Сберегаемый к старости

Я опоздала на курсы. Терпеть не могу опаздывать на курсы. Не по своей вине. То есть не совсем. Во‑первых, производственное совещание с Дженет Тэйлор, художником‑постановщиком в «Кельтских тиграх», затянулось дольше обычного. Мы сидели в столовой, внимательно изучая предварительные наброски для той семьи, которую собираемся ввести в сериал, их фамилия Даффи. Сроки уже поджимают. Дженет умница, настоящий профессионал, работать с ней легко. Декорации очень удачны и уместны; в них найден верный баланс между просто безвкусным интерьером и интерьером с претензией на роскошь.

В разгар дискуссии я вдруг осознала, что уже больше восьми часов вечера.

– Дженет, ты не возражаешь, если мы перенесем все на утро? – спрашиваю я, лихорадочно собирая вещи.

– Разумеется… куда ты так спешишь?

Наверное, я выгляжу, как кролик под лучами фар.

– Это… э‑э… это долго рассказывать… э‑э… просто, скажем так, мне срочно надо быть кое‑где.

– Не надо объяснять, Эмилия, – ухмыляется она, – тайное свидание?

– Что?

– Меня не обманешь. Ты торопишься к любовнику?

– Не отрицаю и не подтверждаю… – смеюсь я, неловко передразнивая политического деятеля.

– Ах, избавь меня от этой трепотни из отдела новостей. Просто иди и развлекайся. И дай мне знать, если у него есть холостые приятели. Увидимся завтра с утра на свежую голову.

Потом, когда я уже подъезжаю к ДУК, звонит мой мобильник. Незнакомый мне номер, поэтому я переключаюсь на автоответчик.

Дамьен Дилени.

Черт побери.

Я совсем про него забыла. Прослушиваю сообщение.

– Привет, дорогая Эмилия. Это Дамьен. Как ты смотришь на то, чтобы прийти к нам на чашечку чая? Я рассказал о тебе мамочке, и она ждет не дождется встречи. Перезвони мне, пожалуйста. Всего доброго, благослови тебя Бог.

Я сразу же думаю: «Ну нет!!! Я не обязана…» Потом вспоминаю, что обещала Кэролайн дать ему шанс. Настоящий шанс.

Черт, черт, черт побери. Я абсолютно не хочу ему перезванивать.

Тут возвращаются мои фантазии о платье от Веры Вонг и безликом женихе.

«Разве я не хочу выйти замуж в течение года?» – жестко спрашиваю я сама себя.

Да, в этом все дело.

Идея. Отправлю ему эс‑эм‑эс.

Потом я задумываюсь… возможно, он слишком стар для чтения эс‑эм‑эс; я отчетливо вспоминаю, что он жаловался на то, что уже не может, как раньше, читать мелкий шрифт в меню, буклетах и тому подобном; затем я изгоняю эту мысль на тех основаниях, что она звучит как фразочка Джейми, за которую я бы его убила; потом понимаю, что пропустила уже половину занятия и, если не возьмусь за ум и не потороплюсь, то пропущу и остальное.

Однако я сохраняю его голосовое сообщение. Если Ира устроит мне выволочку за недостаточное старание по расширению матрицы знакомств, я включу запись снова как доказательство.

Я добираюсь до аудитории, проскальзываю внутрь и оглядываюсь в поисках свободного места, пытаясь не привлекать к себе лишнего внимания. Мне машет рукой Ира, а также Мэгз, которая заняла для меня рядом с собой.

– Огромное спасибо, – бормочу я.

– Я боялась, что вы не придете, – шепчет она мне в ответ. – Мы могли бы здорово посмеяться.

Как обычно, все наперебой рассказывают свои истории, и доносящиеся обрывки разговоров заставляют меня вдвойне проклинать свое опоздание.

– …Встреча с бывшим мужем привела меня к выводу, что, перефразируя принцессу Диану, в нашем браке всегда присутствовали трое: я, он и телевизор…

– …Свидания после тридцати пяти – это все равно что игра с высокими ставками, они буквально чуют твои матримониальные планы…

– …Мой бывший сказал: «Существует миллион причин, по которым ты могла бы меня бросить, и какую бы ты ни выбрала…»

– …Господи прости, его звали Тревис. Теперь я изобрела новое правило. Наверное, никогда не стоит ходить на свидания ни с кем по имени Тревис…

– …Я не знаю, Ира, что можно тут поделать. Давайте посмотрим правде в лицо: мой план выжидания, пока на рынке снова появятся разведенные, очевидно, провалился…

В конце концов у меня заболела шея от кивков в знак согласия.

