Глава четвертая 2 page

В отделе Мэрилин живо обсуждали традиционную августовскую встречу ассоциации выпускников университета. Нужно было составить адресный список мест размещения участников. Отелей, гостиниц, общежитий и частных домов, где могли бы жить бывшие студенты. Многие из них считали этот уик‑энд главным событием сезона. У университета был очень хороший сборщик средств для данного мероприятия, сумевший наладить тесную связь прошлого с настоящим.

По традиции, сотрудники отдела кадров размещали гостей в собственных домах. В доме Мэрилин и Грега на Тюдор‑драйв, номер 1024, гостило множество семей. Все были весьма приятными людьми. Им очень нравился бассейн, совершенно необходимый в жарком августе. Со многими Вайны поддерживали дружеские отношения долгие годы. Они получали ответные приглашения и могли в любое время приехать в Бостон, Нью‑Йорк или Вашингтон.

План встречи уже реализовывался. Было опубликовано объявление, определены особенности взимания налогов с подарков и пожертвований в пользу библиотеки и центра искусств. Сегодня предстояло обсудить культурную программу, количество людей, которые смогут выступить с приветственными речами, и регламент этих выступлений. Скоро должно было начаться распределение обязанностей. Мэрилин понимала, что ей нужно выступить еще до того. Она не станет участвовать в проектах, которые не сможет реализовать.

Мэрилин откашлялась и обратилась к профессору педагогики, который вел совещание:

– Я должна объяснить, что в июле и августе меня здесь не будет. Я приняла любезное предложение ректората предоставить мне отпуск за свой счет. Я уеду в конце июня и вернусь в начале сентября, после Дня труда.[10]Прошу загрузить меня по полной программе сейчас, потому что в момент самого события я буду отсутствовать.

Многие подняли глаза и улыбнулись. Хорошая новость. Упрямая и несговорчивая Мэрилин Вайн наконец сдалась и решила отправиться к своему мужу на Гавайи.

До отъезда почти два месяца. Времени уйма. Но она ничего никому не скажет, пока не будет готова. Список оказался бесценным. Рия не могла понять, почему Дэнни смеялся над ней, ерошил ей волосы и называл глупышкой. О господи, люди поступали так всегда. Да, конечно, в офисах пользовались компьютерами, органайзерами, «филофаксами». Но принцип был тот же. Ты записываешь то, что нужно сделать, и пришпиливаешь листок на грудь. Так уж точно ничего не забудешь.

Пройдет не меньше недели, прежде чем она получит документы от Мэрилин. Она не хотела никому ничего сообщать, пока не выяснится, что игра стоит свеч. Рия составила небольшое собственное досье, которое можно будет переслать сегодня или завтра. У нее были фотографии дома изнутри и снаружи и вырезка из «Айриш Таймс», в которой описывалось, что собой представляет Тара‑роуд. Она приложила к ним карту Дублина, новейший путеводитель по городу, путеводитель по ресторанам и список книг, которые Мэрилин следовало прочитать перед приездом. Указала адрес своего банка, имя, номер телефона и факс управляющего. И составила краткую бесстрастную записку о том, что дом является совместной собственностью ее и Дэнни, право на которую никто не подвергает сомнению. Он заберет детей до конца июля, а позже она пришлет список своих друзей и знакомых, которые помогут Мэрилин освоиться на новом месте.

Пожалуй, неделя – это слишком оптимистический прогноз; возможно, Рии придется хранить секрет немного дольше, чем она надеялась. Наверное, весь процесс займет дней десять. Но она не представляла себе, как быстро делаются дела в Соединенных Штатах. На следующий день у ее дома остановился пикапчик «ФедЭкса» и привез все документы, посланные Мэрилин. Не смея дышать, она смотрела на фотографии бассейна, невысокого белого дома с цветами на крыльце, карту’ окрестностей, местную газету, подробное описание машины, список магазинов и копии членских билетов рекреационного центра и клуба, которыми Рия сможет пользоваться во время проживания в Стонифилде. Неподалеку от дома можно было играть в гольф, теннис и боулинг. Кроме того, Мэрилин сообщала, что оставит ей список телефонов служб, куда следует обращаться в экстренных случаях.

