Истоки и развитие организованной преступности в Российской Федерации

Начало существования сплоченной воровской среды, по мнению российских ученых - обществоведов (Д.С. Лихачев, Г.В. Есипов и др.), относится по преимуществу ко времени, когда массовая экспроприация земли у крестьян и, следовательно, быстрая национализация создали условия для первоначального капиталистического накопления. Это последняя треть XV - первые десятилетия XVI веков. К этому же времени относятся и первые свидетельства о существовании воровских организаций.

Исследователи, изучавшие преступный мир России, отмечали, что к XYIII в. встречались целые селения воров и разбойников. Такое положение было характерно для любого более или менее обжитого места России. К этому же периоду относится появление Традиций и «законов» преступного мира, которые сохранились до настоящего времени: внесение определенных сумм денег при вступлении в «воровское братство», необходимых для поддержания членов групп; проведение при этом обрядов посвящения; наделение кличками; общение на жаргоне - «фене» (тайном языке офеней - бродячих торговцев-коробейников) и др.

Известный правозащитник и исследователь уголовного прошлого Российской Империи В. Чалидзе (США) считает, что для изучения организационной структуры воровского мира весьма важны два обстоятельства: то, что их ассоциации ведут свою историю издавна, и то, что этот мир весьма консервативен в почитании своих организационных и этических принципов. Именно эта консервативность позволяет проводить аналогию между воровской организацией и артелью - давнишним русским социальным институтом, дожившим в прежнем виде до начала XX в. и не прекратившим существование и ныне. Для различных артелей (в том числе и воровских) характерны следующие признаки: «молчаливый» договор участников; ограничение свободы выхода из артели; принцип круговой поруки; равноправие основных членов при приоритете лидера («атамана», «старшого»); внутренняя система наказаний; высокая степень информационной замкнутости; взаимодействие с другими артелями в разделе территории промысла.

В XIX столетие преступный мир России вступил окрепшим, сплоченным, монолитным, имеющим силу противопоставить себя общественному порядку и закону. Его традиции, обычаи, «законы» укрепились в сознании целых поколений правонарушителей. В XIX веке профессионализация преступной деятельности достигла такого размаха, что не было уже «проявления общественной жизни, к которому преступный мир не приспособился для своей пользы. К концу XIX в. преступный мир приобрел черты стройной организации.

Однако становлению «российской мафии» мешали отсутствие рынка и сильная военно-политическая государственная власть в Российской Империи, «ломавшая хребты» потенциальным конкурентам. Казнокрадство и взяточничество придворных и чиновников всегда были хронической болезнью Империи, но в организованную преступность они не складывались, поскольку не были связаны с теневым производственным процессом и потоками капитала.

В предреволюционный период (1917 г.) в условиях экономического и политического кризиса в стране возникла торгово-финансово-промышленно-чиновничья организованная преступность. Получая сверхприбыль на военных поставках и на спекуляции вокруг карточной системы, организованная преступность быстро дестабилизировала страну. Еженедельно возникали и исчезали новые имена дельцов, складывались и лопались многомиллионные состояния. Черный рынок перекрыл обыкновенный во много раз. Коррупция охватила аппарат, связанный с финансовыми и товарными потоками. Но предреволюционная организованная преступность, несмотря на свой огромный вес и масштаб операций, была зыбкой, как большая медуза. Идя по стопам режима, организованная преступность также утратила стабильность и контроль над потоками капитала. Взаимоуравновешивающие системозащитные механизмы ее не сложились, грань между «белым» и «черным» капиталом размылась, произошла потеря управления.

Революция 1917 года и последующие события коренным образом изменили ситуацию в преступном мире России. В первые послереволюционные годы многие профессиональные преступники были выпущены на свободу, ряд из них даже пришел на службу в органы ЧК и милицию. Тем самым были нарушены вековые воровские законы. Одновременно в организованные банды объединялись бывшие сотрудники жандармерии, офицеры разгромленной белой армии.

