат, – и довезли до места захоронения прежде, чем наступило окоченение. Принимая во внимание, что на это у них было примерно четырнадцать часов, они могли приехать издалека. Итак, пока мы не имеем ни малейшего понятия, где его убили. Что насчет причины смерти?

– Так, сейчас посмотрим… Тара‑тира‑тарара… – Его несколько раз ударили по затылку – чем бы вы думали? – тупым орудием и проломили череп здесь и здесь… – Фуллер поднес рентгеновский снимок к падающему из окна свету и кончиком ручки показал места переломов. – Что привело к обширному кровоизлиянию в мозг.

– Стало быть, его забили до смерти.

– Нет. – Заметив удивление на лице Маркби, Фуллер повторил: – Нет. Он умер не от побоев. Если бы его вовремя доставили в больницу, то в принципе его можно было спасти. Я говорю «в принципе», потому что вероятность этого невелика. При отсутствии своевременного медицинского вмешательства, включающего в себя срочную операцию, он бы непременно скончался от полученных повреждений. Но формально в данном случае мы имеем иную причину смерти. – Фуллер положил рентгеновский снимок обратно в папку и принялся скрупулезно выравнивать лежащие в ней листы бумаги.

Маркби беспокойно потоптался на месте.

– Ну давайте, не тяните.

Спокойно и даже почти весело патологоанатом сказал:

– Я обнаружил явные следы земли у него в легких.

Воцарилось молчание. К горлу Маркби подкатила тошнота. Он справился с ней усилием воли. Он ощутил какой‑то атавистический, инстинктивный ужас – тот ужас, какой человек с древнейших времен испытывает перед самым страшным из концов.

– Господи боже мой, – слабым голосом произнес он. – Вы в этом уверены?

– Да, вполне. Земля в легких и носовых ходах. Криминалистическая экспертиза покажет точно, но я и без нее уверен, что это земля с того участка, где он был найден. – Фуллер аккуратно закрыл папку. – Вот так, Алан. Его похоронили заживо. В этом нет никаких сомнений. Он задохнулся в своей могиле.

– Ну чего ты, Алан! – сказала Лора. – Ну чего ты куксишься! Чтобы это приготовить, Пол целый день провел на кухне.

Маркби уставился в тарелку и без особого успеха попытался сообразить, что это за сосиски угадываются в густой темной подливе.

– Alouettes sans têtes! – объявил Пол, который писал книги по кулинарной тематике и вел программу на телевидении. Он никогда не упускал случая попрактиковаться на своей семье и друзьях. – Буквально это означает «жаворонки без голов», но на самом деле это мясной фарш с луком и грибами, завернутый в тонкие ломтики телятины и приготовленный в соусе из грибов и белого вина.

– Нет, ты не подумай, пахнет очень вкусно, – заверил Маркби зятя. – И выглядит… э… интересно. Просто сегодня у меня был плохой день.

– А ну‑ка выкинь свою полицейскую работу из головы! – велела ему сестра.

Маркби уныло поглядел в тарелку.

– Слушай, Пол, ты не будешь сильно против, если я съем этих «жаворонков» как‑нибудь потом? Если не сложно, поставь их в холодильник, что ли.

– Да, конечно. Ничего страшного. Знаешь что? Давай я лучше принесу тебе пудинг с патокой. Он должен быть очень вкусным.

– У меня тоже бывают неприятности на работе, – упорствовала Лора. – Адвокаты тоже в такие ситуации попадают – не дай бог никому! Но я научилась выбрасывать мысли о работе из головы, когда прихожу домой.

– Ну, у тебя ведь есть семья… – начал оправдываться Маркби, но тут же прикусил язык. Он понял, что не стоило ему этого говорить, но было уже слишком поздно. Лора с готовностью подхватила тему – она поднималась так часто, что уже навязла у Маркби на зубах.

– Алан, я замечаю, что с тех пор, как Мередит уехала в Лондон, ты места себе не находишь. Ты скучаешь по ней. Признайся, что это так.

– Да, скучаю. Но отказываюсь от еды не из‑за этого, а совсем по другим причинам. И они не имеют к Мередит ровно никакого отношения.

– Может, и так. Но ведь я же не слепая – я вижу, что с тобой творится. Во имя всего святого, умерь свою гордость. Позвони ей и пригласи ее на несколько дней в Бамфорд.

– Моя гордость тут совершенно ни при чем! – раздраженно возразил Маркби.

– Еще как при чем! Уязвленное мужское самолюбие. «Если бы я ей в самом деле нравился, она бы не уехала»… и так далее, и тому подобное… Я не вчера родилась! Думаешь, я не понимаю, что у вас, мужчин, в головах творится? Пойми ты, Алан, у нее важная, ответственная работа, она не могла продолжать каждый день ездить отсюда в Лондон – это же ужас как тяжело! Ей предложили квартиру, и она в ней поселилась. Но это совсем не значит, что она дала тебе от ворот поворот!

– Лора… – начал Маркби и, не найдя слов, замолчал.

Пол гремел чем‑то в кухне. Что‑то с грохотом упало на пол, и кулинар выругался.

– Как дети? – спросил Маркби. Он был решительно настроен сменить тему.

