Истинные причины Русско‑японской войны

В начале XX века Российская империя безоговорочно входила в круг великих держав. Смотрите показатели развития промышленности, науки, размер бюджета, масштаб проектов, реализованных Россией в начале XX века, и т. д. Вы увидите, что наша страна совершенно обоснованно считалась одним из самых развитых государств мира.

Будет ли с детства сытый человек мечтать о корочке хлеба? Исключено. Будет ли миллионер всерьез попрошайничать? Нет. Однако нам более ста лет рассказывают пошлейшую сказку о том, что Россия спровоцировала войну с Японией из‑за лесных концессий на границе Китая и Кореи. В оборот крепко вошло выражение «безобразовская клика», по имени офицера Александра Михайловича Безобразова, предложившего идею проникновения России в Корею. Мол, целая группа «реакционеров‑безобразовцев», включая, между прочим, великого князя Александра Михайловича, решила дорваться до корейского леса, оказывала влияние на Николая II, подталкивала царя к авантюристической политике на Дальнем Востоке, а в результате мы получили войну с Японией.

Иными словами, Россия располагает колоссальными запасами леса (до сих пор экспортируем), неосвоенными землями, невероятным количеством всевозможных минеральных ресурсов, а наш высший истеблишмент лезет из кожи вон ради копеечных лесозаготовок в Корее. Перед нами форменный театр абсурда, а точнее поведение дебилов, но внушить, что нашей страной правили дебилы, – это и есть задача антироссийских агитаторов всех мастей. Между тем очевидно, что цели у великой империи соответствовали ее колоссальной мощи и настоящие причины Русско‑японской войны куда серьезнее.

Я уверен, что все интересующиеся периодом царствования Николая II встречали следующий тип рассуждений: «Зачем Николай полез в Южную Маньчжурию? Не лезли бы – не получили бы войну с Японией». Дальше следует целый ворох стандартных воплей про «клику Безобразова», «позорное поражение», «предателя Стесселя», «царя‑дурака, Стесселя помиловавшего», «негодный флот» и т. д. и т. п.

Пришло время взяться за основу, за ту почву, на которой вся эта ахинея выросла. Я имею в виду первый вопрос‑обвинение: «Зачем Россия полезла в Южную Маньчжурию?» Затем полезла, чтобы встретиться с Японией. В Южной Маньчжурии, а не на Амуре. Затем, чтобы воевать с японской армией у Порт‑Артура, а не около Владивостока или Хабаровска. В те годы в дипломатических и военных кругах России это воспринимали как само собой разумеющееся. Так, например, министр финансов Коковцов (Коковцев) в письме министру иностранных дел Ламздорфу в июне 1905 года, говоря о причинах войны, отмечает, что «…они заключались главным образом в опасении нападения Японии после ее утверждения на азиатском материке и вообще враждебных действий последней по отношению к России. Стремление наше воспрепятствовать Японии стать твердой ногой на материке Азии было основано именно на этом опасении. Отсюда – вытеснение нами Японии после победы ее над Китаем завоеванного ею Ляодунского полуострова, преждевременный захват Порт‑Артура, неудачное устройство, под видом лесной концессии, заслона в северной Корее и т. п.»[1].

Как видите, все логично и очевидно, но так называемая «общественность» захлебывалась от негодования (хорошо оплаченного) по поводу «клики Безобразова», «прибылей князей от лесозаготовок на реке Ялу» и т. п.

Давайте вспомним исторический контекст событий. Во второй половине XIX века Япония резко усилилась, и неудивительно, что свою недавно обретенную мощь она захотела конвертировать в политические, территориальные и ресурсные приобретения. В таких условиях объектами японской экспансии, очевидно, становились Китай и Корея как наиболее близкие и слабые соседи. В 1894 году началась Японо‑китайская война, завершившаяся подписанием Симоносекского договора 1895 года, по которому Япония получала контрибуцию, Тайвань, архипелаг Пэнху и Ляодунский полуостров. Великие державы внимательно следили за этими событиями, и весной 1895 года в МИД России прошло Особое совещание, посвященное последствиям войны. В обсуждении участвовали министр иностранных дел нашей страны Лобанов‑Ростовский, начальник флота и морского ведомства великий князь Алексей Александрович, военный министр Ванновский, министр финансов Витте и другие высокопоставленные лица. Лобанов‑Ростовский тогда прямо сказал, что война направлена не столько против Китая, сколько против России.[2]Заняв Южную Маньчжурию, японцы не остановятся на этом, а, несомненно, будут развивать свою колонизацию далее.

