Ситуации

Другие люди

Незнакомцы

Противоположный пол

Люди, пользующиеся авторитетом

благодаря своим знаниям

Люди, пользующиеся авторитетом

благодаря своему положению

Родственники

Люди старшего возраста

Друзья

Дети

Родители

Ситуации

Когда я в центре внимания —

большие группы (например, когда

выступаю с речью) 73%

Большие группы людей 68%

Люди низшего социального статуса 56%

Ситуации, связанные с общением 55%

Новые для меня ситуации 55%

Когда нужно настоять на своем 54%

Когда меня оценивают 53%

Когда я в центре внимания —

небольшие группы 52%

Небольшие группы не совсем

близких мне людей 48%

Встречи с лицами противоположного

пола один на один 48%

Когда я уязвим (нужна помощь) 48%

Небольшие группы, объединенные

общей целью 28%

Встречи с лицами своего пола

один на один 14%

Список открывают незнакомцы (в особенности представители противоположного пола) и люди, пользующиеся в обществе авторитетом. Не последнее место занимают и наши родственники. Любопытно, что люди других возрастных групп — старше или младше нас — также способны вогнать нас в краску. И, что удивительно, стесняться можно даже своих друзей и родителей.

Перечень ситуаций, в которых люди краснеют или чувствуют, как сильно начинает биться сердце, довольно значителен. Наихудшая возможная ситуация в списке — это когда нужно произнести убедительную речь перед большой группой людей более высокого социального статуса, которые будут оценивать ваши способности.

Здесь важно подчеркнуть, что у многих проявления застенчивости ограничиваются рамками определенных ситуаций и определенных типов людей. Художник Роберт Мазервелл сказал как-то: «Я могу стесняться, находясь среди бизнесменов или маленьких детей, и в то же время я чувствую себя на равной ноге со студентами и художниками-честолюбцами».

А вот что одна журналистка рассказывает о характерных ситуациях, вызывающих у нее стеснительность:

Журналистика — моя специальность, и я не испытываю ни малейшей неловкости, когда интервьюирую какого-нибудь человека или даже группу людей. Но за те десять лет, что я проработала в местной газете, меня не раз просили выступить перед моими коллегами, и я всеми правдами и неправдами выкручивалась, чтобы этого избежать. Каждый месяц, когда проводится совещание отдела новостей, я места себе не нахожу и надеюсь, что мне не придется комментировать перед всеми то или иное событие.

Так как нам уже более или менее понятно, что представляет собой застенчивость, то наши рекомендации по ее преодолению могут носить уже более предметный характер. Их можно с большей уверенностью привязывать к тому или иному случаю и проверять их действенность. С другой стороны, если их применение вызовет нежелательные последствия, пациенту может потребоваться более кардинальное лечение.

Ответ на вопрос «Что делает вас застенчивым?» в принципе одинаков как для стеснительных, так и для нестеснительных людей. Разница здесь не в качестве, а в количестве. Существует явно выраженная тенденция: чем человек застенчивее, тем больше ситуаций и различных типов людей заставляют его чувствовать себя скованно.

Теперь мы кое-что знаем о том, «что», «когда» и «как» вызывает у нас стеснительность, но «почему» это происходит, нам пока неясно. «Почему я застенчив, доктор?» Этот вопрос выводит нас за рамки статистики в область теории.

В следующей главе мы попытаемся проанализировать, какое место занимает застенчивость в человеческой психике.

Глава 3. ПОЧЕМУ МЫ ЗАСТЕНЧИВЫ?

Многие психологи, психиатры, социологи и другие специалисты пытались уяснить природу застенчивости. На вопрос: «Почему мы застенчивы?» разными специалистами выдвигаются различные варианты ответа:

Исследователи (personality-trait researchers) личности убеждены, что застенчивость передается по наследству, точно так же, как умственные способности или рост человека.

Бихевиористы полагают, что застенчивым просто недостает социальных навыков, необходимых для полноценного общения с другими людьми.

Психоаналитики говорят, что застенчивость – это не что иное, как симптом, выражение на сознательном уровне бушующих в подсознании глубинных психических противоречий.

Социологи и некоторые детские психологи считают, что застенчивость нужно понимать в аспекте социальных установок: мы смущаемся, когда речь заходит о соблюдении общественных приличий.

Социопсихологи утверждают, что застенчивость дает о себе знать с того момента, как человек говорит себе: «Я застенчив». «Я застенчив потому, что считаю себя таковым и потому, что так думают обо мне другие».

Конечно, эти пять вариантов не исчерпывают всех возможностей, например, один из исследователей выдвинул необычную теорию, согласно которой люди страдают застенчивостью из-за недостаточного материального обогащения. Но все эти объяснения могут в значительной степени пополнить наше понимание природы застенчивости. Как вы вскоре увидите, подобно тому, как невозможно дать ей одного исчерпывающего определения, так невозможно дать один ответ на вопрос «Почему мы застенчивы?»

Застенчивыми рождаются

Все болезненно застенчивые люди нервозны. Они происходят из той породы людей, в которой сумасшествие, эпилепсия, мигрень, ангина, ипохондрия, эксцентричность — обычные вещи. Мы часто можем проследить непосредственное влияние наследственности на этиологию застенчивости: Нет более непреложного факта, чем тот, что застенчивость передается из поколения в поколение, (курсив наш. — Ф. 3.)

Это бесспорно пессимистическое утверждение лондонского врача, высказанное незадолго до начала двадцатого века, возлагает «вину» на гены родителей, переходящие по наследству к ни в чем не повинному потомству.

Современная версия теории врожденной застенчивости принадлежит Рэймонду Кэттеллу. Он уверен, что личность индивидуума складывается из набора основных качеств, которые можно определить, систематически проанализировав ответы человека на приведенные в тесте вопросы. Ответы коррелируются, что позволяет выявить «синдромы», или личные качества. Затем они сопоставляются с ответами родителей или детей, и таким образом выясняется, передана данная черта «по наследству» или нет. При таком подходе Кэттеллу наблюдения не нужны. Он определяет личные качества с помощью такого вот теста:

Когда вы приезжаете в незнакомый город, вам трудно завязывать новые знакомства?

да нет.

Вы разговорчивый человек, которому доставляет удовольствие любая возможность вербального контакта?

да нет.

Считается, что люди, ответившие «Нет» на первый и «Да» на второй вопрос (и соответственно ответившие на все остальные вопросы), обладают высоким показателем так называемого Н-фактора. В Н-фактор входят две составляющие: Н+ (храбрость) и Н— (восприимчивость к угрозе). Носители Н+-фактора — сильные, выносливые, стойкие к жизненным неурядицам люди.

Примером людей этого типа могут служить Теодор Рузвельт и Уинстон Черчилль.

Наоборот, носители Н --факгора, как уже сказано, обладают восприимчивостью к угрозе. На Н—факторе можно смело ставить клеймо «threctia», нам же он известен под словом «застенчивость». Физические или моральные удары, которые носитель Н+-фактора выносит с легкостью или даже не замечает, опустошают Н—третического индивидуума и приводят его в состояние подавленности». Примеры такого типа людей — Эмили Дикинсон и изобретатель Генри Кавендиш, а также «монахи и священники, сотрудники редакций, фермеры и все те, кто ищет самоутверждения на своей профессиональной стезе».

Но нам-то интересны не типажи, а теория, стоящая за ними. Люди типа Н— рождаются с более чувствительной и легко возбудимой нервной системой, нежели бесстрашные представители типа Н+, — так гласит теория. Эта повышенная чувствительность и приводит к застенчивости, которая заставляет человека избегать конфликтов и чреватых угрозой событий. Кэттелл утверждает, что т.к. Н-фактор в основном передается по наследству, он не может поменять свой знак под давлением жизненных обстоятельств. Однако, добавляет Кэттелл, «крайняя застенчивость имеет тенденцию к естественному самоизлечению». Как и почему это происходит, автор не считает нужным объяснять, он говорит лишь, что «усваивание знаний, непосредственно направленное на преодоление застенчивости», никак не влияет на излечение от нее. Если верить этой пессимистической теории, нам не следует даже пытаться побороть застенчивость.