В записке, такой же краткой и бесстрастной, как записка Рии, Мэрилин объясняла, что ей нужно место, где она сможет обдумать свое будущее. Именно поэтому она не полетела с мужем, которого отправили читать лекции на Гавайи. К сведениям о банке она добавила, что еще ничего не говорила мужу насчет обмена домами, но с этим проблем не будет; она подтвердит его согласие в ближайшие двадцать четыре часа. Она не хотела сообщать ему о договоре раньше времени. Рия сама понимает, что в таких делах без толики дипломатии не обойтись.

Рия понимала. Ей тоже предстоял нелегкий разговор с Дэнни. «Все ли в офисе знают о произошедшем?» – всякий раз думала она, когда звонила и просила соединить ее с мужем. Набирать знакомый номер было все труднее и труднее. Как жена Дэнни, она еще имела какой‑то статус, но кто она теперь? В голосе девушки, принимавшей телефонные звонки, слышались сначала сочувствие, потом смущение, а теперь насмешка. Впрочем, возможно, все это ей только казалось.

– Дэнни, ты не мог бы приехать в ближайшее время и забрать свои вещи? Я хочу немного прибраться в доме.

– А ты не слишком торопишься?

– Думаю, нет. Дети должны привыкнуть к тому, что твои вещи находятся там, где ты живешь.

– Я уже говорил, квартира для этого слишком мала.

– Кажется, ты сказал, что Барни помог тебе купить новый дом.

– Я сказал, что он помог мне его найти, а не купить.

– Это я понимаю, но разве он еще не построен?

– Построен, но не отделан.

– Надеюсь, в нем уже можно хранить твои клюшки для гольфа, книги, оставшуюся одежду… и музыкальный центр. Он твой.

– Нет, радо… нет, он не мой, а наш. Мы же не опустимся до того, что станем делить каждую мелочь.

– Когда‑то придется.

– Но не… не сию минуту.

– Если можешь, приезжай сегодня на машине. Есть и другие дела, которые я хочу с тобой обсудить. Сумеешь приехать до возвращения детей?

– Но я хотел бы их увидеть.

– Конечно, увидишь, но лучше не сегодня.

– Рия, не надо устанавливать свои правила.

– Мы же согласились не сбивать детей с толку; им будут рады в любом доме. Я не собираюсь являться к тебе вместе с ними, поэтому будет справедливо, если и ты не станешь встречаться с ними у меня.

Наступила тишина.

– Это разные вещи.

– Нет. В доме Бернадетты ничто не напоминает обо мне. Там нет ни моей косметики, ни одежды, ни швейной машины, так почему твои вещи должны быть здесь?

– Я приеду, – сухо ответил Дэнни.

Хейди Фрэнкс не могла дождаться конца совещания, чтоб поговорить с Мэрилин. Она очень обрадовалась тому, что Мэрилин наконец взялась за ум, и хотела предложить поухаживать за садом в отсутствие хозяйки. Она знала, что сад – радость и гордость Мэрилин, а ее соседи не мастера по части садоводства. Но торопиться не следовало. Хейди не станет визжать от восторга; она будет держаться так же непринужденно, как сама Мэрилин. Объявление, которое сделала миссис Вайн на совещании, было нарочито спокойным и бесстрастным. Несмотря на то, что все вокруг ей сочувствовали и интересовались ее планами.

– Я буду с удовольствием заезжать и включать дождевальную установку, – сказала Хейди, как только улучила для этого момент.

– Спасибо, Хейди, но она полностью автоматическая и включается самостоятельно.

– Ну, присмотрю за тем, чтобы жуки и насекомые не повредили твои красивые клумбы.

– Понимаешь, там будет кое‑кто жить. Именно поэтому я и не предложила свой дом для размещения участников встречи выпускников.

