Глава 1. Глаза его открыты, и вместе с пробуждением в них появляется неуверенность

…Глаза его открыты, и вместе с пробуждением в них появляется неуверенность. Лязг железа – колес по рельсам – и ритмичное покачивание вагона вытеснили задержавшиеся обрывки его сна. Он моргнул, еще раз, встревоженный прозрачными остаточными образами, которые не имели никакой четкой формы и, определенно, никакого содержания. Дэвид Эш вздохнул и повернул голову, так что мог видеть проезжавший мимо пейзаж. Поля были одеты по сезону. Листья, когда‑то коричневые и ломкие, а теперь тяжелые и промокшие от дождей, начинали накапливаться под деревьями, – чешуйки, сброшенные их хозяевами. То там, то здесь, дом или группа построек прижимались к склону холма: резкое вторжение в ландшафт, без всякого, однако, намека на господство над окрестностями. Небо поздней осени казалось таким же серым и пасмурным, как и земля, на которую оно сердито глядело; в нижних границах своей досягаемости его плотная сила окутывала вершины холмов.

Когда поезд въехал в тоннель, резко навалилась темнота, и галерея наполнилась глухим гулом. Искра света – и маленькое пламя осветило одиноко сидевшего в купе мужчину.

Эш погасил зажигалку, и красное свечение сигареты бросило глубокие тени на его лоб и скулы. Он пристально вглядывался в темноту и пытался вспомнить сон, оставивший его в холодном поту. Этот сон был как всегда неуловим. Дэвид выпустил дым, размышляя, почему он так уверен, что это тот же самый сон, после которого он всегда чувствовал такое состояние. Может быть, из‑за слабейшего аромата свечного воска, оставшегося потом в воздухе – нет, в его мыслях; возможно, потому что после этого сна всегда требовалось некоторое время, чтобы сердцебиение вернулось в норму. Или, может быть, потому что он никогда не мог вспомнить этого сна.

Дневной свет вновь ворвался в купе, в то время как поезд проносился мимо пустынной станции. Однажды, размышлял Эш, радуясь, что отвлекся от неприятных мыслей, вряд ли сеть железных дорог, становящаяся широкой кровеносной системой с несколькими не жизненно важными органами, сможет обслужить все остановочные пункты между городами, поселками и деревнями. Что тогда должно произойти с этими станциями‑призраками? Будут ли призрачные пассажиры выстраиваться на заброшенных платформах, будет ли все так же мягко звучать предупреждение проводника «осторожно, двери!»? Повторные образы, поглощенные деревом и бетоном, чтобы спустя долгое время вновь отфильтроваться в атмосферу, когда реальность прекратит свое существование. Это была одна из стандартных теорий Института, рассматривавших «видения», – теория, которую он и сам принимал. В этом ли окажется дело в новом исследовании? Возможно нет; но существовало изобилие других объяснений так называемых «феноменов», из которых можно было выбирать. Он наблюдал, как в воздухе лениво поднимался сигаретный дым.

Поезд простучал над переездом; за шлагбаумом ожидала машина, подобно какому‑то маленькому животному, потерявшему способность двигаться при виде проходившего мимо хищника.

Эш посмотрел на наручные часы. «Должно быть скоро», – заверил он сам себя. По крайней мере путешествие было спокойное, и у него была возможность поспать… Нет, не такое уж и спокойное. Сон – что бы ни содержал – оставил его в некотором волнении. Голова тупо болела, как бывало всегда, когда он не мог вспомнить то, что снилось. Чтобы облегчить боль, он прикоснулся кончиками пальцев к внутренним уголкам глаз и мягко надавил. Надавливание не помогло, но он знал, что было бы безотказным средством. Однако, в поезде не было вагона‑ресторана и достать что‑нибудь крепкое было негде. Да кроме того, запахом алкоголя при первой встрече с новыми клиентами можно создать о себе плохое впечатление.

Эш положил голову на спинку сиденья; с его губ свободно свисала сигарета, на мятую куртку упал пепел.

Поезд мчался вперед через сельскую местность, время от времени замедлял свой бег, чтобы остановиться на крупных станциях. Пассажиров сходило мало, садилось еще меньше. То там, то здесь пейзаж нарушали городки и поселки, но, в основном, за окнами купе проплывали холмы и пастбища, раскинувшиеся под хмурым, набухшим небом.

