При копировании перевода, пожалуйста, указывайте переводчиков, редакторов и ссылку на группу! Имейте совесть! Уважайте чужой труд! 9 page

- Какая история?

- В этом году никакой истории,- говорит Игорь. – Попурри из праздничных песен. Я хочу чтобы вы набрали свою музыку. С Мэделин, пожалуйста.

Куча Рождественских песен и предлог, чтобы потусить? Звучит как план.

***

Лицо Мэд загорается, как будто Рождество уже наступило, когда я говорю ей новости в машине.

Вернувшись, она быстро бежит домой.

Я хватаю две чашки какао и тарелку печений от Хелен, и иду в гостиную разводить камин. Когда возвращаюсь, Мэд пропускает меня вперед с руками полными дисков. Несколько начинают выскальзывать у нее из рук. Я тут же ловлю их.

- Может, будет легче просто найти их в iTunes?

– Это было бы намного проще.

Мэд украшает кофейный столик кучей CD дисков.

- В этом вся суть.

Она поворачивается ко мне, обнимает руками мою шею и дарит мне долгий, глубокий поцелуй. Отталкиваясь назад, она усмехается.

– Я хочу, чтоб это длилось дольше.

После такого поцелуя, я тоже хочу.

Я тащу старый портативный CD проигрыватель из кабинета.

Ага, правильно, после такого долгого поцелуя я таскаю CD проигрыватель.

Ставлю его на конец стола. Мэд включает первого кандидата. Музыка медленная, мягкая и нежная. Начинает петь женщина. А я стараюсь не ерзать.

– Эм, а кто это?

- The prayer[72], это дует…

- Это Селин Дион, так?

- Да,- Мэд хмурится. – Не пойдет?

- Как-то не очень.

- Я поняла,- она откладывает диск в кучу «нет».

Я ставлю альбом Элвиса и включаю. Король затягивает песню о Санта Клаусе, а мы смотрим, друг на друга и лопаемся от смеха.

– Определенно нет, - я ковыряюсь в куче дисков и сажусь обратно на диван. – Должно быть что-то веселое. Мне нравятся наши программы в этом сезоне, но они мрачные. Ну не прям смешное смешное. Нам нужно, чтобы песня была…

Мэд улыбается.

– Кокетливо смешно.

Я подвигаюсь ближе к ней, так, что наши бедра соприкасаются друг с другом:

– Да.

Она наклоняется к моей руке, пальцами пробегает от внутренней стороны моего колена вверх по ноге.

Я больше не думаю о выборе музыки.

Мэд чмокает меня в щеку.

– Я знаю песню,- Она выставляет All I want for Christmas[73], встает и танцует.

Я откидываюсь на диван, кладу руки под голову и позволяю глазам пройтись по ее телу.

– Мне нравится. Но еще больше мне понравится, если мы будем в моей комнате, а ты будешь в нижнем белье. Ну, а если серьезно? - Я сажусь. – Тебе ничего не нужно делать на этой песне. Это будет прекрасное соло, но что-то мы должны сделать вместе на представлении.

Мэд прекращает танцевать и смотрит на меня.

– Мы,- говорит она медленно и останавливается. – Гейб… может, в этот раз ты будешь звездой?

- Что?

- На Хеллоуине, ты сказал, что всегда показываешь меня. Это правда. Мы не можем ничего с этим сделать на соревнованиях. Но в это раз это развлечение. Что если мы поменяемся ролями?

Я буду партнершей, а она партнером. Это будет сделано вроде пародии. Она никогда не поднимет меня, но она может сымитировать выброс, и возможно мы сможем сделать циркуль[74]. Это будет за пределами смеха, но… это будет означать быть с Мэд как-то по-другому.

– Спасибо, но я хочу показывать тебя.

В общем, я не поддерживаю ее предложение.

Тающий маршмеллоу согревает меня больше чем какао. Внезапно, я просто хочу держать ее у себя в объятьях. Я переключаю радио, на рождественскую радиостанцию и тяну Мэд к себе на колени.

– Давай просто послушаем чуть-чуть. Может быть, что-то услышим.

Мы прижимаемся друг к другу, слушая исполнение «Let It Snow»[75] Кенни Джи.