– Человек, который будет присматривать за домом? Хорошая мысль. И кто же это будет делать?

– О, ты ее не знаешь. Она из Ирландии. Некая Рия Линч.

– Из Ирландии? – ахнула Хейди.

– Да. Думаю, ей все здесь покажется непривычным. Извини, Хейди, я тороплюсь. Мне еще нужно подать заявление. Я все тебе расскажу, только немного позже. – Мэрилин вышла из офиса.

Хейди смотрела ей вслед и улыбалась. Вот Грег обрадуется! Он ужасно расстроился, когда жена не полетела с ним. Грег свернул горы ради того, чтобы наладить обмен преподавателями, и уже не мог отказаться от поездки. Уф‑ф… Наконец‑то Мэрилин решила присоединиться к мужу.

Рия еще никогда не пользовалась курьерской службой. Это оказалось удивительно легко: они приехали и забрали пакет. Господи, какой дурой она была, когда думала, что важные документы еще посылают обычной почтой. Ей следовало многое освоить. Что ж, может быть, за это лето она научится уму‑разуму.

Она увидела в саду Колма, за которым прищуренными глазами наблюдал Климент. Колм подарил его Энни, когда Климент был еще котенком. Колм упорно работал, всегда сохраняя спокойствие и вежливость. Рия умирала от желания пригласить его выпить кофе и поделиться с ним своими планами.

Но она не могла сделать этого, не переговорив с Дэнни. Он наверняка выпрыгнет из штанов, когда узнает о ее планах на лето. Его встреча с детьми в «Квентине» была настоящей катастрофой. «Квентин»… Повести их туда мог только полный болван. Дети не сказали ей, что им там не понравилось, но это было написано у них на лбу.

Хейди подошла к телефону, звонившему на письменном столе Мэрилин.

– Добрый день. Телефон Мэрилин Вайн, говорит Хейди Фрэнкс. Ох, Грег, как я рада тебя слышать! Нет, ты ее не застал, она вернется через десять минут. Что‑нибудь передать?.. Да, да, непременно скажу. Да, Грег, мы все ужасно рады, что она летит к тебе. Это важное решение. Сегодня. На совещании. Да, на июль и август. Нет? Не знаешь? Значит, она хотела сделать тебе сюрприз. Тогда я жалею, что проболталась. Нет, Грег, я не ошиблась. Она сказала, что полетит на Гавайи, а на Тюдор‑драйв будет жить и присматривать за домом какая‑то ирландка. Послушай, лучше она скажет тебе об этом сама. Я понимаю, Грег. Дело действительно сложное. – Хейди медленно положила трубку и обернулась.

В дверях стояла побледневшая Мэрилин и слушала их разговор. Зачем она сделала объявление до разговора с Грегом? Дура, набитая дура! Это произошло частично из‑за разницы во времени с Гавайями, а частично из‑за того, что она пыталась сообразить, что сказать мужу. Теперь дело усложнялось.

Дэнни даже не прикоснулся к конверту с фотографиями, брошюрой и картами. Просто стоял и смотрел на Рию во все глаза.

– Это невозможно. Поверь мне, это такое безумие, о котором я и говорить не желаю.

Рия сохраняла спокойствие. В ее списке значилось: «Не просить! Не умолять!» Это подействовало. Она не делала ни того ни другого.

– Нам придется заплатить только за проезд. Я уже была в турагентстве. Они и глазом не моргнули.

– Можно спросить, что ты называешь «моргнуть глазом»? – насмешливо спросил он.

– Цену обеда в «Квентине» для детей, которые хотели только гамбургер и пиццу, – ответила она.

– Ага, я знал, что следует ждать чего‑то в этом роде, знал! – торжествующе воскликнул Дэнни.

– Я очень рада, что ты оказался прав.

– Послушай, перестань разговаривать со мной таким тоном. Черт побери, мы же не хотим играть детьми в футбол! По телефону ты говорила нормально. Что изменилось за это время?

