В.Высоцкий 2 page

‑ Ну, по существу... это история давняя, ‑ чуток замялся Алексей. ‑ Да и не был он тогда подполковником, майором еще был Князь...

‑ А это что ‑ тоже позывной, как у тебя? Или по титулу его величаешь? ‑ переспросила любознательная репортерша.

‑ А тут ‑ совпадение, ‑ улыбнулся Воронцов. ‑ Позывного с титулом...

Тщательно и неторопливо рассматривая в бинокль окрестности, Ворон старался, как обычно, максимально отстраниться, абстрагироваться от местной природной экзотики. Ну, в самом же деле, какая разница ‑ на березки ты глядишь или заросли бамбука, если выискиваешь в них возможную засаду или боевое охранение противника. Правда, в этот раз ни бамбука, ни берез в поле зрения не попадалось. Какая‑то высоченная, в два человеческих роста, трава, больше похожая на кустарник, окружала местную деревушку из полутора десятков экзотических хижин яйцевидной формы. Трава слегка волновалась, перекатывалась под легким, но постоянным напором ветерка, но никаких иных движений ‑ ни звериных, ни человеческих ‑ в ней не угадывалось.

А вот в деревне... в деревне стоял шум и гам, больше всего похожий на оплакивание. Так и в русских селеньях голосили во времена оные бабы над покойниками. И над парочкой хижин подымался сизоватый дымок, попахивающий пожарищем, тленом и разорением, а одна, на самом краю поселения, была разрушена явно взрывом и как бы не противотанковой гранаты, для обычных "лимонок" местные строения были все‑таки крепковаты, если, конечно, не собрать три‑четыре чугунных кругляша в связку.

‑ Что скажешь, Ворон? ‑ спросил Алексея лежащий рядом старший группы, унтер‑офицер Прохоров, он же Гранд, прозванный так за знание языка Сервантеса в совершенстве, а может и еще за какие заслуги, история прозвищ, именуемых у штурмовиков позывными, дело всегда темное, иной раз с двойным и тройным дном.

‑ Похоже, нас опередили, совпадений не бывает, ‑ ответил Ворон, опуская бинокль, но не отрывая взгляд от деревеньки.

‑ Да, уж... ‑ досадливо причмокнул губами Гранд. ‑ Хотя... места тут неспокойные... всякое может случиться... ладно, спустись к ребятам, пускай идут в деревню. Первым ‑ Хряк и Пан, Пан по‑бурски свободно шперхает, остальные ‑ пусть подстрахуют. Потом возвращайся сюда, будешь прикрывать.

Их было двенадцать. "Как апостолов, вот только Христа не хватает", ‑ богохульно пошутил кто‑то перед отправкой. "Христа нам и не надо, ‑ серьезно ответил тогда Гранд. ‑ Вспомни, чем он закончил..." "До Воскрешения или после?.." ‑ попытался продолжить шутник, но его в тот момент уже никто не поддержал. Сейчас же по две пары штурмовиков расположились слева и справа от небольшого холмика, с которого Ворон обозревал местную деревушку и её окрестности. Еще одна пара прикрывала тыл. Вот им‑то и предстояло первым войти в контакт с аборигенами, выяснить, что же здесь произошло, пока группа добиралась до места с базы. А времени с момента постановки задачи до сего часа прошло препорядочно ‑ почти полные сутки.

Где ползком, где короткими перебежками Ворон добрался до первой "двойки", а следом и до остальных, коротко пояснил ребятам обстановку, "поставил задачу", как говорится, хотя в особой "постановке" никто и не нуждался, не первый раз группа в этом составе шла в рейд, все прекрасно знали и свою роль, и свое место в общем строю. Вернувшись на вершину холмика, к Гранду, Алексей ничего докладывать не стал, не принято было у штурмовиков "в работе" лишний раз повторять, что, мол, приказание выполнено, всё идет по плану, а разжевывались только возникшие непредвиденные обстоятельства. И пока Гранд продолжал рассматривать в окуляры деревеньку, Ворон снял со спины накрепко там притороченную винтовку, дослал в патронник патрон и взял на прицел дальнюю окраину поселения, ту его часть, куда ребята выйдут в последнюю очередь.

