ГЛАВА 14. Фехтование оказалось крутейшим предметом и полной для меня неожиданностью

Фехтование оказалось крутейшим предметом и полной для меня неожиданностью. Занятия проходили в большом спортивном зале, но гигантские зеркала от пола до потолка делали его похожим на огромный танцевальный класс. Целую стену здесь занимали свисавшие с потолка манекены в человеческий рост, напоминавшие трехмерные мишени для стрельбы.

Профессора Ланкфорда все называли Драконом Ланкфордом или просто Драконом. Мне не пришлось долго ломать голову над тем, откуда взялось это прозвище. У профессора на лице была татуировка в виде драконов, сплетавших свои длинные чешуйчатые хвосты у него под подбородком. Головы драконов находились как раз над бровями Ланкфорда, а вырывающиеся из их пастей струи пламени красиво обрамляли синий полумесяц у него па лбу. Это было настолько потрясающе, что я не могла отвести глаз. Кроме того, Дракон был первым вампиром-мужчиной, которого я смогла рассмотреть поближе.

Сначала я была ужасно разочарована. Вы только не смейтесь, но если бы меня спросили, каким я представляю себе вампира мужчину, внешне он бы никак не походил на нашего учителя фехтования. В голове у меня слишком прочно засел кинематографический стереотип красавца-вампира — высокого, опасного и таинственного. Типа нестареющего «Горца» Эдриана Пола, короче. А наш Дракон был невысокого роста, с длинными светлыми волосами, убранными на затылке в аккуратный хвостик, с открытым лицом идобродушной широкой улыбкой. Короче, если бы не крутая татуировка, он выглядел бы как самый обычный симпатичный дядька.

И только когда профессор Ланкфорд начал разминку, я почувствовала его силу. Стоило ему поднять клинок (я только потом узнала, что эта железка называется «рапира») в традиционном приветствии, как Дракон сразу стал совершенно другим — собранным, изысканным и невероятно стремительным. Он делал выпады, отступал и защищался с такой ловкостью, что все остальные, не исключая сильных фехтовальщиков вроде Дэмьена, выглядели рядом с ними неуклюжими мешками.

После разминки Дракон разбил нас всех на пары и велел отрабатывать приемы. Я очень обрадовалась, когда он подвел ко мне Дэмьена.

— Добро пожаловать в Дом Ночи, Зои, — тепло сказал Дракон, приветствуя меня традиционным амазонским рукопожатием. — Дэмьен расскажет тебе об основных элементах нашей экипировки, а я дам дополнительные уроки, чтобы ты побыстрее нагнала остальных. Я вижу, раньше ты не занималась фехтованием?

— Нет, — честно призналась я и торопливо добавила: — Но я с удовольствием буду учиться.Мне очень хочется уметь орудовать шпагой!

— Это называется рапира, — с улыбкой поправил меня Дракон. — Мы научим тебя владеть фехтовальной рапирой. Это самое легкое оружие из тех, что имеются в нашем распоряжении, и оно великолепно подходит для женщин. Ты знаешь, что фехтование относится к немногочисленным видам спорта, в котором мужчины и женщины могут соревноваться практически на равных?

— Нет, никогда об этом не слышала, — с живым интересом воскликнула я. С каждой минутой фехтование нравилось мне все больше и больше! Вот будет круто надрать мужикам задницы в спорте!

— Дело в том, что ум, расчет и внимание позволяют хорошему фехтовальщику не только успешно компенсировать свои кажущиеся недостатки, но и, умело используя, превращать их же в достоинства. Ты можешь уступать своему противнику в силе и скорости, но если сумеешь превзойти его в ловкости и быстроте реакции, победа будет за тобой. Верно я говорю, Дэмьен?

— Верно! — улыбнулся мальчик-талисманчик.

— Дэмьен один из самых собранных и серьезных фехтовальщиков, которых мне когда-либо доводилось обучать. У него блестящая способность к концентрации, что делает ею очень опасным соперником.

Я искоса взглянула на Дэмьена и заметила, как от похвалы он покраснел до ушей.

— Всю следующую неделю, а может быть, и немного дольше, Дэмьен будет отрабатывать с тобой начальные навыки. Запомни хорошенько, Зои, фехтование — это очень иерархичное и последовательное искусство. Если фехтовальщик не сумеет как следует отработать и закрепить основные приемы, ему будет трудно двигаться дальше и он никогда не сможет достичь хороших результатов.

— Я запомню, — пообещала я. Дракон снова улыбнулся своей доброй улыбкой и отошел к следующей паре.