Первые снежинки в году борются и падают на землю, за окном.

- Эта милая,- говорит Мэд. – Не для катания, но для других вещей, - она трется своими ногами в носках о мои колени и смотрит в холл. – Это Хелен идет проверить нас?

Я сжимаю руки вокруг нее.

– Она слушает «NPR»[76] пока печет. Все в порядке.

Мне нравится обниматься, но если Мэд захочет большего, я не скажу «нет». Я подвигаюсь, чтобы поцеловать ее снова, и тут мы оба слышим это. Прекрасная с самой первой ноты «Baby, It's Cold Outside»[77].

- Эта,- Мэд поворачивается, чтобы увеличить громкость.

Я хватаю телефон и скачиваю песню. Сажусь, включаю еще раз, и мы проходимся по шагам и элементам.

Музыка позволяет нам повторить шаги и наши любимые движения из старой программы «Невероятной семейки». Дразнящая, в ней меньше катания, в ней легко скользить, вместе. Мы готовы попробовать завтра на льду.

Игорю нравится, когда мы ему показываем.

– Выглядит хорошо.

Крис и Кейт делают номер под «I Saw Mommy Kissing Santa Claus» с одним из их учимся-кататься учеником.

Хороший выбор, я думаю, когда вижу их показ номера. Если бы у них до рождества случилась еще одна ссора, то Крис мог бы навсегда принять роль ревнивого мужа.

Они не ругаются, Крис даже принес Кейт веточку омелы[78]. По секрету, я тоже дал одну Мэд. Это будет веселое Рождество.

***

Ривэвью не хедлайнер в развлечениях, но у нас обычно хорошая явка на шоу. Хотя, в этом году, Игорь поднял цены на билеты, но они все равно продаются.

Миссис Расготра делает объявление о том, что нельзя фотографировать, но когда выходим мы с Мэд, все это игнорируют.

Наше первое место на отборочных было зафиксировано в средствах массовой информации, самая молодая пара сеньоров, которую только видела Америка.

Наша программа Ромео и Джульетта - тоскующая.

Программа этого шоу? Кокетливо смешная. Прилюдное веселье.

Не берите в голову строчку «Я правда не могу остаться» [79]. С наших первых шагов на лед, даже до нашей первой позы, она всю программу убеждала меня в обратном. В этот раз никаких прыжков, никаких выбросов. Все поддержки, тодес, парное вращение с Мэд, выполняющей продольное вращение, с ее правой ногой на моем плече. То как мы касаемся друг друга на льду, руки повсюду, нас бы выгнали из команды танцоров Ривэвью.

Когда приходит время нашего хореографического сюрприза, у меня наступают десять секунд славы. Мы делаем циркуль наоборот, Мэд встает в циркуль, пока кружит меня вокруг себя. Музыка завершается, и я закручиваю Мэд в финальную позу. На самых последних нотах, я опускаю ее спину. В миллиметре от меня, ее губы выглядят так изумительно прямо как в песне.

И я целую ее.

Это не было частью хореографии.

Любой, кто моргнул пропустил это, я быстро отрываюсь. Но камеры повсюду, как будто фейерверки вспышек. Я встаю и закручиваю Мэд еще раз, подготавливаясь для поклонов. Я не могу смотреть на нее.

Четверное дерьмо!

Мэдди

Гейб просто поцеловал меня. На льду, под светом софитов, на глазах у всех. Когда он поднимает меня из выпада и закручивает для поклона, я не могу поверить, улыбка не сходит с лица. Это лучший Рождественский подарок, который я могла только попросить и это даже еще не Рождество!

Мы были последним номером, и я даже не помню финальный выезд. Все о чем я могу думать, это свечки на катке. После каждого шоу, миссис Расготра украшает Олимпийский каток по краям чайными свечами, а Игорь включает прожекторы, благодаря которым, на катке появляется рисунок снежинок на льду.

Катание в темноте имеет свое очарование, даже если мы катаемся по кругу, выполняя простые элементы. Я не могу дождаться вальса с Гейбом.

Гейб выбегает в туалет, как только финал окончен. К тому времени, как он возвращается, первая песня уже закончилась. С нетерпением, я тянусь к его руке.

Он делает шаг в бок, его пальцы выскальзывают из моей руки. Он осматривается.

