Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
При копировании перевода, пожалуйста, указывайте переводчиков, редакторов и ссылку на группу! Имейте совесть! Уважайте чужой труд! 3 pageМой партнер по химии, Ион, сидит рядом с Гейбом. Расстановка не могла быть еще лучше! Я посылаю Иону улыбку золотой медалистки. - Не против, если мы присядем за ваш столик? Результат лучше, чем я ожидала. Когда я проскальзываю на два пустых места, другие два парня борются за оставшиеся места. Ион смахивает свои прямые русые волосы с глаз. – Ma chère[18],- говорит он мне. Луиза чуть ли в обморок не падает, когда присаживается на пустые места. Но Ион всем девушка говорит «ma chère», так что я не думаю, что он заинтересован в ком-то из нас. Он, кстати, очень заинтересован в том, чтоб быть отличником в классе. Перескакивая с французского на английский, так же легко, как когда он на каникулах в Париже с мамой, а в школьное время уже здесь. Он продолжает говорить,- Ты никогда не звонишь… - Прости,- прерываю я его, пока Гейб не догадался, почему я должна звонить Иону. Я беру свой телефон из сумки и даю ему. – Я понимаю, что уже слишком поздно, но у меня не было твоего номера. Помести себя в список важных контактов. Пока Ион вносит себя в контакты, я смотрю на Гейба и не могу заставить себя отвернуться. Смотреть на его лицо – это как вонзать кинжал Ромео между его ребер. Через секунду, я понимаю, что нужно рассказать ему о школьном проекте. Так или иначе, это для его же блага. Как он сможет увидеть, как бы мы были прекрасны вместе, если он не дает нам шанса? Я игнорирую то, как мой желудок опять скручивает, и применяю свою коронную улыбку. Я могу «светить» ей на льду, распластавшись на заднице с ужасной болью в бедрах. Даже если я чувствую себя больной, я надеваю эту автоматическую улыбку. То же, я делаю сейчас, для максимального эффекта, и поворачиваюсь к парню с другой стороны. – Ты закончил, есть картошку? - Я поделюсь, - парень протягивает картошечку на уровне моего рта, и я позволяю ему покормить меня. Она такая мягкая и холодная, и я заставляю себя проглотить ее, а Гейб встает. Его лицо белое, он мямлит, что ему нужно в туалет, но при этом, он берет с собой поднос. Я выиграла этот раунд, но это не приносит мне радости. Чувствуя тошноту, я позволяю Луизе забрать вещи, что я оставила рядом с тем парнем, а сама, убираю свой поднос. Все прошло, как в Рузвельтской судебной реформе. Но должно быть, есть способ получше.
Гейб Злясь на себя за то, что злюсь, я смотрю на голубую дверь ларька и пытаюсь доживать кусок сэндвича. Я выбросил весь мой ланч до того, как осознал, что не могу кататься на дневной тренировке, не поев. Но я не хочу есть тост с джемом и арахисовым маслом, который мне упаковала наша домохозяйка Хелен, для перекуса в школе. У меня заканчивается обед. Арахисовое масло застревает во рту, а хлеб на вкус такой, будто я ем туалетную бумагу из автомата. Я не должен волноваться о том, что у Мэд что-то будет с Ионом. Он славный парень; Энди и я давно пытались свести его с кем-нибудь. Мэд и Ион будут точно тем, чего я хочу, а потом она оставит меня. Я никогда не буду с Мэд. Тем не менее, я уже был выброшен за забор. Я чувствую вкус своего «лечения», и это не вишневый аромат. Я сталкиваюсь с директором напротив двери и сжимаю целлофановый пакет в руках. Он лопается и что-то падает – остаток моего сэндвича. Директор Кон однажды сказал, что в школе Ривэвью так чисто, что вы можете есть с пола в туалете. Но он может