Глава 40

Когда Лара вернулась домой, Джоуи валялся на диване в гостиной и смотрел по телевизору бейсбольный матч. Перед ним на журнальном столике стоял пакет поп‑корна и вазочка с печеньем.

— Я вижу, миссис Креншо уже потчует тебя своей выпечкой, — сказала Лара, весьма довольная тем, что Джоуи у нее так хорошо и уютно.

— Я ее околдовал, — откликнулся Джоуи и, не отрывая глаз от экрана, отправил в рот пригоршню поп‑корна.

— Ты околдовал их всех, — негромко сказала Лара, легко касаясь его щеки. — Женщины тебя обожают, и тебе это нравится.

— М‑м‑м… возможно, — пробормотал Джоуи, продолжая пристально глядеть на экран.

Лара невольно поморщилась. Хоть бы он выключил этот дурацкий телевизор, подумала она. Лара уже успела отвыкнуть от такого обращения. С другой стороны, если бы не вчерашний разговор с Ричардом, она даже не обратила бы внимания на поведение Джоуи.

— Ну‑с, — сказала она, присаживаясь на подлокотник дивана. — Что сказал тебе Квинн?

— Да, в общем, ничего особенного, — отозвался Джоуи.

— Но он согласился представлять твои интересы?

— Ты же велела ему сделать это, не так ли?

— Д‑да, — кивнула Лара.

— Чего ж ты тогда спрашиваешь? — сказал Джоуи чуть изменившимся тоном. — Когда мисс Айвори велит что‑то сделать, те, кому она платит, берут под козырек и бегут исполнять приказание. Разве я не прав?

— Не понимаю, чем ты недоволен, — произнесла она наконец.

— Сам не знаю, — мрачно отозвался Джоуи. — Иногда мне кажется, что я вообще не должен был ни о чем тебя просить. Ты нашла мне роль в «Возмездии», потом ты велела своему агенту заняться моим контрактом… Что будет со мной дальше, Лара?

— Выслушай меня, Джоуи, — негромко сказала Лара. — Ты вроде бы все говоришь правильно, но на самом деле все совершенно не так. Я могу только показать тебе нужную дверь и лишь приоткрыть ее. Все остальное зависит только от тебя. Самоутверждайся, доказывай, что ты — лучший, и никто не посмеет ни В чем тебя упрекнуть.

Джоуи сардонически усмехнулся.

— Ты что же, серьезно думаешь, что если я не потяну, Мик меня уволит? Да ни за что! Они все носятся с тобой, как не знаю с кем, и трясутся, как бы чем‑нибудь не обидеть великую кинозвезду! Ведь без тебя их затея яйца выеденного не стоит!

— Но ведь в «Спящего»— то ты попал без моей помощи! — напомнила Лара. — Ты сам добился этого!

— Ай да я!.. — ухмыльнулся Джоуи.

— Может, дело в чем‑нибудь другом? — продолжала осторожно допытываться Лара. — Может быть, ты плохо себя чувствуешь?

— Да нет. — Джоуи наконец‑то повернулся к Ларе, хотя и не потрудился приглушить звук телевизора. — Просто у меня сегодня поганое настроение. Что‑то вроде депрессии.

— Можешь сказать — почему?

— Потому что ты бросила меня! — обиженно заявил он. — Бросила, а сама умчалась куда‑то по своим делам. Вчера ты вернулась бог знает во сколько, сегодня, в общем‑то, тоже…

Лара чуть не упала с дивана. Неужто он это серьезно?

— Но Джоуи! — воскликнула Лара. — Ты же понимаешь, что такое реклама! Я должна этим заниматься. Два моих фильма вот‑вот выйдут в прокат, и я обязана их рекламировать.

— Да я знаю… — Джоуи вздохнул. — Просто я немного скучаю по дому.

— По дому? — Лара нахмурилась.

— Ну, по Нью‑Йорку. Здесь я никого не знаю, даже пива не с кем выпить.

— Я могу тебя познакомить с очень интересными людьми, — предложила Лара.

— Ха! — с иронией воскликнул Джоуи. — Можно подумать, что эти твои интересные люди просто жаждут познакомиться со мной! Кто я для них? Никто!

