цКЮБМЮЪ яКСВЮИМЮЪ ЯРПЮМХЖЮ


оНКЕГМНЕ:

йЮЙ ЯДЕКЮРЭ ПЮГЦНБНП ОНКЕГМШЛ Х ОПХЪРМШЛ йЮЙ ЯДЕКЮРЭ НАЗЕЛМСЧ ГБЕГДС ЯБНХЛХ ПСЙЮЛХ йЮЙ ЯДЕКЮРЭ РН, ВРН ДЕКЮРЭ МЕ УНВЕРЯЪ? йЮЙ ЯДЕКЮРЭ ОНЦПЕЛСЬЙС йЮЙ ЯДЕКЮРЭ РЮЙ ВРНАШ ФЕМЫХМШ ЯЮЛХ ГМЮЙНЛХКХЯЭ Я БЮЛХ йЮЙ ЯДЕКЮРЭ ХДЕЧ ЙНЛЛЕПВЕЯЙНИ йЮЙ ЯДЕКЮРЭ УНПНЬСЧ ПЮЯРЪФЙС МНЦ? йЮЙ ЯДЕКЮРЭ МЮЬ ПЮГСЛ ГДНПНБШЛ? йЮЙ ЯДЕКЮРЭ, ВРНАШ КЧДХ НАЛЮМШБЮКХ ЛЕМЭЬЕ бНОПНЯ 4. йЮЙ ЯДЕКЮРЭ РЮЙ, ВРНАШ БЮЯ СБЮФЮКХ Х ЖЕМХКХ? йЮЙ ЯДЕКЮРЭ КСВЬЕ ЯЕАЕ Х ДПСЦХЛ КЧДЪЛ йЮЙ ЯДЕКЮРЭ ЯБХДЮМХЕ ХМРЕПЕЯМШЛ?


йЮРЕЦНПХХ:

юПУХРЕЙРСПЮюЯРПНМНЛХЪаХНКНЦХЪцЕНЦПЮТХЪцЕНКНЦХЪхМТНПЛЮРХЙЮхЯЙСЯЯРБНхЯРНПХЪйСКХМЮПХЪйСКЭРСПЮлЮПЙЕРХМЦлЮРЕЛЮРХЙЮлЕДХЖХМЮлЕМЕДФЛЕМРнУПЮМЮ РПСДЮоПЮБНоПНХГБНДЯРБНоЯХУНКНЦХЪпЕКХЦХЪяНЖХНКНЦХЪяОНПРрЕУМХЙЮтХГХЙЮтХКНЯНТХЪуХЛХЪщЙНКНЦХЪщЙНМНЛХЙЮщКЕЙРПНМХЙЮ






перевод Т.Науменко 26 page





Мои подруги, старые женщины из Южного Техаса, говорят: "El Rio Grande никогда не могла бы быть мужской рекой – это женская река". Они со смехом говорят: "Ведь река – не что иное, как la dulce acequia, сладкая щель между бедрами Земли". На севере Нью-Мексико о бурной, вздыбленной ветром или разлившейся половодьем реке говорят, что она возбуждена и в горячке рвется дотронуться до всего, чего удастся, чтобы заставить его расти.

Итак, мы видим, что здесь река символизирует щедрую женственность, которая волнуется, возбуждается, лучится страстью. Когда женщина творит, глаза ее сверкают, голос звенит, лицо пылает жизнью, кажется, даже волосы блестят ярче. Ее возбуждают идеи, воспламеняют возможности, воодушевляет сама мысль, и в этот миг ей, как великой реке, положено беспрестанно течь все дальше и дальше, следуя своему собственному ни с чем не сравнимому творческому пути. Только тогда женщина чувствует, что обрела себя. Таким было и состояние реки, близ которой некогда жила La Llorona, до того, как случилась беда.

