Песнь двадцать четвёртая

И се были подвержены (нападению) Рус-колоние от годьев иермена-рекса. А тые хотели женщин от рода нашего. И тут повернулисе Батевы* наши и ударили по ним. Иермана-рекских разбили и возвратили русских бо жён.

Було се. И се сделал десяток крышеньшей.

И тут смута велика овладела Русью. И стали молодые ведать славу. И собрали Русь и повели её на них. И в тот раз растрощили гадье. И не дали Жале никого. Да течете Она до полуночи и тамо зимние ночесе ладит с Карной.

Се радошесе и Дед наш Дажьбоже вечно о той победе, яку одержали отцы наши.

Многих нас не стало и забот много. А такожде земля годская стала русской и до конца пребудет той.

Отем иродам рекли русы, яково могут селитесе около них, коле б на оное согласились.

Но тые греки, вызывали их до пре. И второй раз, и без конца. И тамо русы погибали. Се дочери и многие вои падеша.

Иде русы прочь от греков. И осели на Дону и Донце. А после идеша к Непре и Дунаю и тамо мирно жили.

И те многократно враги бороться нападали на нас. И то текут, бредут русы. Хотят се б то сами жить.

И се вместе с Иегоунштами пришла на нас велика бида. Се б то обре*, яко песок морской. Якове рекут:

— Дайте в дань Русь целую.

И тот берег мы оставили и стали переходить. Но не было Божьего ладу во Руси. И се то обре* одержали силою витеженство над нами.

И се Батя* видя биду, се вынужден был от берега даже увести воев своих. И гредеше те, да греци. И се видели, а не могли инако.

И тако от вече выделили полюдие Бате. И воюя ушли до Дуная и далее. И оттудеся не повороте.

От тех времён вольных речем о единстве наших родов до сего дня. И тогда одержали мы силу великую, воедино действуя. И с того часа Отцы наши гордяшася нами. И быть по берегам, тако же днесе* должны. Стоять до смерти и прятесе* за землю нашу до конца. Если будут греки идти на нас, тогда силу грома небесного низвергне Перун на них.

Есе Батя* и потому грецие* рострощемо. Зрете намо враны летяшуте. И тамо будет смерть. И летяшьете тые до греков. И то буде.

Се стары родичи решили и дали клятву во Истиноше и держашете её аж до смерти:

“ Се бо мы должны умереть, а Русь вызволить. Решил хищник окаянный о лете идти до пре. И приде к нам. Се принявший веру его и получивший имя его, буде у греков яко вол рабочий. Кара его буде та тяжка и род его изворуется. И Жаля оплачет его. Имено его забудне. Се то из-за него сражаться в пре славяне будут род с родом нашим. Се мы, Тою Мытрою да осквернившиеся. И сим мы, Руско-луне пренебрегающие”.

И ту наглость увидели мы — пред нами Иегоунште тые, ловить ходящие в ночи отроков юных. И то се мы перехватили обоих оных и рострощили их.

И се утерпели много зла. И тако встала межи русами распря и усобица. И Жаля стала межи нами и начала плакать и нарекать нам.

Да не пойдем за оными, яко тамо стоит беда и погибель наша. А дождёмся до той поры, якожде не останется от них ничего.

Вспомынемо о том, яко при отце Ореи един род Славуни. А после отца трое сыновей его розделеншеся на трое. А тако стали рус-колоняне Ведичьи делиться на двое.

Тако было то и с богатырями-русами, якове были разделены на двое. И тогда получим скоро десять. А что в будущем грядеть, и грезить страшно, колибва будем делиться до бесконечыя.

Та бо-русь единой можешеть быть и не делиться, если родичи с родичами делившиеся сплотятся. И если однажды враг налезе на нас, должны мы обороняться, согласованно, а не спорить. Яково при Отце было. Иначе поимеем вдесятеро крови и згинем от врага малого.

Учтём это и пребудем в родстве до конца того. Десятки наши претворятся в тысячи. О них годье тые будут оглядываясь коров водить по степям. И тогда скажем словесы многие о родичах своих. И возвысим выше себя Пращуров и Отца Орея. То бо вреда творить не будем. Се мы должны сверять, почему бо по следам их не идемо.

После Гала-реху отошли готье до полуночи и Детерех веде их и тамо исчезли, о них не ведаем нисчо. А было изредка идьша до нас и рекли намо, яко вельмо великие утеснения имеют от него, яково стал на путь Иегоунштий. И тако болыяре* им рекли пождати. И прешеде до них. Вошли с пятью тьмами до них неожданно. И били Иегоунье, коие растрощили на Восточе страны, бывшие вольными и забрали коров и быков, и дочерей, юношей и старцев поубие наскрозь.