Совершенно очевидно, что в конституции и поведении новорожденных имеется огромное число индивидуальных различий. У них различные реакции на шум, свет, боль, температуру окружающего воздуха; некоторые подолгу плачут, в то время как другие большую часть времени спят. Но ни один исследователь, даже сам Кэттел, еще не доказал, что по этим различиям можно судить, какой малыш станет в будущем застенчивым очкариком, а какой - крепышом и забиякой.

Исследователи личности могут лишь предполагать, что психическая разница между типами Н+ и Н- стала бы очевиднее всем, представься им случай протестировать бедных младенцев. Опираясь на это предположение, вышеупомянутые исследователи провозглашают, что застенчивость, как и сверхвосприимчивая нервная система, передается по наследству. Подобная аргументация не только безнадежно устарела, она принесла и немало вреда — из-за нее многие застенчивые люди отказываются от всяких попыток преодолеть свою стеснительность, какие бы замечательные методики им не предлагались. Рожденные застенчивыми, эти чрезвычайно ранимые люди обречены всю свою жизнь мучиться в ожидании, когда их чрезмерная застенчивость «излечится сама по себе». Тогда уж лучше ожидать Годо или надеяться, что поезд Лонг-Айлендской железной дороги наконец придет на станцию вовремя.

Застенчивости учатся

Мнение исследователей личности о том, что застенчивость является неизбежным следствием передачи по наследству мягкого характера, противоречит основным принципам теоретиков бихевиористики. Эти последние убеждены в следующем: на свое счастье или на свою беду, но мы — это то, чему нас научила жизнь. Мы учимся вести себя так, чтобы получать эмоциональное вознаграждение и воздерживаемся от действий, могущих иметь для нас негативные последствия. Создавая мир, в котором вознаграждается только «желательное» поведение, бихевиористы утверждают, что они способны сделать из Золушки принцессу и даже — чем черт не шутит? — превратить тихоню Н— в храбреца Н+.

Джон Б. Уотсон, популяризатор бихевиоризма в Америке, провозгласил, что возможности закрепления позитивных рефлексов в формировании свойств личности и темперамента поистине безграничны, и подкрепил свою идею безудержным бахвальством:

Дайте мне дюжину здоровых младенцев, не отягощенных физическими недостатками, и условия для их воспитания, и я гарантирую, что любого из них я смогу сделать специалистом любого профиля по моему усмотрению: врачом, адвокатом, художником, торговцем и — а почему бы и нет? — даже вором и попрошайкой, независимо от его талантов, призвания, способностей, наклонностей и расы его предков.

Современные бихевиористы говорят, что застенчивость — это закрепившаяся фобическая реакция на социальные события.

Это закрепление может явиться результатом следующих предпосылок:

• предшествовавшего негативного опыта в общении с людьми в определенных ситуациях, как при непосредственном контакте, так и при наблюдении за неудачами других;

• отсутствия «правильных» социальных навыков;

• боязни собственного неадекватного поведения и, как ее следствия, постоянного беспокойства о правильности своих действий;

• признания, в конце концов, собственной неполноценности: «Я застенчив», «Грош мне цена», «Я не смогу этого сделать», «Хочу к маме!»

Если верить бихевиористам, то ребенок может научиться застенчивости, пытаясь получить желаемое в мире, где доминируют взрослые. Вот что рассказала 49-летняя учительница:

Когда мне было четыре года, и я только начинала постигать науку общения, со мной произошел случай, оставивший тяжелую психическую травму. Я помню, какая в тот день была погода, помню, что делала мать, собираясь выйти на улицу, помню, как была освещена комната. Признаюсь, я забыла, что именно хотела сказать в этот день матери, а та, естественно, совсем не помнит этого случая. Но во всяком случае это было для меня тогда очень важно. Я пыталась выразить что-то неконкретное, абстрактное, и мне просто не хватало слов, чтобы мать меня поняла. Она внимательно слушала, как я заходила то с одного края, то с другого, и минут через пять, когда я окончательно выдохлась, она, не сдержавшись, громко рассмеялась. Я заплакала и долго не могла успокоиться. Я давно уже позабыла, что хотела сказать тогда матери, но отчетливо помню, что с того самого момента я словно застыла внутри: все мои чувства и к ней, и ко всем взрослым охладели.

Мне казалось, я ни на что не гожусь. Я казалась себе неуклюжей, неумелой и глупой. Мое отчаяние усиливалось из-за отношения к детям окружающих меня взрослых. Они считали, что «детей должно быть видно, но не слышно» и что «вещи важнее людей». Это было настолько ясно написано на их лицах, что я ничего не могла сделать так, как надо. Я рано научилась всех бояться и никому не доверять.

Неумелости тоже можно научиться — если она привлекает к вам внимание, в котором вы нуждаетесь. Возьмите, к примеру, подростка, играющего в своем классе роль шута. У него всегда нелады с учителями, потому что он постоянно выкрутасничает и нарушает дисциплину в классе. Над ним могут смеяться одноклассники, его могут ругать родители и наказывать учителя, но ведь его все замечают. Признание общества — один из самых могучих стимулов, а люди часто кладут много сил на достижение ничтожных целей. Одни из нас приучаются слишком громко говорить, другие — хныкать по любому поводу, третьи привлекают всеобщее внимание намеренно плохой игрой на футбольном поле, четвертые — притворяясь больными, чтобы за ними ухаживали, пятые — спотыкаясь на трапе президентского самолета.

В еврейском юморе часто обыгрываются ситуации с участием schleimiel’a — неумехи и растяпы и его невинной жертвы – schlimazel’a. Schleimiel самоутверждается, разливая суп, садясь не в тот самолет, захлопывая в багажнике ключи от машины. На колени же schlimazel’a льется суп, это его выпихивает из самолета, и ему приходится в два часа ночи искать запасные ключи.

Любопытно, что присущая застенчивому человеку пассивность может быть результатом устоявшейся реакции на засилье в нашей жизни телевидения. Так как общение с персонажами на экране ограничено верчением ручки переключения каналов в надежде избежать набившей оскомину рекламы, наше взращенное на мыльных операх поколение давно усвоило, что их герои как бы берут на себя всю эмоциональную нагрузку: один качает за нас права, другой произносит пламенные речи, а третий то попадает в затруднительные положения, то выпутывается из них. Вот как один молодой человек рассказывает о роли телевидения в его жизни:

Пожалуй, единственным моим воспитателем был телевизор. То есть, конечно, хорошим манерам меня учила мать, но отец обращал на меня мало внимания, так что необходимые для жизни знания я получил главным образом из телепередач. Я бы сказал, в среднем я провожу у телевизора часа по три в день, и так всю жизнь. Самый большой урок, преподнесенный мне телевидением — это то, что здесь не требуется обратной связи. Когда вы смотрите телевизор, вы пассивны. Я всегда хорошо усваивал информацию и умел внимательно слушать других, но говорить самому мне трудно. Я хорошо учился в школе, но не принимал участия в дискуссиях. В колледже я всегда сидел в дальнем конце аудитории. А так как средний выпускной балл процентов на десять зависит от участия студента в обсуждении пройденного материала, моя застенчивость сказалась и на моих отметках.

Если застенчивость — следствие усвоения «неверных» правил общения с другими людьми, то она должна устраниться после закрепления «верных» реакций и навыков. С этой точки зрения именно поведение страдающего застенчивостью человека является причиной его стеснительности. А раз такому поведению учатся, от него можно и отучиться, точно так же, как от любой привычки или фобии, например, боязни змей. Система развития социальных навыков, которой мы займемся во второй части книги, основана как раз на принципах бихевиористики.