говорить что хочет. Я все еще не уверен, что правило «двух секунд» применяется к туалету. К черту это. Как будто я вообще хотел есть. Я засовываю сэндвич в мусорку. Выйдя из туалета, я чуть не сталкиваюсь с Крисом и Кейт, прижимающихся друг к другу напротив рядов со шкафчиками. Не знаю, разговаривают они сейчас или нет, но наверняка заговорят снова, предъявляя какие-нибудь условия друг другу. Я отмахиваюсь и направляюсь к своему шкафчику, потому что некуда больше идти. Когда начался учебный год, мне не нравилось, что у нас с Мэд только один урок вместе. Гораздо легче делать домашние задания во время соревнований, когда у вас одинаковые уроки. Но сейчас, даже одного совместного урока было слишком много. Мне хотелось пропустить его, но куда я пойду? Я не хотел зависать в туалете еще час, да и школа может позвонить родителям. Я даже не могу ходить по кампусу в форме! И определенно, охранники заметят, если из кучи дорогущих машин на парковке исчезнет «Вайпер». - Гейб?- Я поворачиваюсь к Иону.- Эм, могу я поговорить с тобой о Мэд? Я только что… Я поднимаю руки в предупреждении. - Мы всего лишь партнеры, на этом все. Веселитесь. Встречайтесь. Он морщит лоб и его брови поднимаются вверх. Смущен? Нервничает? Все вместе? - Ты думаешь… - Да, все что угодно. Это круто,- я показываю ему идти дальше. Но он не уходит. Я все еще не хочу идти на урок, но также, я не хочу оставаться здесь, смотреть на Иона и думать о них с Мэд - поэтому я ухожу. Крис ловит меня на лестничной клетке. – Думаешь, сегодня она догадается? Так же быстро, как и со всем остальным, Мэд уже выяснила, как нажать на мою кнопку ревности. Но откуда Крис что-то об этом знает? Он машет руками перед моим лицом. – Алло? И ты думаешь, Ксандер собирается дать нам места сегодня? Я расслабляюсь. – Черт, нет. Могу поспорить, это займет у нее месяц. Думаешь, она собирается сегодня дать нам реальное задание или хотя бы что-то большее, чем чертов «Ледокол»[19]? Крис потирает руками, пока мы делаем последние шаги до класса. – Я надеюсь, больше чем «Ледокол». Когда мы заходим в класс, Мэд сидит на дальнем ряду с левой стороны, нос уткнут в учебник. Я оглядываюсь вокруг. Больше никто не читает, но книги лежат у каждого на столах. Крис хмурится. - Выглядит так, как будто мы зашли с айсбергом. Я показываю назад в правый угол. - Давай быстрей займем эту парту, пока мы не застряли спереди. Мы бросаем сумки и проскальзываем на свои места, как только звенит звонок. Крис берет спереди лежащую книгу. – По крайне мере по этой книге сделали фильм. Я смотрю на свою книгу: спереди облака, море с лодками снизу картины, и что-то похожее на город позади. Наверху написано имя автора прописными буквами: Уильям Шекспир. Что-то подпрыгивает у меня в животе. Не может быть, там нет никаких лодок… Медленно, я перемещаю глаза к названию. Нет. Я читаю еще раз. Все меняется. Ромео и Джульетта. - Класс, все в порядке, теперь садитесь. Миссис Ксандер встает в начале класса, обхватывая книгу руками перед собой. Ее румяное лицо сочетается с розовым свитером. Мы игнорируем ее просьбу. Она повторяет, но только для того, чтоб ее еще раз проигнорировали. Я переворачиваю книгу. Сзади напечатано: Эта коллекция – сосуд, служащий для того, чтобы пролить свет на великих писателей, которых когда-либо знал наш мир. Это объясняет чертовы лодки! Одним пальцем, я отодвигаю книгу на край стола, откидываю стул назад и начинаю качаться на двух ножках. Чем дольше мы будем сегодня начинать урок, тем