Нервы привычно натянулись, как струна, наступал самый опасный, непредсказуемый момент. Кто знает, не оставили ли напавшие прежде них на деревеньку засаду? не заминировали каждую хижину, каждую тропинку? не сидит ли где‑нибудь на противоположном холмике такой же снайпер, как сам Ворон, выискивая в прицел шустро и деловито перемещающиеся фигурки штурмовиков? Теперь на эти вопросы своими жизнями должны были ответить не только ребята из группы, но и сам Ворон...

Алексей обычно боролся со сжигающим нервы ожиданием и дрожащими перед возможным боем пальцами деловитостью и показной неторопливостью действий. Кто‑то молился, кто‑то бормотал себе под нос самые памятные анекдоты, а Ворон, будто на стрельбище, на тренировке, нарочито спокойно, чуть замедленно просматривал окраину деревеньки, плавно водя стволом винтовки слева направо и обратно.

Выждав время, необходимое для того, чтоб штурмовики заняли исходные позиции, Гранд легонько хлопнул Воронцова по плечу: "Пойду и я" и ловко, как гигантская, смертельно опасная ящерица, заскользил на брюхе вниз по склону. И Алексей остался совсем один, на вершине этого маленького холмика, в странной, богом и людьми забытой окраине земли, среди экзотических растений и не менее экзотических животных, резвящихся поодаль. Но вот на что на что, а на всяческих леопардов и бегемотов, кенгуру и страусов, зебр и жирафов Ворону сейчас отвлекаться было ну совсем не с руки. Впрочем, за хищниками присматривать не раз и не два во время рейдов Алексею уже приходилось, но хищники ‑ животные, в основном, ночные, а сейчас был разгар дня, и они отлеживаются, забившись в только им известное укромное местечко.

Рассматривая в прицел не только самую дальнюю окраину деревеньки, Воронцов видел, как скользили призрачными тенями между хижин штурмовики, как они исчезали внутри строений, и в такие моменты сердце всякий раз обливало мятным холодом в ожидании выстрелов, взрывов... но ‑ всё обошлось тихо. Вышедший на дальней окраине на заметную проплешину среди буйной растительности Володька "Хряк" развернулся лицом к пригорку и скрестил поднятые над головой руки: порядок, проверка окончена, объект контролируем...

Привстав на колени, Ворон привычными движениями извлек из патронника патрон, вернул его в обойму, закрепил винтовку на спине и достал из набедренной кобуры штатный пистолет Стечкина, проделав с ним обратную операцию. Законченная проверка деревеньки и отсутствие видимой опасности не давали повода расслабляться и передвигаться на чужой земле без готового к бою оружия.

На окраине его встретила двойка Север ‑ Ганс и подсказала, где расположился Гранд ‑ всего‑то через пару хижин, на небольшом пяточке, в окружении полутора десятков аборигенов и быстро‑быстро, почти синхронно переводящего с бурского Пана. Сразу бросалось в глаза отсутствие среди местных жителей мужчин, нет, присутствовала в отдалении парочка стариков, да мелькали там и тут совсем уж юные мальчишки, но вот нормальных, взрослых и здоровых мужиков не было. "Прав был Гранд, неспокойные тут места, ‑ подумал Ворон. ‑ Видать война подгребла..." На этих землях межплеменная вражда, колонизация и, казалось бы, вечные столкновения противоборствующих великих держав унесли в могилу в десятки раз больше людей, чем все эпидемии, засухи, голод и иные стихийные и не очень бедствия.

Когда подошел Ворон, Пан уже утомился перекрикивать горластых местных женщин, по традиции одетых в одни длинные, до середины икр, юбки, сплетенные то ли из здешней, древовидной травы, то ли из странных листьев, и начал пересказывать своими словами и значительно короче их длительные плаксивые пассажи.

" Вот эта... говорит, ‑ тыкал пальцем Пан. ‑ Приходили белые, как мы, человек пятнадцать, может, больше. Одетые не так, как мы, но тоже ‑ военные, потому что в форме у всех одинаковой. С ружьями, мол. Какими ружьями ‑ кто ж их знает? И еще ‑ с огнем. Что за огонь, не пойму, огнемет при них был, что ли? Ушли обратно, на север, это уже вот та рассказывает... один старик пытался сопротивляться, он самый глупый в деревне, кто же белым сопротивляется? Подожгли его хижину. Забрали с собой одного из местных... ой, как долго про него... он недавно вернулся с заработков, богатый по местным обычаям. Хотел жениться еще раз, а так у него две жены уже есть... вот эти, кажется... Ладно, это неважно... Продукты не взяли, женщин не взяли, да и вообще не трогали... а они, похоже, надеялись на это..."

