Рыбьеног

Стоик Обширный ждал их на Длинном Пляже, под проливным дождем.

Он был ЗОЛ КАК ЧЕРТ.

Стоик только что обнаружил, что Иккинг не ночевал у Сопляка, и Сопляк сообщил ему, что видел, как Иккинг и Камикадза тайком ускользнули с праздника Пятой Пятницы и на санках отправились по просторам замерзшего моря.

А когда Стоик поинтересовался, почему Сопляк не сообщил ему этого сразу тот не смог подыскать достойного ответа.

Не мог же Сопляк открыть Вождю настоящую причину – что он, Сопляк, только о том и мечтал, чтобы Иккинг выкинул какую‑нибудь ОПАСНУЮ ГЛУПОСТЬ, а Стоик не успел прийти к нему на помощь.

Но Стоик Обширный прочитал настоящую причину в глазах Сопляка, увидел ее в том восторженном взгляде, каким мальчишка обозревал ледоход в Гавани. Сопляк был бы ОЧЕНЬ РАД, если бы Иккинг утонул где‑нибудь в этом сером мрачном море.

И Стоику впервые пришло в голову, что, может быть, Сопляк не такой уж подходящий друг для его Единственного Сына и Наследника.

И, признаюсь, Стоик Обширный задал Сопляку добрую трепку. Как‑никак дело‑то происходило в Темные Века…

Потом Стоик выскочил на Длинный Пляж посмотреть, что творится на море, и, к его КОЛОССАЛЬНОМУ облегчению, первым, на что упал его царственный взгляд, пробившийся сквозь айсберги к открытому морю, была потрепанная и круглая, как корытце, лодочка его сына – «Решительный пингвин».

Через несколько минут нос «Решительного пингвина» уткнулся в песок. Первым из лодки выбрался Иккинг, окрашенный в какой‑то странный синеватый цвет.

– ДА ЧТО ТЫ ТАКОЕ ЗАТЕЯЛ, РАЗРАЗИ ТЕБЯ ТОР? – возопил Стоик Обширный. Иккинг храбро заглянул в глаза разъяренному отцу.

– Я был на Истерии, хотел раздобыть Картошку и спасти Рыбьенога, – ответил он.

Стоик взвился до небес.

– Я ЖЕ КАТЕГОРИЧЕСКИ ЗАПРЕТИЛ ТЕБЕ ПОДОБНЫЕ ВЫХОДКИ! – взревел он. – КАК ТЫ ПОШЕЛ ОСЛУШАТЬСЯ МЕНЯ, СВОЕГО ВОЖДЯ, И РИСКОВАТЬ СВОЕЙ ЖИЗНЬЮ РАДИ ОВОЩА, КОТОРОГО ВООБЩЕ НЕ БЫВАЕТ НА СВЕТЕ! ЗАТЕЯТЬ ТАКОЙ ПОХОД – И НЕИЗВЕСТНО РАДИ ЧЕГО!

По лицу Иккинга потекли слезы.

– Картошка существует, – перебил он отца. – Она бывает на свете, потому что мы стащили ее, и за это Норберт Сумасброд чуть не оторвал нам головы, но ты прав, это и вправду было зря, потому что Картошку сожрал Злокоготь, и теперь Рыбьеног УМРЕТ.

Стоик Обширный не мог долго злиться, видя в глазах сына столь глубокое горе. Его гнев развеялся, как растаял снег под струями дождя на пляже. Стоик неуклюже похлопал Иккинга по плечу.

– Полно, сынок, полно, – проговорил он без особой уверенности в голосе. – Рыбьерог не умрет…

Иккинг оттолкнул отца и бросился к дому Старого Сморчка. За ним бежали Стоик Обширный, Камикадза, Беззубик и Одноглаз. Иккинг без стука распахнул дверь и ворвался внутрь.

Старый Сморчок стоял посреди комнаты и ворошил кочергой в камине.

В первый миг Иккинг не заметил Рыбьенога, но, присмотревшись, разглядел, что его друг лежит на кровати. Он был неподвижен, как покойник, а его очки покоились рядом на подушке.

