Глава четвертая 1 page

Рия потеряла ощущение времени. Иногда она ложилась в постель, затем просыпалась, думая, что уже утро, а оказывалось, что она проспала всего полчаса. Незанятая половина кровати казалась огромным пустым пространством. Рия вставала, подходила к окну и обхватывала себя руками, словно пытаясь унять боль. Уже миновала полночь, и он спал в каком‑то жилом микрорайоне, обняв свою девочку. Вынести это было невозможно. Наверное, от переживаний она тронулась умом. Такое с людьми бывает. Она часами сидела и смотрела в окно, пока не исчезали звезды и не начинался рассвет. Рия думала, что лишилась рассудка и сама не заметила этого. Но при дневном свете она становилась нормальной. Дом был убран, еда готовилась, люди приходили и уходили. Если с ней разговаривали, она отвечала вполне разумно. На ее взгляд.

Однако все было совершенно нереально. Когда день подходил к концу, она ничего не могла вспомнить. Когда Майлс и Декко принесли трех лягушек, чтобы поиграть с ними в ванной? Сегодня? Вчера? На прошлой неделе? В какой день она жутко поссорилась с Энни из‑за Китти? И с чего началась эта ссора? Хилари действительно принесла шесть больших корней пастернака и попросила Рию сварить из них суп, который она возьмет с собой, или Рии это только показалось?

Конечно, он вернется, это ясно. Вот только когда? Сколько продлится этот болезненный период унизительного ожидания того, что он бросит ключи на столик и скажет: «Радость моя, я дома. Это было всего лишь дурацкое увлечение, которое прошло. Ты простишь меня, или мне придется встать перед тобой на колени?»

И она тут же простит его. Крепко обнимет и, может быть, устроит праздник. Какое‑то время имя Бернадетты не будет звучать вовсе, а потом они станут упоминать его в шутку.

Но когда же начнется процесс выздоровления? Иногда в течение дня Рия бросала свое занятие и испытывала ощущение физического шока, вспоминая то, что было ложью. Эта красная рубашка, которую он якобы купил в Лондоне.

Конечно, ее выбрала ему эта девушка. Бернадетта была с ним в Лондоне. Когда Рия поняла это, ей пришлось сесть. Счет за мобильный телефон. Почти все звонки были сделаны на один и тот же номер. Тот самый, который теперь был записан у нее на крайний случай. Духи, купленные в магазине «дьюти фри» и подаренные ей из чувства вины за поездку с Бернадеттой. День, когда они все ходили в зоопарк и собирались зайти в «домик льва», а ему вдруг понадобилось позвонить якобы в офис, а на самом деле Бернадетте. Все это лежало на поверхности, а она ни о чем не подозревала. Господи, какой дурой, какой доверчивой дурой она была! Но потом Рия начинала спорить с собой. Кому хочется быть тюремщиком, следящим за каждым шагом заключенного? Если ты кого‑то любишь, то доверяешь ему. Все очень просто.

Но все остальные знали. Конечно, знали. Когда она звонила к нему на работу, они поднимали глаза к небу, сочувствуя и в то же время досадуя. Степенная домашняя хозяйка, не знающая, что у ее мужа есть другая женщина. Даже Труди – девушка, которая сидела на телефоне – наверняка соединяла с Дэнни Бернадетту так же часто, как и Рию. Наверное, Бернадетта тоже знала ее имя и спрашивала, с помощью какой диеты Труди умудряется сохранять фигуру.

А о Барни Маккарти и говорить нечего. Этот человек приходил к ним в дом и хвалил приготовленные ею блюда. Он много, очень много раз ездил в командировки с Дэнни и Бернадеттой. Симпатичная Бренда Бреннан, хозяйка «Квентина», где Рия раз в год отмечала годовщину своей свадьбы, знала тоже. И, должно быть, жалела Рию – скучную жену, которую балуют раз в год – за то, что та ничего не подозревала.

