Клуб Очаровательных девушек

Клаудиа Кэрролл

Зачем нужен муж?

Клаудиа Кэрролл

Зачем нужен муж?

Посвящается моей замечательной подруге Мэрион О'Двайер, которая дала название этой книге, когда мы прогуливались по Доусон‑стрит в Дублине теплым летним вечером.

ПРОЛОГ

ПОЗАДИ – БЕДЫ, ВПЕРЕДИ – ПОБЕДЫ! ЭТО ВАШ ГОД!

Так гласил заголовок на доске объявлений в нашем офисе. Но за ним следовала строчка, которая заставила меня не столько хлопать глазками, сколько залиться всеми оттенками красного.

ЭТО ГОД ВАШЕЙ СВАДЬБЫ!

Я старательно изобразила полное равнодушие и незаинтересованность и прикинулась, что внимательно изучаю объявления о продаже подержанных «фиатов‑пунто» и кастрированных котов.

ЭТИ КУРСЫ ИЗМЕНЯТ ВАШУ ЖИЗНЬ

НАВСЕГДА! ПРОСТО ПРИМЕНИТЕ ПРИНЦИПЫ, ВЫУЧЕННЫЕ В ГАРВАРДСКОЙ МАРКЕТИНГОВОЙ ШКОЛЕ, К СВОЕЙ ИНТИМНОЙ ЖИЗНИ – И ВЫ СМОЖЕТЕ ИЗМЕНИТЬ СВОЙ СЕМЕЙНЫЙ СТАТУС ЕЩЕ ДО КОНЦА ЭТОГО ГОДА!

Да неужели? Читаю дальше.

ПЕРЕСМОТРЕВ СВОИ БЫВШИЕ УВЛЕЧЕНИЯ, ВЫ ПОЙМЕТЕ, В ЧЕМ БЫЛИ НЕ ПРАВЫ,

ТАК ЧТО ВЫ СМОЖЕТЕ ВО ВСЕОРУЖИИ ВСТРЕТИТЬ БУДУЩЕЕ И УВЕРЕННО ДВИНУТЬСЯ ВПЕРЕД, К ПАРТНЕРУ СВОЕЙ МЕЧТЫ!

НАШИ КУРСЫ – ДЛЯ ЖЕНЩИН СТАРШЕ ТРИДЦАТИ ПЯТИ, ГОТОВЫХ К ПОКОРЕНИЮ БРАЧНЫХ ВЕРШИН. ПОСЕТИТЕ НАШИ ВЕЧЕРНИЕ ЗАНЯТИЯ, ПРОЙДИТЕ ДВЕНАДЦАТЬ СТУПЕНЕЙ ПРЕДЛАГАЕМОЙ ПРОГРАММЫ – И МОЖЕТЕ ЗАКАЗЫВАТЬ ПОДВЕНЕЧНЫЙ НАРЯД У ВЕРЫ ВОНГ, НЕ ДОЖИДАЯСЬ НАСТУПЛЕНИЯ НОВОГО ГОДА!

Вот отсюда и начинается мой рассказ…

ГЛАВА 1

КЛУБ ОЧАРОВАТЕЛЬНЫХ ДЕВУШЕК

Мы снимаем мыльную оперу в Дублине, а я работаю исполнительным продюсером и часто думаю, что суть моей работы можно выразить одной фразой: «Я ненавижу актеров!!!»

Ну… точнее выражаясь, всех актеров, кроме моего дорогого друга Джейми Френча, с которым у меня сегодня встреча.

В данный момент Джейми отдыхает между съемками и поэтому работает официантом в ресторане «Хавка» – стильный такой ресторанчик, с исключительно белковым меню, широко известный, в самом центре старого города, в квартале Темпл‑Бар. Хотя, как говорит Джейми, широко известен он только в самых узких кругах: один разок туда заходила рок‑звезда Эния на чашечку кофе. Ходили также слухи, что однажды там побывал и солист группы «Ю‑ту» Боно, – спрашивал, как куда‑то пройти, но потом оказалось, что это был совсем не он, просто кто‑то очень похожий. Как бы там ни было, сегодня «Хавка» отмечает первую годовщину со дня открытия, и мы с Очаровательными девушками все туда идем. «Девушки» мы, конечно, в самом общем смысле, всем нам давно за тридцать, но мы еще не готовы окончательно повзрослеть и называться женщинами. По крайней мере пока.