Но иногда, как в нашей сказке, творческой жизнью женщины овладевает нечто такое, что желает создавать вещи исключительно из эго и для него – вещи, которые не обладают долговечной ценностью для души. Иногда это нажим, который оказывает общество, утверждающее, что ее творческие идеи бесполезны, что они никому не нужны, что нет никакого смысла продолжать. Это и есть загрязнение. Это все равно что вылить в воду свинец. Это то, что отравляет душу.

Удовлетворять эго можно и даже по-своему важно. Проблема в том, что сбрасывание вредных комплексов отрицательно сказывается на всем свежем, новом, многообещающем, новорожденном, на том, что находится в зачаточном или скрытом состоянии, на недозрелом, а также на старом и почитаемом. Когда начинается перепроизводство бездушных или псевдоважных вещей, ядовитые отходы стекают в чистую реку, умерщвляя и творческий порыв, и энергию.

Отрава в реке

Есть много мифов о загрязнении и загромождении творческого и дикого начала, будь то рассказы об осквернении чистоты – например, о ядовитом тумане, окутавшем некогда остров Лекия, где хранились мотки спряденной мойрами [6] нити жизни, – или сказки о злодеях, засыпавших деревенские колодцы и тем самым вызвавших страдания и смерть. Две наиболее яркие истории – это более поздние "Жан-цветочник" и "Родниковая Манон" [7]. В них два человека, задумав отнять у бедного горбуна землю, которую тот вместе с женой и дочкой усердно возделывает и засаживает цветами и деревьями, перекрывают питающий эту землю источник и доводят до гибели душевную и трудолюбивую семью.

Самый общеизвестный результат загрязнения творческой жизни женщины – утрата жизненной силы. Это подрывает способность женщины творить или действовать "там", в мире. Хотя и в циклах здоровой творческой жизни женщины бывают периоды, когда река творчества на время исчезает под землей, все равно какое-то развитие происходит. Это время вынашивания. И ощущение при этом совсем иное, чем во время духовного кризиса.

Природный цикл может сопровождаться чувством беспокойства и нетерпения, но никогда не ощущением, что дикая душа умирает. Можно увидеть различие, обратившись к своим предчувствиям: даже когда наша творческая энергия проходит долгий период вынашивания, мы все равно ждем исхода, чувствуем внутри биение и толчки новой жизни, которая ворочается и поет в нас. Мы не впадаем в отчаяние. Нам чужды метания и безнадежность.

Совсем другое дело, когда творческая жизнь умирает из-за того, что мы не заботимся о здоровье реки. Тогда мы сами чувствуем себя точно так же, как гибнущая река: мы ощущаем потерю энергии, усталость; ничего не ползет, не катится, не вздымает листья, не остывает, не нагревается. Мы густеем, становимся болезненно медлительны, мы отравлены загрязнениями или затором и застоем всех наших богатств. Все становится замаранным, нечистым, ядовитым.

Каким же образом творческая жизнь женщины может подвергнуться загрязнению? Такое заболачивание постигает все пять составляющих творчества: вдохновение, сосредоточение, организацию, реализацию и питание. Женщины, утратившие одну из них или несколько, говорят, что "не могут думать" ни о чем новом, полезном или требующем их участия, их сострадания. Они легко "отвлекаются" на любовные дела, избыток работы, избыток игры, усталость или боязнь неудачи [8].

Иногда они не могут усвоить навыки организации, и их планы разваливаются на тысячи кусков. Причина этой проблемы может заключаться в том, что женщина слишком наивно воспринимает собственную экстраверсию: она думает, что, сделав несколько движений, сумеет чего-то добиться. Это все равно что вылепить руки скульптуры, оставив ее без ног и головы, и считать работу законченной. Женщина чувствует свое несовершенство.

Иногда женщине мешает собственная интроверсия: она хочет, чтобы все получалось само собой просто потому, что она так пожелала. Она думает, что пришедшая ей на ум мысль сама по себе хороша и не требует внешнего воплощения. Только при этом она все равно чувствует себя обездоленной и неполноценной. Все это проявления загрязненности реки. Заводы производят не жизнь, а то, что ей противоречит.

