Глава двадцать девятая. На следующий день приметный белый джип с хромированными дугами видели едва ли не во всех центральных районах греческой столицы

На следующий день приметный белый джип с хромированными дугами видели едва ли не во всех центральных районах греческой столицы.

Еще рано утром, около восьми часов, „Тойота“ притормозила у офиса одного из филиалов американского банка. Водитель, невысокий, атлетически сложенный мужчина, со шрамом от сведенной родинки над губой и следами стертой татуировки на пальце, небрежно хлопнув дверцей, вошел в офис.

Подойдя к молоденькой и симпатичной кассирше, он протянул ей пластиковую кредитную карточку „American express“ и на очень скверном английском со славянским акцентом поинтересовался, можно ли узнать, сколько денег на ней осталось. Спустя несколько минут сотрудница банка, дежурно улыбнувшись, назвала сумму, и она заставила посетителя банка удовлетворенно улыбнуться в ответ.

Кредитная карточка удобна во всех отношениях — это общеизвестно. Тем не менее ее обладатель пожелал получить все наличкой, что и было исполнено. Сгрузив брикеты банкнот в большую спортивную сумку, он кивнул на прощание кассирше и покинул расчетный зал, провожаемый ее недоуменным взглядом.

Спустя минут двадцать этот же автомобиль остановился у офиса еще одного банка. Здесь владелец „Тойоты“ предъявил другую кредитную карточку, вновь поинтересовался суммой и точно так же пожелал немедленно обналичить все деньги, закрыв счет. То же самое было проделано и в третьем банке, и в четвертом, и в пятом…

Центр греческой столицы постепенно оживал, наполняясь шумом транспорта, автомобильными клаксонами, говором толпы, призывными криками продавцов газет. Из открывшихся дверей кофеен звучала музыка, и завсегдатаи уже занимали привычные места за столиками.

А белый джип с хромированными дугами, с трудом маневрируя в насыщенном автомобильном потоке, припарковался у бордюра. Сидевший за рулем, отыскав взглядом свободный таксофон, подошел к кабинке, вставил в отверстие магнитную карточку и набрал какой-то одному ему известный номер.

К телефону никто не подходил. Звонивший набрал номер еще раз — длинные гудки свидетельствовали о том, что нужного абонента наверняка нет. Затем — еще раз, еще и еще: результат оставался прежним.

Оставив машину на улице, владелец джипа пересел в такси и распорядился отвезти себя в Лагонис. Попросив таксиста обождать за несколько кварталов, осторожно, стараясь не привлекать ничьего внимания, прошел к шикарной трехэтажной вилле, опоясанной балконами.

Ворота были заперты, окна наглухо зашторены. Казалось, на вилле никого нет.

Приехавший явно колебался: похоже, с одной стороны, ему очень хотелось проникнуть внутрь, а с другой — по каким-то причинам он, по-видимому, не мог на это решиться.

Где-то совсем рядом послышался шум автомобильного двигателя. Приехавший тотчас резко обернулся. По улице неторопливо катил алый „Фольксваген-Гольф“, и это заставило приехавшего в Лагонис человека мгновенно спрятаться за припаркованную поблизости машину. Впрочем, опасения его были напрасными. За рулем „Гольфа“ сидела молодая чернявая девица, а номер автомобиля свидетельствовал, что он принадлежит частному лицу, а отнюдь не фирме по прокату автомобилей.

Да и мало ли тут, в Греции, „Фольксвагенов“ красного цвета?

Бросив в сторону виллы прощальный взгляд, приехавший человек глубоко вздохнул и неторопливо двинулся в сторону ожидавшего его такси.

Спустя полчаса он вновь садился в свою „Тойоту“. Заурчал двигатель, и огромная машина медленно вырулила со стоянки.

Последующие его действия отличались четкостью и безусловной продуманностью. За считанные минуты был куплен авиабилет на Кипр, в Лимасол. Огромная спортивная сумка, с которой владелец джипа обращался особенно осторожно, помещена в камеру хранения. Ну а машину он оставил на стоянке, судя по всему, навсегда.

Впрочем, незадолго до того, как припарковать джип, его владелец извлек из бардачка загодя заготовленный чистый лист бумаги и быстро нарисовал довольно подробный план: схема шоссе, направления разворотов, небольшое озерцо в зоне отдыха, кустарник и полянка с пальмой посередине. Во избежание недоразумений составитель схемы сделал несколько пометок по-русски: „Варибоби“, „аэропорт“, „шоссе“, „озеро“, „поворот“. В багажнике „Тойоты“ лежала деревянная коробочка, в нее и была помещена схема, предварительно завернутая в целлофан.

