Город как пространство взаимодействия в условиях модернизации

В научной литературе понятие «модерн» закрепилось как совокупное обозначение исторической эпохи нового и новейшего времени. Слово «модерн» к этой эпохе применяют потому, что ее главной чертой считается непрерывная модернизация, стремление к новому, к быстрым изменениям, в противовес традиционалистским эпохам. Это такие новации как будущность, секуляризация, освобождение, абстракция. В центре проекта модерна - субъект познающий.

Возникновение темы будущности связано с изменением представлений о времени. Родившееся в буржуазно-купеческих кругах города представление «время-деньги» становится всеобщим достоянием. Кроме того, циклическое «время-круг» традиционного общества превращается во «время-стрелу». Большой город создает эти условия своей уличной сутолокой, быстрым темпом и многообразием хозяйственной, профессиональной и общественной жизни. И тот глубокий контраст, который существует между жизнью большого города и жизнью деревни, отличающейся медленным, привычным и равномерным ритмом душевной и умственной жизни, этот глубокий контраст вносится в наше сознание.

У человека возникает представление о собственной жизни как о биографии. Индивидуальная жизнь начинает планироваться в терминах карьеры. Жизненный стиль равен жизненному плану, конкретизацией которого является календарь, в котором мы находим отголоски внешнего мира. На уровне отдельных сообществ (города) и общества в целом возникает представление о проекте, о долгосрочной программе.

Это и делает понятным преобладание интеллектуального характера душевной жизни в больших городах сравнительно с деревнями, где больше требуется проявления отношений, основанных на чувстве. Происходит взаимообособление тех сфер, которые раньше существовали в единстве. Самое главное обособление - секуляризация знания, его отделение от религии. Возникает множественность выборов. Предназначенность человека к выбору - идея, немыслимая в традиционном обществе. Открытость будущего порождает ощущение риска. Г. Зиммель по этому поводу отмечал, что типичный житель большого города создает себе средство самозащиты против угрожающих его существованию течений и противоречий внешней среды: он реагирует на них не чувством, а преимущественно умом.

Ощущение индивидуальности связано с возрастанием общественной роли абстрактных посредников. Возникает парадокс. Индивид оказывается способным воспринимать себя как сложную и уникальную личность именно вследствие возникновения абстрактных опосредующих структур, которые сами по себе вряд ли могут обеспечить потребность в теплоте непосредственного общения, которую всегда испытывает индивид. В результате происходит усложнение социального пространства. Г. Зиммель подчеркивал, что большие города были издавна центрами денежного хозяйства, так как разнообразие и сосредоточение в них обмена придавало орудию обмена такое важное значение, какого оно едва ли достигло бы в деревне при скудости ее обменных отношений. Но денежное хозяйство и преобладание рассудочности стоят в теснейшей связи между собой.

В городе символические знаковые системы выступают как средства обмена, примером таковых являются деньги как универсальное средство обмена, средства легитимации, представленные идеологиями. Еще один вид таких посредников - экспертное знание, которое человек получил не сам, но на которое он опирается в решении повседневных проблем. Кроме того, существует очень значимое институциональное измерение модерна - развитой аппарат надзора и монопольный контроль за средствами насилия.

Важно понимать, что новации, которые возникают в обществе, не охватывают все общество одновременно. Существуют области, где вхождение в модерн осуществляется в первую очередь через репрессивные дисциплинарные практики. Это пространство тревог современности.

Эмоциональные импульсы подвергаются репрессии, а значит, возникает психологическое напряжение. Напряжения в традиционных обществах снимались ритуалом. В современном социальном пространстве социальные связи анонимны, общественные отношения и институциональная ткань становятся непонятными для основной массы населения. Для самого человека ощущение, что социум и его символы абстрактны, может принимать форму власти безличных обстоятельств. Люди ощущают, что зависят не друг от друга, а от анонимных сил.

Самые опустошающие последствия современность имеет в сфере религии и веры. Неопределенности и усложнения повседневной жизни приводят к серьезному кризису. Оказывается подорванной старая и, вероятно, главная функция религий - придавать определенность человеческому существованию. Социальная бездомность становится метафизической.