Оптимизм бихевиористов весьма отраден, особенно после фатализма теоретиков личности, согласно которому застенчивые люди появляются на свет только для того, чтобы стать неудачниками. Однако не следует забывать и то, что нам уже известно о различных типах застенчивости. Некоторые страдающие стеснительностью люди уже обладают необходимыми социальными навыками, но недостаток уверенности в себе мешает их успеху в обществе. Обучение азам общения замкнутых людей, описанное мною во второй главе, не обязательно «излечивало» их от замкнутости. Иногда оно приносило свои плоды, но в ряде случаев застенчивость только возрастала. Поэтому наряду с прививанием социальных навыков под тщательным наблюдением специалиста необходимо учить людей не бояться в обществе, укреплять их уверенность в своих силах и развивать у них понимание иррациональных основ своей застенчивости.

Для некоторых из наиболее застенчивых людей — застенчивых «высшей пробы» — определенные события могут нести в себе скорее символическую, чем реальную угрозу. Их застенчивость не соотносится с негативным предшествующим опытом общения с каким-либо типом людей в той или иной обстановке. Скорее они ощущают беспокойство оттого, что эти люди и ситуации как бы отражают неразрешенные и подавленные конфликты в их собственной психике, возникшие в детские или юношеские годы. Не сомневаюсь, вы уже чувствуете, что запахло фрейдизмом, а это значит, что пришла пора на время расстаться с бихевиористами.

Сверх-«я», ergo застенчивость

Подход к застенчивости психоаналитиков замечательно все объясняет, но... ничего не доказывает. Чего здесь только не увидишь: сходятся в битве противоборствующие силы, воздвигаются укрепления, производятся стремительные атаки, противники распадаются на мелкие формирования, перегруппировываются, идет партизанская война, действуют двойные агенты; а сколько секретных кодов надо расшифровать, чтобы понять, о чем говорят симптомы! Но так как большая часть теории излагается в общих понятиях и изобилует смутными, абстрактными концепциями, ее нельзя опровергнуть научными средствами. Она «верна», потому что не может позволить себе выглядеть «неверной» в чьих-либо глазах.

Зигмунд Фрейд, основатель психоанализа, развил свою теорию на основе наблюдений за пациентами-невротиками викторианской эпохи. Психические расстройства рассматривались Фрейдом как результат противоречий между тремя составляющими личности — подсознанием, «Я» и сверх-«я». Подсознание олицетворяет собой инстинктивную, обуреваемую страстями сторону человеческой натуры. «Я» — это та часть личности, которая воспринимает окружающую реальность, усваивает информацию и следит за действиями, могущими принести практическую пользу. Сверх-«я» — голос непреклонной совести, страж моральных устоев, хранитель идеалов и социальных запретов.

Задача «я» состоит в том, чтобы подчинить вожделения подсознания законам сверх-«я». Когда «я» справляется со своими функциями нормально, оно устраивает все таким образом, чтобы производимые личностью действия удовлетворяли потребности подсознания, не нарушая моральных и социальных установок сверх-«я». Но полностью согласовать интересы сторон столь же трудно, как трудно найти компромисс между трудовым коллективом завода и его администрацией. О том, чтобы согласовать их раз и навсегда, и речи быть не может. Движимое инстинктами подсознание требует немедленного исполнения всех своих желаний. Самые модные из потребностей подсознания — секс и агрессия, но сверх-«я» ни в коем случае не позволит этим бунтовщикам развязать руки. Так и бушует война между желаниями и моральными запретами.

Если рассуждать подобным образом, то застенчивость — это симптом. Она представляет собой реакцию на неосуществленные первобытные стремления подсознания. Среди этих стремлений — желание ребенка, чтобы мать любила только его, пренебрегая всеми другими, включая отца.

В разнообразных трудах по психоанализу застенчивость прослеживается до своих истоков, кроющихся в отклонениях от нормального развития личности, при котором подсознание, «я», и сверх-«я» сосуществуют в гармонии. Приведем пример подобных умозаключений; это поможет нам понять логику исследования причин застенчивости посредством психоанализа.

Вот как психоанализ трактует мотивы поведения Джона, молодого человека, для которого застенчивость обернулась эксгибиционизмом:

Его неутоленная жажда материнской любви и связанные с ней переживания привели к боязни кастрации, усугублявшейся тем, что отец Джона был и в действительности устрашающей личностью. С активизацией сексуальных желаний в период полового созревания стремления Джона приобрели ярко выраженную кровосмесительную окраску. Впоследствии все сексуальные интересы табуировались и, как результат репрессии, развилась застенчивость. Эксгибиционистские акты Джона представляют собой «возврат репрессированного». Извращенные проявления его сексуальности направлены на подставную фигуру (незнакомую женщину, не имеющую отношения к инцесту) и являются защитной реакцией против более запретных половых импульсов (направленных на мать).

Нью-Йоркский психоаналитик Дональд Каплан считает, что застенчивость происходит отчасти от чрезмерного внимания, придаваемого «я» своей личности, т.е. нарциссизма. Парадоксально, но его стеснительные, непритязательные и скромные пациента словно напичканы враждебностью и фантазиями о собственном величии. Подобные представления видоизменяются и вытесняются, заменяясь другими, т.к. непосредственно их выразить нельзя.

...При застенчивости наносимая социальным событием травма начинается с вытеснения «опасного величия» из иных областей жизни пациента туда, где оно активно проявляется в других, более мягких с субъективной точки зрения формах. Муки, воплощенные в симптоме застенчивости, — страх остаться незамеченным и отвергнутым — также вытесняются в область социального события из субъективно более мягких выражений неуважения и презрения к себе в другие сферы жизни пациента...

Кроме того, я обнаружил замечательный в клиническом отношении факт: оставаясь в одиночестве, болезненно застенчивые люди предаются непомерным фантазиям. Они грезят о славе и величии. И эти мечты доставляют им огромное удовольствие. В самом деле, продолжительные и яркие грезы наяву являются важной характеристикой способа существования клинически застенчивых пациентов.

Другие исследователи основываются на процессе психологического отделения ребенка от своей матери и осознания им своей индивидуальности. Если отделение происходит в раннем возрасте, если мать не может окружить ребенка заботой, следует травма. Это выглядит так, словно «Я» пускается в плавание на бумажном кораблике, зная, что над горизонтом собираются грозовые тучи. Психоаналитики говорят, что брошенность «Я» на произвол судьбы впоследствии развивает страх перед тем, что оно не сможет справиться с жизненными испытаниями. Этот страх характерен для крайне застенчивых людей.

Следует помнить, что психоаналитики, объясняя причины застенчивости, часто исходили из крайних ее проявлений у «клинически» и «болезненно» застенчивых людей. Таким образом, подобные теории основываются на историях болезни тех пациентов, застенчивость которых лишала их психического равновесия или способности к определенным действиям. В некоторых случаях она проявлялась с такой силой, что пациенты боялись выходить из дома на улицу. У некоторых из этих пациентов застенчивость могла быть симптомом более серьезных психических расстройств, своего рода дешевой завесой, скрывающей психопатологическое состояние. Ясно, что таким людям необходима помощь специалиста. Рекомендации, приведенные во второй части этой книги, могут в лучшем случае оставить лишь царапину на поверхности недуга.

Однако психоаналитичесский подход для нас отнюдь не бесполезен: он позволяет понять, что в психической конституции «обычного» застенчивого человека присутствуют некоторые иррациональные составляющие. Он объясняет, как связаны между собой жажда власти, стремление возвыситься над другими, враждебность и половые инстинкты. И он приглашает нас откинуть в сторону плотный занавес, чтобы проникнуть в скрытый за ним мир фантазий некоторых застенчивых людей.