И Полли знала. Только она не жалела Рию, а насмехалась над ней, потому что Рия находилась в точно таком же положении, что и Мона. Мона… Неужели и она тоже? Рия столько раз обманывала ее, скрывая существование Полли. Возможно, Мона отвечала ей тем же и скрывала существование Бернадетты.

Все это было бы смешно, если бы не было так ужасно. Если уж эти люди знали о Бернадетте, то Розмари и подавно. Она знала всё, что творится в Дублине… Стоп. Нет, Розмари не притворялась. Она настоящая подруга, она рассказала бы ей всё. Если бы Розмари и Герти что‑то знали, они предупредили бы ее и не позволили бы, чтобы ее жизнь разлетелась вдребезги. Время от времени Рии казалось, что Розмари исподволь предупреждала ее. Может быть, совет пойти на работу и сменить гардероб был намеком на то, что у нее не всё в порядке?

Салливаны явно знали. Фрэнсис бодро утешала ее:

– Рия, я думаю, это пройдет. Мужчины в возрасте около сорока ведут себя очень странно. Если вы сможете это перетерпеть, я уверена, что все закончится хорошо.

– Вы знали? – однажды прямо спросила ее Рия.

Ответ был уклончивым.

– Этот город полон слухов и сплетен. Если всё слушать, голова кругом пойдет. У меня хватает своих проблем. Китти невозможно удержать в узде.

Колм Барри? Может быть, и нет. Дэнни не так глуп, чтобы водить эту девочку в ресторан, находящийся в двух шагах от собственного дома. Но многие другие знали. Подсчитывать точное количество таких людей было унизительно. Водители такси, сотрудник автозаправочной станции. Возможно, Ларри, управляющий банком. Может быть, Бернадетта для удобства открыла счет в его филиале.

Мойщик окон спросил о Дэнни.

– А где сам? – осведомился он.

В тот день у Рии было настроение поговорить.

– Ушел. Променял меня на молодую.

– У него всегда был блудливый взгляд, у вашего мужика. Вы должны радоваться, что избавились от него, – сказал мойщик окон. Почему он сказал это? Почему?

Почему люди в благотворительном магазине жмут ей руку и говорят, что она молодец? Кто им сказал? Может быть, они уже знали это? О господи, если бы она могла избавиться от всех, кто знал! От людей, которые жалели ее, гладили по головке и судачили за ее спиной. Она была уверена, что все кончится, когда Дэнни бросит Бернадетту и вернется домой, но сколько придется ждать, пока эти люди перестанут снисходительно улыбаться, как будто Дэнни переболел гриппом?

И, конечно, нужно было что‑то делать с детьми. Энни ходила мрачная и осуждала то мать, то себя. «Мама, знаешь, если бы ты была хоть чуточку более нормальной, если бы ты перестала целыми днями трепаться и кормить половину Дублина, он бы не ушел». А на следующий день звучало: «Это моя вина… Он называл меня своей принцессой, а я с ним почти не разговаривала. Целыми днями торчала у Китти. Папа думал, что я его не люблю. Поэтому он ушел и нашел себе кого‑то не намного старше меня».

Пару раз она спрашивала Рию, не стоит ли написать папе письмо о том, как им без него одиноко.

– Не думаю, что он знает об этом, – плакала Энни.

– Знает, – с каменным лицом отвечала Рия.

– Если он знает, то почему не возвращается? – спрашивала дочь.

– Он вернется, но только тогда, когда будет готов к этому. Честное слово, Энни, я не думаю, что его следует торопить. – Однажды Рия заметила, как Энни кивнула, в кои‑то веки согласившись с матерью.

У Брайана тоже был свой взгляд на происходящее.

– Мама, наверное, это я виноват. Я редко умывался.

– Брайан, это тут ни при чем.

– Нет, при чем. Ты же знаешь, что папа всегда умывается и каждый день надевает чистую рубашку.

– Да, взрослые так и поступают.

– Может быть, мы скажем ему, что теперь я моюсь чаще? Честное слово, я так и сделаю.

– Если бы папа ушел из‑за того, что ты грязнуля, он сделал бы это давным‑давно. Ты был грязнулей с рождения, – насмешливо ответила ему Энни.