лучше. Крис кладет палец на губы и свистит: - Тихо всем! Класс погружается в тишину. Каждая голова оборачивается на нас, смотрят на Криса. Я забываю о том, что качаюсь, и мой стул слишком сильно откидывается назад, опрокидывая меня на пол. Чувствуя на себе взгляды, я поднимаю стул. Что за черт? До сих пор, нам нужно было пять минут на болтовню, прежде чем миссис Ксандер успокоит нас, а вчера нам понадобилось десять. Крис сжимает книгу перед собой в страстных объятиях, похожих на те, которые он дарил Кейт в коридоре. С широкой невинной улыбкой он смотрит на учителя. – Я офигенно рад, прочитать эту пьесу. Что я слышу… искренность? Мои глаза бегают от Криса к миссис Ксандер и обратно. Что-то тухло здесь, хотя мы и не читаем «Гамлета». Миссис Ксандер даже не исправляет его грамматику, она сияет, смотря на него. – Я рада слышать это, Кристофер. Крис поднимает руку, а класс все продолжает смотреть на него. Я чувствую, как куски сэндвича, которые мне удалось проглотить, слипаются между собой в животе. Нет, пожалуйста, нет. Миссис Ксандер опять начинает светиться. - Да, Кристофер? - А вы знаете, что Гейб и Мэдди будут кататься под музыку из балета «Ромео и Джульетта» в этом году? Опытный учитель должен лучше знать, что не надо попадаться на приманку Криса. Миссис Ксандер? Ну, она только что вышла из декрета и должна узнать это правило. Ее рот образовывает идеальную «О». – Учебный момент!- кричит она. – Прекрасно, такая чудесная музыка! Габриель и Мэделин, не окажете нам честь, прочитав сцену встречи Ромео и Джульетты? - Она переворачивает страницы в своей книге, спешно ища нужную страницу. – Акт первый, сцена пятая, начинается с девяносто третьей строчки. Я уверена, ваше знание материала поможет классу понять эмоции в пьесе. Крис пинает меня под столом. – Знание материала? Ха, вы хотите больше чем знание. Держу пари, ты бы хотел глубоко проникнуть в этот материал. Я пинаю его в ответ. - Я убью тебя,- говорю я сквозь зубы. – После уроков, я клянусь, я забью тебя до смерти этой книгой! Крис убирает ноги от моего удара и ухмыляется. - Не будь с ней слишком жЕсток. Миссис Ксандер смотрит на нас поверх своих черепаховых очков. – Вы, конечно же, можете игнорировать сценические ремарки. Рука Криса опять взмывает в воздух, на этот раз он не ждет, пока миссис Ксандер его спросит. – А он может поцеловать ее, если захочет? Я сутулюсь на стуле и желаю быть кубиком льда, чтоб растаять и впитаться в землю. Два фигуриста читают любовную сцену? Прятки Курта с Анитой под трибунами, купили ему прощение, за его прошлые похождения в течении того года, когда он был второкурсником, и я уже слышу его хихиканье через два стола. Если миссис Ксандер заставит меня пройти через это, даже не спя со всеми черлидершами, то все равно все хоккеисты будут у меня за спиной. Мэд поднимает руку. - Да Мэделин? Мэд смотрит на меня. - Я думаю, мы можем с этим справиться. Миссис Ксандер шумно выдыхает, словно целый шквал ветра. – Да, спасибо, Мэделин. Можно со своих мест… Слишком поздно. Книга в руках Мэд, она уже шагает в начало класса. Ее движение породило во мне противоречия. Сейчас я могу поцеловать ее или могу вручить Курту маркер, чтоб он мог написать «Гейб любит мальчиков» у меня на лбу. В классе так тихо, что я могу слышать, как стул царапает пол, когда я встаю и следую за ней. Сосредоточься. Дыши. Это всего лишь игра. Просто как на льду. Я думаю о психологах, которые дают презентации для клубов по фигурному катанию. Могу я сделать это? Да. Я