Бывает, что женщину донимают окружающие или голоса, бубнящие у нее в голове: "Твоя работа недостаточно хороша, недостаточно правдива, ей недостает того, недостает сего. Она слишком грандиозна, слишком ничтожна, слишком незначительна, слишком затянута, слишком проста, слишком сложна". Это все равно что лить в реку кадмий.

Есть еще одна история – в ней описан тот же процесс, только символы использованы другие. В греческих мифах есть такой эпизод: боги решают, что стая птиц, которых называют гарпиями [9], должна наказать смертного по имени Финей. Каждый раз, когда перед Финеем по волшебству появлялась еда, налетала стая, похищала часть пищи, а остальную бросала в грязь, заставляя несчастного страдать от голода [10].

Такое буквальное загрязнение можно понимать и в переносном смысле как группу комплексов в душе, существующих исключительно для того, чтобы все замарать. Эта сказка – явный temblon, история, от которой пробирает дрожь: она заставляет нас содрогнуться от узнавания, потому что всем нам доводилось это переживать. "Синдром гарпии" губит нас, очерняя наши таланты и усилия, а также заставляя вести внутренний диалог, в котором мы вынуждены постоянно оправдываться. Скажем, женщина выдвигает идею, а гарпия норовит ее обгадить. Женщина говорит:

– По-моему, нужно сделать то-то и то-то.

Гарпия возражает:

– Дурацкая идея, это никому не нужно, элементарно до смешного. Помяни мое слово, все твои идеи – чушь собачья, ты просто людей насмешишь, ведь на самом деле тебе нечего сказать.

Вот что такое диалог с гарпией.

Другая разновидность загрязнения – привычка постоянно оправдываться. От писательниц, художниц, танцовщиц и других людей искусства я наслышалась самых разнообразных оправданий, существующих со времен сотворения мира. "Я непременно этим займусь, прямо на днях". Тем временем у нее разыгрывается депрессия под видом веселья. "Я постоянно занята, пытаюсь урвать минуту-другую для работы, в прошлом году я написала пару стихотворений, а еще закончила одну картину и начала другую, это было полтора года назад, да еще дом, дети, муж, приятель, кот, мой младшенький – и всем нужно мое внимание. Я собираюсь вернуться к творчеству, только у меня нет денег, нет времени, никак не могу его выкроить, не могу приступить, пока не получу самые современные и дорогие инструменты или новые впечатления. Сейчас у меня не то настроение, я еще не готова. Мне всего-то нужен денек, чтобы закончить с делами и приступить. Мне всего-то нужно несколько дней, чтобы приступить. Мне всего-то нужно побыть наедине с собой недельку-другую, чтобы приступить. Мне всего-то, всего-то, всего-то..."

Пожар на реке

В семидесятые годы нашего века в реке Кайахога в районе Кливленда скопилось столько загрязнений, что она загорелась. Загрязненный творческий поток может внезапно воспламениться, и тогда пожар уничтожит не только плавающие в реке отходы, но и все живое. Избыток психических комплексов, которые проявляются одновременно, может нанести реке огромный ущерб. Разрушительные психологические комплексы встают в полный рост и подвергают испытанию ваши достоинства, ваши намерения, вашу искренность, ваши таланты. К тому же они настойчиво внушают вам, что нужно тяжким трудом "зарабатывать себе на жизнь", делая то, что доводит до изнеможения, утомляет, не оставляет времени для творчества, лишает желания дать работу воображению.

Эти зловредные комплексы любят похищать и подавлять женское творческое начало: чаще всего они обещают душе-самости, что она еще успеет заняться творчеством где-то в туманном будущем. Или обещают: когда у вас выдадутся несколько свободных дней подряд, тут-то вы и начнете творить вовсю. Все это пустые слова. У комплексов нет такого намерения. Это еще один способ задушить творческий импульс.