Пан ухмыльнулся, и только тут Алексей обратил внимание, что лица, да и телосложение практически всех аборигенов более всего напоминают сильно потемневшую кожей европеоидную расу. Да уж, похоже, что чаще местные женщины не только надеялись, что с ними что‑то сделают белые люди....

‑ Совпадений не бывает, да, Ворон? ‑ сквозь зубы процедил Гранд нахмурившись и тут же обратился к Пану: ‑ Выясни, на каком языке те, пришлые, разговаривали и ‑ разгони эту публику, в ушах звенит от воплей...

Взмахнув руками, то и дело указывая на Гранда, мол, начальник сердится, Пан заговорил на жутковатом бурском, отдаленном похожем и на немецкий, и на голландский, и на фламандское наречие.

‑ По всему выходит, наш объект не только нас так сильно интересует, ‑ пробормотал Гранд, когда женщины под напористыми гортанными выкриками Пана, отступили подальше. ‑ Ворон, передай двойке Зямы, пусть пройдут по широкому кругу с севера на юг километрах в двух от деревни, посмотрят следы, куда же в самом деле ушли эти перехватчики. На севере‑то им делать нечего, значит, или восток, или юг... как‑то так. А на обратном пути глянь на эту разрушенную хижину. Ничего там, конечно, интересного не найдешь, но для очистки совести ‑ надо. А пока ты гуляешь, в эфир выйду, как бы не пришлось теперь экстренные меры принимать...

Настроение и у самого Гранда, и следом у Ворона упало почти до нуля. То, что объект утащили у них буквально из‑под носа, естественно, не радовало, но самым скверным в сложившейся ситуации был внеплановый выход в эфир. Весь район, теперь это было окончательно понятно, находится под плотным контролем, а засечь неизвестную контролирующим радиостанцию ‑ пустячное дело, несмотря на все технические усовершенствования и ухищрения. Что может произойти дальше ‑ оставалось только гадать... А уж про то, что имел в виду Гранд под экстренными мерами, ни Ворон, ни кто еще из группы понятия не имел, специфика такая: никогда не выдашь то, что не знаешь, ‑ но вряд ли это было чем‑то приятным, облегчающим выполнение задачи штурмовикам.

‑ У самого ощущения как? ‑ не сдержался Гранд, поинтересовавшись о вороновской интуиции; вообще‑то, этого не принято было делать, но общая нервозность обстановки давала о себе знать.

‑ Никак, ‑ пожал плечами Алексей.

‑ И то хлеб...

Гранд развернулся и направился к дежурившей у противоположной окраины поселения двойке, которая таскала с собой спецрацию, умеющую в доли секунды вплескивать в эфир сжатое шифрованное сообщение. Специалисты уверяли, что запеленговать её практически невозможно, но штурмовики верили только в свой опыт, а он говорил об обратном: любой выход в эфир на чужой территории ‑ смертельный риск для группы.

А Ворон, озадачив почти часовой пробежкой по окрестностям Зяму и Афоню, вернулся поглядеть на остатки хижины. Как оказалось, рассматривая её с холмика из‑за деревни, он был не прав, гранатой тут не воспользовались, взрывали грамотно, специально, чтоб стены сложились внутрь, погребая под собой все имущество, а может, и кого‑то из живых или мертвых аборигенов. Растащить остатки, чтобы выяснить, что же пропало, а что осталось на месте из жалкого скарба местных жителей под развалинами, конечно, было нетрудно, но потребовало бы не меньше трех‑четырех часов, но вот у группы как раз и могли начаться проблемы примерно через это же время после выхода в эфир. Если, конечно, экстренные меры Гранда кардинально не ускорят возникновение этих самых проблем.