- Что?- спрашиваю я, но оглядываюсь вместе с ним. Фотографы поднимают свои камеры, когда встают прямо перед нами.

- Я приглашу Кейт на танец. Давай не дадим им много поводов для обсуждения?

Много поводов для обсуждения? Не прошло и десяти минут, как он поцеловал меня на глазах у всех!

Слишком шокированная чтобы что-то говорить, я наблюдаю, как он подходит к Кейт и сопровождает ее на лед.

- Хочешь потанцевать?- спрашивает Крис рядом со мной. Он все еще одет в костюм Санты Клауса, с подпрыгивающим животом, но это не улучшает мой дух Рождества.

- Что думаешь о новой концовке?- я спрашиваю Криса, когда мы выходим на лед.

- Какая новая концовка?

- На нашем «Baby, It's Cold Outside» номере.

- Вы ребята, его поменяли?- спрашивает он. – Я думал, что циркуль наоборот это круто.

Он даже не знает, осознаю я. Он и остальная часть нашего клуба ждали финального выезда рядом с декорацией. Игорь и миссис Расготра не увидели, так как пытались успокоить маленьких учеников. И каждый, кто был на трибунах, просто думают, что это часть хореографии.

Я делаю пару кругов, оправдывая себя и давая автографы, оставив Криса с длинной линейкой детей, ожидающих катания с Сантой.

Я подписала одну автограф-книгу[80], три пары коньков несколько десятков программок, когда моя толпа, наконец, расходится.

Очередь для Катания-с-Сантой Криса не выглядит короче, и родители подсовывают ему деньги, чтобы он еще раз покатался с их детьми. Так что он не испытывает большого энтузиазма чтобы пойти на поиски своей партнерши и вернуть ее назад. Так же, как и Гейб, до сих пор танцующий с Кейт.

Я могу выйти и покататься сама, но я не хочу. С тоской, я смотрю, как Гейб кружит с Кейт в европейском вальсе под «Silver Bells»[81], его шаги так подходят ее, когда они перемещаются сквозь кружочек родителей и сольных танцоров. Это должен был быть мой вальс, но никто не видит ошибочку в партнере Гейба. Песня заканчивается, и они пробираются сквозь толпу и уходят со льда.

Я иду напрямую к ним, но они не видят меня. Идя рука об руку и болтая друг с другом, они направляются в гостевую комнату с закусочными столами.

Я опускаюсь на лавку. Где-то, перекрывая болтовню, начинает вопить ребенок. Одинокая в толпе людей, я откидываюсь к стене и закрываю глаза.

Я не знаю, как долго я сижу здесь, до того, как подходит Гейб и смотрит на меня.

– Мэд? Ты спишь?

- Нет.

Я открываю глаза. Большинство людей разошлись, а несколько человек, которые задержались, собирают вещи.

- Последний танец.

Гейб пожимает плечами в направлении льда.

– Ты хочешь?

Я беру руку, которую он предлагает и следую за ним.

«Have Yourself a Merry Christmas» мягко играет заглушая говорящих. Гейб кивает под музыку, чтоб отсчитать шаги.

– Марш?[82]

Лед грубый под моими коньками, изрезанный множеством фигуристов до нас. Половина чайных свечей потеряли зарядку, а ноги у меня жесткие после сидения. Это легкий танец, мы с Гейбом сдали его сто лет назад, но сейчас он какой-то механический. Мы с Гейбом держим ритм под музыку, но мои движения, словно я робот, не подходят плавному ритму Гейба. Это не то, чего я хотела.

После всего, Гейб везет меня домой. Я пялюсь в окно на красочные свечение Рождественских огней, мерцающие из каждого двора. Но сейчас здесь нет волшебства. Свечение слишком яркое, я бы предпочла его не видеть. Он так мил со мной, когда мы одни, но только тогда, когда мы одни. Он еще не сделал ни единого хода, чтобы завершить наш статус секретности. Вне льда, он хочет меня, только тогда когда никто не смотрит.

Гейб заезжает в гараж. Через секунду, как он затормозил, он тянется ко мне.

- Не трогай меня.

Он останавливается.

– Что случилось?

- Серьезно? Серьезно? Ты поцеловал меня, а потом притворялся, что будто даже не знаешь меня.