Се мы, русичи должны гордитесе походу нашему. И держашесе един одна, сражаясь до смерти праведной.

На то еще помынемо и Дира, назвав тего. Иже на нас устремившегося и побившего нас из-за нашего разделения и усобиц. То то бо враги Ерек и Асек (Рюрик и Аскольд) уселись на границе нашей.

И мерзко намо до тошноты. Се мы, потомки роду Славуни, кои пришли до Ильма-реки и Руси, еднешесе до гадия?!

И то буде тысячу лет! Потекут до нас кельтове со железом своим. И встретив, нас повернут до Заходу Солнца. Яко буде тверда рука, держащая нас, и од того Дария измеченная*. И устрашимся мы, вендие, под зад его одтрощить от земель наших.

А ильморешти, на то глендешя, не соберанишася до цела. И постольку гибель наша возможна, то уговаривали иных, яко ильморешти не хочяшете желязва брати до рук своих и борониться от врагов.

Такие роды исчезнуть должны, або их иные поглотят.

Гром громыхает в Сварзе синей. И должны лететь на врагов, яко ласточки быстрые. И то будут навстречу мечи им.

И русская цель была бы днесь* иная, абы се та Степь Скуфыния была за нас и всякий бродячий в оной же ещё злее стал чем мы.

Наши коровы тамо ходяшете должны и наши родичи жить должны. Ибо около той вчерашние суть варяги и греки, сегодня иже рекомы эллинами есть. И тые к оному домысливаются до того, суть им будут носить отроки* дань, и в кабалу заберут землю русскую.

И бороним себя, чтоб иных небыло и не дали нам той кручины. И чтоб тем врагам не дать себя охомутать и до воза привязывать, абы тянули его куда хочется чужой власти, а не туда, куда мы хотим.

И то до самой Жали великой с Карною, тому кто недопонимает, словесы тые. И гремят нам небеса, абы врага своего одолели, а не оставили Властителей наших единственных — Хорса и Перуна, Яро, Купала, Ладу, Дажьбога. И колижде Купала приходит в венце, коий же возлежит на главе Его, сплетённый из ветвей зеленых, и цветов, и плодов, тот час должны далеко о Неприе до Руси скакать, о смерти нашей не задумываясь. И жизнь наша на поле (битвы) есе красна.

Бие крыдлиема Матерь Сва Слава и речеть намо: “Идти до сечи должны”. И тогда намо не до еды. Борошна, маслом смазанного, нам не будет. Будем сонате на сырой земле. И есть траву зелёную, покуда не будет Русь вольной и сильной.

В те времена, коли бува годье пришли од полуночи, иермена-рекс* был заодно с Иегоунштемы. И тако се подружился с ними. И се мы имели двух врагов на двух концах земли нашей. И тут бо-яре* перед трудностью великой заколебались. И тут Матерь летяшя рече, мы яко должны напасть на Иегоунштей. И сначала рострощить их. А потом повернуться на годье.

И тыи тако деяше, разбили Иегоунштей и се повернули на годье. Тамо бо вражьи сынове иермена-рекса и умерли.

То бо жрецы Ведических наших Богов хранить наказывают. И Тех украдут от нас колибво, их забудут бродячие наши бояне*. Тако будем неведать до конца откуда мы, и тех бо-яр* гордых, кои били годье Триедора в лето десять столетий тридцатое од Карпенского исходу. И о том, яко Триедор шёл без страха на них. И боляре* се гнали и убили сыновей иермена-рекских. И оттрощили гала-рекса од Воронежца. Тамо быть стала Русь богатырской Русью и Русько-лунью.

Так ище должны соеднатеся од врагов наших. Словы околы тея должны мы вестете. И не можем есе мы верить десяткам глупых всяких слов, обращённых до нас.

И то Зори засветят до нас. И Утро приде до нас. И тако заимеем мы вестника, скачущего во Сварге. И речем хвалу и славу Богам.

Та бо Суренж огречена е. И не буде своей русичам. И тамо Боги грецькии ступают.

Тамо се мы не обретём скорбь нашу. И победим иных. Да владее нами Сын Свентовида Индра. От Того мы имеем в Оном помощника нашего. От старых времён наше благо получаем от Оного, твёрдость и крепость, абы варягов се мы одвадили яко следует и гуларехве ушли на новые земли.

* * *