Тогда Брайан решил, что отец ушел из‑за секса.

– Так говорят Майлс и Декко. Говорят, что он ушел к ней, потому что она хочет заниматься сексом день и ночь.

– Не думаю, что это так, – ответила Рия.

– А я думаю. Может, ты позвонишь ему и скажешь, что тоже будешь заниматься сексом день и ночь? – Он смущался из‑за того, что был вынужден говорить матери такие вещи, но явно считал, что это необходимо.

– Нет, Брайан. Дело не в этом. – Рия была рада, что при этом разговоре не присутствует Энни.

Однако Энни была в комнате, когда Брайан выложил свою козырную карту.

– Мама, я знаю, как вернуть папу! – воскликнул он.

– Очень интересно, – сказала Энни.

– Вам с ним нужен бэби. – Наступила оглушительная тишина. – Ладно, давайте, – продолжил Брайан. – Я ничего не скажу. Я говорил об этом с Майлсом и Декко. Это не так плохо, как вы думаете. А мы могли бы с ним сидеть. Майлс, Декко и я. Иметь деньги на карманные расходы – это же здорово! – Мальчик увидел изумленное лицо матери. – Послушай, мама, если папа вернется, я буду делать это даром. Безо всякой подпитки, – добавил он.

«Разве это не удивительно, – думала Рия, – что я нахожусь за тридевять земель отсюда, где нет людей, способных убедить меня, что я в порядке, а с виду все действительно в порядке, хотя на самом деле никакого порядка нет?» Она перестала выходить на улицу, потому что боялась встретить знакомых, хотя и знала, что безвылазно сидеть в доме на Тара‑роуд и постоянно чувствовать себя брошенной опасно.

Когда у входной двери раздавался какой‑то звук, у нее холодело под ложечкой. Еще совсем недавно Дэнни забегал посреди дня. «Радость моя, я по тебе соскучился. Не найдется лишнего объятия для занятого человека?» И оно всегда находилось. Когда это прекратилось? Почему она этого не заметила? Почему стук брошенного в почтовый ящик рекламного буклета все еще заставляет ее думать, что Дэнни вернулся? Чтобы жить в реальном мире, нужно прилагать большие усилия. Помнить, что ты делаешь, и сколько сейчас времени. Услышав «Angelus», Рия машинально посмотрела на часы. Все так делали, словно проверяли точность хода церковных курантов. И тут зазвонил телефон.

Женщина говорила с американским акцентом.

– Надеюсь, вы простите меня за то, что я звоню в частный дом, но это единственный номер риэлтора и агента по торговле недвижимостью мистера Дэнни Линча, который приводится в справочнике. Его рабочего телефона там нет.

– Да? – рассеянно спросила Рия.

– Меня зовут Мэрилин Вайн. Мы были в Ирландии пятнадцать лет назад, познакомились с мистером Дэнни Линчем, и он предлагал нам приобрести кое‑какую недвижимость…

– Дать вам номер его служебного телефона? Правда, сейчас его нет на работе…

– Да, конечно. Но позвольте занять у вас еще минуту. Я хотела узнать, сможет ли он взяться за мой случай. Тут дело не в деньгах.

– Тогда сильно сомневаюсь, – ответила Рия.

– Простите?

– В последнее время его интересуют только деньги и цена всего на свете… Извините, сегодня у меня неважное настроение.

– Прошу прощения. Я позвонила в неподходящий момент?

– Подходящих моментов у меня теперь не бывает вообще. Что именно Дэнни должен сделать в благотворительных целях?

– Нет, я не о благотворительности. Он был очень симпатичным молодым человеком, и я подумала, что он может знать кого‑нибудь, кто хотел бы на это лето поменяться домами. Могу предложить удобный и, надеюсь, красивый дом с бассейном в Стонифилде, штат Коннектикут, это тихий университетский городок в Новой Англии. А я бы хотела что‑нибудь неподалеку от Дублина, но с садом…

– На это лето? – переспросила Рия.