Заканчивая осмотр развалин, Ворон ощутил на себе пристальный, но вовсе не враждебный, а полный заинтересованности и некой притягательности взгляд. В небольшом проходе между двумя соседними хижинами стояла высокая, стройная мулатка и, доброжелательно, во весь рот, улыбаясь, смотрела на него. "Красивая девица", ‑ отметил Алексей, припомнив, что приметил её еще возле Гранда, но ‑ просто приметил, как примечают изящную статуэтку на чужом комоде, не более. А теперь... мощная волна прошла по телу, перехватывая дыхание, вызывая прилив жгучего, животного желания. Такое иногда случалось с Вороном. И не раз, но обыкновенно бывало после боя, огневого контакта, когда весь организм бесновался от радости и требовал немедленного и непременного подтверждения, что остался жив в очередной передряге. Но чтобы вот так ‑ ни с того, ни с сего, да еще в такое нервозное время... но его тянуло к этой мулатке, как Одиссея на песню сирен, и некому было привязать его к мачте, а девчонка улыбалась, манила, призывно помахивая ладошкой, ко мне, мол, давай же, поторопись... При этом голова у Алексея оставалась ясной, он четко соображал, что в запасе у всей группы есть пусть и не несколько часов, но уж минут сорок свободного времени ‑ точно. И вот такое неожиданное приключение с девчонкой никакого вреда рейду не причинит...

И он шагнул к этой обольстительной сирене... сначала чуть нерешительно, потом все быстрее... а мулатка, едва Ворон приблизился, грациозно присела на землю... нет, не на землю, там было что‑то постелено, какие‑то мягкие и длинные листья... и тут же опрокинулась на спину, увлекая за собой Алексея... он не сопротивлялся, исподволь, уже не шестым, а седьмым или восьмым чувством контролируя только сохранность пистолета в кобуре... но стоило Ворону ощутить сквозь грубую толстую материю своего комбинезона твердость женских возбужденных сосков, как всё остальное исчезло из этого мира... и Алексей даже думать не смог о том, что вокруг них, по деревеньке, бродят десятки аборигенов, что его товарищи по рейдовой группе вполне могут заглянуть в этот укромный закуток между хижинами...

...Он вернулся в этот мир так же внезапно, как и выпал из него. Поначалу Ворону даже показалось, что ничего вокруг не изменилось и времени прошло всего‑то чуть‑чуть... он стоял на коленях, на мягкой, заботливой листве, перед ним лежала ничком усталая, измученная мулатка, подсунув тонкие руки под голову, бесстыдно раскинув красивые ножки так, что видна была мутная, белесая жидкость, вытекающая из неё... А совсем рядом, в двух шагах, слышались голоса.

‑ Вот‑вот вернутся, господин майор, ‑ негромко говорил Гранд, но по его тону Алексей мгновенно сообразил, что старший группы общается с кем‑то из начальства, но не своего, штурмового, а постороннего и ‑ очень высокого ранга. ‑ Тогда точно будем знать, куда перехватчики ушли...

‑ Тут вариантов немного, ‑ поддержал разговор второй голос, незнакомый пока Ворону. ‑ Восток, миль на пятьдесят, готовая площадка для приема их группы, ну, и Юг, но там больше трудностей с дальнейшей транспортировкой... все‑таки, они не у себя дома...

Лихорадочно застегивая комбез, Ворон вскочил на ноги, одновременно проверяя карманы. Всё было на месте, вот только с десяток патронов, которые он таскал без обоймы про запас, выпали во время неистовой любовной игры и сейчас тускло поблескивали на лиственной подстилке. И тот факт, что никто не взял ничего из его вещей, поразил Ворона, наверное, не меньше, чем само случайное соитие.

В этот момент в укромный закуток между хижинами заглянули Гранд и незнакомый, высокий мужчина с офицерской выправкой и породистым лицом высокородного дворянина.

‑ Хрен ли ж ты здесь... ‑ начал было Гранд, мгновенно разглядев и мулатку и беспорядок в одежде Ворона, но тут же спохватился: ‑ Это наш снайпер, Ворон.

‑ Майор Голицын! ‑ отрекомендовался офицер, внимательно приглядываясь к мулатке. ‑ Пожалуйста, переверни её, Ворон...

С непонятной самому себе осторожностью Алексей склонился над девушкой, коснулся её плеча и бедра и бережно перевернул на спину, стараясь при этом незаметно свести вместе её ножки. Но, видимо, вовсе не для того, чтобы подробнее рассмотреть женские прелести, приказал перевернуть мулатку майор. Его взгляд цепко задержался только на её лице и плечах, будто разыскивая особые приметы.

‑ Так я и думал, ‑ удовлетворенно кивнул он сам себе и тут же, чуть понизив голос, обратился к Алексею: ‑ Ты себя не упрекай, унтер‑офицер. На твоем месте и я бы не устоял. В этих местах развита особая техника женского воздействия, почти гипноза, они её усваивают с детства. При желании эта девушка могла такое сотворить с любым мужчиной. Даже с Христом, не побоюсь прослыть богохульником...

