Рождение новой страны

31 марта 1991 года 98,9 процента участников референдума, проведенного в Грузинской ССР, проголосовали за восстановление государственной независимости. И уже через девять дней Верховный совет Грузии принял соответствующий акт. Таким образом, Грузия стала второй республикой, покинувшей состав Советского Союза, после Литвы, провозгласившей независимость 11 марта того же года.

Новейшая история суверенной Грузии началась 9 апреля 1991 года – спустя ровно два года после трагических событий в Тбилиси, когда силами войск МВД и Министерства обороны СССР был жестоко разогнан митинг, в результате чего погибли 19 человек, сотни людей получили травмы, тысячи – подверглись воздействию отравляющих веществ.

Тот бессрочный митинг в столице был организован вслед за массовыми выступлениями по всей Грузии, прошедшими в ответ на предложение об отделении Абхазии, высказанное на 30‑тысячном сходе в абхазском селе Лыхны. Как известно, проблема целостности Грузии не была решена ни тогда, ни позже, но главным результатом не только самого митинга, но и его разгона стала окончательная потеря доверия, как к союзной, так и к местной власти.

Лидер грузинского национального движения, известный правозащитник, один из учредителей Грузинской Хельсинкской группы и один из организаторов апрельского митинга 1989 года Звиад Гамсахурдия в ноябре 1990 года был избран председателем Верховного совета Грузии, а в мае 1991 года – первым президентом независимой Грузии, набрав 87 процентов голосов. За время своего краткосрочного президентства Гамсахурдия дал силу новому витку грузино‑южноосетинского конфликта, фактически развязав гражданскую войну. Его правление завершилось в декабре 1991 года в результате мятежа частей Национальной гвардии (входившей в состав вооруженных сил Грузии) под командованием Тенгиза Китовани и военизированных националистических отрядов «Мхедриони» под предводительством Джабы Иоселиани. За две недели столкновений с использованием артиллерии и танков были захвачены стратегические объекты в Тбилиси, атаковано здание парламента, а сам Звиад Гамсахурдия бежал из страны.

Власть перешла к Военному совету, вскоре преобразованному в Государственный совет Грузии, во главе которого 10 марта 1992 года встал бывший первый секретарь ЦК Компартии Грузинской ССР Эдуард Шеварднадзе. Он же до 1995 года оставался руководителем страны в должности председателя парламента, а после, набрав на выборах 5 ноября 1995 года 72,9 процента голосов, – в качестве президента.

Гамсахурдия, вернувшись на родину через год после бегства, возглавил правительство в изгнании. Его сторонники, так называемые звиадисты, продолжали партизанское движение, захватывая города Западной Грузии и Абхазии. Но к ноябрю 1993 года правительственным войскам удалось вернуть контроль над всеми территориями, захваченными звиадистами, а сам Звиад Гамсахурдия 31 декабря 1993 года покончил жизнь самоубийством (хотя факт самоубийства до сих пор ставится под сомнение).

Тенгиз Китовани в 1995 году был арестован и пять лет провел в тюрьме за создание незаконных вооруженных формирований. Другая ключевая фигура сопротивления, глава уже запрещенных к тому моменту отрядов «Мхедриони» – Джаба Иоселиани – в 1998 году был приговорен к 11 годам лишения свободы за измену родине, организацию покушения на президента и несколько убийств, но в 2001 году (за два года до смерти) получил от Шеварднадзе помилование.

Устранение политической напряженности не принесло Грузии спокойствия. Из политического кризиса вырос кризис социально‑экономический, с которым Шеварднадзе за время своего правления так и не смог справиться. Сам он так подводит итоги своего президентства: «Когда в 2003 году я уходил в отставку, разрушенный Тбилиси был уже восстановлен, стремление Грузии принять участие в европейском интеграционном процессе стало свершившимся политическим фактом. <…> Строительство нефтепровода Баку–Тбилиси–Джейхан шло полным ходом. <…> Грузия в 2003 году обладала независимым парламентом и независимой реформированной судебной системой, свободной прессой и довольно широкой сетью неправительственных организаций».

И здесь, на мой взгляд, обращает на себя внимание не столько спорность некоторых оценок экс‑президента, сколько их телеграфный характер: более десяти лет фактического руководства страной отражены лишь тремя абзацами.

Выступая против фальсификации результатов парламентских выборов, прошедших 2 ноября 2003 года, оппозиционеры во главе с Михаилом Саакашвили с розами в руках захватили здание парламента. Это событие стало прологом Революции роз, которая привела к радикальным переменам в жизни страны.

Показательное совпадение: Шеварднадзе оставил пост президента 23 ноября 2003 года – в день, когда грузины отмечают праздник святого Георгия, покровителя Грузии (этот праздник отмечается грузинами дважды в год, второй раз – 6 мая).

4 января 2004 года в первом туре президентских выборов с результатом в 96 процентов победил Михаил Саакашвили. Смутное поначалу ощущение вскоре сменилось уверенностью: родилась новая Грузия. Чтобы не оставалось сомнений, что с прошлым покончено, власти обновили всю государственную атрибутику: в январе 2004 года утвержден новый флаг, в мае – новый гимн, в октябре – новый герб.