Лара поняла, что разговор приобретает неприятный оборот.

— Что ты собираешься делать сегодня вечером? — спросила она, меняя тему. — Мы можем куда‑нибудь пойти, а можем и остаться дома — как ты захочешь.

— А что бы ты хотела? — вопросом на вопрос ответил Джоуи, поворачивая дело так, чтобы решение осталось за Ларой.

— Да мне, собственно, все равно, — растерялась она.

— Тогда, с твоего позволения, я лучше досмотрю бейсбол, — сказал Джоуи, отворачиваясь к телевизору.

Лара не поверила своим ушам. Он что, гонит ее? И это после того, как она весь день думала о нем, скучала, ждала… Невероятно!

— Ты хочешь побыть один? — проговорила она непослушными губами, стараясь не показать Джоуи, как она расстроена.

— Если ты не имеешь ничего против, — буркнул Джоуи.

— Абсолютно ничего, — пробормотала Лара и, повернувшись, поспешила наверх в свою спальню. Она никак не могла понять, что это на него нашло. Они говорили всего минут десять или пятнадцать, и вдруг Джоуи вывалил на нее все это… Может быть, она сделала что‑нибудь не то, оскорбила его чем‑то?..

Но как она могла оскорбить Джоуи? Он же сам сказал, что она устроила его на роль в своем фильме, заставила своего агента встретиться с ним — чего же больше? Что же еще она должна была сделать?

Может быть, подумала Лара в отчаянии, ей не стоило настаивать на том, чтобы Джоуи жил у нее? Может быть, было бы лучше, если бы она сняла для него апартаменты в отеле? Но нет, она хотела видеть его как можно чаще, к тому же в отеле слишком много всяких соблазнов…

На мгновение глаза Лары наполнились слезами. Ей так хотелось, чтобы все было хорошо, но теперь она не была уверена, что все сделала правильно.

Войдя в ванную комнату, она задержалась перед высоким зеркалом и, поглядев на свое отражение, гордо выпрямилась.

Она по‑прежнему была Ларой Айвори, знаменитой кинозвездой, одной из самых обворожительных женщин Голливуда. Она могла заполучить любого мужчину, какого только захотела бы. В этом не было никаких сомнений. Великая Лара Айвори…

…Или Лара‑Энн Миллер. Та самая девочка, на глазах которой отец убил ее мать и брата, а потом застрелился сам.

Милая крошка…

Развратная маленькая дрянь.

Шлюха!..

Черт побери! Кажется, она начинает жалеть себя!

Лара вернулась в спальню и, позвонив на кухню, застала там миссис Креншо.

— Где собаки? — спросила Лара.

— Мистер Джоуи сказал, что им гораздо полезнее быть на улице, на собачьей площадке, мисс Айвори, — объяснила экономка.

— Ах вот как, значит, он сказал? Будьте добры, мисс Креншо, впустите их обратно в дом.

— Хорошо, мисс Айвори.

Странно, подумала Лара. Джоуи говорил ей, что любит собак — теперь же он старается держать их вне дома. Что с ним, черт возьми, такое?

На мгновение ей захотелось спуститься вниз, чтобы потребовать объяснений, но у дверей спальни Лара остановилась. Что, если он сбежит? Что, если он скажет: «Извини, но у нас ничего не выйдет. Прощай»? Готова ли она к такому повороту дела?

Нет. Лара знала, что не хочет и не может рисковать своими отношениями с Джоуи. Пока не может. Они даже еще не узнали друг друга как следует. Только время могло расставить все по своим местам.

Никки и Айден Син ехали в «Шато Мормон»в машине Никки.

Развалясь на пассажирском сиденье, Айден закрыл глаза и даже, кажется, задремал, и Никки с неприязнью отметила про себя, что он не очень‑то вежлив.

— Эй, просыпайся, — сухо сказала она, останавливая машину возле ресторана.

— Я устал, — отозвался Айден, протирая глаза. — Если б ты только знала, сколько сил уходит на то, чтобы ничего не делать.

Скорее бы уж мы начали работать по‑настоящему.