Забавно, думаю я, мы видим проблемы других людей ясно и отчетливо, а в своих собственных разобраться не можем. Посмотрите на этих женщин. Все они привлекательны. В них нет абсолютно ничего ненормального, просто они много лет делали неправильный выбор, а теперь время уходит, и все паникуют.

Да, так оно и есть. Я позвоню Дамьену Дилени сразу после занятий. И пойду на чаепитие к его мамочке, и буду вести себя безупречно, не ругаться и не прекословить.

И не упоминать при ней ни Рэйчел, ни Джейми с их дурацкими разговорами.

Представьте себе, а вдруг по моей вине у бедной женщины будет сердечный приступ?

– Эмилия! Не желаете ли присоединиться к нам?

Ира разглядывает меня поверх очков, и я внезапно ощущаю, как тихо стало в классе.

– Э‑э… простите?

– Вы витаете в облаках. Я спросила вас, как вы провели эту неделю.

Все смотрят на меня. Это оборотная сторона репутации местного клоуна: все ожидают от вас представления, чтобы бесплатно посмеяться. Я не уверена, что выдержу это после такой бурной недели…

– Вам не нужно это знать, Ира, поверьте.

– Пожалуйста, поделитесь с нами. Неужели все настолько плохо?

Неужели все настолько плохо?

– Ира, как многое, что случается со мной в жизни, история о встрече с моими двумя бывшими ухажерами настолько неправдоподобна, что, будь она написана в книге, вы бы ей не поверили. Ни за что на свете.

– Выкладывайте. Мы все в одной лодке и все должны внести свой вклад.

Ну хорошо, раз вы так просите…

– Ладно. Так вот. Мне удалось на этой неделе повстречаться с двумя. Один из них в монастыре, а другой в сумасшедшем доме.

Общий хохот, но я не собиралась шутить.

– Не поймите меня неверно, оба счастливы там, где они есть.

Хохот возобновляется.

– Эмилия, будьте серьезны, – строго говорит Ира.

– Вы думаете, что это моя заслуга? Уверяю вас, нет.

Она испытующе смотрит на меня, пытаясь понять, не паясничаю ли я. Я не могу ее обвинять, история действительно неправдоподобная.

– Что я говорила про ваш процесс отбора, Эмилия? Я уверена, что вы были очень молоды, когда встречались с этими молодыми людьми, и, конечно, не несете ответственности за то, что случилось с ними впоследствии. Но я думаю, что вы должны обратить внимание на то, что выбираете неподходящих партнеров.

– Я согласна. По истории моих свиданий можно написать руководство, как не следует поступать.

– Вы собираетесь тут острить или учиться превращать негатив в позитив? Прежде чем пройдет эта неделя, я хочу, чтобы вы встретились с одним из своих бывших бойфрендов, у которых можете действительно узнать что‑то ценное. Иначе, позвольте мне сказать, вы никогда не достигнете своей конечной цели. Сейчас вы только тратите свое и мое время.

Ого. Жесткий подход. Верно говорят о трудной нью‑йоркской любви. Как я понимаю, мои соученицы думают о том же, потому что наступает полная тишина и все прячут глаза, совсем как в школе, когда первому остряку в классе влетает по первое число за слишком большое нахальство.

Ира возвращается за кафедру и опрашивает всех по поводу матриц. Я понимаю, звучит дико, но это просто домашнее задание, которое она дала нам на прошлой неделе, – начать искать мужчин, которые не полностью отвечают нашим идеалам.

Я снова отключаюсь, бесцельно рисуя каракули на листе бумаги передо мной.

Нормальный бывший бойфренд.

Ну и запрос.

А потом меня осеняет.

Джек Китинг.

Гениально! Как я раньше не додумалась?! Верно. Тут надо кое‑что пояснить.

Время: июль 1989 года.

Место: Бостон, штат Массачусетс. Очаровательные девушки только что сдали последние экзамены в колледже и проводят лето в Соединенных Штатах, работая (легально) по студенческим программам.

Повод: одна из вечеринок с угощением, которые все устраивали в восьмидесятые годы; мы разодеты в пух и прах, едим какую‑то дрянь, пьем дешевое вино и в основном пытаемся подражать стилю жизни своих родителей, думая, что все вместе мы шикарны до безумия.