Актер Майкл Йорк рассказывает о главной движущей силе своей жизни:

Я был застенчив, но и у меня были свои амбиции, да еще какие! Помню, у нас в детском саду решили поставить «Красную шапочку». Я, так сказать, работал за сценой, то есть подолгу стоял там, уставившись на мальчишку, который играл Волка. Меня так изводила зависть, что я его возненавидел. Каждый раз я стоял позади сцены и смотрел на него. И знаете что? Он заболел, и роль досталась мне.

А вот двадцатилетний мужчина, типичный представитель среднего класса. По мере того, как ослабевает его застенчивость, он начинает осознавать беспочвенность своих страхов и открывает в себе враждебные чувства по отношению к другим:

Чем больше я узнаю себе цену, тем больше теряю уважение к другим. Вместо того чтобы бояться людей, я прихожу к мысли, насколько они в большинстве своем иррациональны. У меня есть несколько близких друзей, в основном еще со школьной поры, и я понимаю, что не могу больше разделять их мысли и интересы. Они работают там, где можно урвать больше денег, а в свободное время околачиваются в барах, где цепляют девчонок, чтобы скоротать с ними вечерок. Виски, секс и вечеринки — вот все их удовольствия.

Рассказывает посещавшая мой семинар молодая женщина: Ванная была страной моих грез. Я садилась там, смотрела на себя в зеркало и переживала тысячи разных ролей. Я могла заниматься этим часами. Мне как-то пришло в голову, что я веду себя недостойно, что я, возможно, ужасно тщеславна (я не раз говорила брату, что мое тщеславие тщетно), и это меня обеспокоило. Но у меня сразу же нашлось решение: я представила, что за зеркалом спрятана камера, и Джимми (парень, который мне нравился) может посмотреть на меня, когда захочет. Конечно, он мог и не смотреть, но такая возможность существовала всегда. Я, бывало, спрашивала себя, что бы я ощущала, если бы он увидел меня, и понравилась бы я ему в этот момент; так что, даже если я и не могла оторваться от зеркала, я старалась вести себя так, чтобы понравиться Джимми. Теперь я уже не чувствую такой вины, смотрясь в зеркало, и все еще порой посещаю этот недосягаемый для других мир, когда бываю дома.

Насколько неудобен, может быть подобный эгоцентризм, видно из случая с женщиной, с которой я когда-то работал. Она избегает бывать в центре внимания, хотя этого ей хочется больше всего на свете:

Я очень стесняюсь танцевать.

Впрочем, в этом тоже присутствует определенная доля неуверенности, и стоит мне преодолеть оцепенение и выйти на середину зала, как все становится на свои места, и я прекрасно провожу время. Собственно, стоит мне перестать думать о том, что я своим поведением только смешу других, стоит начать танцевать, как вся скованность пропадает, и у меня сразу же появляется ощущение, что я танцую лучше всех и что я теперь — объект всеобщего восхищения. Мой психиатр считает, что мои комплексы вызваны скорее желанием быть лучше других и опасением, что я могу не справиться с поставленной задачей, нежели тем ощущением, что я хуже других.

Социальное программирование

Как-то раз директор центра здравоохранения одного из самых крупных колледжей страны сказал мне, что примерно пятьсот студентов в год (5% от общего количества учащихся) являются в его центр на прием с одной и той же проблемой — они одиноки. По словам директора, ни в одном из таких случаев традиционный психоаналитический подход положительного результата не дал. Конечно, каждый студент получил индивидуальную помощь: лечение и советы, согласно представлению терапевта о состоянии его здоровья.

—Однако, — отметил директор, — похоже, здесь речь скорее идет о невозможности самостоятельного разрешения студентами своих повседневных проблем, нежели о скрытой патологии.

—А что если, — предположил я, — все пятьсот студентов вашего колледжа одновременно заявятся в клинику жаловаться на одиночество? Каков будет диагноз, и на что, в первую очередь, обратит внимание психиатр?

—Ну... — растерялся тот, — психиатр, скорее всего, поинтересуется, чем вызвана столь массовая реакция...

Но когда они приходят поодиночке, вы расспрашиваете каждого о том, что случилось именно с ним, вместо того чтобы интересоваться, не случилось ли чего в колледже?

— В общем-то, да.

Ошибка директора типична и очень схожа с ошибками психологов, психиатров, медиков, врачей криминального управления, словом, всех тех, кто исследует, лечит, решает, выносит приговоры личностям, начисто забыв о том, какую власть над индивидуумом подчас имеет ситуация. Искать корни застенчивости необходимо в социальной экологии. В этом разделе мы предлагаем рассмотреть некоторые ситуационные процессы, способствующие формированию в человеке психологического изоляционизма.

Миграции и одиночество

В книге «Нация чужаков» Вэнс Пэккард анализирует ставшее в последнее время типичным для американских семей явление «географической подвижности». «Судите сами, — пишет Пэккард, — средний американец в течение жизни меняет место жительства примерно четырнадцать раз. Около сорока миллионов американцев, — продолжает автор, — переезжают хотя бы раз в год. Более половины этого количества — тридцать два миллиона, жившие на фермах в 1942 году, — раз снявшись с места, беспорядочно мигрировали по стране все последующие двадцать и более лет. О том, что люди самых разных профессий вынуждены проводить свою жизнь в кочевье, говорит резко возросшее в последние десятилетия количество университетских поселков, городков, принадлежащих различного рода компаниям и фирмам. Коммивояжеры, пилоты, стюардессы, сезонные рабочие – все это примеры подобного рода практик. Согласно Пэккарду, последствием современного кочевничества является резко возросшее число горожан, страдающих от недостатка стабильности, в частности, - недостатка стабильности в общении. Такие потери не способствуют развитию чувства благополучия ни у отдельных людей, ни у общества в целом.

— А как же насчет детей? Как отражаются бесконечные переезды на миллионах юных созданий, не имеющих возможности даже участвовать в выборе решения? Какую эмоциональную цену вынуждены платить они за разрушенную дружбу, за смену знакомой обстановки, за постоянные столкновения с неизвестным? И потом, кто может заменить им бабушку?

Крайне застенчивая студентка, рассказом которой мы начали главу, пострадала именно из-за переездов.

...когда я подросла, стало еще хуже. Каждый год я приходила в новую школу. Мы были бедны, и это отражалось на мне, большинство ребят не хотело общаться со мной, они обращались ко мне, только если им было что-нибудь от меня нужно... после этого мне оставалось только ждать, когда им снова что-нибудь потребуется. Я ощущала себя мячом во время баскетбольной лихорадки. Я словно забивалась в раковину, и каждая новая школа заставляла меня все более смыкать створки, пока на девятый год они не сомкнулись окончательно.

Исследователь Роберт Зиллер изучал психологические последствия географических перемещений. Он сравнивал три группы восьмиклассников, живущих в штате Делавэр. Первую, из двадцати трех человек, составляли в основном дети военных летчиков; за свою недолгую жизнь они успели сменить по семь и более мест обитания; во вторую, из шестидесяти человек, входили дети летного состава гражданской авиации — эти мальчишки успели пожить всего лишь в трех-четырех местах. Наконец, учащиеся третьей группы, насчитывающей семьдесят шесть человек, всю жизнь прожили в своем родном городе. С целью выявления уровня социальной адаптации, стремления к изоляционизму, а также, собственно, мироощущения и степени уверенности в себе каждого ребенка, было проведено многоступенчатое психологическое тестирование. Нетрудно догадаться, какие оно дало результаты. Наибольший уровень социальной изоляции был выявлен у часто переезжавших детей. В частности, самые высокие показатели — у детей военных летчиков, именно они чаще других в ответах имели крайне эгоцентрическую точку зрения. Несмотря на то, что эгоцентризм считается вполне приемлемым результатом адаптации ребенка к частой смене обстановки, не следует забывать, что зачастую именно он способствует развитию в ребенке отчужденности. Дети военных летчиков, как правило, описывали себя, используя слова «другой», «чужой», «странный», «необычный» и... почти всегда — «одинокий». Таких детей чаще тянет к общению со взрослыми, нежели к веселым играм со своими сверстниками.