В ресторане они заняли маленький столик на двоих, Айдея заказал свой любимый «Джек Дэниэлс», Никки попросила бокал красного вина. В ожидании заказа Айден закурил и… неожиданно выпустил струю дыма прямо ей в лицо.

Никки закашлялась и замахала руками, разгоняя дым.

— Извини, — пробормотал Син, но вид у него был ничуть не виноватый.

— Так что ты хотел мне сказать? — самым деловым тоном осведомилась Никки, вытирая платком слезящиеся глаза. — Что тебе не понравилось в нашем сценарии?

— Дерьмовый у вас сценарий.

— Что‑что?

— Я хочу изменить свой диалог. Переписать все наново и получить компенсацию.

— Ты шутишь?

Айден глубоко затянулся сигаретой.

— Я серьезен, как задница министра финансов.

— Это невозможно, Айден. Через несколько дней начнется основная съемка, у нас просто нет времени на то, чтобы что‑то менять. Кроме того, все остальные довольны сценарием. Кроме тебя.

— Все равно это не сценарий, а хреновина.

Никки почувствовала, что начинает закипать. С ее точки зрения, сценарий «Возмездия» был великолепен.

— Если сценарий плохой, почему же ты согласился играть в этом фильме?

Айден невесело усмехнулся.

— Потому… Ты что, не знала, что у меня аховая ситуация?

К счастью, Никки привыкла иметь дело с актерами. В глубине души все они — даже самые знаменитые — были обидчивы, ранимы и постоянно во всем сомневались. И, как ей казалось, Айден Син был подвержен всему этому в гораздо большей степени, чем остальные.

— Послушай, Айден, — сказала она как можно более спокойно. — Когда Мик нанимал тебя, он сказал мне, что ты в отличной форме и справишься с этой ролью. А теперь ты являешься ко мне и говоришь, что тебе что‑то не нравится. Может быть, ты просто хочешь выйти из игры? Вряд ли теперь это возможно.

— Как мне все надоело!.. — пробормотал Айден, чьи серо‑стальные глаза беспокойно перебегали с одного предмета на другой. — Как мне надоели все те умники, которые указывают мне, что я могу и чего не могу. Кстати, как ты относишься к быстрому сексу? Я бы хотел перепихнуться с тобой по‑скорому.

И зачем только она согласилась поехать с ним, с тоской подумала Никки. Правило номер один для каждого продюсера гласило: держись от актеров подальше. Даже для звезды экстра‑класса продюсер должен — по крайней мере в теории — оставаться божеством, а никак не собутыльником и не случайным партнером по «быстрому сексу».

— Ты спятил, — сказала она тихо и покачала головой.

— Мне это говорили сотни раз, — небрежно отозвался Син. — Так ты хочешь трахнуться или нет?

— Нет! — сказала Никки, вставая. — Мне нужно домой.

— К любимому муженьку? — съязвил Айден.

— Тебе‑то что за дело?

— Ты еще слишком молода, чтобы жить с этим старым кобелем.

— Послушай, — вспыхнула Никки, — почему бы тебе не заняться своими проблемами и не оставить меня в покое?

— Потому что ты мне нравишься.

— Вот еще — фыркнула Никки, притворяясь равнодушной, хотя на самом деле Айден Син тоже интересовал ее. Еще как интересовал!..

— Да, в тебе есть что‑то такое… эдакое, — добавил он и обезоруживающе улыбнулся.

— В таком случае должна тебя разочаровать: твое чувство, увы, не взаимно, — твердо сказала Никки.

— Не взаимно… — повторил он, но таким тоном, что Никки вспыхнула, словно он уличил ее во лжи.

— Ступай домой, Айден, — вздохнула она. — Мне тоже давно пора быть дома.

Но Айден не имел ни малейшего желания отпускать ее.

— Хотел бы я знать, каково это — жить с человеком, который на двадцать лет тебя старше, — проговорил он, вопросительно глядя на нее.

«Интересно, с чего он взял, что ему позволено лезть в мои дела», — возмущенно подумала Никки.

— Должно быть, это дело вкуса, — заметила она едко. — Не ты ли третьего дня хвастался, будто какая‑то пятнадцатилетняя девчонка делала тебе минет? Ну‑ка, посчитаем… Тебе тридцать четыре, значит… значит, эта девочка на девятнадцать лет моложе тебя. Скажи, Айден, ты не чувствуешь себя старичком?

