Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Философские аспекты зоогеографии(Ивантер Э.В. Зоогеография. Петрозаводск: Издательство ПетрГУ, 2012: 1–504) Люблю зоогеографию за планетарный стиль мышления. Пусть у какого-нибудь эндемика крохотный – с гулькин нос – истаивающий ареал. Малость местного значения! Однако эту малость – её природу, её происхождение – можно понять лишь в контексте целого. Вдруг выясняется, что перед нами своего рода кусочек шагреневой кожи: ужалась донельзя – а когда-то занимала огромные пространства. Планетарное переходит во вселенское. В.И. Вернадский призывал увидеть лик Земли из космоса. Добавим: это надо сделать с таким разрешением, что не пропадёт ни одна родинка – ни одна живая подробность. Собственно, это и осуществляет в своей замечательной книге Э.В. Ивантер – он пишет портрет Геи, используя в качестве красок различные таксоны Animalia. Успех книги – в гармоническом сопряжении масштабов: вот мы заглядываем в норку полёвки – а вот наблюдаем дрейф континентов. Связь частного и общего соприсуща зоогеографии. Наука эта насквозь диалектична. И эстетична! В моём личном Храме Природы есть культовая птица. Это полярная крачка (Sterna paradisaea). Гнездится в Арктике – зимует в Антарктиде: дуга перелёта по длине фактически равна меридиану. Мысленно присоединяясь к ней, озираю Земной шар – во всём его лазурном охвате. Зооглобализм! На выдвижение этого игрового термина меня подвигают и тюлени. Подумать только: классический отряд ластоногих теперь упразднён – выявлена его полифилия. Скажем наглядно: моржи – родственники медведей, а нерпы – куниц. Речь пойдёт о настоящих тюленях (Phocidae). В 2007 г. на острове Девон в Канадской Арктике палеоэколог Наталия Рыбчински обнаружила скелетпуйилы (Puijila darwini). Было показано: это переходное звено между куньими и тюленьими. Открытие укрепило гипотезу арктического происхождения Phocidae. Что-то возвышенное есть в картине расселения этих животных. Добрались до Антарктиды! Без всяких метафор: заняли полярно противоположные, но экологически единые ниши. Многие из них – пагетоды: размножаются на льду. Наш тевяк (Halichoerus grypus) – и его антиподтюлень Уэдделла (Leptonychotes weddellii): готов расцеловать обе усатых морды.
Тевяки на арктическом льду Истинные экстремалы! Разминувшись навсегда, они являют – на мой взгляд – предельный по раздвинутости случай викариата. Географический разрыв – максимальный.
Тюлени Уэдделла в Антарктиде
И при этом – полнота унисона! Современная наука, о которой так увлекательно рассказывает Э.В. Ивантер, питает – не боюсь противоречия – архаическое чувство Земли как матери. Всё из её лона! Гея отражается – и целостно, и локально – в своих чадах. Изучаешь животное – и ощущаешь за ним планету: оно своеобычно преломило тот или иной её аспект – когда узкий, а когда всеобъемлющий. Э.В. Ивантер сводит вместе три правила, устанавливающих вот какую функциональную – явно нетривиальную – зависимость: морфология животного – и его местоположение на планете. Интереснейшая корреляция! Правило Карла Бергмана (1847) гласит: с повышением широты млекопитающие укрупняются в размере (пример: амурский тигр куда как массивнее тигра суматранского). Правило Константина Глогера (1833) показывает: чем ближе к тропикам, тем ярче окраска (С.С. Четвериков видел на крыльях наших крапивниц отсвет южной палитры). Правило Джоэла Аллена (1877) касается пропорций: выступающие части тела – будь то конечности, хвосты, уши – тем короче, чем холоднее климат (сравни уши песца и фенека). За этими связями Гея и её жизнь видятся интегрально. Зоогеография поддерживает наши холистические установки. Много для их укрепления даёт изучение миграций. Э.В. Ивантер пишет: «История жизни на Земле происходит в вечных кочеваниях, и живые существа очень редко имеют корни в местах своего обитания и почти всегда являются пришельцами более или менее давнего времени» (63). Они несут в себе память истока. Зоогеография пытается заглянуть в её глубины. Когда это удаётся, то часто испытываешь удивление. Неужели олени происходят из Монголии? А лошади из Америки? Миграция играет в эволюции двоякую роль: и отрицательную (сглаживает генетические разнообразие популяций – вымывает ценные признаки), и положительную (обособляет – в союзе с изоляцией – оторвавшиеся от основного ареала группы, давая им возможность раскрыть свой потенциал). Последний случай имеет для нас особую значимость. Первооткрыватель тут – Мориц Вагнер. В зоогеографию он пришёл из этнографии. Изучал на трёх континентах горные – значит, заведомо обособленные, отрезанные от равнинных открытых просторов, маргинальные для Ойкумены – народы. Описывая кавказские племена и их ареалы, Мориц Вагнер весьма уместно процитировал Карла Риттера: «мировые изолированные крепости». За их стенами – как природными, так и искусственными – утверждается самобытность. Подобные крепости знает и зоогеография. Разделительные границы возводятся разнообразно. Чем прочнее система защиты, тем ошеломительнее результаты: таксон будто попадает под опеку, гарантирующую свободную – ничем не стесняемую – реализацию его возможностей. Смогла бы жизнь эволюционировать на планете с однородным ландшафтом? Всё ровное и гладкое. А для жизни – сплошь тупики. Наша Гея тут являет полную противоположность. Сколько преград! Водные – и горные, тектонические – и эрозионные: все они работают на то, чтобы увеличить разнообразие биоса. Одна из книг Д. Симпсона называется так: «Великолепная изоляция». Она посвящена млекопитающим Южной Америки. Уникальные формы! Обособление – отграничение – размежевание: эти механизмы с особой эффективностью действовали на островах планеты. Мадагаскарские сифаки! Тасманийские сумчатые волки! Новогвинейские райские птицы! Чарльза Дарвина поразили Галапагосы. Сколько метаморфоз осуществили вьюрки-островитяне? Они заняли экологические ниши самых различных птиц. Даже дятлов! Ещё большую экологическую пластичность обнаружили гавайские цветочницы. Читаем у Э.