Историки отмечают, что после революции 1917 года составной частью организованной преступности являлись небольшие группировки криминального характера, использовавшие политическое прикрытие в виде партийной атрибутики, самоназвания и т.п. На уголовную стезю становились порой и отдельные подпольные организации большевиков, левых эсеров, максималистов, находившихся в тылу армий Колчака, Деникина, Врангеля. Росту криминальных настроений и действий, являвшихся зачастую причиной провалов этих организаций, способствовали решения подпольных центров. Так, 2-я конференция нелегальных организаций большевиков Сибири (ноябрь 1918 года) разрешила местным коммунистам совершать экспроприации денег и материальных ценностей не только у государства, но и у частных лиц.

Криминальный характер носила деятельность многих, небольших по численности, повстанческо-партизанских отрядов, особенно тех, которые находились под влиянием и руководством уголовных элементов.

К концу 20-х годов наблюдался определенный кризис в распределении сфер влияния в преступном мире. Постоянные конфликты между различными группировками диктовали необходимость совершенствования воровских «законов». В результате на базе традиций и обычаев прошлого возник единый воровской «закон», по которому наиболее-авторитетных преступников стали именовать «ворами в законе». Именно к этому периоду относятся некоторые принципы деятельности «воров в законе», которые сохранили актуальность до настоящего времени:

решение сложных вопросов коллегиально на «сходках» как в местах лишения свободы, так и «на воле»;

возрождение «общака» как материальной базы преступников,

образование «воров законе» в каждой местности своих баз, общин, «малин»;

соблюдение «закона мести за отход от соблюдения воровских обычаев и традиции».

С середины 20-х годов исправительные учреждения стали в основном заполняться не уголовниками, а репрессированными жертвами тоталитарного террора. Администрацией лагерей поощрялись издевательства «блатных» по отношению к «политическим», большую часть из которых составляли обыкновенные рабочие и крестьяне. Такое сотрудничество с администрацией расслоило касту «воров в законе». Появился новый кодекс, позволяющий частичное сотрудничество с сотрудниками лагерей. Это было вызвано и тем, что с середины 30-х годов одновременно с политическим террором были ужесточены репрессивные меры по отношению к профессиональным преступникам. В этих целях органами НКВД использовалась система внесудебных репрессий, или «особое совещание», которому было делегировано право привлекать к уголовной ответственности «социально опасный элемент» на основании агентурной информации и справок о прежней судимости. Уголовный мир был вновь загнан в подполье и вынужден был в местах лишения свободы бороться за выживание. Серьезное расслоение произошло в среде уголовников в годы Великой Отечественной войны, когда значительное их число по своей воле приняли участие в борьбе с фашизмом, а другая часть пошла на службу к гитлеровским оккупантам, принимая участие в зверствах против своего народа. Криминальная активность и той, и другой категории в послевоенный период во многом способствовала вспышке бандитизма в стране. Но именно тогда правоохранительные органы выработали многие тактические приемы, позволявшие в довольно сжатые сроки локализовать бандитизм как массовое криминальное явление.

Хрущевская «оттепель», либерализация уголовного наказания, попытки первых экономических реформ стимулировали уголовный мир изменить свою направленность. «Старая» профессиональная преступность, которая формировалась из шаек уголовников, приобрела в новых социальных условиях совершенно иное качественное состояние, весьма схожее с аналогичным явлением в развитых буржуазных странах. Во-первых, появилась сетевая структура организации, при которой стал возможен и даже неизбежен раздел сфер и территорий, между группами. Во-вторых, произошло сращивание преступников общеуголовного профиля с расхитителями, тех и других - с представителями государственного аппарата. В-третьих, организованные группы преступников проникли в экономику и даже политику. Последнее характерно именно для организованной преступности».