Если бы в этот момент Голицын продолжил обсуждение случившегося едва ли не на его глазах неизбежного грехопадения штурмовика, то перестал бы существовать для Алексея, как личность. Но у майора чувство такта было, видимо, врожденным.

‑ Как думаешь, сколько часов нам потребуется, что бы догнать перехватчиков? ‑ поинтересовался он у Гранда.

‑ Ушли они давно, но ‑ с грузом, да и петлю закладывать пришлось часа на полтора‑два, ‑ рассудил старший группы. ‑ Если Зяма найдет точный след, да на амфетамине ‑ часов за десять догоним.

‑ Собирай людей, ‑ посоветовал, но твердым приказным тоном Голицын. ‑ Надо догнать раньше.

А когда Гранд отошел шагов на десять, вполголоса, будто и вовсе не ему, при этом даже поглядывая в другую сторону, сказал Ворону:

‑ Не тревожься, с ней ничего плохого не случилось, пусть так и лежит, отдыхает, ей надо восстановить силы... не только ты их потратил.

Впрочем, вместо обычной для мужчин приятной усталости, желания поваляться в горизонтальном положении, а еще лучше ‑ подремать часок‑другой, после этого соития Алексей ощущал невероятный прилив сил и бодрости. Будто он не занимался любовью почти сорок пять минут без перерыва, а нормально выспался и отдохнул часов восемь, а то и все десять. Может быть, от того и обессилела так девушка, что передала ему часть своей жизненной энергии?

... ‑...просто фантастика, ‑ с легким хмельным восторгом сказала репортерша. ‑ Да уж, знакомство у вас получилось экзотическое, дальше некуда... а что потом? что там дальше было?

‑ С мулаткой этой? ‑ нарочито не понял Воронцов. ‑ Да ничего не было, она там, в деревеньке, осталась, а мы ‑ ушли догонять перехватчиков...

‑ Да при чем тут мулатка, ‑ досадливо отозвалась Нина. ‑ Мулатка ‑ это, конечно, интересно, но ведь не главное, точняк?

‑ Не главное, ‑ согласился Алексей.

"А что же главное? ‑ подумал он. ‑ Четыре маленькие красные таблеточки? И легкий, будто крылья к ногам приросли сами по себе безо всякого волшебства, бег по саванне...

Где‑то в стороне, на самом краю зрения мелькали диковинные растения, стада непуганых антилоп, грациозные, пятнистые жирафы. Рядом бежали ребята из группы и четверка во главе с майором Голицыным. И над головой было бездонное синее небо. Такое небо бывает в горах, высоко над землей, но тут вовсе не было гор, просто слегка всхолмленная, бесконечная равнина. Никогда ни до, ни после этого Ворон не видел такого неба.

И был на удивление легкий бой. Грандовцы обошли перехватчиков, и в самом деле задержавшихся в пути из‑за конвоирования упрямо, хоть и пассивно сопротивляющегося негра, заложенной в самом начале пути петли, а главное ‑ из‑за рискованного чувства собственной безопасности. Они просто не задумывались над тем, что кто‑то еще может так оперативно подхватить их охоту за объектом.

Ворону повезло с первых же секунд боя, когда он оказался на достаточном удалении от перехватчиков, чтобы поработать винтовкой. Он забрал жизни у троих из двенадцати убитых в том бою. Еще трое были тяжело подранены, но сразу их добивать не стали, чтоб не внушать опасное чувство обреченности пятерке взятых живыми и относительно невредимыми. В группе потерь не было, только Хряку пуля пробила руку, но кость и крупные кровеносные сосуды не задела, а вот из пришедших с майором молчаливых ребят двое были убиты. То ли подготовка у них была не та, что у штурмовиков, то ли опыта не хватило, то ли больше они следили во время стычки за безопасностью самого Голицына.

Настигли перехватчиков уже на закате, бой был скоротечным, но вот сразу после него на саванну упала темнота, резко и неожиданно, будто кто‑то на небесах просто щелкнул выключателем, как оно обычно здесь бывает. Надо было бы, не теряя времени, тут же и возвращаться, но Голицын настоял на немедленном допросе захваченных, причем выделил из всех перехватчиков мужичка помощнее, раненного в плечо навылет. Ну, и, конечно же, того самого негра, из‑за которого штурмовики, да и сам майор оказались здесь, на краю света.