Он вздыхает.

– Я урод, ладно? Это было легко, просто поцеловать тебя. Просто выскользнуть, как будто ничего не было. Когда я поцеловал тебя, я хотел, чтобы это что-то значило.

- Целуя меня и ничего не чувствуя.

- Нет, это не то, что я имела в виду. Видишь? Я даже разговаривать с тобой не могу.

Он роняет голову на руки и тянет свои кудряшки, вдыхает долгим, самым долгим вздохом, который я когда-либо слышала. Когда он снова говорит, его голос трясется, как у Медведя Сэма.

– Это как в фигурном катании, знаешь, когда Игорь не дает нам вставить что-то в программу, пока мы не отработаем восьмидесяти процентов времени? Я никогда не близок к этим восьмидесяти процентам в этом. Черт, я никогда не близок к этим восьмидесяти процентам!

- Ты целуешь меня всегда, когда мы одни.

- Не в поцелуях проблема, в них я хорош.

Он хорош в поцелуях. Как я зла на него, но я все еще хочу, чтобы он меня поцеловал. Это делает меня еще безумнее.

– Тогда в чем проблема?

- Быть в отношениях. Я знаю, как быть парой на льду. Я не знаю, как это делать вне льда. Я никогда не был хорош в этом. Никогда не был в состоянии заставить это работать.

Я знала эту программу и до этого, оригинальности явно не хватает.

– Может, дело не в тебе, а в нас? Ты не доверяешь мне?

- Доверяю. Я доверяю тебе. Мне просто нужно некоторое время, чтобы выяснить.

Первый раз, когда мы шли кататься, Гейб не хотел идти. Он отлично провел время после того, как мы начали, но мне пришлось тянуть его на лед. А теперь я давлю на него.

- Прекрасно, выясняй. Но пока не выяснишь, не смотри на меня. Мы не трогаем друг друга, если у нас нет льда под ногами. Пока ты не будешь готов, чтобы рассекретиться, мы секретно закончены!

Гейб

Каникулы на Рождество означают дополнительные тренировки, но я не против. На протяжении занятия с Игорем, выкрикивающем мне команды, я знаю, что делать. Вне льда? Детка, после шоу все так холодно. Я все испортил.

Я опускаю два пятифунтовых диска и откидываюсь на спину на лавке.

Регулирую захват, Крис страхует меня, и я отжимаюсь. Раз. Два. Три.

– Ты снова делаешь Новый Год в этом году?

Я колеблюсь и почти роняю штангу. Руки падают и единственное, что я могу делать, это удерживать диски от груди. Лицо натягивается от напряжения.

– Крис!

Он наконец-то помогает мне поднять штангу назад на стойку.

Я сажусь и растираю свои ноющие пекторальные мышцы.

– Черт, не спрашивай меня под руку.

Он только поднимает брови:

– Но ты ведь делаешь, правильно? Потому что все рассчитывают на это.

У меня сейчас много давящих проблем, чем Новый Год.

– Что ты приготовил для Кейт на Рождество?

- Ничего.

- Чувак, это не круто. Серьезно, что?

- Серьезно, еще ничего. Есть еще три дня для шопинга.

Я стараюсь не говорить раздраженно:

– Ну, а что планируешь подарить?

- Почему ты так интересуешься?

- Ээээ, изучаю.

Крис двигает бровями.

– Ну, поскольку она уже сидела на коленях у Санты и сказала мне, что хочет, возможно, я просто дам ей это.

Он повышает голос до девичьего, имитируя толчки бедрами туда сюда: – Детка, дай мне это, даа ооо дааа…

Я закрываю глаза руками, когда хоккейная команда с напыщенным видом проходят в раздевалку у Криса за спиной.

– Пойдем, было весело,- говорит Крис.

Я опускаю руки и киваю ему, указывая за его плечи. Он поворачивается, смотрит.

– Ох.

Курт останавливается, и толпа игроков останавливается вместе с ним. Воздух вдруг леденеет. Остальные игроки смотрят на него.

– Простите леди,- говорит он. – Не хотел прерывать вашу гейскую маленькую вечеринку.