– Ничего не изменилось. Я действительно думаю о детях. Ты хочешь взять напрокат хороший катер, чтобы совершить с ними плавание по Шаннону; у меня на это денег нет. Честно говоря, я не знаю, на какие деньги могу рассчитывать вообще, поэтому я договорилась о том, что они проведут каникулы в хорошем доме с бассейном. Пойми, Дэнни, нам нужно оплатить только стоимость билетов на самолет. Здесь я хожу в магазин, покупаю продукты и готовлю, и там буду делать то же самое. Я думала, ты обрадуешься.

– Обрадуюсь? Ты думала, я обрадуюсь тому, что какая‑то чокнутая незнакомая женщина будет жить в моем доме.

– В нашем доме.

– Рия, поверь мне, это невозможно.

– Мы уже договорились.

– Как договорилась, так и отговоришься.

– Ты сможешь объяснить детям, почему они не поедут со мной в каникулы и не увидят Соединенные Штаты? Ты сможешь взять их на два месяца? Сможешь, Дэнни? Дело именно в этом.

– Нет, не в этом. А в том, что ты приставляешь мне дуло к виску!

– Ничего подобного я не делаю. Просто изо всех сил пытаюсь сложить кусочки того, что ты разбил. Я была бы счастлива жить здесь вечно. А ты нет. Вот в чем все дело! – Лица обоих пылали от негодования.

Наконец Дэнни слегка успокоился. Рия заметила, что он перестал называть ее «радость моя». И на том спасибо…

– Рия, мы ничего не знаем об этой женщине. Допустим на мгновение, что я одобрил эту идею. Но одобрить идею побега невозможно. – Рия склонила голову набок и смерила его насмешливым взглядом. – Я не убегал. Я принял жизненно важное решение и сказал тебе о нем прямо и честно, – слегка похвастался он.

– Да, я забыла. Конечно. – Рия полностью восстановила контроль над собой.

– Ну вот, хоть в чем‑то мы с тобой согласны… А знаешь, пожалуй, в этой идее обмена домами с американцами что‑то есть. Конечно, пока делать такие вещи еще рано, но Штаты – это обширный рынок, а способ куда более безопасный, чем «тайм‑шер». Барни недавно говорил…

– Я улетаю первого июля, а она прилетает в тот же день. Дети могут прилететь ко мне первого августа. Я узнала расписание полетов. Свободные места есть, но заказ нужно сделать как можно раньше. – Голос Рии был очень спокойным, казалось, она не сомневалась в своих словах.

Дэнни неохотно протянул руку, взял конверт, присланный Мэрилин Вайн, и стал читать вложенные в него документы. И тут Рия поняла, что победила. Поездка состоится.

Мэрилин послала Грегу в Гавайский университет лаконичное сообщение по электронной почте:

Очень сожалею, что не успела сообщить тебе о своих планах на лето. Пожалуйста, вечером позвони домой в любое удобное для тебя время, и я все объясню.

Мэрилин.

Он позвонил в восемь. Мэрилин ждала этого звонка и сразу сняла трубку.

– У вас там сейчас два часа дня, – сказала она.

– Мэрилин, я позвонил не для того, чтобы обсуждать разницу во времени. Что случилось?

– Мне ужасно жаль, и Хейди тоже очень расстроилась из‑за того, что ввела тебя в заблуждение. Через час я отправила бы тебе по электронной почте сообщение с просьбой позвонить.

– Вот я и звоню.

– Я хочу сбежать отсюда. Мне здесь душно.

– Знаю. Мне тоже было душно. Именно поэтому я договорился об этой поездке для нас двоих. – Голос Грега звучал глухо. Он был уверен, что жена полетит с ним на Гавайи, и очень расстроился, когда она сказала, что не сможет этого выдержать.

– Грег, это мы уже проходили.

– Нет, этого, как ты выражаешься, мы еще не проходили. Я сижу здесь за пять тысяч миль от тебя и не могу понять, почему ты не со мной.