– Хорошо. Эмме поставили скобку на зубы, а Викки упала с велосипеда. Мэтью совсем перестал учиться. Целыми днями только и делает, что мяч гоняет. Мальчишка, чего еще от него ждать? То есть с ним тоже все нормально.

– А я не хочу детей, – серьезно сказал Маркби. – И никогда не хотел. Даже когда был женат на Рейчел. К счастью, мы с ней не успели завести ребенка – иначе все было бы гораздо сложнее.

– Ну‑ну, рассказывай! Посмотрим, как ты запоешь, когда ребенок у тебя все‑таки появится.

– Никогда этого не будет. Я уже стар для таких дел.

– Чепуха! Сколько лет Мередит?

– Лора! Сколько можно повторять – мы с ней ничего такого не планировали.

Из‑за двери показалась голова Пола.

– Пудинг упал на пол. Большую часть удалось спасти, но я тебя пойму, если ты скажешь, что предпочел бы мороженое.

– По правде говоря, я бы с удовольствием выпил просто кофе, – откровенно сказал Маркби.

Лора положила локти на стол и подперла подбородок сплетенными пальцами. Ее длинные светлые волосы волной спадали на плечи. Недавно она сменила очки на контактные линзы. «Какая у меня замечательная сестра, – подумал Маркби. – Умная, красивая. Жаль только, что ей в голову запала навязчивая идея жениться на Мередит». Не то чтобы Маркби сам втайне об этом не мечтал, но тут все, к сожалению, не так просто. А Лоре этого не объяснишь. Не стоит и пытаться.

– Простите за неудавшийся ужин! – Пол вернулся из кухни. – Пудинг я все‑таки выбросил. Кофе на огне. Может быть, сыру?

– Нет, спасибо. Не обижайся, что я не смог оценить по достоинству твоих «безголовых жаворонков».

– Да брось ты! Ведь мы с Лорой устроили все это безобразие, чтобы заранее тебя отблагодарить. Десять дней присматривать за домом – это большая услуга. Спасибо тебе за то, что согласился.

У Маркби упала челюсть. Он с нескрываемым ужасом смотрел на улыбающегося Пола.

– Алан! – воскликнула Лора. – Ты что, забыл?

– Э… да, забыл. Извини.

– Но мы же давным‑давно договорились! Помнишь, я говорила, что место в туристическом лагере нам удастся зарезервировать только в том случае, если мы поедем туда перед Пасхой? И я предупредила, что мы вернемся через два дня после Пасхи. Алан, как ты мог? Я рассчитывала на тебя!

– Да‑да, теперь вспомнил. Мы просто слишком давно об этом договаривались. Я уже успел забыть. Надо было напомнить. Но не волнуйся, в течение этих десяти дней я найду время заехать и проверить, как тут и что. Но надо сказать, работы у меня сейчас выше головы: мы расследуем две смерти, одна из которых – определенно убийство.

Лора вздохнула.

– Я надеялась, что ты не один раз заедешь. Но я понимаю: занят – значит, занят. Просто в последнее время на нашей улице часто вламываются в пустые дома – скорее всего, ты и сам это знаешь из разговоров в участке. Сюзи Хейман – она живет в соседнем доме – естественно, не откажется присмотреть за домом, но она недавно в Бамфорде и может растеряться, если возникнет какая‑нибудь непредвиденная ситуация. К тому же она работает на полставки на американской военной базе. Мне не очень хочется ее утруждать. На самом деле я рассчитывала, что ты эти десять дней поживешь у нас.

– Лора, я бы с радостью, честно, но не могу. Мне придется дать всем коллегам новый домашний номер, и половина из них его тут же потеряет или забудет. Дополнительные заботы мне сейчас очень некстати. Я не могу просто так взять и переехать. У меня теплица на заднем дворе. Она обошлась мне в целое состояние. Я не могу бросить ее на произвол судьбы и поселиться у тебя. Я должен постоянно следить за температурой. Я поставил туда небольшой масляный обогреватель… – Он замолк, потому что Лора и Пол ничего не смыслили в садоводстве, и было трудно ожидать, что они войдут в его положение.

Лора разочарованно отвернулась.

– Так не пойдет. Понимаешь, нам нужна няня для дома – как для ребенка. Кто‑нибудь, кто согласится устроить себе десятидневный отпуск, во время которого в свое удовольствие поживет здесь.

– Ты о ней? – спросил Пол.

– О ней, о ком же еще, – спокойно ответила Лора. – О Мередит.

– Ты что, с ума сошла? Она же в Лондоне! – взвыл Маркби. – Трудится на своей важной, ответственной работе в министерстве иностранных дел!

– Она в Лондоне уже почти три месяца. Голову могу дать на отсечение, она не упустит возможности провести несколько дней за городом. Возможно, она еще ничего не запланировала на Пасху. Вот и приедет на пасхальные каникулы. Пожалуй, позвоню ей и спрошу.

– Нет, не позвонишь! – отрезал ее брат.

– Ну, тогда сам позвони и спроси!

– Ни за что! И думать об этом забудь. Без обид, Лора, но иногда тебя посещают такие бредовые идеи! Попросить Мередит приехать и присмотреть за домом! Да зачем ей это надо, скажи ты мне!

– Ну, не знаю… – сказала Лора и мягко улыбнулась. – Может быть, она просто захочет помочь. А заодно устроит себе небольшой отпуск. Сменит обстановку. Что‑то в этом роде.