Доверительная беседа между доктором Стерком и мистером Дейнджерфилдом

Миссис Стерк была очень спокойным маленьким существом, но в то же время деятельным, и на ее кротком личике всегда лежала печать озабоченности. Ни свет ни заря она уже вскочила на ноги и помчалась в Королевский Дом; полковница Страффорд, которая была к ней очень добра и покровительствовала всему ее семейству, собиралась, как говорили, сегодня в Дублин, и миссис Стерк решилась обратиться к ней с большой просьбой, поскольку доктор не мог ехать: его лошадь охромела и находилась у кузнеца. Любезная леди согласилась, а сверх того, предложила доктору Стерку место в своей коляске – на случай, если ему понадобится в город. Коляска будет у ее дверей в половине двенадцатого, сказала она.

Близился уже час, когда Барни садился за завтрак; миссис Стерк изо всех сил спешила домой, и тут на дороге ей встретился – кто бы вы думали? – их мрачный очкастый благодетель, Дейнджерфилд, который в обычной отрывистой манере вел беседу со своим спутником – заклятым врагом Стерков, Наттером (выглядел тот, по правде сказать, чернее тучи). Миссис Стерк слышала, как Серебряные Очки произнес:

– Это, как вы понимаете, не более чем мое предположение, мистер Наттер.

Оказавшись в непосредственной близости от Наттера, миссис Стерк была так испугана и потрясена, что ее приветствие вышло несколько неловким; кроме того, инстинкт подсказывал ей, что эти двое обсуждали вчерашнее жуткое событие. При виде миссис Стерк Дейнджерфилд внезапно попрощался с Наттером и пошел с ней рядом в обратном направлении; миссис Стерк пришлось немного замедлить шаг, поскольку всесильный управляющий передвигался не очень торопливо.

– Прекрасное утро выдалось после дождичка, мадам. На холмы любо взглянуть, – Дейнджерфилд указал тростью на противоположный берег Лиффи, – и ниже по реке вид тоже замечательный.

Он повернулся и взмахнул тростью в сторону Инчикора.

Думаю, ему хотелось знать, где сейчас Наттер. А тот удалялся, уставив взгляд в окаймляющие дорогу камни, и касался их тростью, словно считая на ходу. Дейнджерфилд кивнул, и утреннее солнце внезапно двумя молниями отразилось от его очков.

– Я, мадам, выговаривал Наттеру за вчерашнее. Он очень зол на меня, а на вашего супруга зол вдвойне. Мои симпатии на стороне доктора Стерка, и, думаю, можно уже говорить с уверенностью, что в ближайшее время ему скорее всего будет предложено место у милорда Каслмэлларда – если ваш супруг в этом заинтересован.

И Дейнджерфилд продолжал идти рядом и затронул в разговоре другие темы, уделив им несколько коротких фраз; у дверей дома Стерков он кратко, но любезно попрощался и, по обыкновению бодро, зашагал к Медному Замку, где его ждал завтрак; вскоре он исчез за углом Мартинз‑роу.

– А куда он шел, когда ты его встретила с этим… с этим Наттером? – спросил Стерк.

Крайне волнуясь, он не смог подыскать Наттеру подходящего определения, а просто произнес его фамилию с нажимом и нахмурился. Миссис Стерк ответила.

– Гм! Так, стало быть, он еще не получал моего письма!

Во взгляде миссис Стерк читался недвусмысленный вопрос: «Какого письма?», но Стерк промолчал, а его супруга была приучена обуздывать свое любопытство.

Проходя мимо окон капитана Клаффа, Дейнджерфилд услышал веселое треньканье гитары, которое сопровождал не вполне лишенный приятности дуэт, исполнявший любовную песню; Дейнджерфилд разглядел спину маленького лейтенанта Паддока и пересекавшую ее широкую, красную с золотом ленту, на которой висел упомянутый инструмент; Паддок, сидя у окна, усердно бренчал, а Клафф как раз выводил голосом высокую ноту; его круглое лицо, которому Клафф постарался придать предельную нежность, исказила невольная гримаса – такое случается иногда с певцами‑любителями. Клафф перехватил циничный взгляд прохожего, смолк, невольно закашлялся, тряся покрасневшими щеками, и буркнул:

– Доброе утро, мистер Дейнджерфилд.

Паддок также приветствовал управляющего и тихонько взял аккорд‑другой; в отличие от своего упитанного сотоварища, он не смутился, поскольку не усматривал в этом утреннем музицировании ничего неуместного.

Дело в том, что двое галантных офицеров репетировали небольшой концерт, которым собирались усладить слух белмонтских дам. Короче говоря, это была серенада, и лишь переменчивую погоду следовало винить в том, что она до сих пор не была исполнена; ибо, при всей преданности предметам своей романтической страсти, наши друзья Клафф и Паддок, как никто другой из офицеров на службе Его Величества, любили ухаживать с комфортом, не ставя под удар свое здоровье. Паддок задумал нечто в традициях маскарада: дамам предоставлялось гадать, от кого исходят те сладостные созвучия, что трепещут в воздухе Белмонта и прилегающих рощ. Клафф согласился, однако втайне вознамерился, если выпадет случай, устроить так, чтобы их разоблачили и взяли в полон; вслед за тем (мечтал Клафф) честных трубадуров угостят жареным мясом и изысканной мадерой из погреба отсутствующего генерала, каковой ужин каждый из них вкусит у ног своей госпожи, пользуясь всеми преимуществами этого романтического тет‑а‑тет.

