Приступ второй. Речь Кормчего

Их Кормчий самим провидением был

Поставлен над бравой ватагой.

В глазах его дерзкий начальственный пыл

Светился умом и отвагой.

Он карту морскую для всех начертал

Рукой по цветному картону,

И каждый моряк океан узнавал

В ней сразу по синему тону.

"К чему координаты, экватора нить

Нам здесь в океане без края?

Ведь если, друзья, философски судить -

Все это условность людская"!

Изрезанный контур фиордов страшит,

Но Кормчий спасет божьи души -

На карте его нет коварной на вид

Таящей опасности суши!

Одно лишь желание в сердце взрастить

У них он мечтал - чтоб хотели

Все весело в медную рынду лупить

О верном движении к цели.

Вот только с командами Кормчий чудил.

Ну как же тут действовать здраво,

Когда рулевому приказ выходил

"Левей заворачивать вправо!"

При этом бушприт задевал за штурвал,

А тот за канаты цеплялся,

И барк на волнах извиваясь скакал,

Как раненый Снарк бесновался.

А Кормчий вздыхал: "Я наивно считал,

Что ветер попутный нам в спину

(Как правил вождения пункт утверждал)

Вперед устремит бригантину!"

Но все позади, и на берег багаж

Спустили под ругань и крики.

Однако унылый вокруг пейзаж -

Повсюду разломы и пики.

Заметив, что дух у команды упал,

И всеми владеет отчаянье,

Избитые шутки их кэп повторял.

В ответ раздавалось ворчанье.

Тогда он плеснул, вдохновеньем горя,

Всем в кружки горячего грогу

И выступил с речью, ведь Кормчий не зря

Великий политик, ей Богу!

Он начал с цитаты: "О, римляне! Я..."

(Ведь спикеры чтут сей обычай),

Но все уже пили. Их Кормчий ни дня

Не мог без торжественных спичей.

"Мы несколько месяцев плыли на лов,

А в них по четыре недели!" -

Затем он продолжил - "Но Снарка следов

К несчастию, не углядели.

Мы столько недель бороздили моря,

А в каждой семь дней, вы поверьте!

Но прятался монстр от огней корабля,

Охоты, погони и смерти.

Но в чем же причина, и где взять ответ?

Себе на носу зарубите -

Вот пять безошибочных Снарка примет,

Повсюду, всегда их ищите:

Начнем по порядку. Во-первых, на вкус

Снарк детской пустышке подобен.

К тому же скрипит на зубах, я клянусь!

И, может, вообще несъедобен.

Снарк спит, во-вторых, допоздна и без бед.

Казалось бы роскошь, но где там!

Ведь завтрак приходится греть на обед,

А ужинать только с рассветом!

Вот третья примета - он важен как слон.

В движеньях ленив, осторожен.

Поскольку же юмора чувства лишен,

То к шуткам он не расположен.

В четвертых, матросы, я должен сказать,

Что Снарк прилагает старанье

И летом и в холод повсюду таскать

Кабинку свою для купанья.

И в пятых, друзья, честолюбия грех

Чудовища сердце снедает.

Средь снарков вообще различаем мы тех,

Кто плавает, роет, летает.

"Те снарки не очень опасны, но есть

Ужасный Буджим!...", - он прервался.

У ног его Пекарь, узнав эту весть,

От страха без чувств распластался.