Строительство «потребительского» социализма под лозунгами типа «догнать и перегнать Америку» в условиях негибкой сверхцентрализованной экономики, авторитарного политического режима, реанимации феодально-байских отношений в Закавказье, на Северном Кавказе и в Средней Азии способствовало превращению СССР, по образному выражению известного философа и писателя А. Зиновьева в книге «Коммунизм как реальность», в общество «гангстерского социализма».. Именно в «хрущевский», а затем в «брежневский» периоды формируются структуры теневой экономики, сращенные с коррумпированными чиновниками и группами уголовников, которые составили основу современной организованной преступности. На примере дела Московского Главторга можно убедиться, что все функциональные звенья организованной преступности легко возникали в условиях централизованного управления народным хозяйством и вписывались в официальные (государственные) структуры. Весьма типичной схемой для многих регионов страны было организованное обогащение чиновников и имевших власть деградировавших руководителей партийного аппарата. Продавались выгодные должности, заграничные командировки, места в престижных учебных заведениях. В системе Главторга выплачивался «налог» с каждого доходного торгового предприятия - ежемесячная дань. Но прежде чем дать ее, нужно было где-то взять. Взяткодатели, в свою очередь, облагали ею подчиненных, а те - население (обвес, обсчет, пересортица, завышение цен, списание «на естественную убыль», реализация «левых», т.е. похищенных товаров).

Другим источником денег являлась преступная связь с городскими рынками. Там через «оптовиков» реализовывалась часть продовольственных товаров, кроме того, их отправляли и в другие регионы, где продавали по спекулятивным ценам. Определенная часть не довозилась поставщиками в Москву и сдавалась в коопторги соседних областей, в столицу же отправлялись деньги и «навар», полученный за счет разницы государственных и кооперативных цен.

Еще один распространенный источник - перевод продуктов питания в торговлю за счет больниц, школ и других организаций, в том числе и общепита, путем различных махинаций. В результате большие суммы шли «наверх». Оттуда - для защиты всей системы - своевременное предупреждение о ревизиях, неотраженные в контрольных документах злоупотреблений, всякого рода нарушений, другие защитные действия, вплоть до прекращения возбужденных уголовных дел с использованием коррумпированных связей в правоохранительных органах. Деляческий мир вербовал во всех регионах страны хороших организаторов производства, особенно в сфере торговли, бытового обслуживания, медицины, жилищно-коммунального хозяйства, прежде всего исходя из корыстных устремлений таких специалистов, надежности этих лиц для «дела». Их переводили в Москву в близлежащие области по очень значимым резолюциям: «на укрепление кадров», «по инициативе министерства» и т.д. Все это, естественно, делалось за деньги и в расчете на перспективу долгосрочного обворовывания государства. Высоким покровителям не всегда удобно было давать наличные суммы, поэтому в ресторанах, на квартирах, дачах организовывались ужины, карточная игра. Там преподносились многотысячные подарки, «нужным» людям в карты проигрывались крупные суммы.

В прошлом рядовые покровители из советских и партийных органов стали продвигаются все выше и выше, и, будучи «повязаны» с дельцами, осуществляют «нужную кадровую политику» для разного рода махинаторов в контролирующих, снабженческих и плановых органах, что такая «политика» поощряется на самых верхах государственной власти. Таким образом, совершенствовались и крепли крупные мафиозные структуры, отрабатывались системы взаимосвязи, взаимовыручки, взаимобезопасности. Но это лишь одно направление развития организованной преступности.