Так вот. Позвольте представить Очаровательную девушку номер один – Кэролайн, которая практически единогласно признана самой очаровательной. (Впрочем, не так уж и много у нее конкуренток.) Кэролайн потрясающая, удивительная. Она просто неправдоподобно хороша. Я хочу быть Кэролайн, когда по‑настоящему повзрослею. Она моя самая давняя и близкая подруга, с самой первой нашей встречи в первом классе, когда нас обеих выбрали играть ангелочков в школьном рождественском спектакле. Что касается Кэролайн, то это был случай стопроцентного попадания в типаж по кастингу.

Еще два слова о ней.

Во‑первых, Кэролайн живет почти как в сказке; во‑вторых, за все тридцать с лишним лет, что я ее знало, она никогда, ни разу не была в плохом настроении.

Выглядит она ослепительно (тип блондинки из группы «АББА») и потрясающе умна, после школы немного поработала фотомоделью, а потом сделала то, о чем мы только мечтали, – вышла замуж за надежного и ужасно привлекательного парня (его зовут Майк, рост шесть футов четыре дюйма, дантист, играет в регби и вообще кругом хорош), стала идеальной мамочкой для двух идеальных детишек, прямо как с обложки энциклопедии раннего развития. Они очень богаты и возмутительно счастливы, и к ним никак не придерешься. Такие вот они славные.

А теперь – барабанная дробь! Встречайте Рэйчел. Или Джоан Коллинз, как мы ее прозвали. А все потому, что, хотя ей столько же лет, сколько всем нам, она уже дважды побывала замужем. Честное слово, я не вру. Первый муж у нее был француз, из Парижа, – архитектор, красавец писаный. Она встретилась с ним, когда мы учились в колледже. Они тогда прозябали в мансарде на Западном Валу, а Рэйчел наотрез отказывалась выходить за него замуж по той причине, что, живя нерасписанными, они намного больше бесили ее мамашу.

Тут, пожалуй, и запутаться можно. Поэтому опишу, как могу, одну существенную черту характера Рэйчел, нашего ходячего недоразумения.

Мы называем это явление смертоносным феромоном Рэйчел. Она источает его всеми порами, как химический завод, утверждая: «Я не бегаю за мужчинами, я в них вовсе не нуждаюсь, пусть только попробуют подойти – глотку перегрызу». Но чем больше она от них бегает, тем больше они за ней гоняются, словно в ускоренном шоу Бенни Хилла. Смешно и обидно, но если, например, я до смерти хочу обзавестись собственным парнем, то они обходят меня за милю, а Рэйчел стоит только посмотреть в сторону мужчины – и он тут же готов ходить перед ней на задних лапках.

Интересно, что такое унюхивают эти холостяки – отчаянное беспокойство во мне или ее хладнокровие?

Ну ладно, замнем. Вернемся в Париж, к мужу номер один. Несколько лет подряд он пытался ее убедить, что желание бесить мамочку – это еще не повод не выходить замуж, и наконец предъявил ей ультиматум: или расстаемся, или женимся.

Я, конечно, знаю, что обычно бывает наоборот – именно женщинам полагается ставить подобного рода ультиматумы, но в данном случае речь идет о Рэйчел, а не о ком‑то другом. Она совсем не хотела с ним расставаться и, отдыхая в Лас‑Вегасе, все‑таки вышла за него замуж под влиянием настроения, как Бритни Спирс, которая умудрилась в один и тот же день выйти замуж и развестись. В качестве свидетелей выступали две уборщицы. А затем случилось то, что случилось.