Или голоса могут нашептывать: "Твоя работа была бы сносной, но только в том случае, если бы у тебя была докторская степень, или только в том случае, если бы тебя похвалила сама королева, или только в том случае, если бы у тебя были бы такие-то и такие-то награды, или только в том случае, если бы ты печаталась в таких-то журналах". Сплошные если, если, если.

Эти "если" словно пичкают душу суррогатами. Одно дело жевать все подряд, и совсем другое – по-настоящему насытиться. Чаще всего логика у комплексов совершенно неверная, несмотря на то что они пытаются убедить вас в обратном.

Одна из важнейших проблем творческого комплекса – то, что он постоянно сулит неприятности: что бы мы ни делали, у нас ничего не получится, потому что мы нелогично мыслим, нелогично поступаем, и все, что мы до сих пор делали, тоже нелогично, а следовательно, обречено на провал. Начнем с того, что сами по себе начальные стадии творчества нелогичны и не должны быть таковыми. Но если комплексу удастся остановить вас своими пророчествами, вы у него в руках. Велите ему сидеть смирно и не мешать – или убираться прочь, пока вы не закончите. Помните: если бы миром правила исключительно логика, все мужчины пользовались бы женским седлом.

Я знаю женщин, которые изнывают на ненавистной работе, чтобы покупать дорогие вещи для дома, мужа или детей. Они зарывают в землю свои незаурядные таланты. Я знаю женщин, которые должны убрать дом, прежде чем взять в руку перо; но уборка дома – дело странное: она никогда не кончается. Отличный способ остановить женщину.

Женщина должна быть осмотрительна и не позволять повышенному чувству ответственности (или благопристойности) красть у нее творческие паузы, ритмы и озарения. Нужно просто топнуть ногой и сказать "нет" половине тех дел, которые она считает себя обязанной выполнять. Искусство – не то, чем можно заниматься только урывками и украдкой.

Бывает, что наши планы и замыслы оказываются развеяны и сметены, будто порывом ветра. Это случается, когда мы пытаемся реализовать творческую идею, а она почему-то ускользает, становясь все более запутанной и экстравагантной. Мы не проявляем необходимой настойчивости, потому что нам некогда все записать и организовать или потому, что нас отвлекает такое множество других дел, что мы теряем идею и не можем найти ее снова.

Бывает также, что окружающие проявляют невнимание или неуважение к нашему творческому процессу. Наша задача – объяснить им: когда у нас появляется "такой взгляд", это не значит, что мы пустота, которую необходимо заполнить. Это значит, что мы держим на кончике пальца огромный карточный дом идей и тщательно соединяем все карты, используя крошечные хрустальные косточки и капельки слюны. Если нам удастся перенести это сооружение на стол так, чтобы оно не рухнуло и не развалилось, мы сможем воплотить наяву образ незримого мира. Заговорить с нами в такой миг – значит наслать гарпий, которые вихрем разметают всю постройку. Заговорить с нами в такой миг – значит разбить нам сердце.

Но женщина может и сама все испортить, если станет разглагольствовать о своих идеях, пока из них не улетучится весь творческий дух, или не окажет сопротивления тем, кто растаскивает необходимые для творчества инструменты и материалы, или просто по небрежности, если не приобретет нужное оборудование, чтобы можно было нормально заниматься творчеством, или если будет бесконечно начинать и бросать, позволяя всем, даже коту, вмешиваться, когда им вздумается, – в результате от ее замысла останутся рожки да ножки.

Если общество, в котором живет женщина, настроено против творческой функции своих членов, если оно разрушает или расшатывает все архетипы, извращает их структуру или смысл, то они так и войдут в души людей в искаженном виде – не как здоровая сила, полная жизни и возможностей, а как сила сломленная.

Если эти элементы, призванные обеспечивать и питать творческую жизнь, но искаженные и поврежденные, активизируются в женской душе, то трудно даже хоть как-то понять, что именно не в порядке. Угодить под власть комплекса – все равно что оказаться в черном ящике. Там темно, мы не видим, что нас схватило, – знаем только, что попались. Мы на время теряем способность выстраивать мысли и приоритеты и, как и все загнанные существа, начинаем действовать наобум. Иногда опрометчивые поступки очень полезны, а первая мысль бывает самой верной – но не в этом случае.