Одиночество ребенка, как и одиночество взрослого или престарелого человека, — явление весьма распространенное в наши дни. Как ни печально признавать, но развитие прогресса лишь ускорило его приход. Занятые делами, американцы поздно обзаводятся семьей, имеют малое количество детей и часто разводятся. Повышение уровня жизни позволило многим иметь собственные дома, и так, живя по двое, по трое в собственном доме или отдельной квартире, мы постепенно превращаемся не просто в нацию «чужаков», а в нацию чужаков одиноких...

Подверженный влиянию этих сил, индивидуум может стать замкнутым даже уже потому, что общение с другими людьми усложнилось. Все реже встречаются душевная теплота, сострадание, легкие, непринужденные отношения внутри семьи или среди соседей. Исчезла возможность получать моральную поддержку, обмениваться комплиментами, вести дружеские беседы. В обществе, все члены которого изолированы друг от друга, любой эмоционально окрашенный контакт становится роскошью.

Одна из самых грустных картин, которые мне доводилось когда-либо видеть, — это субботние компании одиноких детей. Сгрудившись у фонтана, пока их матери осуществляют закупки на неделю, они с тоской на лицах уныло пожирают «биг-маки» или пиццу. Чуть позднее их ждет возвращение в предместья — в частные владения, которые изолируют их друг от друга. В городе, который они покидают, страх перед преступниками превратил обитателей квартир в напуганных жителей осажденных крепостей. Замок становится темницей, если двери в нем закрыты на тяжелый засов, а окна покрыты решетками. В городе многие пожилые женщины не выходят даже за покупками до тех пор, пока их мужья не вернутся с работы. Для одиноких же стариков все страхи городской жизни увеличены во много раз.

В социуме существуют и менее заметные силы, превращающие нас в разрозненное сообщество страдающих от одиночества людей. Когда банковские подвалы сменили менее эффективные и экономичные кладовки, мы были вынуждены начать платить скрытые цены. Нигде уже не увидишь таблички «Здесь дают кредит». У вас нет больше кредита, вы теряете право на существование, если не можете предъявить три документа, подтверждающие факт такового. Дружелюбные беседы с мистером Буэром или аптекарем Гольдбергом канули в прошлое. Маленькая брешь в социальном взаимодействии, жертвоприношение ради «прогресса» и влечет неизменные потери в том, что вы значите для других и что они значат для вас.

Я вырос в Бронксе, где в то время мало кто имел собственный телефон. Кондитерская, находившаяся по соседству, являлась телефонным центром квартала. Когда дядюшка Норм желал добраться до своей подруги Сильвии, ему приходилось сначала звонить в кондитерскую Чарли. Чарли принимал звонок и спрашивал, кто из нас, ребятишек, хотел бы заработать пару пенни тем, что добежал бы до дома Сильвии и передал бы ей, чтобы она ждала звонка. Довольная Сильвия платила посреднику два или три цента, а посредник, в свою очередь, тратил этот заработок на леденцы или стакан зельтерской воды — разумеется, в кондитерской Чарли. Так замыкалась социальная связь — чтобы обеспечить контакт двоих людей, требовались скоординированные усилия, по меньшей мере, еще двоих. Безусловно, процесс был длительным и неэффективным в сравнении с тем, как просто теперь Норму связаться с Сильвией, если, конечно, он вспомнит номер ее телефона и ему не придется звонить в адресный стол. Но что-то потерялось. Нет нужды обращаться к другим, если вы можете позвонить, нет нужды просить о помощи. Сильвии не нужно разговаривать с детьми, как не нужно Норму обращаться в кондитерскую Чарли. В любом случае это было бы бесполезно, поскольку кондитерской Чарли уже нет, а дети скучают, когда их мамы делают субботние покупки в Смит-тауне.

Синдром, который бросается в глаза

Ценности, преобладающие в психологии американцев, особенно акцентирование на личных достижениях в процессе конкуренции, также могут способствовать развитию в людях застенчивости. В нашей культуре, где, как говорит Джеймс Добсон, внешность — золотой краеугольный камень богатства человека, а интеллект — серебряный, застенчивость может стать движущей силой изыскания средств к получению дополнительных доходов. Одна замечательная 84-летняя старушка описала свой застенчивый период жизни так:

Мне кажется, что причиной потери моей уверенности в себе явилось то, что у меня были две красивые сестры, одна на 1,5 года старше меня, с красивыми близко посаженными карими глазами, а вторая сестра — на 3 года меня моложе, с прекрасными глазами цвета фиалок, золотыми волосами и бело-розовой кожей; а мои глаза были обыкновенными. Я росла и чувствовала себя гадким утенком. Мои сестры, в отличие от меня, застенчивыми не были.

Провал попытки жить в соответствии с избранным идеалом зачастую обусловлен несостоятельностью самого идеала. Не стоит переносить на живого человека свои представления о совершенстве — вряд ли он сможет их оправдать, и потом, почему вы думаете, что те качества, которые вам нравятся в нем, обязательно приведут к успеху вас? Достаточно ли чувствовать себя «средним» — человеком умеренных взглядов и доходов, со скромной внешностью и, скажем так, не слишком отягощенным популярностью? Не проще ли прекратить борьбу с собственными амбициями и постараться выбрать для себя золотую середину? Но нет, «лучше быть лучшим»: бизнес, образование, спорт — все в нашей стране заставляет думать только о том, как прийти к финишу первым.

После того, как Колан Риан, звезда бейсбольной команды «Ангелы Калифорнии», сделал неудачный бросок, его мать объяснила облепившим ее репортерам, что она довольна игрой лишь наполовину. «Прежде всего, игра не была совершенной, поскольку ни один игрок не добежал до базы ни при поданных мячах, ни при ошибках, и если «лидерство» и «успех» одно и то же, то получается, что все остальные в команде — просто неудачники?»

Американцы привыкли придавать особое значение личным достижениям человека. Быть либо Герцем, либо Мисс Америка, звездой футбола, или чемпионом эстафеты — этот незыблемый принцип противопоставляет человека всем остальным. Наше общество пьет кровь немногих выдающихся личностей и списывает неудачников.

Особенно это чувствуют дети. Они слишком рано начинают осознавать роль богатства и общественного положения в жизни. Для того чтобы быть любимыми, признанными, они должны себя должным образом вести. Признание же личной ценности основано на том, чего люди достигли, а не на том, какие они на самом деле. Но если даже дружба у наших ребят основана на прагматизме, то возникновение у них страха — явление вполне закономерное: ведь мы уже постарались им внушить, что всю свою жизнь они должны будут служить обществу, а общество, в свою очередь, будет отбрасывать тех, кто окажется недостаточно хорошим.

Власть атрибутов и ярлыков

Мы говорили о застенчивости, как о зубной боли. Мы описали ее как неприятное чувство, вызванное ошибочным действием наших генов, памяти, тела или общества. Повернем наши рассуждения на 180° и будем считать, что «ярлык» застенчивости появляется прежде самой застенчивости. Вот записки 54-летней женщины, говорящие в поддержку такой точки зрения.

Я считаю себя застенчивой. Я не была такой, пока в семь лет учитель не сказал, что я «тихоня». С тех пор я чувствую себя малоразговорчивой и боюсь быть отвергнутой.