Она прилетела в Дублин на пару дней, чтобы поделиться с нами этой новостью, но в конце концов вдрызг разругалась с матерью, которая разве что на стенку не полезла, узнав, что никогда не сможет покрасоваться на свадьбе в наряде матери невесты и в новых туфлях от Джимми Чу. А потому совершенно неожиданно Рэйчел решила первым же самолетом отправиться домой в Париж и сделать сюрприз своему свежеокольцованному супругу.

И это было большой ошибкой.

Рэйчел говорит, что и по сей день отчетливо помнит, как, взбежав по пятнадцати лестничным пролетам и едва переведя дух, влетела в квартиру и обнаружила мужа в постели с их общей приятельницей. Пораженная, она как в тумане проделала путь обратно в аэропорт Шарль де Голль и только там сообразила, что оказалась абсолютно без денег. Буквально без гроша. Не хватило даже на телефонный звонок – дело было в дремучие домобильные времена. Поэтому она сделала то, что все мы делаем в подобных обстоятельствах. А именно – села на чемодан посреди аэропорта, достала сигарету и громко зарыдала.

И это было второй большой ошибкой.

Дело в том, что накануне состоялся какой‑то важный футбольный матч, и бар аэропорта был переполнен болельщиками, возвращавшимися домой. Один из них углядел безутешную красотку (Рэйчел слегка походит на звезду немого кино: белоснежная кожа, темные волосы, короткая стрижка, тип звезды немого кино Луизы Брукс, только с развитой мускулатурой) – и поспешил на помощь. Это был здоровяк новозеландец, который появился, словно в ответ на ее мольбы, купил ей выпивку, уплатил за перелет домой и предложил отколотить номера первого от ее имени. Как признается Рэйчел, он был окутан в ее глазах таким романтическим флером, словно прискакал на белом коне. Кто бы мог устоять? В течение года она развелась с номером первым, вышла замуж за номера второго, а через несколько месяцев развелась и с ним.

Ну как?

«За какие‑то восемнадцать месяцев, – часто говорит она, – я ухитрилась выскочить замуж за двух самых никчемных мужиков Северного и Южного полушарий. Подумать только, для моего первого мужа верность в любви заключалась в том, чтобы ложиться в постель только с одной женщиной, а для второго мужа любовные игры перед близостью заключались в том, чтобы почистить зубы. Так вот, что касается любви, я свое получила. Любовь и страсть – забавы для подростков. Сейчас я как будто стою на краю Большого каньона, вглядываясь в романтическую бездну холостяцкой жизни женщины бальзаковского возраста, и знаете что? Ни о чем не жалею».

Теперь она содержит один из самых шикарных и дорогих бутиков в Дублине, одета как куколка, пьет как королева, язык у нее как бритва, а в целом она, несомненно, забавнейшее существо из всех, кого я знаю. Я часто думаю, что ни на что не променяла бы нашу дружбу, даже если бы у меня вдруг появилась возможность переселиться в Нью‑Йорк двадцатых годов и слоняться целыми днями вокруг богемного отеля «Алгонкин» с известной писательницей Дороти Паркер.

Клуб Очаровательных девушек существует почти двадцать лет, с тех пор как мы все вчетвером впервые встретились в Дублинском университете‑колледже – ДУКе. Это мои лучшие друзья, а также сестры по духу, семейный очаг и жилетки для плача. Я без колебаний сделаю для любой из них все что угодно. Ну, практически все, кроме прихода вовремя.

– Опоздала!!! – хором кричат они, когда я наконец замечаю их и прокладываю себе путь сквозь толпу.

– Простите, простите, простите, – задыхаюсь я, – это все последствия стихийного бедствия под названием «актеры».

– Только не говори мне, что Роб Ричардс надрался за ленчем и свалил от тебя, – говорит Джейми, который сидит, панибратски возвышаясь над остальными Очаровательными девушками, – хотя ожидалось, что он будет работать.

– Ой‑ой‑ой!!! – вопят в унисон остальные.