Если творческий процесс отравлен или застопорен, женщина кормит душу-самость "понарошку". Она старается не замечать состояние анимуса: то подбросит душе семинар, то урвет для нее кусочек времени для чтения. Но в итоге никой пищи не получается. Женщина только обманывает себя.

Когда река умирает, она лишается течения, жизненной силы. Индуисты говорят: лишившись Шакти, женского олицетворения жизненной силы, Шива, воплощающий способность к действию, становится трупом. Она – жизненная сила, одушевляющая мужской принцип, а мужской принцип, в свою очередь, одухотворяет действие во внешнем мире [11].

Итак, мы видим, что необходимо сохранять в реке разумное равновесие между илом и чистой водой, иначе ничего не получится. Но, чтобы этого добиться, непосредственное окружение должно быть благоприятным. Когда дело касается выживания, мы видим один неопровержимый факт: чем менее доступно самое необходимое – пища и вода, безопасность и кров, – тем меньше выбор. А чем меньше выбор, тем меньше возможностей для творческой жизни, ведь для творчества необходимо изобилие, бесконечное сочетание всего, что есть на свете.

Роковой идальго в сказке – олицетворение глубинной, но легко узнаваемой части раненой женщины. Он ее анимус, который побуждает к борьбе, но оружием становится не творчество – часто она даже не способна до этого дойти, – а однозначное разрешение, твердая внутренняя поддержка, позволяющая творить по собственному усмотрению. Здоровый анимус предназначен для того, чтобы участвовать в деятельности реки, и так оно и должно быть. При полном единстве он становится помощником, который следит за тем, чтобы все шло наилучшим образом. Но в сказке "La Llorona" анимус является односторонним: одерживая победу, он препятствует свежей новой жизни и стремится господствовать над жизнью души. Если злокачественный анимус набирает такую силу, женщина может начать чернить собственную работу или, впав в другую крайность, симулировать активность. Когда это происходит, творческий выбор постепенно оскудевает. Захватив власть, анимус начинает помыкать женщиной, он порочит ее работу и этим, так или иначе, лишает ее подлинной значимости. И все это потому, что идальго погубил реку.

Давайте сначала разберем параметры анимуса в целом, а потом посмотрим, почему тот, который здесь описывается, губительно сказывается на творческой жизни женщины и что с этим можно и нужно делать. Творчество должно быть актом чистого сознания. Его деятельность отражает чистоту реки. Анимус, то, что поддерживает внешнее действие, – это мужчина на реке. Он управляющий. Он хранитель и защитник воды.

Мужчина на реке

Прежде чем мы сумеем понять, что сделал в сказке La Llorona отравивший реку мужчина, нужно уяснить, почему то, что он олицетворяет, считается положительным конструктом женской психики. В классической юнгианской трактовке анимус – это душевная энергия женщины, которой приписывают мужское начало. Однако многие женщины-психоаналитики, в том числе и я, на основе собственных наблюдений отказались от этого классического подхода и стали утверждать, что этот животворящий источник является не мужским, чуждым женщине началом, а женским, то есть близким и понятным [12].

И все же я считаю представление об анимусе как о мужском начале вполне правомерным. Существует тесная взаимосвязь между женщинами, которые боятся творить – боятся проявлять свои идеи в мире или же делают это без должного уважения либо необдуманно, – и их снами, в которых могут присутствовать многочисленные образы раненых или наносящих раны мужчин. И напротив, в снах женщин, обладающих сильной способностью к самовыражению, часто присутствует образ сильного мужчины, каждый раз в новом облике.