Социальные взаимосвязи в большом городе разграничены по разным основаниям. Главная линия раздела, на наш взгляд, проходит между публичной и частной сферами социальной жизни города. По строгой формуле Г. Бардта замечено, что город – это поселение, в котором повсюду, в том числе и в повседневной жизни, проявляется тенденция к поляризации между публичным и приватным.

Действительно, ответом города на эти тревоги было появление области приватности, частная жизнь - род уравновешивающего механизма, который обеспечивает компенсацию тревог, привносимых большими структурами. Частная жизнь представляется прибежищем от угроз анонимности. На наш взгляд, очагом частной жизни горожанина является отдельная квартира, значение которой для социального поведения городского жителя очень велико. Квартира – сосредоточение завоеванных статусных позиций, и по этой причине она выполняет представительские функции, в том числе и для ее владельцев. Социологами замечено, что современный горожанин всю ситуацию в городе оценивает в зависимости от удовлетворенности собственными жилищными условиями.

Прозрачность и понятность частной жизни делает выносимой непонятность жизни публичной. Это решение частной жизни помогало и помогает многим людям, но и оно имеет слабую сторону. Отсутствуют институты, которые бы надежно структуировали повседневную человеческую жизнь. Понятно, что в частной жизни есть свои институты, например, семья, религиозные институты, добровольные организации, клубы и т. д. Но ни один из них не отвечает за частную жизнь как целое. Они видятся произвольными и искусственными, они не способны обеспечить чувство стабильности и надежности. Этот потенциал социального управления городом, на наш взгляд, не только не реализован в социальной практике, но даже в теории социологии города так вопрос не ставится.

Таким образом, модернизация обладала собственной «пространственной парадигмой» регулирования социальных взаимосвязей города. Современный же город находится на этапе постмодерна.

Постмодернизация имеет своей целью разрушение привычных для предшествующей культуры главных установок и идей. Общество постмодернизма - это общество, где имеет место бесконечное умножение объектов, услуг, товаров. В этом фундаментальные изменения общества и человека. Люди оказываются в среде не человеческих существ, как это было в прошлом, но объектов. Новая реальность практически вся искусственная. Имеет место не обмен людей друг с другом, а статистический процесс обмена товарами и сообщениями: начиная со сложной организации дома с множеством технических «слуг», до городов-мегаполисов с их коммуникационной и профессиональной активностью и вечным праздником рекламы в повседневных сообщениях средств массовой информации.

Субстанция реальной жизни утрачивает значение и отменяется. Во многом это происходит потому, что в деятельности людей участвует все больше посредников, которые носят символический характер. Вещи выступают прежде всего в знаковой функции, существует множество информационных посредников. Сегодня мы наблюдаем рождение, рост и смерть вещей, в то время, как в предшествующих обществах вещи переживали людей. На практических занятиях мы будем изучать в этом контексте работу О.Тоффлера «Футорошок».

Ключевой формой деятельности становится потребление. Потребление не игра без правил, не «приватная сфера» свободы и личной игры. Потребление - способ активного поведения, которое носит характер коллективный и добровольно-принудительный. В постмодернизации оно выступает как социальный институт. Одновременно потребление составляет завершенную систему ценностей. Потребление - это новый и специфический тип вхождения человека в социальное пространство.

Ответы на вопросы, которые ставит перед людьми возникновение новых форм жизни, неоднозначны. В нашей отечественной действительности мы можем наблюдать появление и комплексных торговых и гостиничных центров, групп людей, которые могут жить в этой новой реальности и воспроизводить ее своей жизнью. Практика со всей очевидностью свидетельствует, что подобные социальные пространства весьма ограничены. Масса людей не может участвовать в реализации стратегий потребительского соблазна. В лучшем случае она находится на стадии традиционных способов удовлетворения потребностей. В худшем варианте они становятся объектами репрессивных дисциплинарных практик. В любом случае, общество многомерно и противоречиво.