— Он хотел сказать, что ты не должна злиться или скучать, когда я буду заставлять тебя по многу раз отрабатывать одно и то же движение, — предупредил Дэмьен.

— Вижу, ты хочешь вывести меня из себя своим занудством, но пока не понимаю, с какой целью, — огрызнулась я.

— Просто предупреждаю о проблемах, которые возникнут, когда мы начнем накачивать гною очаровательную задницу, — засмеялся Дэмьен и шлепнул меня по озвученной части тела рапирой.

Я возмущенно зашипела и дала ему сдачи, но после двадцати минут непрестанных выпадов и отступлений на исходную позицию — снова и снова, как заведенная! — мне сталоясно, что Дэмьен совершенно прав. Завтра утром моя задница будет болеть, как проклятая.

После занятий мы быстро приняли душ (к моей огромной радости, в девичьей душевой были отдельные кабинки с задергивающимися шторками, что избавляло нас от варварскойи унизительной необходимости мыться в общей помывочной, как заключенные женскойтюрьмы), и я вместе со всеми понеслась и столовку, носящую гордое название «обеденной залы».

Когда я говорю — понеслась, это значит, что я помчалась, как подорванная. Я просто умирала от голода.

В столовой нас ждал гигантский салат-бар, на котором было все — от салата с тунцом (фу, гадость!) до крошечных початков мини-кукурузы. (Кстати, никто не знает, что это вообще такое? Зародыши кукурузы? Карликовая кукуруза? Может, кукуруза-мутант?)

Я навалила себе полную тарелку, оттяпала здоровенный ломоть чего-то аппетитного, по виду и запаху похожего на свежеиспеченный хлеб, и плюхнулась на скамейку со Стиви Рей. Дэмьен пристроился рядом.

Эрин и Шони были уже здесь и ожесточен но спорили по поводу того, кто из них лучше написал сочинение по литературе. Вопрос был сложным, особенно если учесть, что обе получили ровно по 96 баллов.

— Ну давай, Зои, выкладывай! Что там на счет Эрика Найта? — выпалила Стиви Рей, едва я отправила в рот первую вилку салата.

При этих ее словах Близняшки мгновенно умолкли и повернулись ко мне.

Я уже успела придумать, что можно рассказать им про Эрика, твердо решив умолчать о сцене в коридоре. Поэтому просто ответила:

— Он на меня смотрел.

После чего на меня в недоумении уставились три пары глаз.

Понятно, я произнесла все это с набитым ртом, а потому получилось нечто вроде: «Оо наэня матэл». Поспешно сглотнув, я повторила:

— Он на меня смотрел. На уроке драматического искусства. И я ужасно растерялась.

— Поясни, что значит «смотрел», — потребовал Дэмьен.

— Это произошло, как только он вошел в класс, но особенно стало заметно, когда Эрик вышел на сцену. Он читал отрывок из «Отелло», а когда дошел до последних слов про любовь и прочее, то прямо вперился в меня взглядом. Я подумала, что это у меня глюки такие, но он уставился на меня с самой первой строчки, а потом еще обернулся, когда выходил из зала. — Я вздохнула и слегка поежилась, чувствуя себя неловко под их пристальными взглядами. — Да не берите в голову, скорее всего, это он так специально сделал. Сценический прием или типа того.

— Эрик Найт самый классный парень во всей школе, — выдохнула Шони.

— Фигня! Он самый желанный мальчик на планете Земля! — заявила Эрин.

— Кенни Чесни все равно круче! — упрямо возразила Стиви Рей.

— Оставь нас в покое со своими деревенскими кумирами! — отмахнулась Шони и повернулась ко мне: — Не будь дурой, не смей упускать таком шанс!

— Вот-вот, — закивала Эрин. — Не смей!

— Но что я могу сделать? Он же мне ни словечка не сказал!

— Зои, детка, надеюсь, ты улыбнулась ему в ответ? — очень серьезно спросил Дэмьен.

Я захлопала глазами. Хороший вопрос! Улыбнулась я ему или нет? Вот дерьмо! Нет. Точно нет. Я просто сидела, таращилась на него, как последняя дура, и пускала слюни. Ну ладно, слюней я, положим, не пускала, но все равно дура.

— Не знаю, — уклончиво ответила я, но Дэмьен не дал себя провести.

— В следующий раз, улыбнись, — хмыкнул он.

— И скажи «привет!» — подсказала Стиви Рей.

— Раньше я считала этого Эрика пустышкой. Просто очередная хорошенькая мордашка, — заметила Шони.