Для Эша путешествие закончилось, когда поезд втащился на скромную сельскую станцию «Рейвенмур». Он быстро затянул галстук, а раскинутый на сиденье напротив плащ набросил на плечи. Сняв с верхней полки дипломат и большую дорожную сумку, он поставил их на пол, и, когда поезд визжа и громыхая тормозил, приоткрыл дверь.

Сойдя вниз, он дотянулся до багажа и затем локтем со стуком закрыл дверь. Он стоял на платформе – единственный пассажир, сошедший с поезда. Станция казалась покинутой какой‑либо другой жизнью, и его посетила абсурдная идея, что это и есть уже станция‑призрак. Эш покачал головой, смущенный тем, что он, один из всех людей, должен принимать во внимание подобные мысли. Впереди, в конце платформы, из дверей показалась фигура в униформе и непринужденно махнула рукой в направлении локомотива. Поезд тронулся, и проводник, игнорируя свои обязанности, вновь исчез. Прежде чем направиться к одноэтажному станционному зданию, Эш дождался пока мимо него проехал последний вагон; стук колес, создававший уют, вскоре исчез вдали. Когда он входил в сумрачное здание билетной кассы, хвостовой вагон как раз скрывался за поворотом.

Внутри не было никаких признаков служителя, и никто не собирался забирать его билет. Возле пластикового окошка билетной кассы стояла пожилая парочка, мужчина склонился и говорил в узкую щель для денег, не обращая внимания на решетку, расположенную на уровне лица. Широкими шагами Эш пересек помещение в направлении дороги.

Ни одной припаркованной машины, никого, кто бы шел навстречу, чтобы поприветствовать его. Он нахмурился, поставил багаж на обочину и посмотрел на часы. Некоторое время Эш стоял, изучая то, что по его мнению было главной улицей поселка. В поле его зрения были несколько магазинов, неизменный жилищно‑строительный кооператив, почтовое отделение и, прямо через дорогу, трактир «Рейвенмур». Держа руки в карманах плаща, в компании с очередной сигаретой, Дэвид ждал, когда поблизости остановится какая‑нибудь машина. Этого не происходило, и он ходил по тротуару, раздраженный холодом, и от жажды ощущая в горле першение. Прошло еще десять минут, прежде чем он, пожав плечами, вернулся за дипломатом и сумкой и пересек пустынную улицу.

Открыв дверь, Эш увидел вестибюль с отдельным входом в бары по каждой стороне. Он прошел через зал, и посетители удостоили его лишь краткого внимания. Наступило время ленча, но Дэвид не встретил трудностей ни в поиске места за стойкой, ни в поиске взгляда бармена. Широколицый мужчина оторвался от беседы и направился к новому посетителю, со всей небрежной значительностью хозяина.

– Сэр? – осведомился он. В его интонации сквозило равнодушие к незнакомому клиенту.

– Водка, – спокойно заказал Эш.

– Что‑нибудь к ней?

– Лед.

Прежде чем повернуться к бутылке, бармен одарил его долгим взглядом. Поставив перед Эшом стакан, он бросил туда два кубика льда из ведерка, стоявшего неподалеку.

– Это будет…

– И пинту Беста.

В то время как мужчина повернулся боком, чтобы вытянуть из насоса горького пива, Эш положил на стойку две однофунтовые монеты и затем проглотил половину водки. Облокотившись на стойку, он позволил своему взгляду поблуждать по комнате. Трактир отличался от типичной «Железнодорожной таверны» своими низкими потолками и большим камином с полированными медными фигурками лошадей, расставленными на каминной полке, представлявшими лучшие сельские традиции. Худой мужчина в плоской кепке, с сизым, обветренным лицом наблюдал за ним из угла неморгающими, холодными глазами. Три деловых типа сгорбились над закусками вокруг небольшого круглого стола, взрываясь от смеха после тихо произнесенных шуток. Парочка у двери, достигавшая среднего возраста, сидела довольно близко, чтобы касаться бедрами; каждый из них очень внимательно слушал то, что говорил другой, отчего создавалось впечатление, что они не супруги. Возле огня сидела группа людей в твидовых костюмах и шарфах. Мужчины в основном удовлетворялись тем, что слушали болтовню своих женщин, попивая джин с тоником и размышляя о преимуществах (или, возможно, скуке) жизни на пенсии. В общем говоря: гудение болтовни, тонкая пелена дыма сигарет и трубок, дрожжевой запах пива из бочек, – все это успокаивало и создавало уют, если вы были завсегдатаем, но было недружелюбным для постороннего.