Мы с Кэролайн и Рэйчел суетимся в крошечной кухоньке дома, который вместе сняли на лето, отчаянно стараясь приготовить шикарный ужин и терпя позорную неудачу.

Никто из нас не умеет готовить.

В сущности, весь опыт жизни в Америке на летних заработках стал для нас невероятно познавательным. Мы не только ни на что не годились на кухне, но к тому же никто из нас понятия не имел о стирке, утюжке, уборке квартиры… за что ни возьмись, мы ничего не умели.

Что можно сказать? Дома, в Ирландии, мы живем в семьях со своими мамочками, которые делают все за нас, и, как говорит Рэйчел, это всего лишь игра во взрослых, верно?

С нами в доме живут три парня, еще большие неумехи, чем мы, девушки.

Конечно, с нами Джейми, но мы всегда знали, что он чудовищно неприспособлен к быту. Из рук вон. Например, решив однажды постирать, он замочил наши форменные белые рабочие блузки вместе со своей ярко‑красной пижамой, и в результате все стало мерзкого серо‑буро‑малинового цвета. С тех пор он отказался от стирки вообще, утверждая, что нашел способ не пачкаться как минимум четыре дня.

Еще с нами живет Майк, чьи понятия о гигиене простираются не дальше любой первой попавшейся ему утром зубной щетки.

А еще с нами живет Джек Китинг.

И это явно по моей вине.

Да, позвольте мне заглянуть немного в предысторию. В Дублине мы с ним ближайшие соседи, выросли на одной улице. Мы почти ровесники и с самого раннего детства были товарищами по играм. Он звал меня «девчонкой напротив», а я его мальчишкой «напротив». Мило, правда?.. Или вам так не кажется?..

Как бы там ни было, Джек – славный, очень‑очень славный парень, симпатичный и веселый. Он мне словно брат, которого у меня никогда не было, а я ему – как сестра, в которой он, впрочем, никогда не нуждался. Детьми мы дрались и ссорились друг с другом, в отрочестве влюблялись в друзей и подруг друг друга, а теперь мы студенты, почти выпускники и вместе снимаем дом в Бостоне.

Но одну вещь о Джеке вам необходимо знать. Он прирожденный сердцеед. Тут уж ничего не поделаешь. Это его способ общаться с противоположным полом. Девушки бегают за ним невероятными толпами. Даже у Джеймса Бонда не было столько зарубок на кровати. Вам знаком этот тип: мужчины хотят стать как он, а женщины хотят его изменить. Но, спешу добавить, не я, у меня нечто вроде иммунитета к чарам Джека Китинга. Я в него не влюблена и никогда не влюблялась, повторяю, для меня он вроде брата. С четырнадцати лет у Джека нет отбоя от подружек, он без усилий переходит от одной к другой. Он даже не дает себе труда бегать за ними – они сами падают в его объятия. Как мотыльки, спешащие на огонь.

И сегодняшняя вечеринка – отнюдь не исключение…

– Отлично. Закуски все несъедобны, – говорит Рэйчел, выкидывая какие‑то дынные корки жутко неспелого вида в мусорное ведро. – А как там спагетти болоньеза?

– Дерьмо, – отвечаю я, изо всех сил стараясь отодрать слипшийся ком макарон от стен кастрюльки. – Вот на что это похоже и вот что скажут, когда попробуют то, что мы подадим.

– Пахнет горелым, чувствуешь? – спрашивает Рэйчел.

– Э… да, прости, это тоже из‑за меня, – извиняюсь я. – Все котлеты сгорели. Ну как, девчонки, что будем делать?

– План А: отковыряем то, что подгорело, остальное подадим на стол и будем надеяться, что никто не заметит, – оптимистически предлагает Кэролайн.

– Или план Б, – продолжаю я, – откроем еще одну бутылку «Слезы монашки», зальем всем в глотки и будем надеяться, что все настолько пьяны, что ничего не замечают.

– Блестяще, – одобряет Рэйчел, шагнув к холодильнику и вынимая бугылку. – По крайней мере, десерт будет на уровне. Шоколадное печенье испортить нельзя. Очень хорошо, что мы купили его в магазине, – по крайней мере одно блюдо окажется съедобно.

Джейми протискивается в кухоньку, горя желанием посплетничать.

– Кроме вас троих, очаровательные мои, – говорит он, – за столом будут еще три свободные женщины.

– Я не свободна! – заявляет Кэролайн.