Поскольку существовала профессиональная преступность, то началось вторичное перераспределение преступно нажитых средств. Традиционная уголовная среда в этих условиях переориентировалась, стала обворовывать и грабить тех, кто обогащается. Резко возросли различные виды игорного мошенничества, похищения людей, появился рэкет (вымогательство) в уголовной среде. Эта «вторичная» преступность оперативными и следственными аппаратами почти не фиксировалась, поскольку потерпевшие с жалобами в правоохранительные органы обращались редко. Среди профессиональных преступников появились лидеры. Они делили территории и сферы влияния, усиливали криминальный прессинг на дельцов теневой экономики. Со временем обозначилась тенденция сращивания дельцов с главарями преступных сообществ уголовников. Причем этому предшествовали специальные «организационные» меры. Например, договоренности закреплялись на сходках лидеров уголовной среды, где присутствовали и представители экономической преступности. Дельцы обязывались выплачивать 10-15% от суммы противоправного дохода, а уголовники гарантировали им безопасность. В дальнейшем появилась и другая форма сращивания: уголовники стали охранять дельцов от экономики, помогать им в сбыте продукции и расправе над конкурентами. Одним из вдохновителей «отечественной мафии» в 70-80- е годы стал А. Черкасов, в молодости вор-карманник. Именно он стоял у истоков крупномасштабного рэкета. Черкасов сосредоточил в своих руках немалую власть. Даже в местах лишения свободы он не прекращал руководить преступным миром. Именно Черкасов в свое время выпестовал кровавую группу рэкетиров «Монгола». После ее разгрома и суда «крестный отец» остался в стороне, а на остатках банды возникли новые преступные формирования. Действовали подопечные Черкасова с редкой жестокостью. Вымогали деньги у цеховиков, спекулянтов, сбытчиков наркотиков: вывозили в лес и там изощренно пытали. В одном из подвалов Краснопресненского района Москвы оборудовали специальную «камеру», где «уговаривали» свои жертвы поделиться «заработком».

К середине 80-х годов в обществе существовали высокоорганизованные антисоциальные силы: коррумпированная часть партийно-государственной бюрократии и мафиозные структуры. Именно они хлынули в образовавшийся при сломе административных структур вакуум, активно ломая эти структуры и обогащаясь в условиях хаоса. В руки преступников попал огромный стартовый капитал в результате антиалкогольной кампании, которая не только породила дефицит в госбюджете, но и способствовала возникновению новых устойчивых мафиозных структур, быстрому наращиванию теневого капитала.

Масштабы организованной преступности все больше охватывали именно те сферы экономики, которые непосредственно связаны с удовлетворением жизненно важных потребностей населения. Это относится, прежде всего, к предприятиям и организациям, осуществляющим хранение, транспортировку и реализацию товаров народного потребления. Облегчали преступную деятельность резко возросшие нарушения хозяйственных связей и развал потребительского рынка, попытки многих местных органов регулировать его неэкономическими методами, срыв поставок и завоза товаров в розничную торговую сеть, создание искусственного дефицита. Возрастанию масштабов преступлений способствовали так называемые «договорные», «кооперативные» цены, а с 1992 года и «отпущенные» цены.

В период коренных изменений социально-экономических отношений, когда происходит первоначальное накопление капитала, резкое расслоение населения по уровню доходов, когда изменяются стандарты и образцы поведения отдельных социальных групп, рост преступности становится неизбежным явлением. Объективно в этих условиях государственные органы способны только сдерживать масштабы этого роста. Та критическая ситуация в сфере борьбы с организованной преступностью и коррупцией, которая наблюдается сейчас, берет начало в 1988 году, когда после известного закона бывшего СССР о кооперации по существу и началось стихийно-неконтролируемое накопление капитала с перекачкой огромных государственных средств в кооперативный, а вернее, в частный сектор, носивший в большинстве случаев противозаконный характер.

Дальнейшее развитие событий уже в Российской Федерации также создало благоприятную почву для разрастания организованной преступности. Выдвинутый в программе «500 дней» лозунг о конверсии и легализации теневого капитала как одного из главных рычагов ресурсного обеспечения реформы сыграл для борьбы с мафией и коррупцией крайне отрицательную роль. Особенно негативно это отразилось на обеспечении прокурорского надзора и иного правоохранительного контроля за соблюдением законов о предпринимательстве, о коммерционализации, о налогообложении и антимонопольного законодательства. В результате процесс изменения форм собственности 90-х годов проходил, как правило, в нецивилизованных формах, часто принимал криминальный характер.