Тезисы против индульгенций

Лютер получил образование в Эрфуртском университете (1501-1505), в котором тогда господствовала система взглядов "Via moderna". Во время обучения там он воспринял и высоко оценил многие идеи этого движения, как видно из его поздних сочинений. Сразу после окончания университета Лютер хотел изучать право, но эти планы оставил после несчастного случая, случившегося с ним во время грозы, который имеет интересные параллели с опытом Моисея у неопалимой купины. Молния ударила в землю недалеко от Лютера. Он так ужаснулся, что поклялся стать монахом. Друзья пытались уговорить его отказаться от этого намерения, но все их старания оказались напрасны. Лютер поступил в эрфуртский августинский монастырь, где предпринял изучение богословия под влиянием учителей, являвшихся сторонниками "Via moderna".[1]

В 1508 г. он был приглашен в течение преподавать нравственную философию во вновь основанный Виттенбергский университет, который проявлял тенденцию набирать преподавателей из Августинского ордена. После периода, в течение которого он выполнял различные поручения для своего ордена, в 1511 г. Лютер был назначен на кафедру библейских исследований в Виттенберге. В соответствии со своими обязанностями он читал лекции по различным Книгам Библии: Псалтири (1513-1515), Посланиям к Римлянам (1515-1516). Галатам (1516-1517), Евреям (1517-1518), затем он вернулся к лекциям по Псалтири (1519-1521).[2]

"Чтения" 1513-1516 годов не представляют собой систематического целого. В них много неувязок, явных и скрытых противоречий. Вместе с тем это такие сочинения Лютера, которые, пожалуй, более других заслуживают названия философских. Будущий реформатор бьется над масштабными мировоззренческими проблемами: о сущности добра и зла, о заданных целях и жизненном призвании, о страдании и активном человеческом действии. Евангельский текст рассматривается Лютером как до парадоксальности сложное нравственное поучение, из которого не только неправильно, но и кощунственно было бы делать гадальную книгу, или исторический источник для ознакомления с древностью, или инструкцию для христианских церковных обрядов. Распятый Христос не думает о других; перед лицом злословящей человеческой толпы он остается один па один со своей трагической судьбой. И если, как-то по­лагает Эразм, сущность нравственного исчерпывается с (ужением людям, заботою об их «благе и пользе», то в свой последней час Иисус безнравственен.[3]

Но разве позволительно, рассуждал Лютер, так судить о Христе? Нельзя подводить его человечность под нашу мерку гуманного, а его достоинство - под наше суждение о достойном, - нельзя, даже если эта мерка и это суждение соответствуют заповедям, провозглашенным для нас самим же Иисусом.[4]

Развивается центральная идея лютеровской «теологии кре­ста»: крестный подпит Иисуса выше всех заповедей - и ветхозаветных, и евангельских. Если декалог есть лишь приуготовление к пониманию Нагорной проповеди, то Закон в целом есть лишь при-уготовление к последней и решающей добродетели, ко­торую Иисус явил людям уже не через проповедь, а своим образом и примером. Христос не заслужил, а выстрадал воскресение. Он вознесен на небо не за бла­годеяния, оказанные? им людям (в благодеяниях этих Иисус как раз сын божий, чудодей, и они ему ничего не стоят), - он вознесен как человек, с несгибаемым смирением претерпевший крест.

В 1513-1516 годах Лютер был еще далек от того, чтобы сознательно провоцировать какие-либо сравне­ния Христа и папы. В «Чтениях» Лютер не покушается ни на одно из догматических утверждений католицизма (о папстве, о чистилище, о поклонении иконам, о почитании святых, о постах и обетах). Вполне достаточно, по его мнению, если христианин, прилежно исполняя все требования, вытекающие из догматов, будет правильно внутренне относиться к своим действиям, то есть видеть в них не искупительные и жертвенные акты, а такие же крест­ные испытания, как болезни, тяготы, унижения и самые обычные мирские заботы.