Вскоре Германия, Россия и Франция заставили Японию отказаться от Ляодунского полуострова. В 1897 году Германия заняла китайский порт Циндао и разместила там свою Восточно‑азиатскую крейсерную эскадру и к тому же превратила в зону своего влияния провинцию Шаньдун. Из‑за Циндао между Петербургом и Берлином возник конфликт. Русская эскадра даже получила приказ отправиться в этот порт, как только там появятся корабли Германии[3]. Впрочем, вопрос удалось уладить компромиссным решением, в результате которого Россия получила Порт‑Артур, а Петербург признал германские интересы в Циндао.

В свою очередь англичане арендовали у Китая Вей‑хай‑вей, оборудовали там свою морскую базу, утвердились в бассейне Янцзы и провинции Шанси. Напомню, что Гонконг к тому времени уже полвека как принадлежал Великобритании. Почему‑то ни британцев, ни немцев не обвиняют в авантюристических действиях, а Россия, видите ли, вела «безответственную политику», когда добилась от Китая аренды Ляодунского полуострова.

А что же Япония? Она отнюдь не смирилась с тем, что результаты ее победы над Китаем оказались гораздо скромнее, чем предполагал Симоносекский договор.

«Планы господства над большею частью Азии, планы взять в свои руки судьбы 450 миллионов людей, создать мощные армии и дать отпор Европе – волнуют массу японцев»[4], – писал в 1902 году генерал‑адъютант Куропаткин главе российского МИД Ламздорфу.

Последующая реальная история подтвердила написанное Куропаткиным. В начале 30‑х годов XX века Япония захватила значительную часть Китая, создав государство‑фикцию Маньчжоу‑го, и вплотную подошла к границам СССР. Японские войска вторгаются во Вьетнам, Индонезию, затем следует знаменитая атака Перл‑Харбора, японцы занимают Таиланд, Филиппины, Бирму, Тимор, укрепляются в Новой Гвинее, угрожают Австралии и Цейлону.

С учетом того, какой была Япония в первой половине XX века, намерение Российской империи крепко обосноваться в Маньчжурии и распространить свое влияние на Корею отнюдь не назовешь безответственным поступком. Понимали, с кем имеют дело, и корейский лес здесь ни при чем.

Планы Петербурга столкнулись с жесткой позицией Токио, и две державы вступили в долгие и трудные переговоры. Япония в числе прочего потребовала от России признать преобладающие интересы Японии в Корее, а со своей стороны соглашалась признать интересы России в Маньчжурии, но только в том, что касается железнодорожных предприятий. Понятно, что эти предложения имели неравный характер. Петербург, уступая в корейском вопросе, выдвинул требование взять взаимные обязательства не пользоваться никакой частью корейской территории для стратегических целей и считать часть территории Кореи, лежащую к северу от 39‑й параллели, нейтральной полосой, на которую ни одна из договаривающихся сторон не должна вводить войск. Эти пункты и стали камнем преткновения, потому что по остальным вопросам принципиальных расхождений не имелось. Но согласитесь, нет ничего особенного в предложениях Петербурга. Если Япония не собирается превращать Корею в базу для дальнейшей антироссийской агрессии, то почему же отказывается от идеи нейтральной зоны?

По ходу переговоров тон японской стороны становился все более дерзким и постепенно принял почти ультимативный характер. Стало ясно, что в Токио взяли курс на развязывание войны и только ищут предлог. В конце концов Япония прервала переговоры и без объявления войны атаковала русскую эскадру у Порт‑Артура.

С тех пор прошло более века, но даже сейчас не Японию, а Россию обвиняют в агрессивных действиях, безответственности, авантюризме и т. п. В чем же причина столь странной ситуации? Чтобы ответить на этот вопрос, надо вспомнить, что в начале XX века целый ряд организаций делали все возможное для подрыва и свержения государственной власти. Для лидеров оппозиции каждое лыко было в строку и каждый шаг руководства страны трактовался как ошибочный, нелепый, бездарный и непрофессиональный. Русофобия доходит до совершенно невменяемого уровня. Почитайте, что, например, писал Ленин: «Генералы и полководцы оказались бездарностями и ничтожествами. …Офицерство оказалось необразованным, неразвитым, неподготовленным, лишенным тесной связи с солдатами и не пользующимся их доверием… Темнота, невежество, безграмотность, забитость крестьянской массы выступили с ужасающей откровенностью при столкновении с прогрессивным народом в современной войне…»[5]

