Светлая пустота ветра

Рассказано Кулкунной из Дома Красного Кирпича (Телина) Тридцать лет назад, как мне говорили, некая болезнь, что таилась во мне издавна, стала усиливаться, отнимая у меня разум, вызывая конвульсии, заставляя сердце биться с перебоями и останавливая дыхание. Об этом я сам почти ничего не помню, но хорошо помню, что случилось в итоге.

Я оказался внутри темного дома странной формы и не разделенного на комнаты. Стены дома были такими тонкими, что ветер и дождь проникали сквозь них. Я стоял посреди этого дома. Высоко под самой крышей в стенах было что-то вроде узеньких, маленьких, тусклых окошечек. Я ничего не мог разглядеть сквозь них. Мне очень хотелось увидеть, что там снаружи, узнать, в какой части города находится этот дом, и я сердито спросил вслух: «Интересно, как здесь пройти к двери? Где здесь дверь?» Ощупью продвигаясь вдоль стен, я нашел дверь и приоткрыл ее.

И тут же сильный ветер резко, с грохотом распахнул ее настежь, и весь дом содрогнулся у меня за спиной, словно пустой бычий пузырь. Теперь я стоял на какой-то огромной, залитой ярким светом площади, где свирепствовал ветер. Под ногами у меня тоже были только свет и ветер, и лишь сила ветра держала меня в воздухе.

Как только я это увидел, я подумал, что непременно упаду, если не найду какой-нибудь опоры ногам; и я действительно начал падать. Я искал хоть что-нибудь, на что можно было бы поставить ногу или зацепиться рукой, но там не было ничего, на этом ветру. Я падал, и мне было очень страшно. Я в ужасе зажмурился, но это не помогло: тьмы там не было вовсе. Я падал, и ничего невозможно было сделать. Я падал, как перышко падает из крыла пролетевшей птицы. Ветер нес меня, и я падал, кружась. Я был как перышко. Пожалуй, и бояться мне не стоило.

Как только я это понял, в меня сразу проникло все величие ветра, ясность окружавшего меня света и радость.

Но вместе с осознанием этого я ощутил какое-то неведомое течение, которое тащило меня куда-то все сильнее и сильнее. Ясный свет вокруг померк, стало темнеть и совсем стемнело; ветер стал слабее, тише, превратившись в звуки, дыхание, голоса.

Потом я снова почувствовал, что дышу сам, собственным носом и ртом, слышу собственными ушами, ощущаю собственной кожей, живу благодаря ударам собственного сердца. Некоторое время, правда, я еще не мог по-настоящему видеть и видел все лишь глазами своей души, понимая, что мои чувства могут воспринимать только самих себя, что весь мир вокруг — это они сами, они его создали, отбрасывая тени на ясную пустоту ветра. Я понял, что жизнь — это когда тебя поймают среди этих теней руки света. Я не хотел возвращаться. Но искусство Целителей заставило меня вернуться, они тащили меня, и их пение позвало меня назад, позвало меня домой. Я открыл глаза и увидел старика по имени Черный Папоротник из Общества Черного Кирпича, который сидел возле меня и пел. Голос у него был тонкий и сиплый. Он смотрел прямо мне в глаза и пел:

Иди же, пора, иди вперед.

Иди к нам, пора, Пора к нам вернуться.

Я понял, что пора мне снова начать ходить по этой земле и не возвращаться больше в тот светящийся мир. И вот с сожалением и болью, с трудом, ценой огромных усилий, в точности как говорится в Песне Сожжения, которую поют во время Ухода На Запад и погребения:

Тяжело, тяжело.

Нелегко.

Но ты должен вернуться туда.

В точности так я стал своим прахом, золою. Я снова стал своим темным телом вместе с сидящей в нем болезнью.

В течение многих дней и ночей я был совершенно беспомощен, но когда наконец выздоровел, то стал значительно сильнее, чем когда-либо до этого, и, благодаря строгой диете и специальным занятиям, так с тех пор и остался в добром здравии.

Я много дней провел в постели под присмотром врачей, прежде чем решился спросить: почему нигде не видно Черного Папоротника, но, только сказав его имя вслух, вспомнил, что этот старик давно уже умер, еще когда я был совсем ребенком.

Когда Целители вылечили меня окончательно, я стал учиться, стремясь тоже стать врачом. Тем, кто передал мне все свои знания и песни, я дарю песню, которую Черный Папоротник подарил мне, призывая меня вернуться из того мира света и ветра лет тридцать назад. Эта песня хорошо помогала при лечении людей, пребывавших в состоянии шока, а также при кризисных состояниях, вызванных лихорадкой.