– Да. Июль и август. Я понимаю, уже поздновато… но я только сегодня ночью поняла, что хочу в Ирландию. Не могла уснуть и решила, что утром попробую позвонить. Просто на всякий случай.

– А почему вы подумали именно о Дэнни? – неторопливо спросила Рия.

– Он показался мне очень осведомленным человеком. Да и других знакомых риэлторов у меня в Ирландии нет. Я подумала, что он сможет свести меня с нужными людьми, хотя это и не совсем по его специальности.

– Какой вам нужен дом? Большой или маленький? – спросила Рия.

– Все равно. В больших домах я не ощущаю одиночества. У меня в Стонифилде дом с множеством комнат, так что четыре‑пять человек там поместятся легко. Конечно, в их распоряжении будет машина. В Новой Англии есть на что посмотреть.

– Но ведь есть специальные агентства, которые занимаются такими делами.

– Да, конечно. Можно что‑нибудь найти и через Интернет. Но если у тебя есть симпатичный старый знакомый в этой сфере, оно как‑то легче. Конечно, меня… нас он вряд ли помнит. Но в данный момент мне не очень хочется общаться с совершенно незнакомыми людьми и о чем‑то с ними договариваться. Я знаю, это звучит немного странно…

– Нет. Странно другое. То, что я прекрасно вас понимаю.

– Я говорю с миссис Линч?

– Не знаю.

– Простите, что?

– Мы расходимся. Точнее, разводимся. Вы знаете, что теперь в Ирландии разрешен развод?

– Ох, простите, ради бога. Теперь я понимаю, что действительно выбрала неудачное время.

– Нет, время самое подходящее. Мы договоримся.

– О чем?

– Я поеду в ваш дом, а вы в мой. На июль и август. Это мне подходит.

– Но… наверное, мы должны…

– Конечно, должны. Я отправлю вам фотографию дома и его подробное описание. Он красивый; вам понравится. Стоит на Тара‑роуд. Огромный сад, полированные деревянные полы, старинные окна из закаленного стекла и… и… лепные потолки… и… и… – Рия заплакала. На другом конце провода молчали. Наконец она взяла себя в руки. – Пожалуйста, простите меня, Марион… Так, кажется?

– Мэрилин. Мэрилин Вайн.

– А я – Рия Линч. Больше всего на свете мне хочется уехать отсюда и пожить в тихом доме с бассейном и живописными окрестностями. Я смогу на месяц взять с собой детей, а второй месяц пожить одна и подумать о своем будущем. Вот почему я так загорелась.

– Рия, похоже, ваш дом – именно то, что мне нужно. Будем считать, что договорились.

По голосу, доносившемуся за три тысячи миль, нельзя было догадаться, что Мэрилин Вайн стоит на кухне своего белого деревянного дома и по ее лицу текут слезы. Наконец она положила телефон на кухонный стол, взяла чашку кофе, вышла в сад и села у бассейна, из которого недавно вышла. Пятнадцать кругов утром и днем; это вошло у нее в такую же привычку, как чистить зубы. На часах было десять минут восьмого. Она только что согласилась поменяться домами с чрезвычайно возбужденной женщиной, потерпевшей семейную катастрофу. С совершенно незнакомой женщиной, жившей за три тысячи миль. С женщиной, которая вряд ли имела право меняться домами, поскольку суд еще не вынес решения о разделе имущества разведенных супругов.

Мэрилин знала только одно: принимать импульсивные и необдуманные решения с утра очень глупо. Обычно в такое время она телефонных звонков не делала. Тем более не договаривалась о чем‑то с истеричками на другом конце провода. Больше такое не повторится. Наверное, нужно перезвонить и отказаться от сделки, пока не стало слишком поздно. Или лучше отправить письмо?

Проще всего перезвонить немедленно и сказать, что она вынуждена отказаться от обмена домами по семейным обстоятельствам. По семейным обстоятельствам? Эта мысль заставила ее криво усмехнуться. Но Рия в Ирландии этого не знает. Нет, легче написать или отправить сообщение по электронной почте. Что угодно, только бы не слышать в трубке разочарованный голос. Однако, судя по всему, компьютера с доступом к Интернету в доме на Тара‑роуд не было. Такой компьютер наверняка имелся в офисе мужа, но Рия им пользоваться не могла.