могу прочитать. Не то чтобы я никогда не целовал девушку прежде… Я заставляю себя вдохнуть и призываю Мэд встать перед классом. Шелест страниц настолько громок, что у меня начинает болеть голова, но я нахожу ту строчку, которую указала миссис Ксандер и прочищаю горло. – Я ваших рук рукой коснулся грубой… Я беру руку Мэд, поднимаю на нее глаза, и безнадежность моей ситуации ударяет меня, как хоккеист, ударяет клюшкой другого хоккеиста, блокируя его. Мой рот двигается, слова как-то сами выходят, и я чувствую ее мягкую руку в своей. Мэд отвечает и замолкает. Я должен читать следующую строчку. – Однако губы нам даны на что? Она улыбается. - Святой отец, молитвы воссылать. Никакая молитва меня сейчас не спасет. – Вот с губ моих весь грех теперь и снят. Я наклоняюсь к ней, мое сердце предательски стучит, будто хоккеисты на скамейке запасных. Этот поцелуй легкий, как перышко, но я хочу большего. - Зато мои впервые им покрылись.[20] Мэд наступает мне на пальцы ноги, я понимаю, что сцена еще не закончена. Я должен поцеловать ее еще раз. Игра, игра, игра, говорит мой разум моему телу, но я использовал всю свою силу воли, сдерживаясь на первом поцелуе. Второй поцелуй – взрыв эмоций, мои ноги уходят в небытие, оставляя мой разум летать безо всякой опоры. Мэд возвращается с небес первой. – Мой друг, где целоваться вы учились?- говорит она, задыхаясь. Это не гроза снаружи, это наши одноклассники встают в овациях. - Мо-ло-дцы! Мо-ло-дцы!- кричат нам. Курт тоже встает, но руки у него висят по швам. Миссис Ксандер дает нам почитать остальные фрагменты в тишине. Как наша учительница горстями закидывает себя ибупрофеном, так же Крис сейчас кидает мне записку. Я открываю ее, чтобы увидеть начало игры «Виселица», и некоторые слова уже написаны: СЕКС ПО_ _ _ _ _ _. Я не утруждаюсь вписать: ДРУЖБЕ. Я рисую себя висящим в петле. Я не трогаю свои губы. Я не смотрю на Мэд. Это страсть. Просто страсть. Это потухнет. Прошло уже четыре дня от моего двухнедельного отсчета. Я переворачиваю бумажку на другую сторону, и делаю сам себе игру на обратной стороне:_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _. И тут же записываю ответ: ОДНА НЕДЕЛЯ И ТРИ ДНЯ. *** На следующий день, в пятницу, Крис спрашивает меня после тренировки: - Чем занимаешься в эти выходные? Я пожимаю плечами. Я думал о многих вещах, но ни одни выходные не проходят без этого. – Семейная фигня в субботу, как всегда. - А, точно, я забыл. Ты проведешь больше качественного временис Мэдди. С Мэд и нашими родителями. Да, это так, я хочу родительского надзора. Мне нужно отвлечение. Может посмотреть на красивый пейзаж из нашего любимого кафе? – Что на счет завтрашнего вечера, не хочешь сходить в «Cappi's»? - Не, только не завтра. Я должен дать ей игровую приставку, да и Кейт меня простила, у нас есть планы. Нам надо попрактиковаться в новых движениях, ну ты понимаешь, о чем я,- он толкает меня локтем. Я ухожу до того, как буду подвергнут прослушиванию сказок о «Крисе Трояне». Мэд ничего не говорит об уроке английского по пути домой. Она переписывается с кем-то, пока я еду. Но я хорошо слышу звуки сообщений, уходящих и уходящих, и изредка, ее хихиканье. Что происходит с ней? Сначала она много чего предлагает мне, потом игнорирует, затем флиртует с моими друзьями, а потом заставляет поцеловать ее. Мэд опять смеется. - Что смешного? Это вышло слишком раздражительно, чем предполагалось. - Что коричневое и липкое? Шутка про какашки, нам что, снова по шесть