Однако уже в середине 1516 года Лютером начина­ет овладевать иное умонастроение. В конспекте "Чте­ний о Послании Пасла к Римлянам" встречаются доста­точно страстные и резкие суждении о состоянии церкви. "Римская курии вконец развращена и отравлена, - пи­шет Лютер, - это чудовищное смешение всех мысли­мых распутств, кутежей, плутен, амбиций и низких зло­деяний. Рим бесчинствует сегодня так же (если не больше), как и во времена цезарей. Поэтому сегодня апостолы еще нужнее, чем в прошлом". В апре­ле 1517 года выходит в свет его первое, на латыни на­писанное, сочинение "Семь покаянных псалмов в немец­ком толковании". Оно не содержит никаких полемиче­ских выпадов, но Лютер надеется, что книга вызо­вет критику, и тогда, защищаясь, он сам будет вести се­бя как полемист и критик.[5]

В начале сентября появились 95 лютеровских тези­сов, направленных против схоластики. Лютер утверждал в них, что схоластическое богословие гу­бит веру, но в доказательство приводил ряд соображе­нии, которые сгодились бы и для обличения схоластики как врага свободного научного исследования. День вывешивания Тезисов считается первым днем немецкой реформации (се юбилей отмечается 31 октяб­ря). Хочется думать, что Тезисы представляли собой грозный манифест, где бичуются все пороки и изъяны средневековой римско-католической церкви.

На деле они не таковы. Никаких политических при­зывов Лютер не формулирует. О преступлениях и бес­чинствах, совершаемых папой и его приспешниками, он также почти ничего не говорит. Даже недовольство "свя­щенной торговлей" (обменом "небесных сокровищ" на "грязные деньги") выражается им куда менее реши­тельно, чем, например, авторами "Писем темных лю­дей", распространившихся по всей Германии. О чем же тогда говорит Лютер?

В тезисах 1-4 он объявляет, что подлинное покая­ние не есть одноактное действие, исполняемое по тре­бованию заезжего попа, а внутренний процесс, длящий­ся в течение всей жизни христианина. И если человек кается воистину, то он готов принять небесные наказания и не имеет никакой задней мысли о безнаказанности.

В тезисах 5-7 Лютер выдвигает свое основное поло­жение: ни от каких небесных кар (ни от адских, ни от очистительных) церковь освобождать не может. Папа вправе простить христианину нарушение своих собствен­ных постановлений, но не нарушение божьих требо­ваний.

В тезисах 8-29 рассматривается вопрос об отпуще­ниях для умерших и отвергается их основная предпо­сылка - пресловутая власть папы над чистилищем. Римский владыка может облегчить участь томящихся гам грешников разве что своими молитвами, но будут ли они услышаны богом, никто не знает.

В тезисах 30-40 Лютер говорит об отпущениях для живущих. Вечное проклятие, заявляет он, грозит тем, кто уверен, будто индульгенции дают гарантию небес­ного оправдания и спасения. Причем прокляты они будут вместе с наставниками, которые это внушают. Ре­форматор еще раз подчеркивает, что христианин, кото­рый воистину раскаивается, не бежит небесного наказа­ния а с терпеливой готовностью ждет и даже ищет его. Однако теперь эта горькая тема разом получаст пара­доксальное разрешение: но кто раскаивается так (то есть до готовности принять муку за грехи), тот уже без всякой индульгенции получает прощение своей вины.

В тезисах 41-51 Лютер касается церковного повода последней кампании по продаже оглушений - сбора средств на строительство храма св. Петра. Пожертвова­ния на это строительство, заявляет он, не лучше и не хуже любого другого чистосердечного дела. Но кто эко­номит на подаянии бедным, чтобы купить индульген­цию, тот не только не заслуживает благосклонности бо­га, но и навлекает на себя его гнев. "50. Должно учить христиан: если бы папа знал о вымогательских приемах этих продавцов, он охотнее увидел бы собор св. Петра в руинах, чем согласился бы строить свой храм на со­дранных шкурах и на костях. 51. Должно учить хри­стиан: папа готов, если потребуется (и таков его долг), продать собор св. Петра, чтобы раздать свои деньги большей части тех, из чьих карманов черпали продавцы индульгенций".

Лютер но хочет верить, что индульгенции под строи­тельство собора св. Петра распространялись по распо­ряжению главы церкви. Его заявление одновременно и верноподданническое (Лютер показывает, что у него чрезвычайно высокое мнение о папе), и вызывающее. Последнее акцентируется тезисом 86, заканчивающимся таким вопросом: "Почему папа, который сегодня богаче Креза, не построит на свои деньги храм св. Петра, а строит его на деньги бедных верующих?"

В тезисах 53-63 реформатор разъясняет, что суще­ствование такого небесного "сокровища заслуг", которое может обмениваться на земные сокровища, было бы к выгоде богатых и невыгоде бедных.

В тезисе 58 декларируется, что, если и существует сокровище заслуг, накопленных Христом и святыми, то оно - так же, как крест, смерть и ад - достается грешнику не по милости папы.

