Бабушка Редберд. Сильвия с радостью и благодарностью приветствовала солнце

Сильвия с радостью и благодарностью приветствовала солнце. Ее сердцу было легко как никогда – даже легче, чем накануне утром, когда она встретила Аурокса и избрала для себя любовь и прощение вместо гнева и ненависти.

Ее дочь была мертва, и, хотя она будет чувствовать потерю Линды до конца своей жизни, Сильвия знала, что та, наконец, освободилась от бесплодной пустоши, в которую превратилась жизнь ее дочери. Линда была в Потустороннем мире – с Никс, свободная от боли и в согласии с самой собой. Зная это, пожилая женщина улыбнулась.

Сидя за столом для рукоделия в мастерской своего домика, она напевала древние черокские колыбельные. Она перебирала разные травы и камушки, кристаллы и нитки, выбирая длинные, кинжально острые травинки зубровки, чтобы обернуть их вокруг пучка сухой лаванды. На рассвете она будет петь солнцу, а очищающий дым зубровки смешается с успокаивающим ароматом лаванды и омоет ее вместе с солнечными лучами. Пока она делала жезл для окуривания, мысли Сильвия перешли от ее биологической дочери к Зои – дочери ее духа.

- Ах, у-вет-си-а-ге-я, я так скучаю по тебе, - пробормотала она тихо. – Я позвоню тебе сегодня, когда сядет солнце. Будет так приятно услышать твой голосочек.

Ее внучка была юной, но особо одаренной ее богиней. Хоть это означало, что Зои обязана нести бремя необычайной ответственности, но также значило, что был у нее и дар – возвысится до того, что принять все вызовы, прилагающиеся к этой дополнительной ответственности.

И тут разум Сильвии обратился к Ауроксу – мальчику, который был зверем. «Или он – зверь, который был мальчиком?» Женщина покачала головой, пока ее руки продолжали работать. «Нет, я буду верить в то лучшее, что в нем есть. Я назвала его тсу-ка-нв-с-ди-на. Бык вместо зверя. Я встретила его, поглядела ему в глаза, видела, как он рыдал от сожаления и одиночества. У него есть дух, есть душа, а потому – есть и выбор. Я верю, что Аурокс выберет Свет, даже если Тьма пребывает у него внутри. Никто из нас не является целиком хорошим. Или злым.» Сильвия закрыла глаза, вдыхая сладкий аромат растений и трав.

- Великая Мать Земля, укрепи доброту в этом мальчике и позволь тсу-ка-нв-с-ди-на стать прирученным.

Заканчивая украшать жезл для окуривания, Сильвия снова стала напевать. И как только она закончила плести травы и лаванду, то поняла, что песня, которую напевала, изменилась с колыбельной на совершенно иной мотив: «Песню Женщине, что Была Воином на Войне.» И хотя Сильвия по-прежнему сидела, ее ноги задвигались, отбивая четкий ритм, сопровождаемый взлетами и падениями ее голоса.

Когда поняла, что делает, Сильвия оцепенела. Она посмотрела на собственные руки. На перевитую с зубровкой и лавандой голубую нить была нанизана необработанная бирюза. И со всей ясностью Сильвия поняла.

«Узел Богини» - проговорила Сильвия благоговейно. – «Благодарю тебя, Мать Земля, за это предупреждение. Мой дух услышал тебя, и мое тело слушается.» - Пожилая женщина поднялась медленно и торжественно. Она прошла в спальню и сняла с себя ночную рубашку. Открыв шкаф, располагавшийся между необработанных сосновых стен, Сильвия вынула свою самую неприкосновенную ритуальную одежду: пелерину и юбку с запахом, которые она сшила, когда только-только узнала, что забеременела Линдой. Оленья кожа была старая и сидела чуть свободновато на ее худом теле, но все еще была гладкой и мягкой. Мшисто-зеленый цвет (за перемешиванием и окрашиванием в него Сильвия провела когда-то так много времени) не поблек даже спустя три десятка лет. Ни одна из раковин или бусин не было потеряна.

И Сильвия начала заплетать свои серебристые волосы в одну длинную толстую косу, вслух запев «Песню Женщине, что Была Воином на Войне».

В уши она продела серебряные с бирюзой серьги.

Ее голос взмывал и падал в такт ударам босых ног, пока она надевала на себя все новые и новые бирюзовые ожерелья, и вес их ощущался знакомым и теплым.

А свои руки Сильвия одела широкими браслетами из бирюзы и тоненькими серебряными и бирюзовыми – всегда бирюзовыми – ленточками, пока оба ее предплечья не оказались замотанными целиком – от запястья до локтя.

Сделав все это, Сильвия Редберд подхватила жезл для окуривания, длинную коробку деревянных спичек и вышла из спальни.

Она позволила своему духу вести ее босые ноги. Дух не повел ее к журчащему ручью, бежавшему позади дома, где она обычно встречала рассвет. Взамен этого Сильвия оказалась на середине ее широкого крыльца. Продолжая следовать своей интуиции, она зажгла жезл для окуривания. Привычными, но изящными движениями, Сильвия начала окуривать себя ароматами зубровки и лаванды. И когда, с головы до ног окутанная дымом, Сильвия распевала военную песню старейшин, прямо перед ней появилась Неферет, вышедшая из омута тьмы.