Он невесело рассмеялся.

— Ты все перепутала. Это Мик забавлялся с пятнадцатилеткой, Мик, а не я. Меня несовершеннолетние не возбуждают — Ну конечно же, нет, — сказала Никки, недоверчиво качая головой.

Принесли заказ, и Айден немедленно сделал глоток виски из своего бокала.

— Как я понимаю, — сказал он, — ты не хочешь помочь мне со сценарием.

— Обратись к Мику, — ответила Никки, глядя на свои наручные часы. — Он у нас творческий гений.

— Но мне все равно хочется переспать с тобой.

— Я еще никогда в жизни не получала такого романтического предложения, — с насмешкой сказала Никки. — И все‑таки я настоятельно рекомендую тебе адресовать его кому‑нибудь из твоих подружек. Они точно уписаются от удовольствия.

— Каким подружкам? — спросил он мрачно. — У меня нет никаких подружек.

— А этот пятнадцатилетний ангел с мягкими, умелыми губками?

— Ты что, совсем не слушаешь меня? — спросил он тихо, и его жуткие выжженные глаза впервые остановились на лице Никки. — Это был Мик, а не я. К тому же девчонка резва не по годам.

— Резвая пятнадцатилетняя шалунья… — повторила Никки. — Тебе не стыдно, Айден?

— Нет. А тебе?

— А я‑то тут при чем? — опешила Никки.

— Потому что это была твоя дочь, — резко бросил Айден, не сумев сдержаться.

На мгновение над столиком воцарилась мертвая тишина.

Краска отхлынула от щек Никки, ноги подкосились, и она рухнула на стул.

— Что? — переспросила она машинально, от души надеясь, что это не может быть правдой.

— Черт! — от души выругался Айден. — Я же дал себе слово не лезть во все это.

Он сделал еще один глоток виски.

— Мик ни черта не знал. Эта малявка сама приклеилась к нему в баре и назвалась чужим именем. Мик сказал мне, что она — просто фанатка, поклонница таланта и все такое… Он чуть не обделался, когда увидел ее у тебя дома.

— О боже! — простонала Никки, которой стало совсем нехорошо.

— Это еще не все, Никки, — сказал Айден, снова принимаясь блуждать глазами по стенам, по стульям и потолку ресторана. — После твоей вечеринки она объявилась у меня на квартире и сказала, что она — несовершеннолетняя и что, если я ее не трахну, она пойдет к своему отцу и скажет, что я ее изнасиловал.

В общем, Никки, я хотел бы попросить тебя сделать все, чтобы это больше не повторялось Это вредит моей карме, а мне и так стоит огромных трудов поддерживать ее в целостности.

— Ты… переспал с ней? — спросила Никки пересохшими губами.

— Кто, я? — с негодованием переспросил Айден. — Ни в коем случае! Твоя дочь в сущности еще ребенок, только она слишком быстро выросла из пеленок. В общем, ты должна что‑нибудь с ней сделать.

— Не понимаю, зачем ты мне все это рассказываешь?.. — устало проговорила она, впервые в жизни мечтая о том, чтобы Шелдон оказался рядом и помог ей решить эту дурацкую проблему.

— Да вообще‑то я совсем не собирался… — ответил он. — Я же сказал — если бы мне представилась возможность трахнуть кого‑нибудь из вашей семейки, я бы выбрал тебя.

— Ты омерзителен! — сердито воскликнула Никки.

— Нет, просто я откровенен, — с нажимом сказал Айден, пристально глядя на нее. — А ты? Ты не хочешь ответить мне тем же?

Никки почувствовала, что сердце у нее колотится, как у подстреленного кролика, которого уже поднимает за уши страшный охотник. «Вот что такое настоящий стресс!»— пронеслось у нее в голове. Никки всегда считала, что она еще слишком молода, чтобы быть подверженной стрессу, но теперь она просто не знала, как ей быть, что делать!..

Она снова встала — ей казалось, что так она сможет быстрее овладеть ситуацией.