– Грег, пожалуйста…

– Думаешь, твоего «пожалуйста» достаточно, чтобы я понял? По‑твоему, это должно меня вдохновить? И о каких планах на лето вдет речь? Ты расскажешь мне, или я должен ждать, чтобы половина факультета отправила мне противоречивые сообщения о том, летишь ты ко мне или нет?

– Ради бога, извини меня за это.

– Мэрилин, что ты собираешься делать? – Тон Грега стал ледяным.

– Первого июля я улетаю в Ирландию.

– В Ирландию? – изумился он.

Перед ней возникло лицо мужа, морщинистое, загорелое, со сдвинутыми на лоб очками и волосами, начинающими редеть спереди. На нем выцветшие легкие брюки и одна из тех ярких рубашек, которые так хорошо смотрятся на солнечных островах, но в других местах выглядят аляповатыми.

– Помнишь, мы были там вместе много лет назад?

– Конечно, помню. Мы три дня пробыли на симпозиуме, а потом провели три дня на западе, где все время лил дождь.

– Я еду туда не за погодой, а за спокойствием.

– Мэрилин, в твоем психическом состоянии очень опасно запираться в какой‑нибудь хижине на склоне горы.

– Какой горы? Я буду жить в фешенебельном пригороде Дублина, в большом доме викторианской эпохи. Дом очень красивый, четырехэтажный, с большим садом. Я буду там счастлива.

– Ты шутишь?

– Нет, не шучу. Я договорилась о временном обмене с женщиной, которой принадлежит этот дом. А она приедет сюда, на Тюдор‑драйв.

– Ты отдаешь наш дом совершенно незнакомому человеку?

– Я предупредила ее, что ты можешь вернуться. Шансов на это немного, но тебя могут вызвать на работу. Она в курсе.

– Очень любезно с ее стороны. Видимо, ее муж будет время от времени навещать тебя.

– Нет. Они расходятся.

– Как и мы, я полагаю, – сказал он. – За всей этой кучей фраз скрывается одно. Мы расходимся, да, Мэрилин? – мрачно спросил Грег.

– Нет. Просто в этом году мы некоторое время проводим врозь. Такое было уже сотню раз. Рассказать тебе о Рии?

– О ком?

– О Рии Линч. Женщине, которая приедет.

– Нет. – Грег бросил трубку.

Хейди Фрэнкс так расстроилась из‑за своей промашки с Грегом, что ей пришлось уйти в комнату отдыха и выплакаться там. Из‑за ее болтливости возникла очень неловкая ситуация. Но ей в голову не пришло, что муж может ничего не знать о планах жены.

Они были такой замечательной парой… Никто не думал, что временная разлука Грега и Мэрилин означает крах их брака. Во‑первых, он регулярно звонил и отправлял сообщения по электронной почте; во‑вторых, присылал многочисленным коллегам почтовые открытки, где писал о некоторых новостях, которые ему сообщала Мэрилин. Любой на месте Хейди решил бы, что Грег уже все знает.

Это было очень неприятно. Но труднее всего было забыть пепельное лицо Мэрилин, понявшей, что Хейди проболталась. Хейди прижимала к глазам платок. Ее лицо покрылось пятнами, волосы растрепались. О господи, если бы Мэрилин была человеком, способным прощать по‑настоящему! Тогда они поплакали бы вместе, потом Мэрилин рассказала бы, что происходит, Хейди пообещала ей хранить молчание, и на этом история закончилась бы. Обиднее всего было то, что она, Хейди, в обычной обстановке вовсе не отличалась болтливостью. Но рассчитывать на отпущение грехов не приходилось. Мэрилин была женщиной стоической и несгибаемой. «Пустяки, – сказала она. – Не о чем говорить. Все наладится. Инцидент исчерпан».