лет? – Дерьмо. - Нет,- она смеется,- это палочка. - Это совершенно неубедительно. - В этом весь смысл. Почему помидор краснеет? - Я не знаю. Почему? - Я тоже не знаю. - Тогда почему… - Подожди, Кейт пишет мне ответ,- у нее звенит телефон. - Потому что он увидел салатную заправку. Возможно, это чуть-чуть смешно; может быть я просто решил притвориться, что нам опять по шесть. Я позволяю себе посмеяться. – Говори мне следующую шутку. Я до сих пор не понимаю, что происходит, но пока это работает. *** Когда я прихожу домой, мама с папой сидят в столовой и разговаривают. – Это не очень хорошо выглядит,- говорит папа. – Я действительно хочу, чтоб они… Мама останавливается. – Ты думаешь, мы должны поговорить с Синтией? - Я думаю…,- папа затихает, когда видит, как я захожу. – Привет, Гейб. О чем они волнуются, и о чем они должны поговорить с мамой Мэд? Если это обо мне и Мэд… Папа прочищает горло: - Я думал, ты сегодня собираешься идти на танцы. Блин, это сегодня вечером. – Эм, я должен… но Элисон болеет. - А чего бы тебе не взять Мэд?- говорит мама,- вы можете пойти просто, как друзья. Они что, устраивают мне тест, это плохо. В любом случае, это не случится. В двойне черт! Вот о чем Ион так беспокоился. Но все равно, я не собирался сегодня танцевать. – Мэд уже… есть с кем пойти. - Почему ты мне не рассказал об Акселе Мэд?- спрашивает мама. - Думаю, я забыл. Я пойду наверх. В своей комнате, я сажусь на стол и смотрю на другую сторону двора, на шторы Мэд. Проходит достаточно времени, и я надеюсь, что я ошибся. Затем подъезжает машина к ее дому. Небесно-голубую старинную посудину Иона ни с чем не перепутаешь. Мэд смотрит на него, стоя у входной двери, одетая в обтягивающую юбку, новый, красный топ и кофту с завышенной талией. Он придерживает дверь и закрывает ее за ней. А я ударяю по оконной раме перед собой. Когда гул мотора удаляется, я хватаю ключи и направляюсь в «Cappi's». *** Все места заняты, не смотря на то, что в школе дискотека. В углу играет группа на гитарах и барабанах. Я пробираюсь к стойке, заказываю латте, и встаю позади, рассматривая толпу. Это легче, чем я предполагал. Рыжая голова незаметно подходит ко мне до того, как я делаю глоток. В своем серебряном топе, очень обтягивающих джинсах и на высоких черных шпильках, она выглядит больше для клуба, чем для кафе. - Здесь всегда так шумно?- спрашивает она, перекрикивая шум. Я киваю. Сегодня я не хочу разговаривать. - Ты Габриель Нильсен, да ведь? Я снова киваю, хотя только Игорь, мои учителя и репортеры называют меня Габриель. Она откидывает свои длинные, прямые волосы назад на плечи, двигая своими пышными бедрами в танце и выкрикивая свое имя. Я не услышал его, да и мне все равно. Сегодня не до имен. Через полтора часа, она в моей машине в «Miller's Point», с поднятым топом и с запотевшими стеклами. Мои руки жесткие. И где та часть меня, которой я обычно являюсь? Ее нет. Это не должно быть так, и я не могу перестать думать о Мэд. Я стону. - Тебе нравится? Неважно как ее зовут, ее руки на моей промежности. Я останавливаюсь, отодвигаюсь от этой слишком загорелой кожи. – Я не могу этого сделать. Она смеется, поправляя свои огненные волосы и двигая бедрами. – Такой скромный, - она притягивает меня обратно к себе и шепчет,- ты делал это довольно хорошо слишком долго. Нет. Я сажусь. – Просто… это слишком быстро. Я не хочу все испортить. Она садится, находит свои джинсы, одевает их и хмурится. - Ты только что это сделал.