— Считай, что я уже обо всем позаботилась, Айден. Больше Саммер тебе докучать не будет, — сказала она твердо. — Я была бы весьма тебе признательна, если бы ты никому больше об этом не рассказывал. В том числе и Мику. Я разберусь с этим по‑своему.

— Договорились, — кивнул Син, допивая свое виски.

Выскочив из ресторана, Никки некоторое время нетерпеливо приплясывала на ступеньках, ожидая, пока бой подгонит машину. К кому ей обратиться? К Ричарду или к Шелдону? А может быть, лучше будет, если она попробует справиться сама?

Да, решила Никки, садясь за руль, она сама во всем разберется.

Лара спала, но сон ее был беспокойным и неглубоким. Она металась на подушках, ей снилось море — безжалостная мощь теплой, солоновато‑горькой, мутной воды, которая заливала ее тело, захлестывала комнаты, тащила к дверям ковры, пуфики и журнальные столики. В конце концов пенный вал накрыл с головой и ее — закружил, поволок, и Лара, вскрикнув, проснулась.

Несколько мгновений она лежала неподвижно, чувствуя, как высыхает на лбу и на плечах липкая испарина пота. В спальне было совершенно темно, и в этой темноте слышалось только ее тяжелое, хриплое дыхание. Пожалуй, слишком хриплое…

Неожиданно Лара осознала, что она не одна, и вздрогнула.

Напрягая зрение, она с трудом различила в ближайшем кресле неподвижную фигуру.

Джоуи!..

Лара села на постели, прижимая одеяло к груди.

— Боже мой! — вырвалось у нее. — Как ты меня напугал!

— Может быть, тебе стоит установить замок получше? — насмешливо спросил он.

— Или не пускать к себе в дом сумасшедших лунатиков, которые разгуливают по ночам, словно призраки, — отозвалась Лара и прищурилась, пытаясь разглядеть циферблат часов на ночном столике. Только что, во сне, она видела, как этот столик, опрокинувшись, несся к выходу, беспомощно выставив из морской пены четыре крепкие резные ножки. — Который час?

— Два часа ночи, — с готовностью ответил Джоуи.

На мгновение Ларе стало страшно. Вдруг Никки и Ричард были правы, когда предупреждали ее насчет Джоуи? Что она о нем знала? Может быть, он и правда больной, опасный маньяк?

Да, в сексе он был неподражаем, но в остальном… Когда она вернулась с пресс‑конференции, в гостиной ее встретил чужой, незнакомый человек, который смотрел ее телевизор, а теперь этот чужак сидел в темноте возле ее кровати и думал… Интересно бы знать, о чем?

— Тебе что‑нибудь нужно, Джоуи? — спросила Лара ровным голосом.

— Да. Нам надо поговорить.

— Сейчас?

— Лучше сейчас, — ответил он и вдруг заговорил глухо и торопливо:

— Я не могу принимать от тебя никаких подарков, Лара. Ты слишком хорошая… для меня во всяком случае. Единственное, что я могу и хочу для тебя сделать, это быть с тобой, но я не уверен, что сумею сделать тебя счастливой.

— Но ты уже делаешь меня счастливой, — возразила Лара.

— Все может рухнуть в любой момент, — с отчаянием в голосе ответил Джоуи. — Дело во мне. Я слишком упрям, эгоистичен, я привык все делать по‑своему… Наши отношения… они мне в тягость, Лара. Я не выдержу.

— Ты хочешь уйти? — очень тихо спросила Лара.

— Я не знаю, — пробормотал Джоуи.

— Я все понимаю, Джоуи… — очень ласково сказала Лара, поняв, наконец, что он боится близких — гораздо более близких, чем просто секс, — отношений и пытается высказать ей свои смутные страхи. С его стороны это было только естественно, ведь все случилось чересчур быстро. Только что он был помолвлен с одной — и вот уже с ним другая.

— Я все понимаю, — добавила она. — И, поверь, я тоже еще не разобралась в том, что между нами происходит.

— Дело не в том, что я не хочу быть с тобой, — сказал он. — Главная беда в том, что я не могу дать тебе ничего такого, чего бы у тебя уже не было.

— Как раз ты и можешь, — прошептала она.