Расположились двумя лагерями, в одном ‑ охрана и четверо плененных перехватчиков, а метрах в пятистах поодаль, у ствола грандиозного баобаба, распалили малюсенький костерок и собрались остальные. Впрочем, три двойки Гранд тут же отрядил в охранение, не столько из опасений внезапного нападения, хотя и это тоже предусматривалось, сколько из соображений секретности ‑ мало ли чего сболтнет этот негр или допрашиваемый перехватчик такого, что вовсе не предназначено чужим ушам. У костерка остались пленные, майор с единственным уцелевшим мужиком из прибывших с ним, Пан, как переводчик, его напарник и Гранд с Вороном.

Только сейчас Ворон сообразил, что даже не узнал, как звали, ну, или хотя бы как дразнили голицынских сопровождающих, при жизни мужиков крупных, но не тяжелых, молчаливых, как тот самый баобаб, у подножия которого они расположились. За все время пребывания в группе они не сказали и десятка слов, а сам Голицын при необходимости обращался к ним безлико "ты"...

Допрос начался с перехватчика, с которым говорил сам майор на странной британской тарабарщине. Ворон с трудом выхватывал и понимал из речи Голицына отдельные слова, но чтобы составить из них предложения и понять о чем идет речь... хотя до сих пор Алексей был уверен, что британским владеет неплохо, на уровне разговорного, конечно. Единственное, что твердо уловил и понял Ворон, было слово "diamond", повторяемое снова и снова. "Это что же мы ‑ охотники за бриллиантами? ‑ усмехнулся про себя Алексей. ‑ Буссенар какой‑то получается..."

Отвечал майору британец плохо. Сквозь зубы, что еще можно было понять, и рана болела, да и попался он там, где нельзя было попадаться в руки противника, но ‑ еще и с непонятным, злым высокомерием. То ли на что‑то реальное надеялся, то ли просто хотел разозлить майора, вывести того из себя. Есть такая методика контрвоздействия на дознавателя, штурмовиков и ей обучали, правда, поверхностно, на уровне лекций и бесед.

Но Голицын, после марш‑броска, стычки с перехватчиками, потери своих людей, казалось, окончательно забыл, что такое нервы. Он внятно и коротко пояснил плененному, какая информация от того требуется, после чего взял паузу и послушал, как беседует Пан с чернокожим. Видимо, что в немецко‑голландском, что в плохом его варианте ‑ бурском, Голицын не был силен настолько, чтоб самостоятельно вести важную беседу.

‑ Говорит, что ничего не крал, сам нашел алмаз, просто не стал отдавать хозяевам, ‑ пояснил Пан сбивчивую, тараторящую речь негра, второй раз за сутки попавшего из огня да в полымя. ‑ Никаких сообщников у него нет, сам хотел продать камень, у него знакомые есть и в городе... название ‑ язык сломаешь. Да и еще что‑то всё про Родезию толкует, мол, там тоже друзья, они помогли бы...

‑ Попробуй вместе с ним карту нарисовать, где он нашел камень, ‑ попросил Голицын. ‑ И так, невзначай, уточни, о чем его спрашивали перехватчики. Только без акцентирования, а то наплетет семь верст до небес, знаю я их породу... жить без вранья и гипербол всяческих не могут.

Сделав десяток небольших шагов и вернувшись к своему подопечному, майор не стал переспрашивать того, подумал ли он, представляет ли, что будет с ним в результате молчания, а просто резким движением перевернул совсем немаленького, тяжелого мужика лицом вниз, в землю, дернул за связанные сзади, на пояснице, руки и коротко приказал своему единственному уцелевшему человеку: "Плоскогубцы"...

Сентиментальным или, упаси боже, гуманным Ворон не был никогда, отрабатывая методику экстренного допроса на разного рода уголовниках, щедро и с удовольствием поставляемых штурмовикам тюремным начальством. Но нечеловеческое хладнокровие и спокойное равнодушие Голицына все‑таки царапнуло по нервам Алексея.

...хрустели косточки, скрипели зубы перехватчика, который поначалу утробно мычал, пытаясь хоть так заглушить адскую боль, потом ‑ вскрикивал, а очень скоро ‑ орал до хрипоты...