Мэдди На следующее утро после тренировки, я засовываю ноги в машину Гейба и чувствую, как что-то прилипает к кроссовкам. Я наклоняюсь, тянусь вперед и вижу маленький кусочек ткани цвета фуксии, на котором красуется надпись «Тусовщица». Это трусики, которые обмотались вокруг моих шнурков. Я напряженно моргаю, снимая «Тусовщицу» с кроссовок кончиками пальцев, и смахивая их обратно под сиденье. – Полагаю, ты был занят прошлой ночью. Ну, хотя бы один из нас повеселился. - Ты пошла с Ионом, - обвиняет меня Гейб, - я видел, как ты уходила. - Ты шпионил за мной? - У меня есть вещи поважнее. - Очевидно,- я морщу нос, когда думаю о том, что лежит под моим сиденьем, и даже не волнуюсь, насколько я сейчас саркастична. – Не то чтобы это твое дело, но ты можешь быть уверен, я всем расскажу, как я хорошо провела время с Ионом, проводя исследования в книгохранилище школьной библиотеки. Гейб открыл рот, закрыл и снова открыл. - Прости. - Не переживай, я ведь не твоя девушка. Хотя, мне жаль обладательницу белья под моим сиденьем. Потому что я почти уверена, мистер «У меня есть вещи поважнее», что эти трусики принадлежат человеку - Я знаю это, Мэд. «Let me down easy…»[21] раздается из телефона Гейба. Нереально. Я смотрю, как рот Гейба опять открывается, он вздыхает и тянется к телефону. Я останавливаюсь, вспоминая Элисон. Нет, все, я закончила.
*** Вечера суббот – это «семейные» вечера. Годами я наслаждалась традицией между моими родителями и Нильсенами, которая началась до того, как я и Гейб родились. А вот сегодня, я бы лучше прыгала тройные Аксели без защиты. Это было бы менее болезненно, чем сидеть с Гейбом в одной комнате. Мама обнимает сбоку миссис Нильсен, так как они сидят за столом и обсуждают костюмы для новой программы. – Я думаю шелковый шифон. Двухслойный естественно, с завышенной талией? - Безусловно, это будет прекрасно выглядеть в сочетании с музыкой,- миссис Нильсен вздыхает,- я всегда хотела кататься под Ромео и Джульетту. Я вожу «курицей марсала» по тарелке, и пытаюсь не подавиться куском, уже находящемся во рту. Обычно, я быстро доедаю, включаю музыку и заставляю Гейба проделать нашу программу для родителей. Но сегодня, программа только заставляет меня думать о Гейбе, а мысли о Гейбе, заставляют меня думать о «Тусовщице». – Так, кто готов для покера? - спрашиваю я, в попытке закончить этот жалкий ужин. - О нет, дорогая, сегодня без игр,- говорит мама. – Я разве не сказала тебе, мы с папой взяли напрокат «Влюбленного Шекспира»,[22] в честь вашей новой программы? Родители смотрят свои какие-то ролики, оставляя нас в гостиной с Гейбом на козетке.[23] Так происходит всегда: мы сидим, между нами теснится миска с попкорном, а иногда мы даже накрываемся одним одеялом. Но сегодня, Гейб сидит по левую сторону от меня, а я прижимаюсь к нему правой рукой. Попкорн стоит на ничейной стороне, нетронутый. Я подтягиваю ноги плотно к себе, обхватываю их руками и смотрю на экран, запрещая своим глазам даже взглянуть на Гейба. Горло пересохло, и ощущение, будто сейчас из глаз польется вода. Я не могу выбросить из головы это тупое белье. Я. Такая. Идиотка. Но я точно знаю, сколькими девушками он швыряется, да я же и помогаю ему порвать с ними, каждый раз. И зачем? А потому что, я так отчаянно желаю этих десяти секунд, когда притворяюсь его девушкой. Мама останавливает фильм, чтобы наполнить бокалы вином. Из-за того, что наши родители на кухне, тишина нависает над нами как ледник. Я думаю о Гейбе в кафетерии, и сожалею, что призналась ему в том, что наше «свидание» с Ионом было только для учебы, потому что сейчас, я хочу причинить ему ту же боль, что он причинил мне. Гейб шепчет что-то так тихо, что я не могу понять его. Да все что угодно. Меня не интересует ничего из того, что он хочет сказать сейчас. Но он шепчет снова, громче на этот раз. - Мэд, мне правда жаль. Я всем телом отодвигаюсь подальше от него, и задницей задеваю миску с поп корном. - Блин! Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него: вся левая часть козетки покрыта поп корном, как и колени Гейба. Это светлое масло, но все же, мама меня убьет. – Замри, - я начинаю сгребать поп корн обратно в миску. Гейб смахивает мои руки со своих колен. – Все в порядке, я сам. - Не двигайся, на тебе будет больше масла, чем на обшивке. Я начинаю собирать зернышки, которые застряли между его ногами. Он встает, и отходит от меня, сбрасывая кучки попкорна на ковер. – Прекрати, - его руки сжаты в кулаки и вся задняя часть его шеи пылает. - Ох, подойди. Ты думаешь, я делаю это специально? Гейб поворачивается и смотрит на меня. – Да. Кладешь руки мне на колени, поощряешь выходки Криса на английском, где я должен тебя поцеловать. Притворяешься, что идешь на свидание с Ионом. Это дерьмо с Ромео и Джульеттой только на льду! Я не собираюсь участвовать в этом с тобой в реальной жизни. Я вытираю жирные пятна, встаю и смотрю назад. – Скажи мне, что ты действительно чувствуешь? Он отворачивается от меня и прижимает руки к голове, сжимая пальцами волосы. – Дело не в тебе. Я уже слышала это прежде. Я скрещиваю руки на груди. – Ох, дело не во мне? Да, правильно, дело не во мне, а в тебе! Это ты со всеми вечно расстаешься, и ты в этом неплох. Только вот большинство людей сначала «встречаются» прежде чем расстаться. Он одергивает руки и его глаза встречаются с моими. – Ты видишь на кого похожи Кейт и Крис? Ты хочешь этого для нас? Тратить половину тренировки на ссоры и надежды, когда-нибудь оказаться в Юниорах? Мы уже были в Юниорах, много раз, но, похоже, сейчас не время напоминать ему об этом. Я опускаю руки. – Мы не Кейт и Крис, - говорю я мягко. - Ты права. Мы не они. Потому что мы сдерживаем свои отношения на льду, - его тон достаточно мягок. – Я не хочу причинить тебе боль. Посмотри, что случилось сегодня утром – мы опять поругались. Я уже сделал тебе больно, Мэд. Я чувствую, как намокают глаза. Мэд[24]. Специальное имя Гейба для меня, потому что я сумасшедшая. Схожу с ума по фигурному катанию, и по нему тоже. Мне хочется кричать. Я знаю, что не смогу остановить слезы, если прошепчу эти слова громче, а я не собираюсь сегодня плакать. Вместо этого, я опускаюсь на козетку и складываю свои руки на колени. - Кто она? - Я не знаю. Я не пытаюсь быть умной. - Ты серьезно не знаешь? - Серьезно, - обхватив мой подбородок своими пальцами, он наклоняет мою голову так, чтобы я смотрела на него. Разве он не чувствует этого? Насколько правильно это. - Ты знаешь меня, Мэд, возможно даже лучше, чем кто-либо еще. И он знает меня. Он должен знать, как мы подходим друг другу. Я чувствую, как его большой палец вибрирует: у него трясутся руки. - Ты знаешь, что я делаю. Я все порчу, я, это вечно плохие новости. Ты заслуживаешь лучшего, - он моргает и у него дрожит голос. - Не заставляй меня делать тебе больно. Я выдергиваю голову из его рук, и тут же теряю тепло его прикосновения. Гейб кладет свою руку на мою, а я смотрю на него. Он потирает тыльной стороной руки свою щеку и протягивает мизинец ко мне. – Обещаешь? Я смотрю