Она говорила легко и живо, но слегка сбивчиво. Мэрилин попыталась вычислить, сколько ей лет. Тому красивому молодому агенту по торговле недвижимостью теперь должно быть лет сорок; выходит, его жене примерно столько же. Она сказала, что ее дочери четырнадцать, а сыну почти десять. Лицо Мэрилин окаменело. Значит, ее семейная жизнь кончилась. Ясно, мужа она ненавидит, если так пренебрежительно говорит о нем с совершенно незнакомым человеком. Без него ей будет лучше.

Мэрилин не позволила себе хмуриться. Скоро на работу. Она приедет в студенческий городок и припаркуется на автостоянке. А потом, на ходу здороваясь то с тем, то с другим, пойдет в свой отдел кадров. Холодная, сдержанная, в безукоризненном льняном костюме.

На нее будут смотреть с интересом. Странно, что она не полетела на Гавайи вместе с мужем. Грега Вайна пригласили прочитать там курс летних лекций. Казалось, о лучшем и мечтать было нельзя. Но Мэрилин отказалась наотрез и решила ничего не объяснять коллегам и друзьям. Наконец‑то ее перестали допрашивать и переубеждать. Она знала, что привлекла к себе внимание и дала пишу домыслам. Люди искренне не понимали, почему она не хочет отправиться на солнечный остров с любимым мужем, если ректорат согласен оставить за ней место до возвращения.

Интересно, что бы они сказали, если бы узнали, над каким необычным предложением она раздумывает в данный момент? На два месяца поменяться домами с женщиной, которая владеет (или утверждает, что владеет) четырехэтажным викторианским домом в Дублине? Сказали бы, что это странная прихоть и очертя голову такие вещи не делают.

Мэрилин допила кофе и расправила плечи. Что сделано, то сделано. Она взрослая женщина. Очень взрослая.

Первого августа ей исполнится сорок. Она может принимать любые решения, которые ей нравятся. И сама знает, что для нее лучше.

Она посмотрела на телефон и кивнула, словно подтверждая результаты недавно закончившейся беседы. Полюбовалась своим отражением в зеркале, висевшем на стене холла. Короткие каштановые волосы, подстриженные так, чтобы их можно было быстро высушить после бассейна, тревожные зеленые глаза, слегка напряженные плечи, но все остальное совершенно нормально. Она не похожа на человека, способного принимать необдуманные решения.

Мэрилин взяла ключи и поехала на работу.

Рия сидела и крепко держалась за крышку стола. В последний раз она ездила за границу одна еще в подростковом возрасте. И несколько раз с Дэнни. Что ж, по крайней мере, у нее есть заграничный паспорт и несколько недель для того, чтобы все организовать.

Мэрилин сказала, что будет с удовольствием кормить кота Энни. Дети будут рады совершить путешествие в Америку и пожить в доме с бассейном. По словам Мэрилин, привыкнуть к езде по другой стороне улицы будет легко, потому что город у них тихий. Рия предупредила Мэрилин, что лихачить в Дублине не следует; здесь попадаются сумасшедшие водители, а потому дорожных происшествий хватает.

На что Мэрилин ответила, что предпочитает ходить пешком.

Она по привычке взяла лист бумаги, написала на нем слово «Список» и подчеркнула. Когда Рия начала записывать, что нужно сделать, у нее сжалось сердце. Она что, с ума сошла? Что она знает об этой женщине? Только то, что они обе плакали, когда говорили по телефону. Если вдуматься, то Мэрилин выбрала очень странный способ обмена. Есть агентства и фирмы, специализирующиеся на таких вещах. Интернет буквально ждет возможности свести людей и подыскать для них идеальный вариант.