Но если бы дело ограничивалось лишь пропагандистской трескотней, это было бы еще ничего. Началась террористическая война, названная революцией 1905 года. Каждый школьник «знает», что поражения на фронте Русско‑японской войны подточили и без того «прогнивший царизм», соответственно, придав ускорение набиравшему обороты процессу «народного возмущения». Однако революция началась в январе 1905 года, то есть за четыре месяца до Цусимы и за семь месяцев до подписания мирного договора. До конца войны было еще очень далеко, ее исход неясен, ни о каком поражении речи пока не идет, но тем не менее по всей стране начинаются забастовки, затем разворачивается настоящая террористическая война. Боевики преследуют градоначальников, офицеров, крупных фабрикантов, даже городовых. Под ударом оказываются и люди, известные всей России. Так, 4 февраля 1905 года террористом убит сын Александра II – великий князь Сергей Александрович, а 28 июня застрелен видный государственный деятель граф Шувалов. Незадолго до этого произошел бунт матросов броненосца «Потемкин», чуть раньше вспыхнуло восстание в польском городе Лодзь. В этой связи интересно посмотреть, откуда у революционеров взялось оружие.

Итак, начну с известной истории про пароход «Джон Графтон».[6]В Лондоне для доставки оружия революционерам был куплен пароход (оцените масштаб). На него погрузили несколько тысяч единиц стрелкового оружия (в частности, швейцарские винтовки «Веттерли»), патроны и взрывчатку. Пароход прибыл сначала в Копенгаген, потом в Стокгольм (туда из России в начале войны переехало японское посольство), а дальше поплыл к берегам Финляндии, где сел на мель. Команда выгрузила оружие на соседние островки, но бо́льшая его часть до адресата не дошла. Тем не менее во время одного из ключевых эпизодов революции 1905 года – декабрьского восстания в Москве – полиция зафиксировала, что некоторые его участники были вооружены именно винтовками «Веттерли».

Кто был организатором и непосредственным участником этой операции? Штаб находился в Лондоне. А вот и список людей, фигурировавших в деле: Вильсон – председатель британского профсоюза моряков, член британского парламента; Акаси – японский военный атташе в Стокгольме; Страутман – капитан парохода, член лондонской группы латышской СДРП; Вагнер (работал на стеклянном заводе в Вулвиче); Минк (жил много лет среди эмигрантов в Лондоне на Commercial Road); Штраус (весной 1906‑го уехал в Либаву с транспортом оружия для прибалтийского края, был арестован и повешен); Кристап (впоследствии служил в разведуправлении РККА); Циллиакус (один из лидеров финской Партии активного сопротивления); Лехтинен (впоследствии член ВКП(б); эсеры Чайковский, Теплов, Волховский, Черкезишвили, Рутенберг; большевики Литвинов и Буренин. Что и говорить, дело борьбы с российской государственностью объединило совершенно разнородные силы.

Вот вторая, не менее известная история о поставках оружия революционерам. Покупается еще один пароход, «Сириус», его тоже загружают оружием – 8,5 тысячи винтовок «Веттерли» и крупная партия патронов (разброс данных – от 1,2 до 2 млн штук). Корабль поплыл из Амстердама к берегам в районе города Поти. «Сириус» прибыл на место, где его содержимое перегрузили на четыре баркаса, и они расползлись как тараканы. Кое‑что наши пограничники перехватили, но значительная часть оружия до революционеров все же дошла.

Понятно, что война – это прежде всего борьба систем, экономик, промышленности и ресурсов в целом. Так вот, всю войну в Японию шли поставки угля из Британии, там же закупались боевые корабли; экспорт оружия из США, начавшийся еще до войны, резко увеличился в 1905 году. Возникает вопрос: на какие деньги японцы совершили милитаризационный рывок? В основном на американские и английские, именно США и Британия предоставили Японии соответствующие кредиты. В целом же иностранными займами Япония покрыла 40 % своих военных расходов. Более того, в России обоснованно считали, что Китай нарушит свой нейтралитет и ударит по русской армии. Вот документы, по которым видно, как нарастала напряженность в отношениях с Китаем.