Как ни удивительно, но и второе празднование дня святого Георгия не прошло без совпадений. Единолично правивший Автономной Республикой Аджарией Аслан Абашидзе 6 мая 2004 года ушел в отставку и покинул Грузию. Его уход в обмен на гарантии неприкосновенности предотвратил масштабный вооруженный конфликт. Вторая бескровная революция, вернувшая центральной власти контроль над автономией, была ознаменована словами президента Саакашвили: «Аслан Абашидзе сбежал, Аджария свободна!»

Падение режима Абашидзе позволило начать формирование единой государственной системы, приступить к форсированной модернизации всей страны. Вспоминает Саакашвили:

Были периоды, когда в Грузии бесконтрольно хозяйничали криминальные элементы. Периоды, когда законодатели воровали, а воры устанавливали свои законы в стране. Были времена, когда не только единственной формой сотрудничества, но даже единым образом мышления была коррупция, и закон существовал только потому, что существовала такса для его нарушения. <…> Ужесточалось и без того жесткое законодательство, хотя и его никто не соблюдал. <…> Далее была Революция роз, и вместе с нею началась экономико‑политическая революция… мы объявили, что вместо экономики регулирования мы пойдем по пути либеральной экономики.

«Мы» – это команда молодых реформаторов, начавшая формироваться во властных структурах еще во времена президентства Шеварднадзе.

Зураб Жвания – председатель парламента до 2001 года, Нино Бурджанадзе, занимавшая этот пост с 2001 года, и председатель юридического комитета парламента Михаил Саакашвили (с 1996 года) образовали триумвират, возглавивший революционное движение. Председатель комитета по экономической политике и реформам Вано Мерабишвили (с 2000 года), министр финансов Зураб Ногаидели (2001–2002 годы) стали впоследствии ключевыми фигурами в осуществлении реформ.

«При всем советском прошлом и опыте у Шеварднадзе хватило масштаба осмыслить, что если уж уходить, то уходить надо так, чтобы пришли к власти такие люди, которые будут реально прогрессировать вместе со страной. И он это сделал», – уверен Реваз Адамия, посол Грузии в ООН в 2002–2006 годах.

«Мы» – это и абсолютно новые игроки на политической сцене Грузии.

Саакашвили уже только одним фактом своего президентства сумел привлечь во власть людей, далеких от касты советской номенклатуры. Молодые, с профессиональным западным образованием, они стали задавать тон в формировании управленческой элиты нового типа.

Революция роз позволила разбросанным по всему миру амбициозным грузинам сначала поверить, а затем и убедиться в том, что их знания и умения будут востребованы на родине.

Многие были приглашены в Грузию из других стран.

Екатерина Шарашидзе вернулась в Грузию из США, где прожила пятнадцать лет и получила образование в Гарварде и бизнес‑школе Массачусетского технологического института. Заняла сначала должность специального советника президента Грузии по вопросам экономического развития и прямых зарубежных инвестиций, а затем – с ноября 2006 года по декабрь 2009‑го – стала руководителем администрации президента (в феврале–декабре 2008 года она была министром экономического развития).

Давид Чантладзе уехал жить в Лондон в 1999 году, где, закончив магистратуру Лондонской школы экономики, работал в финансовом секторе. Вернулся в Грузию сразу после революции: «Меня попросили приехать друзья, один из которых был тогда министром юстиции. Тогда звали всех грузин, которые закончили университеты за границей, у кого были амбиции, желание создать новую страну: чистую, прозрачную». Сначала он участвовал в преобразованиях, будучи членом комиссии по реформированию налогового кодекса, а затем уже и на государственном посту. В марте 2005 года он был назначен первым заместителем министра охраны окружающей среды и природных ресурсов, а в 2007 году – министром.

Примеров таких возвращений много. В результате новая управленческая структура сложилась преимущественно из людей, никогда прежде не стремившихся прийти во власть.

Например, руководитель службы доходов Грузии Георгий Цхакая, сделавший стремительную карьеру на государственной службе, вспоминал: «Если бы мне сказали, что я буду занимать государственный пост при Шеварднадзе, я бы говорившему дал пощечину – это казалось неприличным!» То же ощущение передает и нынешний главный советник премьер‑министра Вато Лежава, архитектор по образованию, ставший чиновником после Революции роз, по его же собственным словам, «странным и случайным образом»: «Я никогда не мечтал о государственной службе и никогда не думал, что подобное, если оно случится, может растянуться вот уже на пять лет».

«Многие пришли в политику из бизнеса, причем, как правило, из другой страны, – отмечает Екатерина Шарашидзе, – так что мы все смотрели на реформы не со стороны бюрократии, а глазами бизнеса и даже иностранца».

Пожалуй, самым ярким примером перехода из частного сектора на государственную службу стало назначение 1 июня 2004 года успешного российского бизнесмена Кахи Бендукидзе министром экономики.