Тут требуются пояснения. Роб Ричардс – самый долгоиграющий из состава исполнителей мыльной телеоперы под названием «Кельтские тигры», с которой я недавно начала работать. Он был занят в фильме с самой первой серии, снятой добрых десять лет назад, когда и вправду был крайне привлекателен.

– Пусть это прозвучит как крик души старой девы, которых играет Мэгги Смит, – говорю я, – но я должна уточнить, что целовалась с ним только один‑единственный разочек на вечеринке в телестудии по случаю окончания работы над очередной серией, а в мою защиту можно сказать, что было Рождество, я была одна, опрокинула разом четыре бокала «пино нуар» на голодный желудок, ну, вы же знаете, как это бывает.

– Рождество – это не праздник для одиноких, – звучит стройный хор, очень точно меня передразнивая. Верно‑верно, не отопрешься, это еще одна из моих коронных фраз…

– Смейтесь, смейтесь, девчонки, но это святая правда. Любое празднество, где непременно нужно облобызаться с мужчиной, завидя которого в любое другое время, ты перейдешь на противоположную сторону улицы, – просто потому, что все кругом загажено дурацкими елочными шарами и пластмассовой омелой и отовсюду доносится «С Рождеством! Войне конец» Джона Леннона, – на пользу не пойдет, не так ли?

– Она сама не знала, что творит, ваша честь, – драматически произносит Рэйчел.

– Так можно и на бен Ладена нарваться, побереги себя, – говорит Джейми.

– Не обращай внимания, – ласково говорит Кэролайн, играя длинной прядью своих золотых волос. (Натуральных, натуральных и только натуральных. Честное слово. У парикмахера она была лишь однажды – когда надо было выстричь жевательную резинку из волос одного из детишек.) – Разве это было не вроде обряда посвящения в «Кельтские тигры»? Нельзя по‑настоящему войти в труппу, если не потискаешься с Робом Ричардсом.

– Хоть он и мистер Большая‑шишка‑на‑лице‑фирмы, это не значит, что он обладает правом первой ночи, – решительно утверждает Рэйчел. – Мужчины вроде него без труда находят возможность проявить свои скрытые способности СПС.

– Какие‑какие способности? – переспрашиваю я.

– Специалиста по съему.

– Я понимаю, это чистая случайность, что Рэйчел права, но разве такое можно спокойно терпеть? – говорит Джейми.

А вот и случай для меня сменить эту крайне волнующую тему…

– Ну, как бы то ни было, завтра мы снимаем его пышную свадьбу с Глендой, а сегодня под вечер произошла катастрофа. Ни у кого из них нет родословной. Я провела битых два часа, расписывая их фамильные древеса на идиотских трехфутовых планшетах, потому что все остальные уже свалили из офиса домой. Клянусь, такие унижения невозможно вынести за продюсерскую зарплату.

– О бож‑ж‑же, Роб Ричардс женится на Гленде? – Кэролайн – единственная среди нас домохозяйка и потому единственная, кто смотрит телевизор. – Вот уж никогда бы не подумала, что они‑таки поженятся. В смысле, после того, как он провел ночь с Шантаньей после мальчишника, а на следующий день во всем сознался. И ведь он не так давно вышел из комы.

– Лапушки, пора это прекращать. – Рэйчел широким жестом указывает на нетронутое блюдо с закусками. – Почему тут вся еда напоминает блевотину летучей мыши?

– Исключительно белковое меню, – оптимистично поясняет Кэролайн.

– Это белок? Я думала, это мебельная обивка, – отвечает Рэйчел, подхватывая пустой бокал от шампанского и угрожающе размахивая им перед носом Джейми. – Эй, юный бездельник! Надо бы повторить заказ.

– Ну надо же, как мило! – сияет Джейми. – По‑твоему, я и вправду могу сойти за юного бездельника? Им же всего‑то по шестнадцать. Господи, благослови косметику «Крем де ля Мер», вот и все, что я могу сказать. А теперь спокойствие, очаровательные мои, я объявляю общую тревогу по форме «Крутой парень». Помните, я вам рассказывал об одном классном менеджере? Так вот, он идет сюда, так что ведите себя естественно.