Хейди чувствовала себя измученной. Сегодня вечером должен был состояться коктейль по случаю проводов на пенсию одного профессора математического факультета. Генри очень хотел, чтобы она пришла. Жены других преподавателей обычно являлись на такие мероприятия разодетые в пух и прах. Хейди снова посмотрела на свою шелушащуюся кожу, прическу, напоминающую воронье гнездо, и поморщилась. Холодным компрессом на веки тут не отделаешься. Внезапно она приняла необычное для себя решение – взять полдня отгула и пойти в салон красоты Карлотты. Карлотта, специальностью которой является «уход за зрелой кожей», позаботится о ней.

Лежать и позволять Карлотте делать свое дело было очень приятно. Хейди расслабилась, и ей сразу полегчало. Смуглая, большеглазая Карлотта была привлекательной и в то же время по‑матерински ласковой. Безукоризненная кожа хозяйки являлась лучшей рекламой ее бизнеса. Карлотта приехала в Стонифилд из Калифорнии лет десять назад и открыла пользовавшийся большой популярностью салон, в котором работали шесть местных женщин.

Ходили слухи, что в молодости она трижды была замужем. О детях при этом не упоминалось. В данный момент мужа у нее не было. Но все знали, что, если бы Карлотта захотела, претендент тут же нашелся бы. Даже если бы для этого ему пришлось развестись. Она была очень экзотичной, очаровательной и хорошо обеспеченной женщиной. Весь Стонифилд гадал, исполнилось ей сорок или еще нет. Так что искать мужа номер четыре ей долго не пришлось бы.

Она предложила Хейди травяную маску для лица и массаж головы. Ничего сильнодействующего, ничего дорогого. Хейди тут же поклялась себе, что станет ходить в этот оазис спокойствия регулярно. У Генри есть гольф; будет только справедливо, если она тоже найдет себе место, где можно расслабиться. Когда сильные и ловкие руки стали массировать ей шею, Хейди начала забывать лицо Мэрилин Вайн, которая собиралась где‑то провести два месяца, не поставив в известность мужа.

– Как поживает Мэрилин? – неожиданно спросила Карлотта.

Хейди совсем забыла, что Карлотта была соседкой Вайнов. Но дважды в день на одни и те же грабли не наступают. Поэтому она ничего не сказала о планах и намерениях Мэрилин.

– Мы время от времени сталкиваемся в офисе, но как она поживает в последнее время, я не знаю. Она очень скрытная. Вы, Карлотта, знаете ее лучше меня: как‑никак, вы соседи. Часто видитесь с ней?

Карлотта непринужденно говорила обо всех, но никаких подробностей не сообщала, отделываясь общими фразами. «Вайны – чудесные соседи», – сказала она. Людей лучше найти трудно. И прекрасно ухаживают за домом. С тех пор как Мэрилин переехала на Тюдор‑драйв, все стали брать с нее пример. Она просто обожает деревья и цветы.

– А в салон она приходит? – спросила Хейди.

– Нет. Кожа у нее безукоризненная от природы.

– Жаль. Это было бы для нее праздником.

– Я рада, что вы поняли, как это успокаивает. – Карлотта была довольна. – Но даже если бы я пригласила Мэрилин, сейчас она не смогла бы прийти. Это путешествие и вообще…

– Какое путешествие?

– Разве Мэрилин вам не говорила? Она улетает на два месяца в Ирландию. Поменялась домами с подругой или кем‑то в этом роде.

– Когда она вам это сказала?

– Сегодня утром, когда мы выбрасывали мусор. Она просто зациклилась на этом и была очень довольна. Кажется, мы с ней еще никогда так долго не разговаривали.

– Ирландия… – задумчиво повторила Хейди. – О господи, с какой стати ее вдруг понесло в Ирландию?

– Америка! – сказала Розмари. – Не верю.

– Я и сама‑то с трудом верю, – призналась Рия.

– А что говорят люди? – поинтересовалась Розмари.

– Ты имеешь в виду Дэнни?

– Честно говоря, да.

– Ну, конечно, он в ужасе. Но я думаю, главным образом из‑за того, что ему придется на месяц забрать детей. Это разрушит его любовное гнездышко.

– И что он собирается делать?

