Глава 11

Дзынь. Дзынь.

— Кто там? — мужской голос за дверью.

— Ээ… — Киви поправила берет на голове — Меня зовут Киви. Я подруга Анни.

Париж встретил её традиционным дождём и неглубокими лужами. Девушка мчалась по мостовым, сменяя транспорт в переулках. Прямого маршрута до дома подруги не существовало. Но если раньше эта мысль вызывала в Киви чувство яркой неприязни, то теперь знакомый путь к почти родным дверям показалась ей дорогой в Рай. Может ничего и не изменилось? Окрестности Парижа, как и сам центр горда, на который она взглянула лишь мельком, не потерпели серьезных изменений. Чуть больше магазинов техники, чуть меньше книжных и ни одного курящего на улице. Вот и все перемены.

Дубовая дверь со скрипом открылась. На пороге стоял мужчина средних лет в белой рубашке и брюках. В руке он держал ленточку синего галстука. Судя по всему, торопился.

— Хреновая вы подруга.

Дверь захлопнулась с необычайным грохотом прямо перед носом девушки. С потолка длинного коридора посыпалась известка.

«Что за хрень? Кто этот шут?».

Через несколько минут ей все же разрешили зайти. Слава бабушке Бриджит! Эта то точно ни за что бы не отказалась от своей квартиры в Париже! Даже живя вдесятером, семья Бланш не спешила расширяться где-то за городом, обменивая столичную двушку.

— Киви, дорогая! Это ты! — старушка пощупала девушку за руку и провела в гостиную. По дороге ей снова встретился тот мужчина — Садись, крошка. Чай?

— Спасибо. Не откажусь. Я пришла увидеть Анни.

Старушка ушла на кухню. Минут десять она оттуда не выходила. Киви рассматривала комнату. На стенах висела фотографии и дилетантские рисунки карандашом. Мужчина средних лет, судя по всему, был мужем кого-то из сестёр подруги. На снимках присутствовали две девочки. Почти одинаковые на первый взгляд, а вот с веснушками только одна.

— Вот, — Бриджит вернулась с двумя чашками чая — Ну, Киви, как жизнь? Чем занималась?

— Жила на острове в Канаде, — честно ответила — Пыталась найти мать.

— И как? Мишель не рассказывал о ней.

— Действительно. Поиски не увенчались успехом, — Киви отпила из чашки, чувствуя, как становится тепло от одной беседы с пожилой женщиной. Наконец-то она могла поговорить о семье! С кем-то кто знал её и отца! — Да у меня и не было ориентиров, кроме ключа от дома, да адреса.

— Ты нашла дом?

— Да. Жила там. Долго. Но матери не видела.

Старушка снова покачала головой.

— А как у вас тут? — спросила Киви — Где Анни?

— Она родила. Двоих. Красивые девочки, да? — Бриджит поставила на стол рамку с фотографией — Киви родилась на две минуты раньше. Младшенькую назвали Жизель.

— Господи, — Киви обомлела — Так это её дети? Она же не в честь меня…

— Да, — Бриджит улыбнулась, но как-то слабо.

— Что с Анни? Где она? — повторила свой вопрос — Надо же! Она теперь мать, а я и не знала!

Бабушка накрыла руку Киви своей ладонью и спокойно сказала:

— Умерла, она душенька. При родах умерла.

Киви поперхнулась чаем.

— Тише. Уже семь лет прошло. Мы и забыли почти, — старушка поплелась к шкафу за сладким — Муж вот её, Тео, теперь с нами живёт. Детей воспитываем вместе. Старик мой отошел год назад.

— Мои соб-болезнования, — Киви протерла рот салфеткой, все ещё не веря в услышанное — Но как… а как же другие ваши дети?

— Разъехались кто куда, — старушка пожала плечами — Семьи свои завели. Знаешь, а ты будто и не изменилась совсем. Хорошо там было небось на острове, да? Климат другой. Нашла хоть себе муженька?

Слова старушки резали душу. Не отдыхать она ездила. И не деньги отца транжирить. Молодец Анни, что ничего не сказала. Молодец… только вот как теперь без неё? Всю дорогу сюда она даже не думала, что молодая, энергичная девушка, её ровесница, могла не дождаться её. Неужели им не хватило денег на нормальную больницу? На операцию? Или Анни заболела и…

— Нет… нет, — Киви закрыла лицо руками, усиленно моргая — Послушайте, на каком кладбище…

* * *

«…В эфире TravelRadio. 22:00 в столице…».