Мы постоянно вешаем ярлыки на других людей, на наши чувства и самих себя. Ярлыки — удобный, упрощенный подход: «он — норвежец», «она очень толстая», «они — скучные люди», «мы — гордые», «у меня плохая фигура». Однако ярлык часто обнаруживает цену того, кто этот ярлык вешает, давая о нем объективное представление. В 1950 году сенатор Джозеф Маккарти, приклеивая ярлык «коммунист», обвинял противника в том, что тот — «порочная игрушка в руках Москвы, сил тоталитаризма и угнетения». Не правда ли, очень напоминает советские высказывания насчет «буржуев-капиталистов»? Важно понять, что ярлык содержит минимум информации, практически всегда основан на личном мнении и предрассудках ярлыкодателя и зачастую направлен на то, чтобы вызвать у человека стойкую негативную эмоциональную реакцию.

«Болезнь разума» — ярлык, который тщательно определяется в учебниках по психиатрии. Но что такое болезнь разума? Человек становится умственно отсталым, когда другой, более сильный и авторитетный, объявляет его или ее таким. Нет убедительных анализов крови, рентгена или каких-либо других показателей, не опирающихся на субъективную интерпретацию поведения человека.

Чтобы проиллюстрировать эту точку зрения, мой коллега Давид Розенхаш, вместе со своими студентами, специально находились в качестве пациентов во многих психиатрических клиниках в разных уголках нашей страны. Каждый из них получил туда пропуск, жалуясь на плохой слух и боязнь звуков. Ничего более. Этого оказалось достаточно, чтобы открыть перед ними запертые двери клиник. После этого каждый из этих лжепациентов начинал «выздоравливать». Вопрос, который они изучали, был таким: сколько должно пройти времени, чтобы пациента сочли «нормальным» и выписали. Ответ был — «никогда». Ярлык «псих» никогда не меняется на «нормальный». Не было помощи ни от супругов, ни от друзей и юристов.

Силу ярлыков подтверждает и еще одно исследование. Негативные реакции обследуемых людей сильнее на «бывшего пациента психиатрической клиники», чем на безработного, ищущего работу. Если студенты называют кого-то «старым», они стараются его игнорировать, пропускают мимо ушей его рекомендации, говорят с ним медленно и громко, даже если он одного с ними возраста.

Возможно, для тех, кто принимает ярлык без конкретного доказательства и объяснения, уже неважно, что на самом деле думает и делает отмеченный человек.

Даже хуже, мы готовы наклеить ярлык и на самих себя без реальных на то оснований. Типичный сценарий: я замечаю, что потею во время лекции. Из этого я делаю вывод, что я нервничаю — я нервный человек. Поскольку я повесил на себя такой ярлык, следующий вопрос, который я задаю себе: «Почему я нервничаю?» Затем я начинаю искать подходящее объяснение. Я могу отметить, что некоторые студенты невнимательны или вообще покидают аудиторию. Я нервничаю, потому что я плохой лектор. От этого я нервничаю еще сильнее. Почему? Я надоел своим студентам, читаю лекции скучно. Я нервничаю, потому что хочу быть хорошим лектором. Я чувствую, что не годен для этой работы. Может, мне лучше открыть продуктовый магазин, а не читать лекции? Но если хоть один студент скажет: «Здесь жарко, я вспотел, и мне трудно внимательно вас слушать», я немедленно перестаю быть «нервным и скучным». А теперь предположите, что в классе только застенчивые студенты и никто мне ничего не объяснит. Представляете, до чего я могу додуматься?

Часто мы приклеиваем ярлык, исходя из необоснованных предположений. Семь раз отмерь, один — отрежь. Наши попытки найти объяснения часто уклончивы, мы принимаем все, что подтверждает наш ярлык, и игнорируем любое возражение.

Ярлык может навредить, как это показано в моем примере на лекции. Он может увести в сторону от истинной причины, к пристрастной самооценке. Необоснованные приписки, возникающие из-за ярлыков, так же общеприняты, если приклеен ярлык «застенчивый». Об этом пишет актриса Эндж Дикинсон: Я считаю, что люди, называющие себя застенчивыми, часто не отдают себе отчета в том, что слово «застенчивость» может быть синонимом слова «впечатлительность», и не понимают, что они просто более восприимчивы, нежели другие. Мне удалось поверить в свои силы, когда я научилась не обращать внимания на людей, которые не обращают внимания на меня. Старайтесь быть восприимчивыми, как дети, и даже как многие взрослые, это прекрасное качество. Я не позволяю загнать себя в угол людям, которые ошибочно принимают впечатлительность за застенчивость.

Обращаясь к главе 2, в которой описаны личные реакции на застенчивость, мы можем сделать вывод, что наклейка ярлыков — процесс действенный и эффективный. По-настоящему застенчивые люди не выделяют себя из общей массы, не стараются избегнуть ситуаций, которые способствуют развитию в них застенчивости. Как правило, они считают, что реагируют на ситуацию вполне адекватно Причины и следствия подобного заблуждения можно анализировать до бесконечности, но факт остается фактом — очень немногие отдают себе отчет в том, что проблема застенчивости для них действительно существует. Почему?

Объективно жизненный опыт и ситуации, в которые попадают застенчивые и незастенчивые люди, одинаковы. Различие заключается в том, использует человек в отношении себя ярлык «застенчивый» или нет. Застенчивые склонны во всем винить себя, незастенчивые — ситуацию. К примеру, кому понравится без подготовки выступить публично или сходить на свидание с незнакомым человеком? «Это обуза!» — скажет незастенчивый человек, объясняя чувство дискомфорта, возникшее в ответ на подобного рода предложение. А застенчивого сразу же начнут мучить сомнения: «... мне это кажется обузой только потому, что я стесняюсь выйти перед аудиторией; не знаю, смогу ли доставить удовольствие своей беседой незнакомому человеку... кроме эго, я не так выгляжу (хожу, говорю и т.д.), а, следовательно, сразу начну заикаться (краснеть, бледнеть), словом, если я сделаю это, будет только хуже и мне и всем остальным. Шаблон ограничивает внешние и превозносит внутренние причины, которые определяют оценку человеком своей реакции на чувство дискомфорта как «нормальную». Они же, подобно выключению обогревателя в без того уже жаркой комнате, могут заставить человека попробовать изменить ситуацию: в данном случае отказаться от выступления или попросить пойти на свидание кого-нибудь другого.

Другие взгляды

Взгляд с другой стороны — философской, литературной и психологической — также может помочь нам в понимании причин застенчивости.

К примеру, нас не особенно волнует конфликт между индивидумом и силами общества, лежащий в основе греческой трагедии. Личность хочет быть единственной, уникальной и особенной (индивидуализация). А безопасность и бессмертие можно обрести, только гармонично сливаясь с окружающим миром (обезличивание), считая себя частью природы, одним голосом в большом хоре, не выделяясь как герой трагедии. Рассматривая тот же конфликт на психологическом уровне, мы видим нашего современника, застенчивого человека, который съеживается от малейшего замечания, несмотря на искреннее желание выделиться из толпы. Интересно мнение представителя радикального направления психиатрии, д-ра Р. Д. Лайна о чувстве тревоги, свойственном застенчивым людям. «Если мы так зависим от мнения других, что способны воспринимать себя как личность только в случае, если это мнение есть, не пора ли всерьез задуматься над тем, что станется с нами, если вдруг этого мнения не будет». То есть: стоит случиться, что на нас никто не обратит внимания — сам факт существования нас как личности не будет подтвержден другими, — и наша личность перестанет существовать, будучи для нас уничтоженной.