В тезисах 69-80 Лютер говорит, что знание свойств бога и средств его умилостивления, которое с таким са­модовольством преподносят торговцы индульгенциями, есть пагубное для веры "мечтательство" (в языке позд­него средневековья это слово использовалось для обоз­начения того, что позже стало именоваться иллюзией).

Фактически исчерпав свою тему, Лютер в торже­ственном заключении (тезисы 92-95) кратко излагает уже упоминавшуюся главную идею ранних виттенбергскнх "Чтений". Истинный христианин томится желанием по­следовать за страстотерпцем Христом. Он не рассчиты­вает на гарантии, предоставляемые разрешительной гра­мотой. В чистосердечном раскаянии и претерпевании го­рестей мира видит он путь к спасению.[6]

Тезисы - сдержанный, суровый и горький документ. Исключительная проницательность Лютера состояла в том, что он разглядел это историческое строение "свя­щенного товара". Тезисы звучали как манифест человече­ского самоуничижения и вместе с тем содержали дерзкую мысль о неправомерности всех наказаний и боров, которые церковь налагала и продолжает нал гать на христиан от лица оскорбленного бога.

Читатели "Тезисов" прекрасно расслышали эту мысль. В уме верующего простолюдина возникала цепь антиклерикальных умозаключений. Если до бога доходит только раскаяние грешников, если он вовсе не требует от человека никаких искупле­ний и жертв, значит, все, что церковь взыскала с них в течение веков, присвоено ею не по божественному праву. Отсюда уже нетруд­но было перейти к идее секуляризации церковных имуществ и к отвержению церковно-феодального гнета. Сам Лютер еще совершенно не был готов не только к отысканию, но и к восприятию подобных выводов.

Между тем в самом Виттенберге поначалу было ти­хо. Университетское начальство отказало Лютеру в ди­спуте, Улеглись и вспыхнувшие было студенческие де­баты о Тезисах. Их общественное воздействие началось не с плаката, вывешенного па дверях виттенбергской Замковой церкви, а с писем, которые доктор Мартинус отослал в другие города Германии.

Эрфуртские корреспонденты заинтересовались Тези­сами и, не дожидаясь разрешения Лютера, стали их распечатывать и распространять. В декабре Тезисы по­явились в Нюрнберге в немецком переводе, а в Базе­ле - и виде книжки. К началу 1518 года они были уже известны по всей Германии. То там, то здесь их вывешивали для всеобщего обозрения. Разговоры о Лю­тере шли в княжеских замках, бюргерских домах, на рынках. В поддержку виттенбергского тео­лога выступил епископ мересбургскнй Флек, известный своими независимыми сужде­ниями. Великий нюрнбергский художник Альбрехт Дю­рер в знак восхищения Лютером прислал ему несколько своих гравюр.

Как чувствовал Лютер? Он был со­всем не рад этому обрушившемуся на него признанию. Он ведь искал всего лишь спора с учеными коллегами и, несмотря па категоричность, с какой формулировались Тезисы, вовсе не считал их вы­ражением окончательной истины. Он готов был к дис­путу, но не к роли народного глашатая. В начале 1518 года Лютер подготовил и опублико­вал два сочинения. Одно, "Разъяснение к диспуту об отпущениях", было написано на латыни и адресовалось ученой богословской аудитории. Другое, "Разговор об отпущениях и милости", предназначалось для мирян. Это была первая работа Лютера, написанная по-не­мецки.

Оба сочинения имели оправдательный смысл, но показательно, что оправдание Лютеру совершенно не уда­лось. Автор Тезисов в духе католической лояльности разъяснял одни из порожденных ими вопросов, но тут же возбуждал другие, еще более опасные. Лютер теперь последователь­но приравнивал церковную власть к светской и утверж­дал, что первой следует повиноваться не более, чем вто­рой, то есть внешне (легально), но не внутренне (мо­рально). Он прямо заявлял, что папа не вправе распоря­жаться совестью верующего. Выходило, что над миря­нином как бы поставлено дна мирских государя: один в тиаре, другой в короне, — причем оба несут чисто по­лицейские обязанности. Лютер не устает повторять, что, составляя Тезисы, он вовсе не хотел настраивать мирян против «святой римской церкви». Однако теми, которые на деле провоциро­вали антипапистские настроения, не только не смягча­ются, но и заостряются в его новых публикациях.

Иоганн Тецель, прочтя Тезисы Лютера, заявил: "Я добьюсь, чтобы через три недели этот еретик изошел на костер и в урне проследовал к небу". Борьба разворачивалась с новой силой.[7]