Смертность человека и вечность бытия

Для старых людей весьма распространенным является состояние переживания страха смерти. В христианской антропологии переживание страха смерти естественно и связано с тем, что «сии страсти (боязнь и трепет) посеяны в человеке благодатною природою или для предохранения, или для уврачевания тех несчастий, от которых человек может предостеречься прежде, нежели оные его постигнут»[119].

Отношение человека к смерти имеет амбивалентный (от греч. amphi – приставка, означающая двойственность, от лат. valentia – сила) характер. Страх смерти сопровождается ее ожиданием и подготовкой к ней. Для оказания компетентной психотерапевтической поддержки медицинскому работнику небесполезно обладать информацией о понимании смерти и аргументами, умеряющими страх смерти и приводящими к «похвальному равнодушию» как идеальному отношению человека к своей смерти в христианской антропологии. Примеры подобных аргументов можно найти в сочинении архиепископа Славянского и Херсонского, члена Санкт-Петербургской академии наук Евгения (Булгара) «Рассуждение против ужасов смерти». «Первое средство умерить страх и излишний трепет в рассуждении смерти есть следующее размышление: смерть есть непременна и – неизбежна. Непременна: следовательно, нет нужды искать случая приблизить оную. Неизбежна: следовательно, нет никакого средства и способа, почему бы человек смел себя льстить надеждою оную избегнуть. Второе утешение в рассуждении смерти: смерть есть общий удел человеков... Поскольку нет ничего свойственнее смерти для смертных, то они ничего не должны сносить великодушнее, чем ее»[120].

Абсолютное большинство исследователей отмечают, что переживание страха смерти не связано с верой в конечность человеческого существования. Чувство страха смерти непосредственно свидетельствует о метафизических глубинах смерти, так как смерть не означает тотального прекращения человеческого бытия. В нравственной христианской антропологии смерть человека наполнена глубочайшим метафизическим смыслом, и понимание смерти и вечности бытия неразрывно с пониманием того, что наше существование обусловлено не только естественной природой человека с ее психосоматическими свойствами. Страх смерти для христианина объясняется тем, что физическая смерть человека – не отдельное «природное явление», она свидетельствует «о нарушенном единстве, об одиночестве человека, о его отчужденности от источника и цели своего бытия»[121]. Подлинно христианское понимание смерти и вечности раскрывается в понятии «тайнорождение в смерти», которое использует И.А.Ильин. Раскрывая его, он пишет: «Смерть должна быть увенчанием жизни. Она должна явиться таким концом, в котором уже сияло бы начало нового восхождения. Она должна быть последним шагом земного очищения, последним духовным испытанием и возрастанием человека, последним вопросом духовного познания и духовной любви, обращенным к Богу». Именно поэтому борьба за бессмертие, как задача новых технологий, представляет собой чудовищный симбиоз несовместимых в теоретическом отношении представлений и идей. При этом широко используется христианская идея о непримиримости со смертью. Но так понимаемая непримиримость связывается с трактовкой смерти как полного прекращения какого бы то ни было существования. При этом речь идет исключительно о бессмертии тела, сущность человека сводится к его телесности. С позиций христианской антропологии это методологически некорректно. Радение о бессмертии тела вплотную подводит к признанию практического использования человека человеком, к борьбе между индивидами за жизнь и здоровье. Бессмертие тела понимается как состояние человека в периодически повторяемой, но вечной процедуре замены вышедших из строя органов органами клонированными, «лабораторными». Но такое бессмертие есть лишь бегство от смерти. Речь идет о видоизмененной форме инстинкта самосохранения, и при этом самосохранение понимается как высшая цель, для достижения которой все средства хороши. Такое «бессмертие» разрушает нравственное сознание, а вместе с ним и нравственное устроение жизни, и саму жизнь.

Смерть и умирание в христианской культуре – это не формальное завершение жизни, а чрезвычайно значимая стадия жизни. Метафизический смысл смерти раскрывает каждому человеку его долг перед человеком умирающим, определяет особое значение и ответственность медицинского персонала, работающего с престарелыми пациентами. Тем не менее в современной культуре набирают силу весьма настораживающие тенденции. В современной социологии все чаще используется понятие «социальные паразиты», содержание которого определяет в первую очередь такой слой населения, как старики. Например, исследователь Д.Джори констатирует распространение такой оценки в итальянской социологии[122]. Под влиянием таких идей для многих практически целесообразной и оправданной будет выглядеть своеобразная медицинская коррекция (например, на уровне распределения дефицитных ресурсов здравоохранения) нежелательных и обременительных для общества социальных явлений. Подобная социально-прагматическая целесообразность тесно связана с негативными моральными тенденциями в медицине.

«Плохое обращение со стариками все чаще констатируется медицинскими и социальными службами», – заявляет Всемирная медицинская ассоциация в «Декларации о жестоком обращении с пожилыми людьми и стариками», принятой 41-й Всемирной медицинской ассамблеей (Гонконг, 1989). Согласно данной Декларации, жестокость по отношению к пожилым людям и старикам проявляется в различных формах. Сегодня к понятиям физического, психологического и материального унижения добавляется медицинское унижение. Проблема унижения стариков все чаще попадает в сферу внимания медицинской общественности. Основанием распространения подобной тенденции является признание классификации пациентов по их «социальной значимости». Критерием данной классификации является социально-экономическая целесообразность, согласно которой пожилые люди, отягощенные различными хроническими заболеваниями, старики, лица с необратимой физической и психической патологией составляют категорию «неперспективных пациентов». На уровне реального контакта такого пациента и врача типичными являются, например, сугубо формальный характер процесса постановки диагноза, отсутствие учета повышенной инверсии переживаний гериатрических больных, ограничение прав пожилых людей и стариков в распределении лекарственных средств, органов для пересадки и т. п.

Углубление знаний врачей и других медицинских специалистов об отношении к старости в христианской антропологии, типологически близкой к медицинской этике, – первый шаг к утверждению христианских ценностей в обществе.