— И роскошное тело, — добавила Эрин.

— Но после того как он бросил Афродиту, — продолжила Шони, — я решила, что у парня, пожалуй, есть кое-что в голове.

— Я точно знаю, что кое-что есть у него в штанах, — проурчала Эрин, приподнимая брови.

— О, да! — протянула Шони и облизала губы, словно только что проглотила огромный кусок шоколадки.

— Вы ужасно вульгарны, — скривился Дэмьен.

— Мы просто хотели сказать, что у Эрика Найта самая красивая задница в городе, — засмеялась Шони. — А вы что подумали, мистер Чопорность?

— Только не говори, что ты сам этого не заметил! — поддержала ее Эрин.

— Если ты начнешь клеить Эрика, Афродита реально взбесится, — негромко сказала Стиви Рей.

Все молча уставились на нее, словно Стиви Рей только что приказала Красному морю расступиться или что-нибудь еще в этом роде.

— Верно, — кивнул Дэмьен.

— Очень верно, — хором подтвердили Шони и Эрин.

— Но ведь вы сами говорили, что с Афродитой он порвал... — пролепетала я.

— Точно, — кивнула Эрин.

— Ходят такие слухи, — подтвердила Шони. — А это значит, что теперь он влюбился в тебя!

— Да бросьте, может, его просто заинтересовала моя Метка! — запротестовала я.

— Может так, а может, и нет. Ты очень красивая, Зои, — горячо заверила меня Стиви Рей и радостно заулыбалась.

— Может, сначала он заметил Метку, а потом ее красотку-хозяйку, — поддержал ее Дэмьен.

— Так или иначе, но это убьет Афродиту наповал, — подвела итог Шони.

— И это прекрасно, — подытожила Эрин. Стиви Рей замахала на них руками и сказала мне:

— Забудь об Афродите, своей Метке и прочей фигне. Просто в следующий раз, когда он тебе улыбнется, улыбнись ему в ответ и скажи «привет». Вот и все.

— Плево, — сказала Эрин.

— Клево, — сказала Шони.

— Ладно, — пробормотала я и снова принялась за свой салат, отчаянно мечтая о том, чтобы история с Эриком Найтом и в самом деле оказалась такой клевой-плевой, как они говорят.

Только одним обеденный перерыв в Доме Ночи походил на перерыв в моей старой школе и всех других школах на свете — он слишком быстро заканчивался.

Следующим уроком был испанский, и он прошел для меня, как в тумане. Профессор Гарми походила на маленький испанский смерч. Она понравилась мне с первого взгляда, тем более что «перьевое» тату делало ее поразительно похожей на шуструю испанскую птичку. Зато мне совсем не понравилось то, что весь урок она проговорила только по-испански. Ни единого словечка на английском, представляете? Кажется, я забыла упомянуть, что испанский у нас закончился в восьмом классе, и с тех пор я ни разу не заглядывала в учебник. Оказалось, что я безнадежно отстаю, и это было ужасно неприятно. В конце урока я тщательно записала домашнее задание и дала себе слово вызубрить все незнакомые слова. Ненавижу отставать.

Основы верховой езды проходили в крытом манеже. Это длинное приземистое кирпичное здание располагалось возле южного крыла школы, а за ним находилось огромное поле для верховой езды. Толстый слой опилок мягко пружинил под ногами, вокруг приятно пахло кожей, лошадьми и манежем, и меня нисколько не смущал тот факт, что одним из составляющих этого «приятного» запаха были конские какашки.

Вместе с группкой учеников я стояла возле стойл,где нам велел его дожидаться высокий хмурый старшеклассник, и ужасно нервничала. Всего нас было человек десять, все из третьей ступени.

Противный рыжий Элиот тоже был здесь, он лениво привалился к стене и пинал ногой опилки. От поднявшейся пыли стоявшая рядом девочка громко чихнула, бросила на Элиота возмущенный взгляд и отошла на несколько шагов в сторону. Черт побери, этот болван, кажется, нарочно бесит всех и вся! Лучше воспользовался бы каким-нибудь приспособлением — да хоть лошадиным гребнем! — и привел в порядок свои космы.

Звук копыт заставил меня забыть об Элиоте. Подняв голову, я увидела великолепную черную кобылу, галопом мчавшуюся в сторону стойл. Когда между нами и нею оставалось нескольких шагов, кобыла вдруг замерла, как вкопанная. Пока мы, словно завороженные, ее разглядывали, на землю грациозно спрыгнула маленькая всадница.