Впрочем, крики его растворялись в ночных звуках саванны, съедались хохотом, похоже, гиен, рыканием то ли львов, то ли еще каких крупных хищников, пронзительными стонами совсем уж неизвестных Ворону животных.

Через полчаса, сделав небольшой перерывчик, майор сноровисто перевернул на бок перехватчика и сунул ему под нос, чтобы уж доподлинно разглядел, небольшой шприц с чайного цвета раствором морфия. Даже слов не понадобилось умелому дознавателю, чтоб пояснить ‑ будешь говорить, получишь дозу обезболивающего. Про то, что будет потом ‑ через час, два‑три ‑ ни допрашиваемый, ни дознаватель по умолчанию не задумывались, это было как бы условием жестокой игры.

И британец, если это был, конечно, британец, а не австралиец или канадец, а может и вовсе экзотический новозеландец, не выдержал. Ворон не столько заметил, сколько почувствовал, как в глубине его глаз блеснул безумный огонек надежды. А майор, расчетливо ощутив момент перелома, быстрыми взмахами ножа рассек рукав и по‑дьявольски искушающе приложил шприц к сгибу локтя перехватчика.

Хрипя от продолжающей нарастать с каждой секундой боли, проглатывая окровавленную слюну от прокушенных губ и половину слов, плененный заговорил, старательно отводя взгляд и от своего дознавателя, и от Ворона, оказавшегося на тот момент ближе всех.

Наконец, Голицын короткой фразой оборвал выплевывающего через боль слова перехватчика и, утомленно вздохнув, всем видом изображая недоверие, все‑таки вколол ему четвертушку дозы, на остальное моментально притихший пленник мог надеяться только после проверки своих показаний.

‑ Ворон, я тебе приказать не могу... ‑ обратился майор к Алексею. ‑ Но среди убитых есть рыжеватый невысокий парень, на мундире у него красная метка напротив сердца должна быть. У него во рту может быть тот самый алмаз, который мы ищем. Во всяком случае этот вот утверждает, что перед стычкой рыжий сунул камень в рот...

‑ Схожу, посмотрю, ‑ кивнул Ворон. ‑ Вот только ‑ а если он выплюнул его, когда понял, что наша берет?

‑ Вряд ли, ‑ покачал головой Голицын. ‑ Он же не простой "рядовой необученный", должен понимать, что следующей группе гораздо легче будет искать камень на их телах, чем на площадях... А вот проглотить ‑ вполне мог.

Майор испытывающе глянул на Алексея. Но для того вовсе не в новинку было потрошить покойников, входил и такой, немного странный пункт в программу психологической подготовки штурмовиков.

‑ Ладно, ‑ кивнул Ворон. ‑ Если не найду во рту, гляну и в гортани, и в желудке... только с вас, господин майор, спирт или водка... руки отмывать, а то здесь с водой, сами понимаете, туговато.

Убитого Алексей нашел и опознал легко, предварительно, правда, шуганув каких‑то мелких падальщиков, уже пристроившихся к сложенным в стороне от стоянки телам погибших. И до полноценного вскрытия подручными средствами дело, слава богу, не дошло, камень застрял в самом начале глотки перехватчика, видимо, тот все же пытался перед смертью его проглотить, да не успел, пули штурмовиков оказались проворнее.

... ‑...вот посмотри сам, ‑ предложил Голицын Ворону, когда тот принес невзрачный, буровато‑серый камень и обмыл его водкой из фляги майора. ‑ Кажется, просто алмаз, хотя и покрупнее обычных, что находят в кимберлийской синей глине.

"Но что интересно, уже сейчас, теоретически, на такой алмаз можно записать информацию Британской королевской библиотеки, библиотеки североамериканского Конгресса, всех библиотек Ватикана, Большой шведской, да еще и многих‑многих других. И потом ‑ читать всё записанное с помощью вычислительных машин..."

Майор помолчал, потом, кажется, хотел продолжить свой просветительский монолог, но не сказал больше ни слова, взял камень из рук Алексея, тщательно упаковал его в небольшую металлическую коробочку, выстланную изнутри бархатом, и спрятал её во внутренний карман, напротив собственного сердца.

Уже позже, как‑то в очередном тренировочном рейде разбирая остатки разбитой вдребезги рации, Воронцов вспомнил, что заметил на алмазе маленькое, но явно чужеродное вкрапление металла, чрезвычайно похожее на микроскопические разъемы внутренних плат поломанной радиостанции.