на его мизинец, а потом на его глаза. - Я люблю тебя,- выдыхаю я. Руки Гейба падают. - Не делай это, Мэд. Пожалуйста! - Нет,- я подавляю в себе рыдание. – Я люблю тебя. Достаточно, чтоб отпустить тебя, если это то, чего ты хочешь, - я встаю и переплетаю свой мизинец с его, - мы оставим «любовь» на тренировках. Гейб поворачивается и быстро уходит, врезается в своего папу в дверном проеме. Мистер Нильсен смотрит вниз на красное пятно, расползающееся по его белой футболке. Он поворачивается в сторону коридора. – Гейб! - Я думаю, ему стало плохо,- мой голос трясется вместе с моими коленями. Я качаюсь на ногах, когда мистер Нильсен смотрит на меня. Он делает это как раз вовремя. - Похоже, тебе тоже. Син,[25] Уилл? - он мягко опускает меня на козетку. Папа высовывает голову из дверного проема. – Что случилось? - он в спешке подходит ко мне. – Мэдди, все хорошо? Только бы не заплакать, только бы не заплакать, только бы не заплакать. – Мне нехорошо. Мама появляется над папиными плечами. – Гейб не выглядел так, будто ему плохо, в любом случае,- говорит мама,- у вас двоих есть одна ошибка, вы странно ведете себя. Я позволяю папе взять меня на руки. Утыкаюсь головой в его плечо, но это не похоже на то, как все было в детстве. Субботняя щетина отца, царапает мне лоб, в сравнении с легкими, как перышко волнами Гейба. Папа несет меня по ступенькам. Прошли годы с тех пор, как он носил меня так везде. Даже не смотря на то, что после колледжа он ушел в военно-морской флот США, у него дрожат руки, когда он кладет меня на кровать. Он накрывает меня одеялом до подбородка и целует в щеку. – Утром все станет лучше. Я переворачиваюсь на бок и сворачиваюсь в клубочек, когда папа выключает свет и закрывает дверь. Я закрываю глаза, но темнота не может затмить всего, что сегодня случилось. Гейб убежал от меня. Возможно, для него и его девушек это нормально, но не для меня. Никогда для меня. После всех лет, что будет, если я потеряю Гейба? *** Я не хочу идти в магазин в воскресенье днем. В редких случаях, когда мне нужно платье, мама делает его для меня. Но сегодня, мне нужно выйти куда-нибудь из дома, и Кейт хочет купить что-то для осеннего балла. В общем, я беру несколько платьев с вешалок и иду в примерочную рядом с Кейт. Мы выходим и позируем около зеркала. – Что думаешь?- спрашивает Кейт. Я изучаю себя. – Эээм. - Да, я тоже так думаю, - Кейт смотрит на свое отражение и щупает себя за живот через ткань. - Не твое платье,- говорю я,- мое. А ты выглядишь великолепно. - Нет, это платье делает меня толстой, следующее. У меня занимает минуту, чтобы переодеться в другое платье. Оно на самом деле удобное. Я завязываю ремешки, а потом перевожу свой взгляд на зеркало и втягиваю воздух. Вот почему у каждой девушки должно быть маленькое черное платье. Я выгляжу… горячо. Нет, не горячо. Я выгляжу испепеляющее. Глубокий вырез дает волю воображению, что у меня вообще есть вырез, а блестки на бедрах, показывают более пышные формы, чем я на самом деле имею. Я выхожу и кручусь. - О боже, Мэдди,- говорит Кейт. – Это платье было создано для тебя. Я глажу гладкую ткань платья по бокам. – Я не пойду, вот что плохо. - Ты должна взять его в любом случае. Может быть, кто-нибудь тебя пригласит. Возможно. Но человек, с которым я хочу пойти, не хочет идти со мной. У меня звонит телефон в сумке, и я хватаю его. Мама должна была позвонить до того, как придет забирать нас. Но это не мама. Ион Хволбард высвечивается на экране. – Ион? Что случилось?
|