Она была тоненькой и легкой, с осанкой как у девчонок из балетного класса, которые настолько увлечены своими танцами, что даже в обычной жизни ходят, будто проглотив палку. Густые ниспадавшие до пояса волосы женщины были такими светлыми, что казались белыми. У нее были внимательные глаза необычного стального цвета, а тату представляло собой сложный орнамент из переплетающихся узлов и линий, в которых каким-то таинственным образом угадывались гарцующие лошади.

— Добрый вечер. Меня зовут Ленобия, а это, — преподавательница указала на лошадь и обвела нас высокомерным взглядом, — лошадь. — Громкий и звонкий голос Ленобии заполнил весь манеж, как и довольное фырканье ее кобылы, которым та, видимо, хотела подчеркнуть каждое слово своей хозяйки.

— Как я понимаю, вы мои новички из третьей ступени. Мы отобрали вас из числа остальных, поскольку нам показалось, что у вас могут быть способности к верховой езде. Но хочу сразу предупредить, что лишь половина из вас закончит семестр, а из оставшихся меньше половины станет настоящими наездниками. Есть вопросы? — спросила Ленобия, но даже не подумала дать нам время для ответа. — Вот и отлично. А теперь идите за мной, и мы начнем.

Она повернулась и направилась к стойлам. Мы молча повиновались.

Мне очень хотелось узнать, кто такие эти «мы», которые решили, будто у меня есть способности к верховой езде, но Ленобия нагнала на всех такого страха, что я не решилась открыть рот.

Мы остановились перед рядом пустых стойл,возле каждого из которых стояли вилы и тачка. Ленобия повернулась к нам.

— Лошади — это вовсе не большие собаки. И не мечта маленьких романтических девочек, которые хотели бы видеть в них лучших друзей, готовых всегда понять страдающую душу.

Две девочки, стоявшие рядом со мной, виновато потупились под стальным взглядом Ленобии.

— Лошади — это труд. Лошади требуют самоотверженности, ума и времени. Начнем наши занятия с труда. В чулане рядом со стойлами вынайдете высокие сапоги. Быстро возьмите себе по паре и наденьте перчатки. Затем каждый из вас выберет пустое стойло и примется за работу. Все понятно?

— Профессор Ленобия? — робко подняла руку хорошенькая круглолицая девочка.

— Просто Ленобия. Я выбрала это имя в память о великой вампирской царице, И оно не нуждается в дополнительных определениях.

Я никогда раньше не слышала о царице Ленобии, но решила непременно прочесть о ней в учебнике.

— Продолжай, Аманда. Ты хотела что-то спросить?

— Да... Да.

Ленобия вздернула бровь и пристально посмотрела на зардевшуюся девочку. Аманда шумно сглотнула и выпалила:

— Вы сказали приняться за работу, проф... Ленобия. Но что мы должны сделать?

— Вычистить стойла, что же еще! Навоз кидаете на тачку. Когда тачка наполнится, опрокидывайте ее содержимое в компостную яму она находится с противоположной стороны стойл. Свежие опилки найдете в кладовой рядом с чуланом. У вас пятьдесят минут, время пошло. Ровно через сорок пять минут я вернусь и проверю вашу работу.

Мы не сказали ни слова.

— Можете начинать. Быстро! И мы начали.

Мне понравилось это задание. Нет, правда. Понимаю, это звучит странно, но у меня не возникло никаких возражений. Понимаете, конский навоз — он совсем не такой противный. Тем более что стойла здесь чистили каждый день, и они просто не могли быть грязными.

Я взяла пару сапог (на вид совершенно чудовищных, но они надежно прикрыли мои джинсы до колен), надела перчатки и приняласьза дело. Из крутых колонок под потолком доносилась очень приятная музыка, по-моему, это был последний альбом Энии. (Раньше мама обожала Энию, но Джон быстро отучил к от этой «бесовской» музыки. Теперь вы понимаете, что у меня есть свои причины любить эту певицу).

Я слушала завораживающую кельтскую музыку и ритмично бросала навоз в тачку. Это было совсем нетрудно. Потом опорожнила тачку, нагрузив ее свежими опилками. Я как раз рассыпала их по полу стойла, когда почувствовала на себе чей-то очень внимательный взгляд. — Неплохо, Зои.

Подскочив от неожиданности, я обернулась. Возле стойла стояла Ленобия. В одной руке у нее была большая скребница, а другой она держала за повод чалую лошадь с влажными оленьими глазами.

— Вижу, ты уже делала это раньше.