– Я тоже! – добавляет Рэйчел.

Мы втроем поворачиваемся и смотрим на нее.

– Да, конечно, Кристиан давно не писал, но почта из Парижа идет жутко медленно, – оправдывается она.

Я занята слипшимися спагетти, а Джейми внезапно начинает яростно комкать бумажные салфетки.

Наступает ужасающая тишина.

Рэйчел и Кристиан сейчас «несколько разошлись», если можно так выразиться, и эта тема в присутствии Рэйчел не обсуждается. Если, конечно, вы не хотите получить по зубам.

– Это единственная причина, почему он так долго не пишет, – повышает голос Рэйчел. – Вы знаете, Кристиан был бы здесь, если бы мог!

– Тш‑ш‑ш, – успокаивающе говорит Кэролайн, обняв ее за плечи. – Мы знаем.

– Ты влюблена в любовь, вот в чем твоя проблема, Рэйчел, – говорит Джейми.

– Отвали, – она чуть не плюет в его сторону.

– Успокойся, кипящий гейзер. Я только хотел предупредить насчет нашего любвеобильного соседа.

– Джек? – спрашиваю я. – А что с ним такое?

– Ничего. Просто я изучал поведение публики в столовой и скажу вам, девочки, это умора. Присутствуют три девицы, одна из них – бывшая подружка, но она этого еще не знает; другая – теперешняя подружка, но она этого еще не знает, а третья – будущая подружка, и она тоже этого еще не знает. И он пугает меня своим дурацким фальшивым американским акцентом. Это смешно. Раздражает до чертиков, но смешно. Мы и месяца здесь не прожили, а он уже начал строить из себя янки.

– А, Джек флиртует, – говорю я, – он всегда такой. Тебе, наверное, самому приглянулась одна из девушек, Джейми, иначе бы ты не пришел к нам сплетничать.

– Нет‑нет, ни в коем случае.

– А что в них не так?

Молли, Сара и Кейт работают горничными в том же отеле, где подрабатывали и мы с Кэролайн. Пока меня не уволили.

– С ними все в порядке. Они просто… не в моем вкусе.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, просто посмотри на них. Они выглядят как три опереточные школьницы. Или как кроличий выводок. Их невозможно различить. Они явно по части Джека Китинга.

Странно, но я понимаю, что хочет сказать Джейми. Мы всей компанией выходим из кухни и храбро пытаемся выдать слипшиеся спагетти за особый кулинарный изыск. Молли, Кейт и Сара, очень хорошенькие и очень загорелые блондинки, собрались вокруг Джека и жадно ловят каждое его слово.

У всех кружится голова от «Слезы монашки», и Рэйчел мгновенно оживляется и становится совсем как прежде. Алкоголь всегда так на нее влияет. Точнее, алкоголь или звонок от Кристиана.

– Эмилия, я сбилась со счета, – обращается она ко мне, – сколько ты сменила мест работы?

– Ладно, давай считать вместе. Сначала я работала официанткой в «А‑Ля‑Карт»…

– Который называла «Тараканник», – подсказывает Майк, щедро разливающий вино по бокалам.

– Потом работала со мной в агентстве частичной занятости, – говорит Рэйчел.

– Там изобрели слоган: «Мы Полезные, Умелые, Компетентные, Надежные, Изобретательные Помощники!»

– То есть ПУКНИ‑секретарши, – фыркает Рэйчел.

– Должен признаться, мне нравится летняя работа, – говорит Джейми, работающий в магазине распродаж «Файлинс бейсмент». – Я узнал о ремесле актера больше, чем, может быть, научился бы за четыре года в Королевской академии драматических искусств.

– Понимаете, мы больше никогда не будем такими свободными, – говорит Джек. – Только подумайте, через несколько недель мы вернемся домой, на вручение дипломов…

– Домой, в реальный мир…

– Придется искать настоящую работу…

– И вести себя как взрослые… в смысле, ответственно…

Наступает молчание. Даже три обожающие Джека субретки прекращают свой щебет. Вот что такое трезвая мысль.

– А что мы сами собираемся делать?

– Или даже лучше – где мы хотим быть, когда нам стукнет, скажем, тридцать пять? – спрашивает Джек всех собравшихся за столом.

– Это легко, – отвечает Джейми. – Я буду жить на голливудских холмах и полировать своих «Оскаров». Во множественном числе.