Анимус лучше всего понимать как силу, которая помогает женщине действовать во внешнем мире себе на благо. Анимус помогает ей конкретно выражать ее особые, женские, внутренние мысли и чувства конкретным образом: эмоционально, сексуально, материально, творчески и т.п. – а не в виде модели, которая равняется на обусловленный обществом стандарт мужского развития.

Мужские образы в женских снах, скорее всего, означают, что анимус – это не душа женщины, а нечто "из, от и для" ее души [13]. В уравновешенном и неизвращенном виде анимус – это необходимый "связующий" мужчина. Этот образ обычно обладает удивительными способностями, которые позволяют ему выполнять функцию поставляющего и связующего звена. Он снабженец души. Он импортирует и экспортирует знания и продукты. Он выбирает лучшее из того, что предлагается, назначает лучшую цену, контролирует правильность обмена, сопровождает, наблюдает.

Еще один способ понять, что такое анимус, – видеть в Дикой Женщине, душе-Самости, художника, а в анимусе – руку художника [14]. Дикая Женщина – водитель; анимус толкает машину. Она сочиняет песню – он ее аранжирует. Она изобретает – он дает советы. Без него пьеса может быть создана в воображении, но никогда не будет написана и тем более исполнена. Без него театр может быть переполнен, но занавес никогда не поднимется и не вспыхнут огни рампы.

Если перевести здравый анимус как понятие на язык испанской метафоры, его можно назвать el agrimensor, землемер, – человек, который знает рельеф местности и, вооружившись компасом и рулеткой, измеряет расстояние между двумя точками. Он устанавливает пределы участка и его границы. Можно также назвать его eljugador, букмекер, – человек, который знает, сколько и на кого поставить, чтобы выиграть. Таковы некоторые важнейшие аспекты здравого анимуса.

Итак, анимус курсирует по дороге, соединяющей два, а то и три мира: нижний, внутренний и внешний. Все женские чувства и мысли он берет с собой и возит по всем этим территориям, во всех направлениях, потому что ему люб весь мир. Он привозит ей мысли "оттуда", а мысли ее души-Самости везет через мост к созреванию и дальше, "на рынок". Без строителя и содержателя этого моста внутренняя жизнь женщины не смогла бы осмысленно проявляться во внешнем мире.

Необязательно называть его "анимус" – выберите для него любые слова или образы по своему вкусу. Но имейте в виду, что сегодня в женской культуре к мужскому относятся подозрительно: для одних это боязнь "потребности в мужчине", для других – трудное выздоровление от нанесенной им травмы. Обычно такая настороженность – следствие боли от ран, которые только-только начали затягиваться, ран, нанесенных семьей и обществом в прежние времена, когда к женщине относились не как к личности, а как к рабыне. В памяти Дикой Женщины еще свежо то время, когда одаренных женщин отшвыривали, как мусор, когда женщина могла породить идею только тайно выносив и оплодотворив ее в мужчине, который потом открывал ее миру под собственным именем.

Но я думаю, что в конечном итоге мы не можем отбрасывать ни одну метафору, которая помогает нам понимать и жить. Ведь я не выброшу палитру, если в ней не хватает красного цвета, или синего, или желтого, или черного, или белого. И вы тоже. Анимус – это главный цвет в палитре женской души.

Поэтому анимус, или женская природа противоположного пола, – это не природа женской души, а глубокий психический интеллект, обладающий способностью действовать. Он курсирует между мирами, между разными пунктами души. Эта энергия обладает способностью, проявляясь вовне, выражать желания эго, воплощать импульсы и идеи души и таким образом явно и конкретно реализовывать творческое начало женщины.

Ключевой аспект развития полезного анимуса – это реальное проявление связных внутренних мыслей, импульсов и идей. Хотя здесь мы говорим о развитии положительного анимуса, нужно иметь в виду следующее: целостный анимус развивается в полном сознании и при тщательном самонаблюдении. Если не обращать пристального и постоянного внимания на свои мотивы и склонности, результатом будет недоразвитый анимус. Такой небезопасный анимус может и, безусловно, будет бездумно выполнять стихийные импульсы эго, выталкивая наружу разнообразные слепые амбиции и воплощая несметное множество непроверенных склонностей. К тому же анимус – это такой элемент женской души, который необходимо упражнять: устраивать ему постоянную разминку, чтобы и сама женщина, и он могли действовать целостно. Если женщина в своей душевной жизни пренебрегает полезным анимусом, он атрофируется, точь-в-точь как мышца, которая слишком долго бездействовала.