У Иккинга оборвалось сердце,

А в следующее мгновение (к несказанному облегчению Иккинга) Рыбьеног сел и надел очки.

Значит, он всё‑таки жив!

Вслед за Иккингом в комнату ворвались Стоик Обширный, Камикадза, Беззубик и Саблезубый Ездовой Дракон Одноглаз.

– НУ ЧТО? – взревел Стоик Обширный. – УМИРАЕТ РЫБЬЕРОГ ИЛИ НЕ УМИРАЕТ?

Старый Сморчок смущенно шаркнул ногой.

– Да, кстати, Стоик. Как хорошо, что ты об этом заговорил. Дело в том, что Рыбьеног всё‑таки не умирает…

– КАК ЭТО – НЕ УМИРАЕТ? – Не понял Стоик Обширный.

– Мой диагноз, прошу прощения, оказался не совсем правильным, – нервно хихикнул Старый Сморчок. – Предсказание по огню – дело очень сложное… Не буду вдаваться в подробности, но поверьте, это совсем не так просто, как кажется… И, каким‑то необъяснимым образом, оказалось, что Рыбьеног всё‑таки не болен Змеепатитом. Просто у него была сильная простуда, и она дала выход его берсерковским наклонностям. Я уложил его в постель и отпоил горячим чаем с медом и лимоном.

Рыбьеног встал, слегка покачиваясь, и широко улыбнулся Стоику Обширному.

– Я жив и здоров! – радостно провозгласил он.

Иккинг не верил своим глазам.

Значит, дело всё‑таки закончилось хорошо!

– ОН ЖИВ! – радостно вскричал Иккинг и кинулся обнимать друга.

Беззубик лизнул Рыбьенога в ухо – со стороны дракончика это был знак высшей признательности. Одноглаз протянул:

– Ладно, по‑моему, дело того стоило…

А Камикадза на радостях пару раз прошлась колесом.

Но Стоик Обширный не собирался оставлять это просто так.

– ТЫ ХОЧЕШЬ СКАЗАТЬ, – заорал Вождь на Старого Сморчка – ЧТО ИЗ‑ЗА ТВОИХ ГЛУПЫХ ПРЕДСКАЗАНИЙ МОЙ ЕДИНСТВЕННЫЙ СЫН И НАСЛЕДНИК ПРОШВЫРНУЛСЯ НА ИСТЕРИЮ И ОБРАТНО, ЧУТЬ НЕ СЛОЖИЛ ГОЛОВУ В НЕРАВНОЙ БИТВЕ С НОРБЕРТОМ СУМАСБРОДОМ И СТОЛКНУЛСЯ ЛИЦОМ К ЛИЦУ СО ЗЛОКОГТЕМ? И ВСЁ ЭТО ВПУСТУЮ????

– Нет, Стоик, не впустую, – возразил Старый Сморчок. – Если ты послушаешь хоть секунду, я тебе всё объясню. Предсказание будущего – дело очень сложное, а глядя в огонь…

– Так болеет Рыбьерог Змеепатитом или нет? – перебил его Стоик.

– Нет, – признался Старый Сморчок.

– ЗНАЧИТ, ЭТОТ ПОХОД БЫЛ ЗАТЕЯН ВПУСТУЮ! – взревел Стоик Обширный.

– Папа, не наседай на Старого Сморчка, – сказал Иккинг. – Ну зачем тратить время на раздоры, когда всё кончилось хорошо?

Иккинг было рассмеялся, но ни с того ни с сего поперхнулся смехом, а левая рука его вдруг онемела.

– Я руку не чувствую, – испуганно проговорил Иккинг. Потом онемела и правая рука, Иккинг весь день чувствовал, что ему непривычно жарко, но сейчас он ощутил, как всё его тело начало гореть, словно охваченное огнем. По лицу его заструился пот, от плеч и груди повалили густые клубы пара.

Тело Иккинга Кровожадного Карасика III стало будто деревянное, глаза уставились в пустоту и налились кровью, и он без чувств рухнул на кровать, где всего несколько минут назад лежал Рыбьеног.