Теории подобны чудовищным вакуумным насосам, засасывающим все на своем пути. Каждая описанная нами теория имеет много сторонников, рекламирующих «самые лучшие вакуумные насосы» на рынке. Мы соглашаемся с ними и принимаем условия игры, если принимаем программы для борьбы с застенчивостью. Выдвигая дополнительные замечания, мы настаиваем на необходимости изменений вашего отношения к тому, как вы приклеиваете ярлыки, наблюдаете и думаете о застенчивости. В качестве схемы поведения мы предлагаем отказаться от неуверенных, неэффективных или разрушающих личность поступков. Теория психоанализа подталкивает нас к необходимости глубокого проникновения в конфликты, отражением которых может быть застенчивость. Теория человеческих темпераментов имеет ограниченную ценность в плане признания индивидуальных особенностей восприимчивости детей и подростков так, что с ее помощью нам всего лишь легче создать им более подходящее окружение. И после всего сказанного и сделанного мы бросаем вызов общественным и культурным ценностям, которые сделали застенчивость национальной эпидемией.

Но сейчас попробуйте позвать застенчивых ребят домой или в школу для того, чтобы понять, как некоторые родители и учителя провоцируют застенчивость своих детей, несмотря на попытки других людей помочь преодолеть ее.

Глава 4.РОДИТЕЛИ, УЧИТЕЛЯ И ЗАСТЕНЧИВЫЕ ДЕТИ

Птицы так не делают, пчелы так не делают, но родители и учителя делают именно так. Они перекладывают ошибки застенчивых на других ребят и студентов. Они делают так, потому что привыкли разбрасываться ярлыками направо и налево. Они делают так, потому что, раз определив ребенка, как, «застенчивого» можно не обращать внимания на то, что происходит в его Душе, не озадачиваться проблемами его роста и развития. Штамп - «застенчивый» снимается так же нелегко, как и остальные. Тем самым взрослые узаконивают окружение, которое усиливает рефлексию и порождает еще большую застенчивость в ребенке. Практически никогда они не отдают себе в этом отчета.

Я была умненьким, но очень чувствительным и легко возбудимым ребенком, поэтому мои родители из лучших, но ошибочных побуждений решили воспитывать меня дома. До шестнадцати лет я занималась с домашним учителем. Я понимала, что отличаюсь от своих сестер и братьев и старалась как-то компенсировать этот недостаток, но у меня это не получалось. Когда мне было 5 лет, моя тетя, которая прекрасно рисовала, но никогда этому не училась, как-то, думая что я ее не слышу, произнесла за моей спиной: «Подумать только, из девочки мог бы со временем получиться замечательный художник, но ведь они, как всегда, все испортят!»

Иногда застенчивость возникает именно из-за родителей:

Я стал застенчивым из-за своего отца — тяжелым нравом он походил на героя В. Скотта: «Человек с постоянно обнаженными нервами, ругающий всех и вся, мы стараемся угодить ему; он с яростью кричит на нас, и никто не отваживается ему возражать». Этот кошмар продолжался долгие годы.

Или, как сообщала другая женщина, постарше, застенчивость может развиться из-за систематической ошибки в воспитании ребенка:

Моя мать умерла, когда мне было 5 лет, и меня отдали в католический приют. Монахини были прекрасны, и я любила их как своих родителей, но у них был обычай отталкивать детей друг от друга. Это сделало меня очень застенчивой.

Один способный студент-новичок на семинаре по застенчивости рассказывал, что был просто в шоке, когда мать упрекнула его в том, что он скучал на городском субботнем футбольном матче. «Она сказала, что даже если мне неинтересно наблюдать за игрой, то из уважения к ней я мог бы притвориться и вести себя как мой сосед по комнате. Я знаю, что я не особенно эмоциональный человек, но я люблю спорт, и эта игра мне понравилась», — сконфуженно завершил он. Почему мать считает себя вправе оценивать так своего ребенка? Ведь для того, чтобы посеять семена застенчивости, достаточно подтвердить его худшие опасения: каждый потенциально является Великим Инквизитором, даже мать.

Для того чтобы понять, как школа и домашняя обстановка влияют на застенчивых детей, мы побывали на каждой ступени детских и юношеских классов во многих калифорнийских школах и побеседовали с родителями учащихся.

Нет места лучше, чем дом

Излишняя скромность может перерасти в застенчивость. Легко сказать: «Корни застенчивости ищите дома», но застенчивость многолика, она имеет много вариантов силы и динамики проявления, поэтому нам ничего не остается, как смириться с выводом, что природа ее возникновения тоже неоднозначна. В формировании рефлексии у маленького ребенка решающее значение может иметь какое-нибудь единичное событие его жизни. Нам же предстоит узнать, как предотвратить провокацию развития застенчивости в условиях школы и семьи. Для этого выделим четыре вопроса, которые, по нашему мнению, помогут любознательным родителям разобраться в этой проблеме. Итак: какое представление о самом себе у застенчивого ребенка, детское представление о последовательности рождения, как хорошие родители и их дети защищают друг друга от застенчивости и почему у застенчивых родителей рождаются застенчивые дети. Рассмотрим группу из 90 детей от 12 до 13 лет и их родителей.

Представление о самом себе у застенчивого ребенка

Когда просишь застенчивого ребенка описать, каким, по его мнению, видят его одноклассники, как правило, возникает весьма безрадостная картина. Мальчики уверены в том, что их считают слишком высокими, очень толстыми, слабыми и некрасивыми, в любом случае — менее привлекательными, чем их незастенчивых одногодок. Подобным образом описывают себя и девочки: худые, некрасивые, менее сообразительные в сравнении с остальными. Самооценка — очень важный фактор в формировании представления о себе, и если молодой человек 13—14 лет всерьез заявляет: «Я непопулярен» — это очень плохо. Парадоксально, что незастенчивая часть студентов чувствует одиночество сильнее, чем застенчивая.

Действительно ли застенчивые дети менее привлекательны, или это только следствие индукции, внушения окружающим своего мнения о себе? В таком случае, понимают ли они, что сами недорого себя оценили? Является ли их низкая самооценка искренним признанием своей физической непривлекательности, или это что-то другое? Быть может, как мы обсуждали в последней главе, они чувствуют свою неадекватность, так как их собственные стандарты чрезмерно завышены? Вероятно, они критиканы, что хуже всего. Этот вывод подтверждается исследованием, проведенным в начальной школе. В подавляющем большинстве дети считали застенчивость более неприятным качеством, чем самоуверенность и более распространенным среди их знакомых. Себя же в застенчивости не обвинил никто.

Важный аспект представления о самом себе у застенчивых детей также обнаруживается при ответе на вопрос: «Вы уверены, что не нравитесь другим?» Застенчивые дети думают именно так. Интересно, что основу комплекса неполноценности у старшеклассниц и студенток колледжа составляло их невысокое мнение о собственной сообразительности и уме. Типичным ответом на вопрос, в чем они видят свой главный недостаток, был: «Я не так остроумна, как все остальные студенты». Исследования других ученых показывают, что застенчивые дети не менее умны, но хуже проходят тесты, чем их незастенчивые товарищи. - Но даже если школа делает все, чтобы каждому в ней было хорошо, застенчивые дети не меняют ярлыка застенчивости, который сами когда-то на себя нацепили. Они только меняют формулировки доказательств: «Я не могу так много говорить, как другие», «Я не так умен, как другие». Они считают, что лучше молчать, потому что они несообразительны, хотя в действительности они просто боятся разговоров о себе. Они отождествляют свое молчание с недостатком способностей.

Фактор очередности рождения

Большая часть исследований подтверждает, что детское представление о рождении в семье имеет психологические, социальные и профессиональные последствия. Например, среди первых 23 американских космонавтов, 20 были первенцами или единственными детьми. Среди поступивших в колледж, первенцев значительно больше, чем прочих детей. Но в ситуации, провоцирующей страх, первенцы чаще теряются и нуждаются в поддержке, чем их более самоуверенные младшие братья и сестры.