Это предупреждение производит обратный эффект, и мы сворачиваем шеи на сто восемьдесят градусов, чтобы разглядеть того, о ком он говорит.

– Видок у него чересчур брутальный, дорогой, – изрекает Рэйчел.

– Что‑что? Как это – «чересчур брутальный»?

– Я хочу сказать, вовсе не в твоем стиле. Недостаточно изысканный.

– Да ладно тебе, совсем не похоже, что он только что клеймил скот и курил «Мальборо».

– Ох, я просто не хочу, чтоб ты уходил отсюда с кем‑то, о ком люди подумают, что вы встретились в полиции на опознании…

– Не трудись заканчивать фразу, Рэйчел, – говорит Джейми, слегка надувшись. – Я еще услышу эту шуточку, когда по телевизору будут крутить шоу «Антикварные гастроли».

Выглядит это так, словно они на грани ссоры, но на самом деле Джейми и Рэйчел – лучшие друзья. У них просто такая привычка – задирать друг друга. Однако я рассудила, что это удобная возможность сменить тему.

– У меня есть новости.

– И у меня тоже, – говорит Джейми.

– И у меня, но пусть сначала Эмилия, – возражает Кэролайн с присущей ей мягкостью. – А то у нее никогда не получается опередить нас.

Я делаю глубокий вдох, а затем выхватываю из сумочки рекламку «Впереди – победы» и осторожно развертываю ее посреди стола, чтобы пустить по кругу.

– Ну? Как, по‑вашему? – с надеждой спрашиваю я.

Вместо ответа повисает подозрительная тишина.

– Да ты издеваешься, – наконец говорит Рэйчел, внимательно изучая предложенный листок. – Ты на полном серьезе заявляешь нам, что решила разобраться со всеми своими бывшими, а что потом? Просто поймешь, как я в свое время, какую дурочку сваляла. Это просто насмешка, как поет Аланис Моррисетт.

– Ну, не знаю, да.

– И так ты собираешься найти родственную душу? – Рэйчел опять оседлала своего конька. – Смотри фактам в лицо, родная. Это мы твои родственные души, хочешь ты этого или нет.

Так‑так‑так, возможно, это не та реакция, на которую рассчитывала, но я продолжаю:

– Спасибо, два развода, ваше мнение ясно. А что думают остальные?

– Ох, дорогая, – говорит Кэролайн, заметив мое расстроенное лицо, – я понимаю, ты уже так давно одна…

– Да‑да, – говорит Джейми, – с тех пор как ты рассталась с тем, чье имя навсегда останется неизреченным.

Вся компания дружно жестикулирует, прикладывая пальцы к губам при упоминании того, на кого намекает Джейми и чье имя я отважно решила игнорировать. Не вовремя и не к месту.

– Даже безотносительно к нему я достаточно погуляла на свободе за свои тридцать с лишним, за исключением нескольких жутких случаев, которые мы тут даже рассматривать не будем.

Рэйчел начинает давиться от смеха:

– Ты вспоминаешь того парня, с которым назначила свидание по переписке, а он оказался террористом из ИРА?

– Ну, это просто означает, что труба зовет, – отвечаю я, слегка поморщившись при этом воспоминании. – И что я готова расстаться со своим уютным местечком в жизни. Я хочу сказать, если девушка не может найти себе мужа среди невоенизированного…

– Если дневные телепередачи меня чему‑то и научили, – мягко вмешивается Кэролайн, – так это тому, что мужчина твоей мечты непременно где‑то есть и что ты встретишься с ним, когда придет время. Просто нужно полагаться на интуицию. Я и вправду верю, что такие вещи не запланируешь. Честное слово.