— Что же это?

— Ты сам. Мне нужен ты.

— Ты меня уже получила, — грубовато сказал он и, наклонившись вперед, прижался лицом к ее плечу, словно маленький ребенок, ищущий утешения у матери. — Ты получила меня со всеми потрохами.

Лара погладила его по густым темным волосам и крепче прижала его голову к себе. Именно в этот момент она поняла, что любит Джоуи, любит по‑настоящему, а не просто привязана к нему как к любовнику, как к источнику сексуальных наслаждений. Между ними уже давно существовала глубокая внутренняя связь, и, осознав ее, Лара почувствовала, как у нее теплеет на душе.

— Ложись, — сказала она, двигаясь на кровати.

— Ты правда хочешь, чтобы я остался?

Это был другой Джоуи, неуверенный в себе, ранимый, даже какой‑то непривычно робкий.

— Да, — просто ответила Лара, чувствуя, что с каждой минутой любит его все сильней и сильней.

Он быстро разделся и лег рядом с ней под одеяло. Некоторое время спустя они уснули, так и не разжав страстных объятий, и последним, о чем подумала Лара, это о том, что она, наконец‑то, нашла свое счастье, которое так долго искала.

Искала всю свою жизнь…

Иногда я про себя называю то время «тяжелыми деньками», хотя на самом деле это были годы. Годы, когда меня все равно что не было. Время летело слишком быстро, и я зачастую просто не замечал, что происходит вокруг и что творится со мной. Наркотики сделались для меня целью и смыслом существования. Наркотики были единственным, ради чего стоило вставать по утрам. Наркотики и только они правили моей вселенной.

На свой гонорар, полученный за съемки боевиков, я приобрел хижину на западном побережье и переехал туда. Поскольку я больше не работал, деньги быстро кончились, и я связался с Кристелл — обалденно красивой девчонкой, которая демонстрировала купальные костюмы. Она тоже принимала наркотики и часто подрабатывала на стороне — в основном съемками в низкопробном парно.

Главное, деньжата у нее водились, а мне это и надо было.

С тех пор моя жизнь покатилась под откос, но мне было наплевать. Мне было вообще на все наплевать.

Некоторое время спустя, — я уже не могу сказать, сколько недель или месяцев прошло на самом деле, — Кристелл надоело ссужать меня деньгами. Она заявила, что я либо тоже должен начать что‑то зарабатывать, либо она уйдет.

Это было очень некстати Я был не в форме, так что даже на мало‑мальски приличную роль рассчитывать не приходилось. Меня и не тянуло — кому это надо, вкалывать? Быть кинозвездой мне давно уже не хотелось. Зачем, если после дозы я мог стать императором, повелителем вселенной, богом?

Один из поставщиков как‑то продал мне пистолет. — «Зачем?»— тупо спросил я. «Как зачем, отстреливаться будешь. Времена настали такие, что жизнь стала опасной», — объяснил тот. Этого объяснения мне хватило, да и пистолет мне понравился. Эта мощная, безотказная машинка, на которую я мог положиться в любой ситуации, стала моим самым верным другом. Она одна была со мной, когда я отчаянно нуждался в утешении и не находил его.

Вот почему я всегда держал пистолет заряженным и, ложась спать, непременно клал его под подушку. Кристелл это, кстати, очень не нравилось — она все боялась, что ночью пистолет может выстрелить, и пуля продырявит ей одну из ее ужасно дорогих пневматических грудей. Она так часто об этом заговаривала, что в конце концов я достал пушку и пригрозил, что если она не заткнется, я отстрелю ей голову, и тогда сиськи ей больше не понадобятся.

Это заставило Кристелл прикусить язык, но я продолжал пугать ее пистолетом просто для забавы.

Да, когда долго живешь под химией, в конце концов у тебя едет крыша, и тогда ты начинаешь откалывать такие номера, что не приведи господи! Впрочем, самому мне было только смешно.

В конце концов Кристелл все‑таки бросила меня.

Сука!

Все они суки, если разобраться.

Так я остался один в своей хижине на берегу. Я жил как настоящий бродяга, но, самое главное, у меня скоро не осталось ни цента, а деньги были мне отчаянно нужны, потому что без белого порошка я уже не мог существовать.