Язвительный ответ у меня на языке, но я думаю о Мэд, размышляя о том, что вся ее жизнь – ложь. Я смотрю на Майка, стоящего позади Курта.

Майк не смотрит на меня. Я знаю его секрет.

Я никогда не говорил Курту, что Майк гей, но меня тошнит от секретов. Реально тошнит от секретов. Я оборачиваю руки вокруг плеч Криса.

– Не беспокойтесь, чем больше, тем веселее.

Крис скидывает меня.

– Извращенец, это уже слишком, - он распрямляет плечи и смотрит на Курта. – Вы ничего не прервали. Только мое впечатление от…

- Брось,- предупреждаю я.

- Аниты, - заканчивает он.

При упоминании о его бывшей девушке, лицо Курта становится краснее, чем кирпичная стена позади него и он выглядит так, будто нет ничего лучшего, чем размазать нас вместе с Крисом об эту стену. Прямо сейчас. Позади него проходят шепотки «Кто такая Анита?» от новичков. Он держит руки, скрещенными на груди, когда мы проходим мимо.

Я направляюсь в раздевалку, но этот разговор еще не закончен.

***

После душа, мне удается поймать Кейт, выходящую из женской раздевалки.

– Кейт, привет. Что ты хочешь на Рождество?

Она резко останавливается и отпускает ручку сумки с коньками, которая с грохотом падает на пол.

– О боже мой, Крис попросил тебя спросить меня!?- она визжит, танцуя на носочках.

- Эм…

Кейт наверно не правильно поняла мою нерешительность, подумала, что Крис сказал мне узнать, а я просто не должен был говорить, что он меня попросил.

– Было бы классно, если бы он мне сделал что-то, знаешь, чтобы он вложил какие-то старания, а не купил что-то в последний момент!

Оки доки, сейчас я раскрутил нас с Крисом на поездку. Я мягко кладу руку ей на плечо, чтобы остановить ее верчения. У меня кружится голова от нее.

– Он ведь не очень рукодельный.

- Ладно, тогда что-то вроде плейлиста. Знаешь, то, что скажет мне, что он думает о нас.

- Супер, спасибо.

Я удаляюсь, до тех пор, пока не сделаю еще хуже и возвращаюсь обратно в раздевалку.

– Эй, Крис.

- Что?

- Я только что подслушал, как Кейт говорила о романтическом плейлисте. Ты должен сделать ей такой на Рождество.

Крис оживляется от этой идеи.

– Охренеть, это же дешево.

- Всегда пожалуйста,- говорю ему.

Одна проблема решена.

***

Днем в воскресение я еду в торговый центр. Видимо кто-то еще пропустил замечание Криса о том, что осталось еще три дня, потому что здесь больше народа, чем в Cappi's по вечерам пятниц.

Я смотрю на манекены в «Виктория Сикрет». Чем больше мне нравится видение Мэд в нижнем белье, тем определеннее вырисовывается ответ «нет». Здесь куча магазинов с одеждой, но мама наверно уже купила ей одежду.

Я захожу в «Бэрнс&Нобэл» и ищу книги про фигурное катание в спортивном отделе. Небольшой выбор. Игра? Слишком по-дружески. Журнал? Есть ли у нее хотя бы один?

Я могу подарить ей еще одну шпионскую тетрадку, но я знаю, что она там пишет. Я не хочу смотреть на ее записи о одиночниках, где она сравнивает себя с ними. Я хочу, чтобы она была со мной.

Я ухожу из магазина и с угрюмым видом иду в деревню Санты. В ресторанном дворике покупаю гигантский синнабон. Пока откусываю кусок и жую, перебираю в голове идеи.

Туфли? Нет. Кошелек? У нее уже есть один. Мне нужен эффектный подарок, который покажет Мэд, как мне жаль. Еще одна вещь, в которой я плох помимо отношений это шопинг.

Из-за музыки от карусели у меня болит голова. Я дожевываю остаток булки, когда выхожу из торгового центра.

На углу в конце улицы есть большой магазин рукоделия.

«Что-то, что он сделает», - сказала Кейт.

Я тоже не рукодельный, но на сколько трудно это может быть?

Внутри, много Рождественских украшений, которые я видел во всем торговом центре, а тут они кое-как втиснуты в переднюю часть магазина. Ц ентральные проходы переполнены зимними цветочными украшениями и свадебной атрибутикой.