– Если бы мне в супруги досталось такое же сокровище, как у тебя, я бы тоже так говорил, – заявляет Джейми. – Послушай, Эмилия, мы все знаем, что тебе хочется быть с кем‑нибудь…

– Нет, я уже была с кем‑нибудь. Это совсем не то, что я хочу. Я хочу выйти замуж. Прошу прощения, если это звучит старомодно, но мне нужен муж. Представьте себе, если мне суждено прожить до восьмидесяти, то вот уже почти полжизни я живу одна. Я хотела бы разделить с кем‑то хотя бы ее вторую половину, вот и все. Да, конечно, сейчас поздно заводить детей и тому подобное, но это уже вопрос второстепенный. Понимаете, ну, просто… кто‑то, кто будет читать газеты в постели воскресным утром и, ну, я не знаю… кто‑то, кто крепко обнимет меня после трудного рабочего дня. Девчонки, мне тридцать семь лет, а на свидания я бегаю с шестнадцати. Я практически выдохлась, а где результат?

– Ну уж всяко не на этих идиотских вечерних курсах, – говорит Рэйчел, – если только этот результат там не преподает. Очень жаль, дорогуша, но таковы факты. Если уж это до сих пор не случилось, то и не случится. Рецепт счастья в нашем возрасте – благодарно принимать тот факт, что мужчины не любят сильных и независимых женщин, если они пылки, сексуальны и старше тридцати пяти. Это как мораль из басни; остаться старой девой – все равно что утонуть. В один прекрасный момент ты просто отказываешься от борьбы.

В эту минуту к Рэйчел подходит молодой человек внушительного роста и приятной внешности, он одет и держится так, словно занимает солидную должность.

– Привет, – обращается он к ней доверительно, – могу я предложить бокальчик вина?

– Отвали, – бросает она, даже не посмотрев на него.

Понимаете, что я имею в виду под смертоносным феромоном Рэйчел? Несчастный испаряется, даже не взглянув в мою сторону, и я внезапно меняю свою позицию на оборонную. С Рэйчел все в порядке, у нее уже было два мужа. С Кэролайн тоже все в порядке, ее жизнь прекрасна; и с Джейми все в порядке, он меняет бойфрендов как перчатки. А мне просто нужно больше работать над собой, вот и все.

Смертоносного феромона Эмилии не существует.

Но меня гложет мысль, что у меня остался самый‑самый‑самый последний шанс что‑нибудь предпринять.

– Эх, да я уже все перепробовала, – вздыхаю я. – Знакомство по Интернету, «любовь с первого взгляда», свидание с незнакомцем – чего только не делала, разве что в бюро знакомств «Тук‑тук» не обращалась. А результат нулевой. Должно быть, я что‑то не так делаю; почему бы не попробовать маркетинговый подход? Я так думаю: огромные корпорации тратят на это дело миллионы, значит, в коммерции это срабатывает. Почему бы не попробовать и на свидании?

– Милая моя, – мягко говорит Кэролайн, – твоя жизнь прекрасна, как она есть. Примерь на себя мои заботы и почувствуешь, как они давят. Ты можешь проваляться в постели все выходные, если захочешь. Твои личные деньги – твой чистый доход.

– Да, кому не везет в любви, везет в деньгах.

Все заливаются смехом, но я не собиралась шутить.

– Хватит, девочки. Понятия не имею, почему так, но для некоторых найти себе пару легче легкого, а для меня это все равно что взобраться на Эверест.

На самом деле, говоря откровенно… по‑моему, на мне лежит заклятье. Как будто какая‑то злая фея подкралась к моей колыбели, как в диснеевском мультике «Спящая красавица», и провозгласила: «Детка, у меня для тебя есть две новости – хорошая и плохая. – По моим представлениям, злые феи выражаются примерно как мафиозные боссы. – Хорошая новость – в твоей жизни все будет отлично, а плохая – ты обречена прожить ее одиноко. Уловила?

Может быть, я неспособна снять проклятие, но одну вещь я знаю наверняка. Я или добьюсь своего, или умру. Именно в этом году.