Когда его пинту поставили на стойку, Эш обернулся к хозяину.

– Телефон‑то у вас есть?

Тот кивнул по направлению к двери.

– Там. Откуда вы пришли.

Эш поблагодарил и собрал сдачу. Он перенес свой багаж к столику под окном, вернулся за выпивкой и, перед тем как нести ее к своему месту, отхлебнул пенную верхушку от своего пива. Сбросив плащ, он направился к двери, прихватив с собой остаток водки.

Платный телефон находился в другом конце вестибюля; подойдя туда, Дэвид засунул руку в карман в поисках монет и начал выкладывать их на узкую полочку возле автомата. Перебирая их пальцем, нашел десятипенсовик и пристроил его в соответствующую щель. Он набрал номер и, услышав голос девушки, протолкнул монету внутрь.

– Дженни, это Дэвид Эш. Ты не соединишь меня с Мак‑Керрик?

За сотню или около того миль от места, где находился Эш, в кабинете Института Психических Исследований зазвонил телефон. По стенам там тянулись книжные полки, заполненные трудами по паранормальным явлениям и парапсихологии, папками с историями болезней некоторых представителей этих феноменов; несколько промежутков между стеллажами занимали серые, по грудь высотой, картотечные шкафы. Напротив приоткрытой двери стоял стол, заваленный документами, журналами и в основном справочниками; стол меньшего размера и такой же неопрятный стоял в углу. В комнате, забитой печатными материалами, людей в тот момент не было.

Телефон звонил пронзительно и настойчиво, и где‑то в коридоре послышались торопливые шаги. Дверь распахнулась, и женщина, во внешности которой было что‑то внушающее почтение, поспешно вошла в комнату. Она была в верхней одежде, и на ее щеках, от холода и от подъема на второй этаж здания Института, были хорошо заметны пятна. В ее руках были большая черная сумка и пухлый конверт с рукописью. Она тут же подняла трубку.

– Офис Кейт Мак‑Керрик, – произнесла она тяжело дыша.

– Кейт?

– Боюсь, что мисс Мак‑Керрик сейчас здесь нет.

– И надолго? – спросил Эш разочарованно.

– Дэвид, это ты? Это Эдит Фиппс.

– Привет, Эдит. Не говори мне, что ты сегодня работаешь в офисе.

Она коротко рассмеялась.

– Нет, я только что пришла. У меня с Кейт ленч. Откуда ты звонишь?

– Не спрашивай. Послушай, ты можешь найти ее для меня?

– Я полагаю… – Эдит подняла голову: кто‑то входил в комнату. – Кейт здесь, Дэвид. Сейчас передам.

Она передала трубку Кейт Мак‑Керрик, которая улыбнулась, приветствуя Эдит, и затем вопросительно подняла брови.

– Это Дэвид Эш, – сказала ей пожилая женщина. – Кажется, он сердит.

– А когда он не сердит? – ответила Кейт, принимая трубку и обходя вокруг стола к своему креслу. – Алло, Дэвид?

– Ну, так где комитет по моей встрече?

– Что? Ты где?

– А где, черт побери, ты думаешь? Я в Рейвенмуре. Ты сказала, что кто‑нибудь встретит меня на станции.

– Предполагалось, что они так и сделают. Подожди минутку, дай я возьму их письмо.

Кейт встала из‑за стола и подошла к картотечному шкафу. Она выдвинула средний ящик и начала перебирать торчащие именные карточки; поиск закончился на МЕРИЭЛЛ. Она взяла папку, подошла к столу и открыла ее: внутри было только два письма.

Из трубки донесся раздраженный голос Эша:

– Кейт, ну, что ты…

Кейт подняла трубку.

– Вот, они прямо здесь… Да, мисс Тесса Уэбб подтверждает, что встретит тебя на станции Рейвенмур. Ты сел на поезд 11:15 от Пэддингтона, да?