– Как‑нибудь выкрутится. Я встречу их в аэропорту Кеннеди первого августа. Июль – его дело. – За это время Рия стала сильнее и решительнее.

Розмари посмотрела на нее с восхищением.

– Я вижу, ты действительно все обдумала. К прибытию детей уже изучишь новое место, будешь знать, куда их свозить, как развлечь и тому подобное. На это действительно понадобится не меньше месяца.

– Мне понадобится не меньше месяца на то, чтобы прийти в себя. Это мой месяц. Когда они приедут, то сами найдут себе развлечение. А теперь посмотри на фотографии дома.

Розмари рассматривала снимки прекрасного сада и бассейна при доме в маленьком университетском городке штата Коннектикут, а сама думала о разительной перемене, происшедшей с ее подругой. Конечно, это могло быть искусственным возбуждением, но казалось, что к Рии вернулась жизнь. До сих пор она ходила как сомнамбула.

– Я не поеду, – сказала Энни.

– Ладно, – ответила мать.

Это напугало Энни. Она думала, что ее будут убеждать и уговаривать. Похоже, все вокруг менялось.

Брайан смотрел на фотографии.

– Слушай, у них рядом с гаражом баскетбольный щит… Интересно, у них есть мячик, или надо будет взять свой?

– Конечно, мячик у них есть, – свысока ответила Энни.

– Ты только глянь на бассейн. Прямо как в отеле.

Энни снова потянулась к снимкам, но ее лицо не утратило воинственного выражения.

– Ехать туда смешно, – сказала она.

Рия молча продолжила накрывать на стол. Она убрала большое кресло с подлокотниками, в котором любил сидеть Дэнни. Причем сделала это без лишнего шума. Просто передвинула в дальний угол и положила на него пачку газет и журналов. Сама Рия садилась за стол то здесь, то там, чтобы детям не бросалась в глаза пропасть, зиявшая в том месте, где прежде сидел их отец.

Как ни странно, но в глубине души она продолжала ждать, что Дэнни войдет и скажет: «Радость моя, сегодня был ужасный день. Как я рад, что наконец‑то дома». Говорил ли он это в те дни, когда занимался любовью с Бернадеттой? Иногда эта мысль заставляла ее вздрагивать. Как плохо она знала собственного мужа и то, чего он хотел от жизни! Временами Рия не могла сосредоточиться на путешествии в Америку – ее слишком многое отвлекало. Мысли о днях, когда Дэнни работал допоздна; она относилась к этому с пониманием и даже готовила еду, которая не теряла вкуса до его возвращения. О вечерах, когда он засыпал от утомления в кресле. Это объяснялось тем, что перед этим он занимался любовью с молодой девушкой. О неделях, когда она в четыре часа ночи просыпалась в пустой постели и пыталась вспомнить тот последний раз, когда они любили друг друга. Неужели он уже тогда собирался бросить ее и переехать в другой дом?

Рия знала, что если бы она жила одна, то наверняка уже давно сошла бы с ума. Сохранить рассудок ей помогло только одно: необходимость притворяться перед детьми. Она смотрела на сидевшего за столом Брайана. Тот разглядывал снимки баскетбольного щита, прикрепленного к стене, и бассейна с бортиками, выложенными кафелем. Энни сердито оттолкнула в сторону вырезки и фотографии. Рию охватила волна жалости к детям. Им предстояло провести лето совсем не так, как они привыкли. Придется быть с ними помягче.

Она задумчиво ответила дочери:

– Да, я понимаю, что это звучит непривычно. Но здесь есть свои плюсы. Во‑первых, всем нам полезно увидеть Америку; во‑вторых, нам не придется платить за проживание. Кроме того, важно, что сюда приедет человек, который вместо нас присмотрит за домом.

– Кто она такая? – хмуро спросила Энни.

– Милая, все это есть в письме, которое я дала вам прочитать.

– Там об этом не говорится, – буркнула девочка.