Я отдам этой задаче двенадцать месяцев, и если ничего не произойдет, то изящно устранюсь и посвящу остаток жизни крепкой женской дружбе. А на своей надгробной плите прикажу высечь бессмертную фразу: «Здесь лежит Эмилия Локвуд, образец старой девы нашего прихода. Хоть она и умерла незамужней, но сколько было задумок…»

– А я считаю, что это замечательная идея. – Заинтригованные, мы поворачиваемся к Джейми. Я‑то думала, он раскритикует меня в пух и прах.

– Я вот о чем. Эмилия, посмотри на себя. Во всех других отношениях ты целиком и полностью на высоте. Ты красива; за глаза я всегда говорю, что ты одна из девственных красот Ирландии. Ну, что‑то наподобие плато Антрим.

– Ты сравниваешь ее с дикой местностью? – спрашивает Рэйчел.

– Я просто пытаюсь высказать комплимент, девочки. Вы поглядите на нее – она же НСК.

– Она что?

– Бросьте, вы что, не смотрите Эм‑ти‑ви? Настоящая суперкрасотка. Если бы Эмилию играла голливудская актриса, то это была бы… Мерил Стрип.

– Ей же пятьдесят с хвостиком! – взвизгивает Кэролайн.

– Дайте же договорить! Мерил Стрип двадцать лет назад, в «Выборе Софи». Представьте, когда она была молодая и обворожительная, с роскошными длинными волосами и вся такая неземная. Сногсшибательное сочетание.

– Ты вспомнил о ней, потому что у нас обеих большие носы, – говорю я.

– Неправда. Эмилия, я выскажу все быстро и сразу, потому что пора уже и обо мне поговорить. У тебя есть талант, успех, великолепная квартира в пентхаусе, стильная машина, сказочная карьера и… а как ты провела, к примеру, прошлый субботний вечер? Просматривала каталоги? Принимала сообщения от телемаркетеров, предлагающих товары и услуги по электронной почте?

– Нет, это я приберегла на свой день рождения.

Вдруг Рэйчел начинает покатываться со смеху:

– Господи боже мой, вы только посмотрите! Преподавателя зовут Ира Вандергельдер. Ты всерьез хочешь записаться на курсы к женщине, которую зовут Ира Вандергельдер? Жуткое имечко, прямо как у мамаши в сериале «Рода».

– Заткнись, Рэйчел, – произносит Джейми. – Я считаю, Эмилии надо туда сходить. Она так долго не заводила себе постоянного парня, что люди будут думать, что она ШПНДО.

– Что это такое? – невинно интересуюсь я.

– Шлюха, пока не докажет обратного.

Я поворачиваюсь к Кэролайн:

– Я дам тебе сто евро, если ты немедленно сменишь тему разговора.

– Нет, моя очередь! – восклицает Джейми. – Эфирное время Эмилии прошло, а я до сих пор с вами не поругался по поводу нашего отдыха на прошлых выходных.

– Кончайте говорить все разом, – просит Кэролайн, делая глубокий вдох с паузой для драматического эффекта. – Я вовсе не думаю хвастаться и заноситься, но перед вами будущая мать.

– Ого‑го!!! Да врешь ты все! – взвываем мы с Рэйчел, доходя почти до ультразвука, и душим ее в объятиях.

– Но этот раз, – говорит Кэролайн, – определенно последний. Моя мама всегда советовала заводить детей не больше, чем окон в машине.

– Позор мне, я должен был все понять, когда ты заказывала безалкогольную «Кровавую Мэри», – потрясенно говорит Джейми. – Я так рад за тебя, дорогая, как будто получил роль в мюзикле! Кто‑нибудь еще сейчас чувствует – не просто радость, а супер‑пупер‑шоу‑радость?

Через несколько часов, еле доползая до постели, я думаю о Кэролайн. И о Майке. И об их идеальной жизни, и двух идеальных детишках, и будущем прибавлении семейства.

И как они все‑таки счастливы.

И не сходя с места принимаю решение.

Понятия не имею, что принесет мне наступающий год, но в одном я определенно уверена.

Я выйду замуж.