Хотя некоторые женщины утверждают, что природа женщины-воительницы, женщины-амазонки, женщины-охотницы может заменить это "мужское в женском", на мой взгляд, в мужской природе есть много слоев и оттенков, скажем, нечто вроде интеллектуального творения правил, установления законов, определения границ – чрезвычайно ценных для живущих в современном мире женщин. Эти мужские качества, возникающие из инстинктивного душевного темперамента женщины, следует отличать от тех, что идут от ее женской природы [15].

Поскольку мир, в котором мы живем, требует от нас как медитативных, так и внешних действий, я считаю, что представление о мужской природе, анимусе в женской душе очень полезно. В условиях равновесия анимус действует как помощник, товарищ, любовник, брат, отец, царь. Это не значит, что анимус – царь женской души, как это могло бы быть по условиям ущербной патриархальной точки зрения. Это значит, что женской душе присущ царственный аспект, который, если развивать его целенаправленно, будет относиться к дикой природе с любовью и заботой. С точки зрения архетипа, царь – это символ энергии, которая должна работать ради женщины и на ее благо; он господствует над тем, что она сама и ее душа ему доверили, правит теми душевными владениями, которые она ему пожаловала.

Вот как должно обстоять дело, но в сказке анимус преследует иные цели и делает это за счет дикой природы. По мере того как река переполняется отходами, сам поток начинает отравлять другие аспекты творческой души, особенно неродившихся детей женщины.

Что получается, когда душа отдала анимусу власть над рекой, а он ею злоупотребил? В детстве я слышала, что творить во благо так же легко, как творить во вред. Я не считаю, что это так. Поддерживать чистоту реки гораздо трудней. Гораздо легче предоставить ей загнивать. Следует уяснить, что сохранение чистоты потока – естественная задача, которая стоит перед всеми нами. Мы надеемся как можно быстрее и активнее прекратить его загрязнение.

Но что делать, если творческим потоком что-то овладевает, делая его все грязнее и грязнее? Что, если мы, обманувшись, начинаем по ошибке получать от этого некую выгоду и не только одобрять такое положение дел, но и полагаться на него, зарабатывать на нем, ощущать, что оно несет нам жизнь? Что, если мы пользуемся им, чтобы утром встать с постели, чтобы куда-то попасть, чтобы стать кем-то в собственных глазах? Такие ловушки поджидают нас всех.

В этой сказке идальго олицетворяет тот аспект женской души, который, попросту говоря, испортился. Он стал продажным, он извлекает выгоду из того, что производит яд, он каким-то образом связан с нездоровой жизнью. Он подобен царю, который правит благодаря искусственно созданному голоду. Он не мудр и никогда не добьется любви женщины, которой стремится служить.

Очень хорошо, если в душе женщины присутствует верный анимус, сильный, дальновидный, слышащий все, что творится во внешнем мире и во внутреннем, способный предсказать, что будет дальше, строящий законы и правосудие на совокупности того, что он ощущает и видит во всех мирах. Но в нашей сказке анимус неверен. В женской душе роль анимуса, которого олицетворяет благополучный идальго, царь или наставник, состоит в том, чтобы помогать женщине реализовать свои возможности и цели, проявлять идеи и идеалы, которыми она дорожит, оценивать справедливость и целостность вещей, заботиться о вооружении и разрабатывать стратегию, когда ей что-то угрожает, помогать ей объединить все территории души.