Что люди делают с этим всем? Видно очень заметно, что я не принадлежу к этому всему, потому что ко мне направляется продавец.

– Добро пожаловать в «Джо-Майклс»,- щебечет она. – Чем могу Вам помочь?

Пожалуйста.

– Мне нужен подарок.

- Вы хотите сделать подарок или подарить набор для рукоделия в качестве подарка?

Я смотрю беспомощно.

– Подарить набор?

- Какой вам нужен?

- Я не знаю, мне нужно что-то для моей…

Давай просто скажи это. Выпусти маленький секрет наружу. Продавщица даже не знает меня.

- Девушки?

Я съеживаюсь.

– Для моей партнерши.

Рот продавщицы образовывает маленькую «о».

Я пытаюсь не закатить глаза:

– Партнерши по фигурному катанию.

- Что она любит?

Эм, фигурное катание? Меня, может быть? И ее альбом, историю о нас. Точно.

– Альбомы. У вас есть что-то для этого?

У них есть. Целый проход альбомов, разной бумаги, две полки со стикерами, одна посвящена специальным машинкам для вырезаний бумажек всякими причудливыми формами и буквами. На сколько я знаю, у Мэд только альбом для фигурного катания.

Я обыскиваю пять полок и мне удается найти бумагу, которая выглядит как замерзший пруд, несколько стикеров с фигурным катанием и печать с парой фигуристов. Я не знаю какой у нее альбом 12*12 или 8*11, но я беру оба.

Дома, я заворачиваю подарок не в обычную подарочную сумку, а в красивую бумагу из маминого тайника. Хелен помогает мне закрепить мои бедно завернутые края.

Я сижу на кровати с подарком на коленях и закручиваю ножницами завитки на ленточках так, как она мне показала. С каждым завитком у меня что-то переворачивается в животе. Мэд хочет что-то, что покажет мне, что она моя девушка. Но это никогда не занимало две недели. Только одному богу известно, сколько это займет.

Наконец-то подарок готов. Я вцепляюсь в него и притягиваю к груди. Он красивый снаружи, но я знаю, что обещания, которое оно держит внутри недостаточно.

Я смотрю в окно: дуб покрытый снегом. Таящие комки падают с веток из-за полуденного солнца. Я вздрагиваю.

Я ставлю пакет на стол и хватаю ключи.

Мэдди

На Рождество в нашей гостиной, я помогаю Нильсенам разгрузить руки полные подарков, за одно, пытаясь прощупать свои коробочки и свертки. Упаковка от мистера и миссис Нильсен хлюпает, возможно, одежда.

И, подождите... подарок от Гейба в этом году действительно в другой коробке? Он украсил ее, красные закрученные ленточки, переливаются на фоне серебряной упаковочной бумаги. Сама по себе, коробка широкая и плоская, что-то гулко перекатывается в ней, когда я переворачиваю ее.

Какая-нибудь книга? Нет, слишком легкое, здесь легкий пластиковый звук. Точно не открытка.

Я кладу подарки под ёлку и улыбаюсь. Я отложила нас со времен шоу, но это оказалось труднее вынести, чем я могла предположить.

Когда я смотрю в его большие карие щенячьи глаза, он сразу становится на самый верх моего списка желаний и выглядит все это так, будто, в конце концов, я получу по крайне мере одну вещь, которую хочу.

Я не могу дождаться, когда открою подарок Гейба, нет, больше всего я не могу дождаться, когда он откроет этот подарок для меня.

На протяжении всего ужина, я сижу с лихорадкой предвкушения. Я даже не чувствую вкуса клюквенного соуса, который ем.

По традиции мы не открываем подарки, пока не закончится ужин и игры. Я проигрываю и даже не знаю, на сколько все плохо. Когда, наконец, приходит время подарков, я даю Гейбу его подарок первой. Он «Потрошитель подарков», так что раскрытие сюрприза проходит быстро.

Но он не разрывает его. Реально ли он изменился? Он разрезает ленточку за ленточкой, осторожно складывая бумагу, и открывает крышку так медленно, что мне кажется, я закричу. Улыбка окутывает его лицо, как гирлянда окутывает елку, когда он достает елочную игрушку Бэтмена.