И вот неутомимая гитара искусного Паддока все твердила «трень‑трень, брень‑брень, бам!»; голоса влюбленных пастушков звучали довольно верно и не сбивались с ритма, а Паддок время от времени вставлял что‑нибудь вроде: «Как вы думаете, капитан Клафф, может быть, на „ля“ не нужно трели? Попробуем‑ка два последних такта пропеть без нее» или Простите, что я вас беспокою, но, пожалуйста, повторим:

Тяжела мне погоня, на сердце обида:

Дафна, милая Дафна исчезает из вида».^{118}

К репетициям Паддок подходил со всей серьезностью; в случаях, подобных описанному, принимался командовать и с предельной вежливостью утверждал свое полное над капитаном Клаффом главенство; тому приходилось петь, пока лицо его не синело, а пояса и застежки не лопались; на бунт он не решался, а только потихоньку роптал в сторону.

Когда Дейнджерфилд на обратном пути в Чейплизод снова миновал квартиру Клаффа, певцы все еще были там. Он снова растянул рот в приятной улыбке и кивнул бедному старине Клаффу, чем вывел его наконец из себя; Клафф вспыхнул и рявкнул, едва сдерживаясь:

– Черт возьми, Паддок, не целый же день мне распевать баллады, на потеху всей улице. Не видите разве, как он скалится, этот распроклятый Дейнджерфилд, словно в первый раз в жизни видит поющего джентльмена. Клянусь Юпитером, Паддок, что вы всё заставляете меня без конца повторять одно и то же – тут и собака рассмеется.

Минутой позже Дейнджерфилд взошел на крыльцо дома Стерка и сказал, что желает видеть доктора. Его проводили на второй этаж, в заднюю гостиную, так хорошо нам известную. При его появлении Стерк поднялся.

– Ваш покорный слуга, мистер Дейнджерфилд, – сказал Стерк, с волнением кланяясь.

– С добрым утром, сэр, – отозвался Дейнджерфилд. – Я получил ваше письмо, и вот я здесь. Чем могу служить?

Стерк взглянул на дверь, убедился, что она затворена, а потом проговорил:

– Мистер Дейнджерфилд, я тут вспомнил кое‑что.

– В самом деле? О! Итак, дорогой сэр?

– Вы, как мне известно, были знакомы с… с Чарлзом Арчером?

Стерк стрельнул взглядом в очки собеседника и сразу опустил глаза.

– Чарлз Арчер, – живо ответил Дейнджерфилд, – ну да, конечно. Но, как вам известно, Чарлз влип в историю, и этим знакомством не приходится хвалиться ни вам, ни мне. Нам не стоит его даже упоминать; я давно уже о нем ничего не знаю.

– Но я только что припомнил его адрес, и о его жизни мне многое известно, а потому у меня есть основания рассчитывать на его доброе отношение; как раз сейчас он мог бы оказать мне материальную поддержку, а ведь никто не имеет на него такого влияния, как вы, мистер Дейнджерфилд. Быть может, вы воспользуетесь этим влиянием в моих интересах – и тем обяжете меня на всю оставшуюся жизнь?

Стерк смотрел прямо в лицо Дейнджерфилду; Дейнджерфилд отвечал ему насмешливым и, пожалуй, чуть пристыженным взглядом; краткая пауза, а затем…

– Хорошо, – произнес Дейнджерфилд с веселой решимостью. – Но вы ведь знаете, с Чарлзом шутки плохи – так? Нам не следует ни упоминать его имя, ни выдавать хотя бы намеком, где он живет, – короче, ничего не следует.

– Само собой разумеется, – отозвался Стерк.

– Миссис Стерк говорит, что вы собираетесь в город – в коляске миссис Страффорд. Так вот, вечером, когда вернетесь, изложите на бумаге, что, по вашему мнению, Чарлз может для вас сделать, а я берусь довести это до его сведения.

– Благодарю вас, сэр. – Голос Стерка звучал торжественно.

– И послушайте: лучше, чтобы вы занялись в городе своими делами – обычными делами, понимаете? Если вы поведете себя иначе, на это обратят внимание. Так что сегодня и в дальнейшем будете поступать так, как я вам укажу.

– В точности так, сэр, будьте уверены.

– До свиданья.

– Прощайте.

И они обменялись мрачным рукопожатием.

В коридоре Дейнджерфилд наткнулся на миссис Стерк, сказал ей несколько любезных слов, погладил по головкам детей и, продолжая улыбаться и кивать, стал спускаться по лестнице, а миссис Стерк спокойно заглянула в кабинет и обнаружила, что муж, странно побледневший, стоит, прислонясь к каминной полке, и платком утирает лицо. Вид у него был такой, уверяла впоследствии любезная леди, словно ему только что явилось привидение.