Киви крутанула баранку, заворачивая на гору. Впереди маячила финальная цель её путешествия — Палаццо Амборджи — видневшийся над верхушками деревьев и точно поднявшийся на цыпочки и надзирающий за ее приближением. Киви медленно проехала вниз по улице. Деревья и дом постепенно росли и росли, пока не стали нависать над ее головой. Под колесами заскрипел гравий, когда машина затормозила. Трепеща от волнений, француженка выключила двигатель и погасила фары. Стало тихо. И очень темно.

Киви взглянула на большой дом. В темноте он неясно вырисовывался перед ней со всеми своими выступами, куполами, двумя огромными этажами каменных стен. Круглое окно мансарды уставилось на нее точно огромный глаз, наблюдая за ней, поджидая. Она не была здесь ни разу в жизни, но благодаря отцу, знала каждый поручень, каждое окно. Бернард и Мишель были близнецами, разделенными судом при разводе родителей.

— Да? — дверь открыл пожилой человек в парадном костюме.

— Бернард Россет дома?

— Кто вы?

— Меня зовут Киви. Я его племянница.

— Дочь Мишеля?

— Да.

Домуправляющий просто кивнул, соглашаясь, что фамильное родство у неё на лбу написано и пустил девушку внутрь. Комнаты были такими же огромными и богато обставленными, как говорил отец. Дядя Бернард всегда жил в достатке.

— Второй этаж. Последняя дверь.

Это расстояние ей пришлось преодолеть в одиночку. Высокая винтовая лестница в двумя пролетами была единственным решением для гигантского десятиметрового потолка.

Указанная комната оказалась залом отдыха. Просторное помещение с камином, диваном и парочкой кресел. Дядя спал в одном из них, укутавшись в клетчатый плед. В ногах его лежали две породистые гончие. Как он состарился! Некогда пухлые щеки впали, толстые пальцы больше походили на скрюченные веточки обмерзшего дерева, как и весь он — одна кожа да кости. Сколько ему было теперь? Семьдесят? Для итальянца не так уж много. Киви досадливо заметила, что с трудом ассоциирует все те беды, что с ней приключились с этим немощным человеком. Старик даже дышал через силу.

Ничего не сказав, Киви бесшумно спустилась вниз и поехала обратно в гостиницу.

Через три пришла телеграмма о смерти единственного родственника.

* * *

— Если хотите, их можно убрать, — предложит дворецкий.

— Нет, оставьте. Но закройте чем-нибудь. Чтобы пыль не собиралась. Этими комнатами вряд ли кто-то будет пользоваться.

— Но к вам же обращалось государство!

— Чёрта с два я продам фамильный дом. Дяде он достался от отца, так? Тут куча родового хлама…

— Да. Кстати, возможно вам будет интересно. В последние годы своей жизни синьор Россет работал над одним проектом… эти его труды сохранились в кабинете. Я ничего не трогал. Комната заперта, но у вас где-то должен быть ключ.

— С чего вы взяли?

— Синьор сам так сказал, несколько дней до смерти. «В кабинет не вернусь. Ключ выбросил. Дубликат найдется у того, кому достанется наследство. Надеюсь».

Так и получилось, что к полудню, Киви стояла напротив громадной двери в кабинет, утомленная попытками вышибить её плечом. До этого пыталась команда рабочих, но затея не увенчалась успехом.

— Ключ, говорите.

Киви ещё раз осмотрела коробки с «мелким» наследством. Брелки от машин, блокноты, дорогущие ручки, но никаких ключей.

«Если на то пошло, то за последние десять лет у меня был-то всего один и тот от дома на острове».

И решив, что ничего не теряет, она всучила его в дверную скважину. Замок поддался.

* * *

Светлый период её жизни закончился с приходом весны и отъездом рабочих из поместья. После нескольких вполне сносных дней Киви проснулась от приступа жестокой боли. Невольный стон вырвался из её груди, прежде чем она успел подавить его. Еле как она заставил себя повернуться лицом вниз и молча терпеть. Она поклялась и теперь расплачивается. Ей стал часто сниться Жак. Он стоял над её кроватью в Париже и пел колыбельную сладким девичьим голосом. Наутро Киви просыпалась в холодном поту, с расцарапанным в кровь лицом. Тест на беременность. Результат положительный. Местный желтый дом признал синьору Россет вменяемой и порекомендовал курсы для молодых мам. Сложно ли растить ребёнка одной? Горячая строка первого новостного канала: необычайная жара обрушилась на полуостров Новая Шотландия. Ученые наблюдают аномальную сейсмическую активность. Седьмой месяц уже. Мальчик. На кого будет похож?