– А я бы хотела быть известной журналисткой, – задумчиво говорю я, – знаете, как Кейт Эди на Би‑би‑си. Ездить в горячие точки и делать репортажи под перекрестным огнем.

– И тебе пойдут комбинезончики, которые она обычно носит, – вставляет Джек.

– Говорит Эмилия Локвуд, корпорация «Би‑би‑си», прямое вещание из Ирана, – говорю я, подражая низкому голосу Кейт Эди и держа перед собой вилку, как микрофон.

– Я хочу жить за границей, – произносит Рэйчел. – Может быть, во Франции или в какой‑нибудь другой стране, где, по крайней мере, слыхали о капучино. В общем, где угодно, но не в Ирландии.

– А я хочу поработать моделью, – это подает голос Кэролайн.

– Но ты не сможешь делать это до тридцати, – возражает Джейми.

– Конечно, мы выйдем замуж раньше, – хором отвечаем мы с Кэролайн.

– Да, но за кого, милочка Кэролайн? – нахально спрашивает Джейми.

Майк краснеет, но ничего не говорит.

– Ну и ну, ребята, – заявляет Джейми. – Вы оба еще не высказались? Я вас смущаю?

– Заткнис‑с‑сь! – шипит на него Рэйчел.

– Я думаю, тридцать пять – прекрасный возраст для женитьбы, – говорит Джек. – А ты как думаешь, Эмилия?

«Джейми прав, – думаю я. – Американский акцент звучит очень наигранно…»

– Эмилия?

– Извини… что?

– Я сделал тебе предложение.

– Что?

Теперь все смеются. Все, кроме трех граций, собравшихся за столом вокруг Джека.

– Эмилия, ну? Мы знаем друг друга всю жизнь и ни разу не поссорились. Давай заключим договор. Если мы останемся свободными до тридцати пяти, то поженимся. Как ты думаешь?.. Эмилия?.. Эмилия!

– Эмилия!

Я спускаюсь с небес на землю, и меня передергивает. Аудитория хранит молчание, а Ира стоит прямо передо мной.

– Простите… что такое?

– Спасибо, что не забыли о нас совсем. Мы обсуждали планы вечеринки на следующие выходные. Я искала добровольца, который предоставит помещение.

– Я бы очень хотела, – высказывается моя соседка, Мэгз, – но сейчас у меня ремонт. Даже водопровод отключен.

– Что ж, я могу пригласить всех к себе, – говорю я, расстроенная, что меня поймали на рассеянности дважды за одно занятие. – Если никто из вас не возражает против моих ужасных кулинарных способностей.

– Хорошо, – говорит Ира, одобрительно кивнув мне. – Но не нужно так затруднять себя. Просто предоставить место встречи – это уже прекрасно. Помните, дамы, это не обычная вечеринка. Это стратегическое налаживание связей для объединения одиноких мужчин и женщин в одном пространстве, так что вы можете создать необходимую массу подходящих мужчин, имеющихся в наличии и известных всем вам.

– Звучит так же заманчиво, как депиляция воском по линии бикини, – бормочу я, но все слышат и смеются. Ира подавляет веселье одним из своих убийственных взглядов.

– Помните правила, дамы. Вечеринка должна открыть новые перспективы для вас и ваших соучениц. Это также жест доброй воли с вашей стороны. У всех вас есть старые знакомые или бывшие поклонники, которые, возможно, вам не кажутся подходящими, но которые могут безумно влюбиться в одну из ваших соучениц. И наоборот, возможно, что ваши соученицы, в свою очередь, представят кого‑то вам. Главный принцип таков: каждая из вас должна привести с собой мужчину, который одинок, гетеросексуален и не прочь жениться. Все понятно?

Как только переступаю порог своего дома, я принимаю твердое и окончательное решение. А дорога мимо дома того, чье имя навсегда останется неизреченным, и зрелище двух тесно припаркованных борт о борт джипов и сборчатых занавесок только заставляет меня торопиться.

Во‑первых, я звоню Дамьену Дилени, но оставляю сообщение в голосовой почте. Сейчас почти десять вечера, он, возможно, уже лег в постель и выпил на ночь простокваши, которую приготовила ему мать.

Я пытаюсь выдержать самый бодрый и веселый тон.

– Привет, Дамьен, это Эмилия. Прости, что не созвонилась с тобой раньше. Как ты смотришь на то, чтобы прийти на вечеринку у меня дома в следующий субботний вечер?

Вот и все.

А теперь сложная часть…