В каком‑то смысле она была права. Письмо было слишком лаконичным. В нем не объяснялось, почему Мэрилин решила покинуть этот рай и отправиться в Дублин, и не сообщалось, приедет ли с ней муж Там не было упоминаний о стонифилдских друзьях и знакомых Мэрилин. Только список плотников, водопроводчиков, электриков и садовников, к которым можно обратиться в экстренных случаях.

Список Рии был менее формальным. Но даже если бы Мэрилин последовала ее примеру, это бы Энни не обрадовало. Она брезгливо ворошила листки, лежавшие на кухонном столе.

– Папа определил дату начала вашего круиза по Шаннону? – спросила Рия.

Дети виновато посмотрели друг на друга, как будто что‑то скрывали.

– Он говорит, что все катера уже разобрали, – пробормотал Брайан.

– Этого не может быть.

– Во всяком случае, он так сказал, – ответила Энни.

– Что ж, похоже, на них сейчас большой спрос, – пытаясь не выдать недоверия, сказала Рия.

– Он мог это придумать. – Брайан смотрел куда‑то в сторону.

– Нет, Брайан, папа не стал бы это придумывать. Он очень хотел поплавать с вами по реке.

– Да, но она не хотела, – отозвалась Энни.

– Мы этого не знаем. – Рия старалась быть справедливой.

– Знаем, мама.

– Она сказала вам это в глаза?

– Нет, мы ее еще не видели, – ответил Брайан.

– Ну, тогда…

– Мы познакомимся с ней сегодня, – проворчала Энни. – После школы.

– Вот и хорошо, – без эмоций сказала Рия.

– Почему хорошо? – Похоже, Энни встала сегодня не с той ноги.

– Потому что вам предстоит провести с ней весь июль. Чем скорее вы познакомитесь с Бернадеттой, тем лучше. У вас будет больше времени узнать ее.

– Я вообще не хочу ее узнавать, – заупрямилась Энни.

– Я тоже, – согласился с сестрой Брайан, что бывало крайне редко.

– И где вы встретитесь?

– В ее квартире… э‑э… в их квартире, – ответила Энни. – Наверное, за чаем. – Это было сказано таким тоном, словно чаепитие во второй половине дня являлось вопиющим нарушением приличий.

С одной стороны, Рия была довольна тем, что дети испытывают неприязнь к женщине, которая увела их отца. Однако она знала, что сын и дочь – ее единственная надежда на будущее примирение.

– Знаете, было бы неплохо… – начала она. Рия хотела сказать, что им следовало бы взять с собой растение в горшке или какой‑нибудь другой маленький подарок. Это сломало бы лед и доставило удовольствие Дэнни. Но она вовремя передумала. Абсурд. Она не собирается облегчать детям знакомство с беременной любовницей их отца. Это забота Дэнни. Вот пусть он и выкручивается.

– Что было бы неплохо? – Похоже, Энни что‑то заподозрила.

– Было бы неплохо, если бы всего этого не случилось. Но что сделано, то сделано. Придется искать какой‑то выход.

Она собрала со стола содержимое конверта Мэрилин.

– Ты их унесешь? – спросила Энни.

– Да. Брайан их уже видел, ты не захотела, поэтому конверт полежит у меня. О’кей?

– А что я буду делать, пока ты будешь там?

– Не знаю, Энни. Думаю, поживешь с папой и Бернадеттой. Потерпишь. – Она знала, что это несправедливо, но не собиралась просить и умолять.

Все трое понимали, что, когда придет время, Энни отправится в Стонифилд как миленькая.

Бернадетта жила в Бантри‑Корте, микрорайоне, который Барни построил лет пять назад. Дэнни продал там много квартир. Наверное, тогда он и познакомился с Бернадеттой. Рия об этом не спрашивала. Было много вопросов, которых она не задавала. Например, как выглядит эта девушка. О чем они разговаривают. Что она ему готовит. Обнимает ли она Дэнни и гладит его по лбу, когда он просыпается от ночного кошмара с безудержно колотящимся сердцем.