Эпилог

— Вы только посмотрите! Какой сын и какая мать! — перешептывались сзади.

— Да, ничего приятного…

— Будущий маньяк наверняка…

— Ну, уж не знаю, но с психикой у него явно не всё в порядке…

— Точно, точно.

Молодая женщина до сих пор спокойно сидевшая полупрофилем к компании столичных сплетниц, поежилась от холодного осеннего ветра. Она не одела перчатки выйдя на прогулку и теперь сильно об этом жалела. Теперь у прохожих был повод обсмеять не только её лицо.

Впереди за низким ограждением виднелось озеро. Десятки черепашек высунули голову из его вод, не меньше голубей слетелось к берегу, не обделили вниманием и лебеди.

Кормивший птиц мальчишка был так греховно красив, что не замереть увидев его было бы преступлением. Розовое личико покрытое легким загаром обрамляли белоснежные как первый снег волосы. Тёмные густые брови у любого ребенка смотрелись бы не натурально, но только не у этого мальчишки, с огромными золотистыми глазами медового цвета и по аристократически тонкими бледными губами. Снова поймав на себе взгляд матери, ребёнок обернулся и помахал рукой, в которой держал кусок хлеба. Киви махнула в ответ за что получила ещё несколько колких комментариев сбоку.

— Не её явно…

— Точно… совсем ведь не похожи…

— Такая уродина…

— Может, нянька?

Одна из старушек неожиданно крякнула.

— Что такое, Марла?

— Да вот, что-то в глаз попало… ой…

— Марла?!

— В скорую лучше позвони!

Через пять минут шумной компании и след простыл.

— Пойдем, Киви, — низкий грудной голос ребёнка вывел её из омута посторонних размышлений — Ты обещала пирог на ужин. У меня хорошая память.

Взявшись за руки, молодая женщина и маленький мальчик направились домой.

* * *

Старый дом пожирает адов огонь,

Не жаля куретово[1]племя,

Днём тепла божество плавит землю и вновь,

Тяжелеет пленника бремя.

Хрисаор[2], Хрисаор, сын морей и горгон,

Бессмертный палач, позабывший канон!

Ослепленный огненной силой Цекул[3]

Эринию[4]свою ты найди средь акул.

И вернётся полёт, и вернётся твой меч

Сила бога морей и горгон королей,

Станешь править ты среди смерти полей,

Насмехаясь над жизнями глупых людей.

Но не смей торопить и не смей ты перечь,

Сила фурии вправе припрятать твой меч

И тогда ты умрешь и тогда ты сгниешь,

Без сладости мести совсем пропадёшь.

Что, не по вкусу стих мой? Не по нраву мой слог?

Будь по-твоему, боле придумать не смог.

В утробе порока найдешь деву свою

И помянешь меня, а тебя я найду.

Посмотрю я на вас, посмотрю на ваш дом

Ведь нет смысла откладывать месть на потом.

На закате уйду. А возможно и нет,

Хочешь, буду пытать я, плюя на запрет?

Будет воля моя, без сомненья убью,

Ведь это твой меч сгубил деву мою.

Не спасёт тебя он, не спасёт слепота

Убью всех, убьюсь сам и сгорит дом дотла.

Конец.

Май 2011

Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке Royallib.ru

Оставить отзыв о книге

Все книги автора

[1]Куреты — в греческой мифологии демоны растительных сил земли.

[2]Хрисаор — в древнегреческой мифологии сын Посейдона Медузы-Горгоны. Родился с золотым мечом в руках.

[3]Цекул (лат. caeculus «слепенький», от лат. caeculto, «плохо видеть») — персонаж италийской мифологии. Сын девушки и божества огня (Вулкана), найден в очаге. Его глаза были повреждены от дыма. Как бог мог отнимать зрение

[4]Эринии — в древнегреческой мифологии богини мести. В Римской мифологии им соответствуют фурии.