И тогда я вспомнил Хэдли. Как‑никак, она была моей должницей, ибо именно из‑за нее я потерял работу.

Особнячок Хэдли, который подарил ей ее дружок‑гангстер, стоял на отшибе, в конце Анджело Драйв. Сам ее приятель постоянно жил в Нью‑Йорке со своей разжиревшей женой‑сицилийкой, так что никто не мог помешать двум старым знакомым потолковать по душам.

И вот однажды поздним вечером я подъехал к дому Хэдли. Намерения у меня были самые мирные. Я собирался только взять у нее взаймы пару тысяч, правда, на неопределенный срок — до тех пор, пока я не придумаю, как достать денег.

Как я и рассчитывал, кроме Хэдли, в особняке никого не было.

Ее дружок разрешал ей иметь только приходящую прислугу, ибо не хотел, чтобы кто‑нибудь видел его входящим в этот дом. Дверь она открыла мне сама — открыла и замерла на пороге с разинутым ртом. Можно было подумать, что она увидела привидение.

— Да, я знаю, — сказал я, — я изменился. Что, я уже не выглядит жутким красавчиком, как раньше?

— Ты похож на собачье дерьмо, на которое кто‑то наступил, — констатировала Хэдли, справившись с собой. — Что тебе надо, подонок?

— Я тоже очень по тебе скучал, — ответил я. По правде сказать, мне очень не понравилось, как она мет встретила.

— Ты нанюхался дряни, — сказала она с отвращением.

— Допустим, — согласился я. — Значит ли это, что я не могу рассчитывать на небольшое одолжение?

— Какое? — спросила она, подозрительно прищурившись.

— Одолжи мне пару тысчонок, — сказал я. Мне было очень неприятно просить ее о чем‑то, но другого выхода у меня не было.

— Уматывай отсюда, подонок. — отрезала она. — И живо, пока я не позвонила в полицию.

Впервые в жизни баба говорила мне, чтобы я уматывал. Мне!..

Обычно женщины умоляли меня остаться.

— Ну‑ка, повтори еще разок, — проговорил я, как будто не веря своим ушам.

— Ты слышал, что я сказала, — ответила она коротко.

Этого я уже не мог вынести. Достав пистолет, я ткнул стволом прямо ей в брюхо.

Хэдли побледнела и попятилась, я — за ней. Так мы вместе вошли в прихожую, и Хэдли потянулась к кнопке сигнализации.

Такие кнопки располагаются обычно достаточно удобно, чтобы их можно было легко нажать, но эта была прикреплена слишком высоко. Увидев, что Хэдли поднимает руку, я оттолкнул ее в сторону и захлопнул за собой входную дверь.

Увидев, что мы остались в прихожей вдвоем и что до кнопки ей не добраться, Хэдли попыталась пнуть меня ногой, или толкнуть, или даже выбить пистолет у меня из руки. Я уже даже не помню что — помню только, что пистолет неожиданно выстрелил, и она отлетела к стене со здоровенной дырой в груди, из которой так и хлестала кровь.

Этой картины я, наверное, никогда не забуду. Я тогда был под дозой, но даже это не помешало мне понять, что я натворил.

Пот катился у меня по лицу, сердце бешено стучало, но у меня хватило ума вытереть полой пиджака дверную ручку — единственный предмет, которого я касался в ее проклятом доме. Я не стал даже искать деньги — вместо этого я как ошпаренный выскочил из дома и бросился туда, где я оставил свой автомобиль. Прыгнув за руль, я как‑то доехал до своей хижины на берегу и отрубился.

Убийство Хэдли попало всего лишь на вторую полосу «Лос‑Анджелес Тайме»— даже в смерти она не стала настоящей звездой.

Я знал, что не оставил следов и что ни один, даже самый головастый сыщик не сможет связать ее со мной, однако — просто на всякий случай — я потихоньку уехал в Мексику. Следующие два года я не курил и не кололся. Чего мне это стоило — совсем отдельная история, но я сумел избавиться от своего пристрастия к дряни, которая рано или поздно свела бы меня в могилу.

Я готов был начать все с самого начала.