До отправления самолета оставалось чуть более двух часов, и пассажир, еще раз проверив часы, вновь заказал такси. Теперь путь его лежал на одну из загородных бензоколонок.

Унылый пустырь, пропахшая машинным маслом и бензином земля, чахлая растительность, скучающие без дела рабочие и собачья будка. Под ней и была незаметно спрятана деревянная коробочка с нарисованным планом.

Международный звонок из аэропорта Эллиникон стал логическим завершением сегодняшних действий: абонент позвонил в московский РУОП и кратко пояснил, где следует искать схему.

— Кто вы? Кто это говорит? — сквозь шумы и треск донесся до звонившего голос дежурного, но звонивший, ничего не ответив, повесил трубку…

Дальнейшие события разворачивались с головокружительной быстротой.

Из Москвы, соблюдая все меры конспирации, вылетела группа задержания во главе с Олегом Ивановичем Воиновым. Однако в последний момент маршрут руоповцев изменился, и вместо Греции они очутились в Италии. Согласно информации, полученной по каналам „Интерпола“, Македонский должен был выехать в Рим. Вскоре, однако, все встало на свои места, и самолет с четырьмя офицерами МВД приземлился в афинском аэропорту.

Этот вояж российских борцов с организованной преступностью выглядел как минимум странно. Собственно, в каком качестве руоповцы вылетели на поиски Солоника? Чтобы схватить киллера? Но для этого необходимо было загодя согласовать действия оперативников с соответствующими ведомствами Италии и Греции, как минимум на уровне Генеральной прокуратуры и МИДа. Логичней было бы провести совместную операцию сил правопорядка всех трех стран с возможным участием „Интерпола“, чем отправляться в загранкомандировку без каких-либо полномочий.

Конечно же руоповцы понимали это, как и то, что действовать придется на свой страх и риск. Но желание схватить легендарного киллера оказалось сильнее страха вызвать скандал, неизбежный после его задержания…

В Эллиниконе начались первые неожиданности. Спустя час после приземления с Воиновым связался его непосредственный начальник и сообщил о странном звонке в дежурную часть Шаболовки. Оказалось, что неподалеку от афинского аэропорта, в собачьей будке на пустыре, что за бензозаправкой, лежит под собачьей конурой деревянная коробочка, в которой находится интересующая руоповцев информация о Македонском.

Поймав такси, командированные выехали в указанном направлении. И действительно они вскоре обнаружили деревянную коробочку. Правда, опытные руоповцы почувствовали подвох и на всякий случай вызвали греческих саперов на предмет обнаружения взрывчатки. Никакой взрывчатки в тайнике не оказалось, зато в коробочке лежал клочок бумаги с наспех нарисованной схемой и комментариями по-русски.

Тот же таксист отвез Воинова и его группу в Варибоби. Схема оказалась довольно точной, и в указанном месте был обнаружен черный целлофановый мешок с трупом. В нем сразу же опознали Александра Сергеевича Солоника. Он был одет в серо-зеленую сорочку, черные брюки и черные же туфли. Никаких документов в карманах у него не оказалось, но личность убитого не вызывала сомнений.

Странгуляционная борозда на шее свидетельствовала об удушении или повешении. К такому же выводу спустя несколько дней пришла судебно-медицинская экспертиза, присовокупив, что смерть, по всей видимости, наступила в ночь с пятницы на субботу, то есть приблизительно за сутки до обнаружения тела.

В том, что тело действительно принадлежит Солонику, сомневаться не приходилось. В пользу этого говорили и внешнее сходство, и особые приметы: послеоперационный шрам на боку, следы от сведенной татуировки на средних пальцах обеих рук и остатки удаленной родинки на губе. Но главное доказательство — это полное соответствие отпечатков пальцев убитого с дактокартой, хранящейся в главном компьютерном сервере „Интерпола“.

Находка в Варибоби повлекла за собой настоящий информационный взрыв. В Греции не осталось ни единой газеты, которая бы не напечатала фотографию убитого. Заголовки подчас противоречили друг другу: „Лидер русской мафии в Греции“, „Главный бандит России“, „Секретный агент КГБ“… Иллюстрированные журналы помещали на обложках портреты убитого, коллажи с изображением Кремля, храма Василия Блаженного и прищуренным глазом, смотрящим в оптический прицел. Ведущие телеканалы отдали под репортажи о погибшем киллере лучшее эфирное время, а слова „русская мафия“ стали в то время едва ли не самыми популярными на телевидении.