– Ты помнила! Мэд, это потрясающе. Где ты его нашла?

Я краснею от удовольствия.

– На eBay.

Я опускаюсь и нажимаю на кнопку на верху игрушки, начинает, играть отрывок песни из Бэтмена.

Гейб смеется:

– Это будет на ёлке, как только мы придем домой.

Взрослые дарят друг другу как всегда, скучные галстуки и вино. Папа получает книгу от Нильсенов. Я наклоняюсь и вглядываюсь в заголовок. Секреты Доктора ДФК.

– Звучит скандально.

- У большинства великих политиков были проблемы со здоровьем,- отвечает он. – Это не шутки.

Я сажусь и складываю руки, когда мама упрекает:

- Уилл.

Папа вздыхает и трет лоб.

– Прости, Мэдди.

- Все в порядке.

Но это не так. Это первый раз со дня благодарения, когда папа находится дома. Он не посетил ледовое шоу в этом году, и на Рождество я реально хочу, чтобы все было нормально.

Миссис Нильсен быстро дает мне подарок. Я права, она купила мне одежду. Она милая, красный кашемировый свитер и пара симпатичных слаксов, и я искренне ее благодарю, они не язвят в ответ.

В конце концов, подарок Гейба остается последним, и я открываю его.

Бумага для альбома. Я перебираю содержимое, стикеры на верху резиновый штамп и все.

Мама разглядывает поверх моих плеч.

– У тебя еще не было штампа, да?

Я беру его в руки – это пара фигуристов.

Он старался.

– Не было. Спасибо, Гейб.

У Гейба опадает лицо.

Я вынуждаю себя на маленькую улыбку.

– Мне нравится.

Но я знаю, что он понимает, что мне не нравится.

Папа опустошает еще один стакан вина, и начинает всякое ностальгическое дерьмо в Рождество, что мы должны ценить то, что мы имеем.

Гейб говорит, что пойдет в ванну, но обходит ее и идет на лестницу. Я рада, мне необходимо некоторое пространство.

***

Когда Нильсены уходят, я сажусь на подоконник в папином офисе и смотрю на звезды. Это моя Рождественская традиция, сидеть здесь, пока не услышу звон колокольчиков от саней. В этом году, я буду ждать всю ночь, потому что папа не пойдет тайком на улицу, чтобы позвонить в них. Он уже отключился, опять на диване.

Я не знаю, чего я ожидала от того, что мне подарит Гейб. Он даже не захотел потанцевать со мной на катке при свечах. Не то чтобы он должен был ослепить меня бриллиантами или предложить мне свое сердце на одном колене. Стоят ли вообще того отношения? Если вы будете только разочаровываться? Все не так, даже нет снега.

Я подтягиваю ноги к груди и смотрю на деревянную структуру панели, чувствуя тяжесть всех папиных биографий, лежащих на полках и душащих меня. В итоге, моей спине уже так жестко, что я решаю пойти в постель.

В своей комнате, я позволяю себе упасть на спину и укутаться в одеяло. Голова ударятся о подушку и я вздрагиваю. Что-то с острыми углами, возможно книга под ней. Я переворачиваю ее, но это не книга. Это коробка, примерно с размером в книгу, завернутая в блестящую бумагу с именем, нацарапанном поперек перманентным маркером.

Я срываю оберточную бумагу и поднимаю крышку коробки. Внутри складная рамка, которую ставят на полки. Я раскрываю ее и ставлю на ночной столик.

В ней две картинки, на одной я и Гейб. На левой стороне наш первый раз на льду. Мне четыре, ему пять. Мы одеты в пушистые жакеты и в штанишки, которые все в снегу, шарфы и шлемы украшают наши головы и шеи, но главное, что вы можете увидеть на нас, это улыбающиеся лица, пока мы идем варежка о варежку.

На правой стороне наш дуб, до инцидента, когда нам еще было разрешено лазать по ним. Это красивая рамка и милые фото на ней, но у меня уже есть их копии.

Я беру пустую коробку, чтобы убрать ее под кровать, когда замечаю, что она не пустая. Внутри, внизу белой коробки сложен листочек белой бумаги. Я разворачиваю записку.

Мэд,