Родители больше заботятся о здоровье и будущем своего первого ребенка, чем остальных, поскольку традиционно считается, что именно старшие дети станут им опорой на старости лет. Родители делают на них большую ставку и, следовательно, больше требуют от них. Такой родительский настрой помогает ребенку добиться успеха в профессиональной и социальной сфере, если от природы он наделен умом, сообразительностью и способностями. Однако, если особых талантов нет, эффект — прямо противоположный: в ребенке развивается неуверенность в собственных силах. Доктор Люсиль Форер, клинический психолог, считает, что первенцы и дети, у которых есть младшие братья и сестры, острее нуждаются в одобрении, чем младшие или единственные дети. Следовательно, уровень самооценки у них ниже, чем у остальных.

Ужасно, если первенцы чувствуют, что не оправдали надежд, возложенных на них Мамой и Папой. С этой точки зрения, как могут быть связаны застенчивость и порядок рождения? Если чувство неадекватности общее для каждого ребенка, то оно тем меньше, чем младше ребенок. В пользу нашей гипотезы говорит и статистика: процент страдающих застенчивостью первенцев гораздо больший, чем среди их младших братьев и сестер. Интересно, что при обследовании студентов университета, мы пришли к выводу, что застенчивость среди первенцев распространена не более, чем среди других детей. Возможно, застенчивые первенцы предпочитают не поступать в колледж, так как их неуверенность и чувство неадекватности отвращают их от образования, даже если они умны.

Другой способ посмотреть на связь между порядком рождения и популярностью ребенка среди сверстников — это постараться увидеть выгоду в невыгодном положении младших братьев и сестер. Младшие дети имеют возможность научиться более эффективно использовать навыки межличностного общения (умение договариваться, добиться расположения, искусство убеждения и компромисса), поскольку они не могут, как старшие, рассчитывать на поддержку взрослых. Если так, то младшие дети могут быть и более популярными и более приятными в общении с товарищами. Убедительный довод в поддержку этой гипотезы привела группа южнокалифорнийских ученых. В дружбе и выборе школьниками товарищей для игр младшие дети действительно пользуются большей популярностью, нежели их старшие братья и сестры. Оценка учителей также подтверждает наше мнение о том, что старшие дети в процессе обучения и в игровых ситуациях используют социальные навыки менее эффективно.

Все эти данные подчеркивают, что существует другое возможное объяснение развития застенчивости у первенцев. Они менее популярны, поскольку не развили социальных навыков общения в той степени, в какой те развиты у их меньших братьев и сестер. Младшие развили их лучше в силу желания уцелеть при общении со старшими, которые изначально больше, сильнее и упрямее. Для достижения личных целей им приходится пользоваться ими искуснее, поскольку преимущество в грубой силе не на их стороне. Чтобы держать контроль над окружением, они действуют подобно хитрому боксеру-легковесу в бою с мощным тяжеловесом. На этом пути менее популярные старшие дети приклеивают себе ярлык «застенчивый», так как они безошибочно считают себя «непопулярными». Согласно такой точке зрения, они становятся застенчивыми, так как они непопулярны, а не наоборот.

Наиболее серьезное исследование по связи застенчивости с порядком рождения было проведено в калифорнийском университете, где изучали 252 ребенка от рождения до зрелости. Фактически в каждой возрастной группе (от 7 до 14 лет) девочки были более застенчивы, чем мальчики, а девочки-первенцы существенно застенчивее младших. Первенцы-мальчики обнаруживали более сильную застенчивость только до семи лет, после этого порядок рождения ребенка в семье большого значения не имел. После 14 лет у мальчиков застенчивость исчезала совсем! Застенчивость обнаруживается среди 10-летних мальчиков, например, из-за их физической робости, гиперчувствительности и специфических недостатков. Такая информация поступает к нам от матерей. Но лучше бы матери держали подобного рода информацию при себе. Проверка показывает, что в большинстве случаев мнение матери о страданиях сына по поводу своих негативных качеств, как, впрочем, и наличие у него этих самых качеств, вызвано лишь тем, что сын не удовлетворяет ее представлению о мужском идеале. Возможно, став свидетелями падения Джона Уэйна, идеального мужчины, современные матери согласятся с тем, что важно любить своего ребенка, а не свое представление о том, какими сыновья должны стать, когда вырастут. У нас есть доказательства, что это важнее.

Чувствительность к застенчивости

Как правило, дети не замечают робости своих родителей. Мы выявили, что примерно половина всех родителей, чьи дети учатся в младших классах высшей школы, которую мы обследовали, страдает застенчивостью, но подтвердить это смогли лишь 10% детей. Это понятно, так как родители занимают позицию авторитета и контроля в доме и могут не обнаруживать своей застенчивости перед детьми (вспомним, что застенчивость рассматривается детьми как нежелательное качество). В этом юном возрасте дети идеализируют родителей, поскольку те все знают и умеют — не глупые, не злые и не слабые. Однако стоило нам попросить тех же детей определить, кто застенчив из их преподавателей, и дети смогли это сделать, что говорит том, что обнаруживать застенчивость у взрослых они вполне способны, вот только не хотят видеть ее в своих родителях.

Насколько правильно родители обнаруживают застенчивость у своих детей? На первый взгляд, наша информация говорит о том, что современные матери очень чувствительны к нюансам поведения и проявления чувств у своих застенчивых детей, а отцы — нет. Незастенчивые отцы не очень точны при обнаружении застенчивости. Но застенчивые отцы в 2-3 раза точнее описывают своих детей как застенчивых. Но они не так точны в определении своих незастенчивых отпрысков. Есть застенчивые мамы, которые обладают чувствительным радаром для обнаружения застенчивости. Они знают, когда их застенчивый ребенок проявляет свою застенчивость (80%) и когда незастенчивый ребенок ее не обнаруживает (75% попадания). Такой высокий уровень точности — редкое явление в психологическом анализе межличностных отношений.

Родители, генерирующие застенчивость

Каких детей делают застенчивыми родители? Дети застенчивых отцов тоже застенчивы в 3 из 4 случаев; подобное соотношение обнаруживалось и для незастенчивых отцов и их незастенчивых детей. Незастенчивые матери также имели более незастенчивых детей, чем те, кто считали себя застенчивыми. Такая же цифра сохраняется и для застенчивых матерей, 20 из 32 детей (62%) которых были также застенчивы. В общем, примерно 70% родителей награждают застенчивостью своих детей. Они стремятся быть застенчивыми вместе.

Хотя сильное сходство родительской и детской застенчивости позволяет нам соглашаться с выводами теоретиков психологии малых групп, следует все-таки оговориться. Невероятно, чтобы застенчивые дети обнаружились у самоуверенных родителей. Необходим хотя бы один застенчивый родитель, чтобы ребенок имел шанс стать таким же. Но семья, где оба родителя застенчивы, имеет не больше возможностей вырастить застенчивого ребенка, чем семья только с одним застенчивым предком.

По нашим сведениям, застенчивость родителей жестко коррелирует с застенчивостью детей.

Обращает на себя внимание тот факт, что остальные дети в семье не стремятся быть застенчивыми. Одно из возможных объяснений этому — у застенчивых родителей должен быть, по крайней мере, один ребенок, который так же застенчив, как и они. Вероятнее всего, этим ребенком окажется первенец. Младшие дети часто менее застенчивы, так как к ним снижены требования родителей. Кроме того, в семье, часто подсознательно, распределяются роли: к примеру, Джон — оратор, а Гарольд — пассивный слушатель. Так, каждая детская самооценка — результат влияния требований к нему других. Джон много разговаривает за обеденным столом, чтобы компенсировать молчание застенчивого Гарольда. Эта роль оратора — не сознательное действие. Такие желания и требования группы могут также подавлять необычные поступки од