– Да, я сел на него, – последовал ответ, – и не было никаких задержек. Так где же эта леди?

– Ты звонишь со станции?

На другом конце последовала пауза.

– Э, нет. Тут через дорогу пивная.

Кейт понизила голос.

– Дэвид…

В трактире «Рейвенмур» Эш осушил остатки водки и крутил в пустом стакане лед.

– Ради бога, сейчас время ленча, – произнес он в трубку.

– Некоторые люди во время ленча едят.

– Только не я. Не на пустой же желудок. Так что мне теперь делать?

– Позвони домой, – ответила Кейт, все еще хмурясь. – У тебя есть с собой номер?

– Ты никогда мне его не давала.

Она быстро просмотрела лежавшую перед ней корреспонденцию.

– Нет, извини. Мисс Уэбб не написала его ни в одном из писем. Мы говорили по телефону, но это она мне звонила. Глупо было с моей стороны не спросить ее. Ты найдешь номер в справочнике под именем Мериэлл. Из ее писем я полагаю, что мисс Уэбб родственница или просто секретарь, может быть. Дом называется Эдбрук.

– Ладно, я где‑нибудь найду адрес. Я позвоню.

Голос Кейт был мягок.

– Дэвид…

Эш остановил руку, собиравшуюся повесить трубку.

– После того как ты позвонишь в дом, почему бы тебе не подождать клиента на станции?

Он устало вздохнул.

– Создаю Институту плохой имидж, да? Ладно, на сегодня это первая и последняя выпивка. Поговорим позже, ладно?

В офисе, Эдит заметила, что тревога погасила улыбку ее нанимателя.

– Хорошо, Дэвид, – сказала Кейт. – Удачной охоты.

– Счастливо, – вяло ответил Эш.

Возвращая трубку на место, Кейт выглядела задумчиво, и Эдит, сидевшая теперь в кресле с противоположной стороны стола, тревожно нагнулась вперед.

– Проблема? – спросила она.

Кейт подняла глаза, ее притягательное лицо осветилось улыбкой.

– Нет, с ним все будет отлично. Наш клиент не встретил его – вот и все. Возможно, путаница со временем или она опоздала. – Кейт переворошила бумаги на своем столе и выкопала похороненную там книжку с деловыми встречами. – Сегодня днем у тебя два сеанса, Эдит, – сказала она, когда нашла соответствующий день. – Недавно овдовевший мужчина и пожилая пара, которая хочет получить подтверждение смерти их сына. Ты не поверишь: им сообщили, что он пропал без вести, очень давно, во время фолклендского конфликта.

Эдит сострадательно покачала головой.

– Бедные мои, дорогие – столько лет неопределенности. Они хотят, чтобы я нашла его дух?

Кейт кивнула.

– За ленчем я расскажу тебе о деталях. – Она отодвинула назад кресло и встала. – Лично я смогла бы съесть лошадь, но рассчитываю на тебя, что ты меня остановишь.

– Возможно, мы смогли бы поделить ее на двоих.

– Ты не очень хороший помощник, Эдит.

Медиум улыбнулась ей.

– Мы просто должны во время еды не забывать напомнить друг другу считать калории. Правда, ты могла бы это делать и с несколькими лишними фунтами. Ну, а теперь, пока идем, расскажи мне поподробней о нашем вдовце.

Эш водил пальцем по местной адресной книге, которую нашел на полке под телефоном. Просматривая мисс, он непрерывно бормотал. Где, черт побери, была эта Мериэлл? Он перевернул страницу, проверяя вариации в произношении. Две «р»? Нет такой фамилии. Он перекинул страницы в поисках Уэбб. В окрестностях было несколько человек с такой фамилией, но никого на Т. И никто из этих Уэббов не жил в местечке, называемом Эдбрук. На всякий случай, он посмотрел на «Е». Нет никого подобного в Эдбруке. Он тихо выругался; мисс Уэбб должна была сказать Кейт, что Мериэллов нет в справочнике.

Дэвид собрался уже захлопнуть книгу, когда ощутил на своем плече легкое прикосновение. И вздрогнул, когда через открытую дверь пронесся легкий ветерок.