В. Ивантера: «Формой клюва и типом питания они становились всё больше похожими одни – на славок, другие – на мухоловок, третьи – на пищух, четвёртые – на воробьёв, вьюрков, дубоносов, попугаев, колибри, медососов и т.д., и т.п.» (203). Потрясающий универсализм! Это скрывалось в одном семействе – и вот проявилось: благодаря исключительно изоляции. Не было конкуренции. Является ли она необходимым – и креативным по сути – фактором эволюции? Проблема остаётся дискутабельной. Философическое это занятие – рассматривание зоогеографических карт. Изучаешь современные ареалы – и от них экстраполируешь на миллионолетия назад: перед тобой предстают грандиозные геологические процессы, работавшие на изоляцию. Назову два из них: – дрейф континентов; – деятельность ледника. Вот распадается Пангея! Вот раскалывается Гондвана! Животные оказываются как бы на огромных плотах, разносимых в разные стороны – слонов мы обнаружим как в Индии, так и в Африке, а сумчатые нас встретят и в Австралии, и в Америке. Разрывы ареалов! За этим явлением стоит мощная динамика Геи – её неизбывная активность. Вот она раздвинула Европу и Америку – меж зайцами-беляками встала Атлантика. А Тихий океан вклинился в ареал речных раков – мы их найдём и в Приамурье, и в Калифорнии. В раскройке ареалов участвовали и многочисленные ледники. Последний из них разлучил голубых сорок: они водятся в Европе и на Дальнем Востоке – но их нет в Сибири. Что значимо для нас в приведённых иллюстрациях? Диапазон явления! Мы видим огромные – воистину всесветные – расстояния. Подвижка ареалов – их перестройка в столь же больших масштабах – может иметь и внутренние причины. Пример тому мы находим в так называемой «европеизации фауны» – здесь выявляется удивительная асимметрия Северного и Южного полушарий: формы первого – «геологически более молодые и наиболее высоко организованные» – вытесняют формы второго (59). Опять перед нами глобальная картина! Аллопатрическое видообразование задаётся географической изоляцией. Разделения благоприятствуют полиморфизму. Однако природа любит контрапункт – в разнообразие она вносит единство. Отсюда параллелизмы, конвергенции. Тушканчики – и кенгуру: понятно, насколько они различны филетически – но их экологическое двойничество не менее очевидно. А.А. Любищев правомерно поставил вопрос о географическом стиле. Явление проявляется в разных масштабах: вот оно связует собой материки – вот замыкается в границах острова. Очень трудно удержаться от мифологизации этого загадочного феномена. Так и тянет связать его с Genius loci – Гением места. Когда я спросил поэта-визионера Вилли Мельникова о том, что это такое, то он ответил незамедлительно: – Особая форма жизни. Внепарадигмально? Но эвристично! Приведём два разнородных примера: – Бабочки из разных систематических групп на о. Цейлон предпочитают синий окрас, достигая общего результата с помощью резко несходных средств – то за счёт пигментации, то благодаря интерференции. Какой камертон настраивает все виды на предписанную им цветовую частоту? – Балтия – регион блондинов: финны, эстонцы, латыши, литовцы, славяне, германцы являются носителями этого признака. Конституирующие различия здесь явно игнорируются: некое стилевое поле действует как бы поверх таковых, независимо и автономно – в своём специфическом срезе. Перед нами нечто похожее на резонансный механизм. Увлекают попытки связать идеей стиля природу и культуру. Так, А.А. Любищев утверждал: хамелеоны – в египетском стиле. Это не верифицируется. Но тем не менее кажется бесспорным для эстетического сознания. В связи с книгой Э.В. Ивантера уместно вспомнить ещё и понятие геомериды, введённое К.Д. Старынкевичем в 1919 г., а потом развитое В. Н. Беклемишевым (1928). Лишь частично совпадая с понятием биосферы, оно акцентирует единство земной жизни – выдвигает на первый план качество её непрерывности или континуальности, для которого все географические преграды есть нечто условное и относительное. Зоогеография – в интерпретации Э.В. Ивантера – усиливает и укрепляет нашу интуицию: великое множество ареалов – при всей своей внешней мозаичности, калейдоскопичности – есть нечто связное, стройное, гармоничное. Гея наложила свою печать на каждую тварь – каждой определила своё место. Белым медведям – северное, пингвинам – южное приполярье: эти привязки имеют символическое – эмблематическое для нашего ценностного сознания – значение. Зоогеография помогает оценить мудрость Геи – родительницы и распорядительницы. Никто не обижен! Человек пренебрегает материнским заветом? Это может плохо кончиться для него.
Полярная крачка в Антарктиде
|