Моральный закон, общий знаменатель принудительных эгоизмов, подобно закону рынка, поддерживал стабильность общества, но это более невозможно. Подобно тому, как исчезает «свободное предпринимательство», альтруистической идеологии недостаточно для достижения социальной интеграции. Прежние ценности не заменила никакая новая идеология. Возможна лишь система социальной смазки (социальная работа, социальная реформа, работа с человеческими отношениями).

Действительно, потребление становится важнейшим средством социального контроля. Оно требует интенсификации бюрократического контроля над процессом потребления, которое, тем не менее, объявляется областью свободы. Это противоречие не было известно прежним обществам.

Можно ли одновременно объявлять потребителю, что уровень потребления - мерило социальных заслуг, и в то же время ждать от него иного типа социальной ответственности? Трудно требовать от «работника потребления» пожертвовать своим доходом и индивидуальным удовлетворением потребностей, реализацией самых интимных и глубинных желаний ради абстракции «общего блага». Потребление, таким образом, становится гигантским политическим полем.

С общефилософских позиций постмодернизм связан прежде всего с кардинальной переоценкой ценностей: от классического антропоцентристского гуманизма к современному универсальному гуманизму, чье экологическое измерение обнимает все живое - человечество, природу, космос, Вселенную, объединению вокруг некого центра, которое возникало под влиянием исторических обстоятельств, противопоставляется ацентризм, т.е. принципиальное почти метафизическое отрицание каких-либо привилегированных центров доминирования (например, Земли - в космосе, человеческого рода в живом и неживом мирах, Европы и США - на земле, мужского пола над женским, взрослых над детьми и т. д.). Отвергается идеология и практика властвования, доминирования, насилия, войны - в пользу ценностей плюрализма, равноправного диалога, дискурса, совместного нахождения решений, мира и согласия, основанного, однако, на неизбежных рассогласованиях и разногласиях. Вся рассмотренная постмодернистская переориентация происходила скорее на уровне ценностей и идеалов, чему соответствовало изменение мировоззренческих основ культуры. Что же касается вопроса о характерных чертах постмодернистского общества, то тут оказывается, что общество постмодерна не только не соответствует идеалам плюрализма, свободы, но скорее углубляет все те противоречия, которые приписывались эпохе модерн.

Социальной общностью, во многом определившей путь к этой цивилизации, которая стоит сегодня на рубеже перехода общества в исторически новое состояние - является город. Совершенно очевидно, что в очередной раз он объективно является мощным фактором этого перехода, даже если он в исторически новом состоянии займет совершенно иное место. Аккумулируя интеллектуальный, энергетический потенциал общества, город постоянно создает новые «проекты», реальные надгородские компоненты и интегральные формы организации отношений, разрушающих (содержательно) структуры и системы отношений, породивших его. Но одновременно он по-новому вписывается в социальную ткань формируемого исторически нового состояния социума, определяя важные особенности организации последнего.

Таким образом, постмодернизм возрождает четко выраженный город как центр, из которого контролируется коммуникационная сеть глобального капитализма и его информационные системы, и из которого производится надзор за населением страны и мира. Город как место, где зарабатываются сверхдоходы, как районы, поставляющие дешевую рабочую силу на службу корпоративному сверхпотреблению (официанты, шоферы, уборщики, продавцы, персонал отелей, охранники и т.д.) и особенно как здания, в которых происходит эта деятельность, сконцентрированные на относительно четко определенных, не обязательно централизованных пространствах. Здесь уместен проведенный Кастеллсом анализ того, как идеология структуирует пространство посредством законодательства, выдавая частные интересы за общественные, и коммуникации, транслируя общепринятые смыслы. Эта система городских знаков выдает частные интересы интернационально доминирующего класса в практике обмена, принуждения и сегрегации за что-то общепринятое и нисколько не исключительное.

Итак, в первой лекции, рассматривая город как социокультурное явление, мы в постановочном виде определили место города в современную эпоху – эпоху постмодерна. Далее в курсе рассмотрим специфику города как социальной системы и с учетом всего материала в последней лекции рассмотрим город в эпоху постмодерна – современный город.