Однако прибывшим офицерам московского РУОПа было не до сенсаций. Для Олега Ивановича смерть Солоника стала настоящим потрясением. Попади группа захвата в Грецию хотя бы на сутки раньше, Македонский наверняка был бы пойман и этапирован на родину, что позволило бы сделать Воинову головокружительную карьеру.

ЭПИЛОГ

На пятимиллионные Афины опускалась антрацитно-черная мартовская ночь. Неподвижные облака, низко повисшие над засыпающим городом, смазывались по краями неверным лимонным светом молодого месяца. Свет этот, сочась в небольшую комнатку — номер гостиницы, — делал очертания предметов и силуэт человека, склонившегося над столом, зыбкими, расплывчатыми и даже каким-то нереальными.

В номере царил полумрак. Внизу, за стенами гостиницы, зажглись первые уличные фонари. Ярко светились окна домов напротив, вспыхнули неоновые рекламы. Человек, сидевший в полумраке, не включал свет. Склонившись над столом, он, словно завороженный, слушал записанный на диктофон чей-то голос — голос человека, которого уже давно нет в живых.

Иногда он останавливал диктофон, перематывал кассету обратно, и знакомый, столько раз слышимый баритон неторопливо, обстоятельно и подробно повествовал историю жизни Саши Македонского. О том, как простой, ничем не примечательный курганский парень стал грозой и ужасом русской мафии. И объяснения, почему МУР, РУОП, специальные поисковые группы ГУИНа, прокуратура и ФСБ с их воистину неограниченными возможностями так долго не могли выйти на след „курганского Рэмбо“. И конечно же подробный перечень тех, кого ему, Александру Солонику, приходилось „исполнять“.

— Я понял, что они меня ведут, и тогда… — таковыми были последние слова Македонского. На этом запись оборвалась.

Четыре аудиокассеты, оставленные знаменитым киллером в специальной номерной ячейке банка на Кипре, стали, по сути, его посмертным словом, его завещанием. Так уж получилось, что завещал он их своему Адвокату одному из немногих людей, принявших в нем, Александре Солонике, подлинное участие.

Тогда, весной 1995 года, самый знаменитый узник „Матросской тишины“ был нужен всем: МУРу, РУОПу, прокуратуре, ФСБ, бандитам, журналистам…

Все хотели от него чего-то добиться, но никто не хотел помочь.

А он, Адвокат, сделал для Солоника все что мог. Наверное, именно потому покойный и доверил завещание своему защитнику.

Как ни странно, но эти кассеты ставили куда больше вопросов, чем давали ответов.

Кто сообщил в дежурную часть московского РУОПа о схеме, спрятанной в собачьей будке за бензоколонкой?

Как получилось, что из дела пропали отпечатки пальцев погибшего, главное свидетельство того, что в Варибоби обнаружен действительно Солоник?

Куда пропали деньги со всех счетов убитого? А пропали они буквально в один день со страшной находкой в Варибоби?

Куда исчезла его подруга Наташа Крылова, человек, который, несомненно, знал о погибшем многое?

Кто, в конце концов, спланировал и осуществил многочисленные заказные убийства лидеров российского криминалитета, волна которых прокатилась по России и Западной Европе?

А главное, записи эти не дали ответа на основной вопрос: кто же на самом деле похоронен под мраморным крестом на Третьем муниципальном кладбище Афин?!

Взгляд постояльца гостиницы упал на газетный лист, и он, включив ночник, прочитал:

„Не секрет, что труп Солоника хотят увидеть очень многие. Вот только вопрос: а мертв ли он? Допустим, что Саша Македонский „скорее мертв“. Но „мифы и легенды“ Греции заставляют в этом усомниться…“

Впрочем, жив он или мертв, теперь это уже не имело значения. Во всяком случае для Адвоката…

Он сделал для своего подзащитного все, что мог, и продолжал делать даже теперь, после официального известия о его смерти.

Он ездил по моргам, посольствам и консульствам, обивал пороги министерств, встречался с людьми, способными хоть что-нибудь прояснить.

И теперь, после смерти знаменитого киллера, кое-что становилось на свои места.

Когда-то Александр Македонский хотел, чтобы Адвокат написал о нем книгу. Желательно правдивую. Он оставил исходные материалы. Он рассказал обо всем, что касалось появления его на свет Божий, но в качестве Александра Македонского. Он поведал о том, что никто и никогда не должен был знать.

Что-то он, Александр Солоник, знал наверняка, о чем-то лишь догадывался, а о чем-то приходилось и строить всего лишь гипотезы его Адвокату.

Впрочем, за достоверность гипотез никто не может поручиться.