Песнь двадцать первая

То бо ромены поглядели, и замышляшете злое на нас. И пришедша со возами и железвена броне, и устремились на нас. И тому боронились долго от них и отвадили мы тех от земли нашей. И ромеи ведают, яко дорожим мы традициями нашими. И поневоле оставили нас.

Тако грецие хотели закабалить нас в Хорсуне. И пряшехомсе* сурово против рабства нашего. И была борьба и пря* велика тридцать лет. И те поневоле оставили нас.

Тем бо грекам, идущим на торжища наши, речено нами: “Обменяйте коров наших на мази и серебро. То бо потребуше жёнам и детям”.

Тако се мы меняли скоро.

До днесе*, и до, и после, едучи, грецие стараются нас ослабить. И то ищут в кабалу взять.

И тому не ослабимся и не отдадим мы землю нашу. Яко землю Троянию мы не дали ромиям. И да не станут обиду нести Дажьбоговым внукам, коие же во оружии врагов бдят. И тако днесе не охаяны мы. Такожде отцы наши, кои бо насмерть стояша у берега Готского и одержеша над ними победу.

Песни хвалебные Матерь спевашеть. От той Красной Птицы, яка несла пращурам нашим огонь до домов их, такожде огнище призрим мы для того, чтобы нам одержать силу. И сумеем врагов разбить. И позор собачий им нюхать.

То увидишь, народ мой, якове се обезопасишь народы. И потому не ошибочны раны твои.

И не наряжались в ряженных, врагами погоняемых. От беды сами избавились и жизнь иную имеем. Бо се мы бились за сто городов и не отступились от них. И тягчайшие поражения были нам, а мы тысячу пятьсот лет должны были многие борения и битвы иметь.

И такожде мы живы, благодаря жертвенности юношей воевавших.

Се б то новы арии идут от старых ариев, ижде были также русскими. И се пришли до полудня и тамо пряшете* о степях десять веков.

То б то есе также русские, избирают князей своих. И те от родов своих. И роды дают от племени каждого князя своего. И от князей изыдеше князь старший. И той есе Батя* в сражениях.

И таково живут во земле той, одолевая врагов приходящих на нас и тамо избивая оных. И се грецьколане пришли на землю ту и седнеша оные. И не заботятся о Руси.

Се бо те русы измечеся*, чтобы налезе на оных и оттрощить оных до своих берегов морских. Об этом грецьколане проведав, рати свои о железна броние выстроили. И была сеча тамо велика.

И крячут вороны о еде мужеской, иже брошена есе в поле. И пияише очесы их, крячуть враны о брошенных. И великий грай стоял в поле том. И таможде ели очесы грецкие, а очесы русские не трогая. То мы бо знак этим имели, яко Боги не желают русским погибели.

И таможде се порешили Солнце с Месяцем о той земле, что решено в битве, абы земля тая не подленгла до рук эллинских, а пребыла русскою.

И таможде се не плачут матери о детях своих, яковы пролили кровь в битве той. И в той битве сташе те русами. Коими новы арии пребывают тамо до днесе. И земля тая впредь буде нашей. Мечами кровь пролита наша за ту. И потому эллины* речь стали князю старшему нашему, и повествовать ему, якожде не хотят до земли Непровей ходяте, чтобы отроков (рабов) брать. Эллины бо имеют берега морские.

Про себя то имеем указание на день наш, якожде праотцы наши умирали в битвах. И не взяли враги нашу землю. Се б то и днесе имиемо указание, якожде никто её не заберёт. Се бо ум наш, изворотливость и храбрость укрепились. И тому поидеше до Солнца восходящего, обаполы* реку зряче. Тамо седеша, яко Матерь Сва Слава рече. И Та обеими Своими крыдлеми охватывая нас, такожде боронит землю тую.

И обороним оную от дасуней* и Иегоунштов*, якожде готовим к сражению стрелы свои и мечи отточенные.

От морских берегов Годского моря шли до Непры. И нигде не видели мы иных, бредущих яко русы.

А ти то Иегоуншты-якши суть отброшены, так бо должны мы болючие раны оглядеть, яки наша гордость.

А нас дерут на части. От утра до утра видим — иные зло творят на Руси. И ждем, когда будет добро. А то не пребудет инакво, ниже силы свои не сплочимо. И возьмемо цель одну до мысли нашей.

То бо глаголеште вамо глас праотцев. И тому внемлите, яко иначе нельзя делать. Надо идти до степей наших и бороться за жизнь нашу.

Яко горожане, как скоты бессловесные, якове не ведают. И тут (в городах) наши родичи стали делиться — кому старше по чину быти. Кои бо забыли отцев и праотцев умерших. Кои от нас отошли, а кои забыли честность. И та велика свара одолела русов, якове пребывают разделёнными и расторгнутыми.

Тако грецево нас, с наших земель гонит, а не бьёмся, не имея силы. Сцепились до кругу, а по сторонам своим всяк стал поглядывать на соседечей своих. И от них веры не имеет. Яко между врагами. Идя к сече и обратно, начинают ссоритися в походе. Кои были лепее, а кои чернь из древних времён были.

Иные рекут о витяженстве и тогда поём о походах отцев своих.

Тако бо рус-колоние падема до ниц от гадов. И Иегоуншты зверствуют.

А тоде (в степи) Киевска Русь сотворилась Свеантувидова.

И годье*, се устрашашеся, идти стали вон до Сварги. Як бо ведаем, Сварги суть две. Одна Ведическая, а друга Гадская (Змиева). И той то гадье принесли дань.

И годье* усилились там от того, а вендестя* стали ослабишеся тако от того. Особо же, где мы были такими же, как те.

А то стали Литавоя (латинские вои), себя называвшие Ильмо. От нас иже наречены — ильморы.

С годьем оны объединились и се бореше с русами, сварами разделёнными.

А не буде те тако. Се бо Богов имем своих. И воевать же пойдемо под истинным стягом.

Се вот с обоих лугов Дунайских гонцы прибыли. И те рекут нам вторгнуться к Дунаю. И тамо волохов* бити заедино. И се рострощим тех.

Се б то в древние часы многие роды избирали Батю*. Другие же имели Старейшин Вече. Иные поимяше князя, иже се беряше на семь коло — от Коляды до Коляды. И се всяк род правился кудесником, жертвы творящим.

И всякий род имяше старого кудесника, который от него Раде угощение даяе.

И се прежде всего, иметь на челе Дажьбога. Ему же сотворив се требы наши, осесть должны, яко отцы наши. И носить берега морские русские гордые имены будут. Се русичи придут от Белой Вяжи и од русских Приднепровских земель, где тамо Кий утворил град Киев. И соберутся поляны, древляны, кривиче и ляхове до кучи Русской. И станут русичи.

* * *