— У моей бабушки был очень славный серый мерин, Крольчишка, — призналась я, и тут же поняла, что, наверное, выгляжу ужасно глупо. С зардевшимися от стыда щеками я торопливо добавила: — Мне было тогда десять лет, а он был такой серый, совсем как кролик, вот я и стала его так называть, а за мной и все остальные....

Губы Ленобии дрогнули в слабом подобии улыбки.

— И ты чистила стойло Крольчишки?

— Ну да... Я любила на нем кататься, но бабушка сказала, что на лошади может ездить только тот, кто за ней убирает. — Я рожала плечами. — Ну вот я и убирала.

— Твоя бабушка очень мудрая женщина.

Я горячо закивала.

— А тебе очень не хотелось убирать за Крольчишкой?

— Да нет... Я как-то об этом не думала...

— Очень хорошо. Познакомься с Персефоной, — Ленобия кивнула головой на стоявшую рядом с ней лошадь. — Ты только что вычистила ее стойло.

Кобыла вошла в стойло, ткнулась носом мне в щеку и тихонько фыркнула, так что я невольно засмеялась от щекотки. Я погладила ее по морде и от души чмокнула в нежный бархатный нос.

— Привет, Персефона, привет, красавица.

Ленобия, внимательно наблюдавшая за нашим знакомством, одобрительно кивнула.

— До звонка осталось пять минут. Ты вовсе не обязана оставаться, но думаю, ты заслужила право вычесать Персефону.

Я так удивилась, что даже перестала похлопывать Персефону по шее.

— Конечно, я с удовольствием задержусь, — услышала я свой радостный голос.

— Отлично. Когда закончишь, отнеси скребницу в кладовую. До завтра, Зои.

Ленобия пожала мне руку, похлопала лошадь по крупу и оставила нас вдвоем.

Персефона сунула голову в металлические ясли со свежим сеном и принялась с аппетитом жевать, а я принялась за работу.

Я совсем забыла, как успокаивающе действуетуход за лошадью! Два года назад Крольчишка умер от сердечного приступа, и бабушка так горевала, что не захотела заводить другую лошадь. Она говорила, что никто не свете не сможет заменить ее «кролика». Выходит, прошло целых два года, как я впоследний раз общалась с лошадью, но сейчас все вдруг вернулось. Запахи, тепло, уютное похрумкивание и тихое шуршание скребницы, нежно скользящей по блестящей шкуре...

Словно издалека до меня доносился сердитый голос Ленобии, которая на все корки отчитывала какого-то нерадивого ученика — скорее всего, ленивого рыжего увальня. Я вытянула из-за спины Персефоны.

Так и есть! Рыжий лодырь неуклюже горбился посреди соседнего стойла, а перед ним, грозно подбоченившись, стояла Ленобия. Далее издалека было заметно, что она зла, как тысяча чертей.

Интересно, этот псих нарочно доводит учителей? Вроде его наставник сам Дракон. Чтож, Дракон тоже выглядел безобидным и тихим, пока не поднял свою шпагу — то есть, я хотела сказать, рапиру — и не превратился в смертоносного и опасного вампира-воителя.

— Этот рыжий тюфяк, кажется, ищет смерти, — сообщила я Персефоне, снова берясь за скребницу. Кобыла повела ухом и понимающе фыркнула. — Ну вот, ты понимаешь. Хочешь я расскажу тебе, каким образом мое поколение может избавить Америку от лодырей и ничтожеств? — Персефона чрезвычайно заинтересовалась этим планом, и я пустилась излагать ей свою теорию под кратким названием «Не будем рожать от ничтожеств и лодырей»...

— Зои! Вот ты где!

— Ой, мамочки! Стиви Рей, нельзя же так орать! Я от страха чуть не обделалась! — воскликнула я и успокаивающе потрепала по холке Персефону, напуганную моим криком.

— Что ты делаешь, безголовая?

Я помахала скребницей перед ее носом.

— Как ты думаешь, Стиви Рей, на что это похоже? Или полагаешь, я тут педикюром занимаюсь?

— Да ты свихнулась! Церемония Полнолуния начинается через две минуты!

— Черт!!!

Я торопливо похлопала Персефону по глад кому боку и помчалась относить скребницу.

— Ты что, обо всем забыла? — участливо поинтересовалась Стиви Рей, поддерживая меня за руку, пока я сбрасывала с ног огромные резиновые сапоги и переобувалась в свои хорошенькие черные балетки.

— Нет, — соврала я.

И тут до меня вдруг дошло, что я совершенно забыла не только о церемонии, но и о предстоявшем мне ритуале Дочерей Тьмы.

— Вот черт!