Когда анимус становится угрозой, как мы это видим в сказке, женщина утрачивает уверенность в своих решениях. По мере того как анимус все больше слабеет от собственной однобокости: от обмана, воровства, позерства, которые порочат и его, и женщину, – вода в реке превращается из одной из жизненных необходимостей в такую же опасность, как наемный убийца. И тогда стране грозит голод, а реке – полное загрязнение.

В латинском языке глаголу "творить" [16] соответствует слово creare, что значит производить, порождать (жизнь), создавать на том месте, где раньше ничего не было. Если пить воду из загрязненной реки, это ведет к остановке внутренней, а значит, и внешней жизни. В нашей сказке загрязнение приводит к рождению детей-калек, а дети символизируют новые идеи и идеалы. Дети олицетворяют нашу способность порождать что-то новое там, где раньше не было ничего. Мы понимаем, что происходит такая деформация новых возможностей, когда у нас возникают сомнения: способны ли мы думать, действовать, быть и, в первую очередь, – вправе ли мы это делать.

Одаренные женщины, даже обретая творческую жизнь, даже когда их руки, их перо, их тело начинают творить прекрасные произведения, продолжают сомневаться: настоящая ли я писательница, художница, актриса, человеческая личность? Конечно же, все они настоящие, даже если им угодно сбивать себя с толку рассуждениями о "настоящем". Крестьянка, которая смотрит на свою землю и прикидывает, что посеять весной, – настоящая. Бегунья, которая делает первый шаг, – настоящая. Цветок, который еще не появился из материнского стебля, – настоящий. Дерево, которое еще заключено в семечке, сидящем в сосновой шишке, – настоящее. Старое дерево – настоящее живое существо. Настоящее – все то, что живет.

У разных женщин анимус развивается по-разному. Это не полностью сформировавшееся существо, которое выходит из божественных чресел. Он явно обладает неким изначальным или врожденным качеством, но должен "вырасти", получить воспитание и образование. Он должен превратиться в мощную и непосредственную энергию. Но если многочисленные силы общества и личности повреждают анимус, то между внутренним миром души и внешним миром – миром чистой страницы, чистого холста, пустой сцены, застывшего в ожидании зала заседаний или собраний – обосновывается нечто вялое, нечто мелочное или та мертвечина, которую мы называем нейтральностью. И вот это "нечто" – обычно оно бывает недоверчивым, непонятым или недооцененным – забивает реку, засоряет мысли, застопоривает перо и кисть, закрепощает суставы на бесконечно долгое время, покрывает коркой свежие идеи, и от этого мы начинаем страдать.

Для души характерно одно странное явление: если у женщины поврежден анимус, то любой ее творческий акт его возбуждает, и он бросается в атаку. Она берется за перо – завод начинает изрыгать в реку яд. Она хочет поступить на курсы или в репетиционный класс, но останавливается на полпути, задыхаясь от недостатка духовной пищи и поддержки. Женщина рвется вперед, но ее все время что-то отбрасывает назад. Так множится число недошитых платьев, неразбитых цветочных клумб, неосуществленных путешествий, ненаписанных любовных писем, невыученных иностранных языков, пропущенных уроков музыки, тканей, которые свисают со станка в напрасном ожидании...

Date: 2016-02-19; view: 297; мЮПСЬЕМХЕ ЮБРНПЯЙХУ ОПЮБ; оНЛНЫЭ Б МЮОХЯЮМХХ ПЮАНРШ --> ячдю...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.007 sec.) бЯЕ ЛЮРЕПХЮКШ ОПЕДЯРЮБКЕММШЕ МЮ ЯЮИРЕ ХЯЙКЧВХРЕКЭМН Я ЖЕКЭЧ НГМЮЙНЛКЕМХЪ ВХРЮРЕКЪЛХ Х МЕ ОПЕЯКЕДСЧР ЙНЛЛЕПВЕЯЙХУ ЖЕКЕИ ХКХ МЮПСЬЕМХЕ ЮБРНПЯЙХУ ОПЮБ - оНФЮКНБЮРЭЯЪ МЮ ОСАКХЙЮЖХЧ