Каким человеком нужно быть, чтобы запомнить имя и лицо красивого молодого агента по торговле недвижимостью и пытаться связаться с ним через пятнадцать лет? Может быть, она влюбилась в него? В конце концов, Дэнни действительно был очень хорош собой. Может быть, на самом деле их отношения были более тесными, чем говорит Мэрилин; смятение чувств, увлечение и так далее. В таком случае желание поселиться в его доме – лишь уловка. Попытка вторгнуться в его жизнь.

Рия видела много фильмов, в которых наивные и доверчивые люди пускали в дом сумасшедших, выглядевших нормальными. А потом начинался настоящий кошмар. Нет, нужно как следует подумать и определиться, чего она хочет. Почему она решила, что это хорошая мысль? Потому что не может смотреть на Хилари, мать, Розмари, Фрэнсис, Герти и видеть в их глазах сочувствие? Есть ли у нее другая причина, чтобы пересечь Атлантический океан?

«Там я смогу его забыть, – сказала себе Рия. – Перестану всюду видеть его лицо. Если я усну в Америке на чужой кровати, то могу не проснуться в четыре часа ночи от страха, думая, что он сильно запоздал, попал в автомобильную катастрофу, а потом ощутить еще более тошнотворное чувство, вспомнив, что он не вернется никогда. Америка сможет меня вылечить».

Заодно Америка вылечила бы ее от ужасной мысли о том, что у Дэнни были и другие Бернадетты. Говорят, что мужчина никогда не останавливается после первой интрижки. Могли быть и другие женщины, бывавшие в этом доме и спавшие с ее мужем. Господи, как было бы хорошо очутиться там, где никто не знал Дэнни, не слышал о нем и не спал с ним!

И все же она приняла чересчур поспешное решение. Пообещать абсолютно незнакомой женщине, что она сможет жить в доме на Тара‑роуд. В обычное время она не совершила бы такого неосторожного поступка. Но в том‑то и дело, что время было необычное. Именно такое, когда два месяца в Америке могли бы стать ее спасением. Только идиотке могло прийти в голову, что эта Мэрилин похожа на серийного убийцу.

Рия вспомнила, что Мэрилин вовсе не хотела попасть именно в этот дом. Она была согласна на что угодно; Рия сама предложила ей пожить на Тара‑роуд. Мэрилин несколько раз извинялась и хотела положить трубку, но Рия ее удерживала. Мэрилин сказала, что пришлет фотографии и свидетельство банка; Рии предстояло сделать то же самое. Конечно, миссис Вайн была совершенно нормальным честным человеком. Просто ей хотелось сбежать и пораскинуть мозгами; так по‑американски называлось и состояние самой Рии. Два человека с одинаковыми потребностями случайно встретились в нужное время. Неужели такое возможно?

«Почему я так этого хочу? – снова спросила себя Рия. – Когда я проснулась сегодня утром, у меня и в мыслях не было ехать на лето в Новую Англию. Может быть, дело в детях? В моем желании предложить им что‑нибудь равноценное плаванию с отцом по Шаннону? Или я хочу оказаться там, где Дэнни Линч не будет центром застывшего мира, в котором все ждут от него поступка, чтобы начать жить дальше?»

Она чувствовала, что верно и то и другое, но боялась, что ей не хватит сил реализовать этот план. Может быть, посоветоваться с Розмари? У Розмари ясная голова, она всегда зрит в корень…

И тут Рия расправила плечи. Она – сильная женщина, хотя все доказывает обратное. Она не позволит обстоятельствам сломить ее и превратить в одну из тех трепещущих посетительниц благотворительного магазина, которых она так презирала. Тех, кто не мог сделать выбор между голубой и желтой скатертью; сначала они посоветуются с мужем, с дочерью, с соседкой, а потом вернутся и заплатят целых три фунта…

Ей понравился голос Мэрилин; эта женщина не была сумасшедшим убийцей, решившим очистить окрестности Тара‑роуд. Она появилась именно тогда, когда была нужна. Рия с мрачной решимостью придвинула к себе листок бумаги.

Обед с Энни и Брайаном прошел неважно.

Дэнни повел их в «Квентин». Он думал, что это станет для них праздником, но выяснилось, что он ошибся. Во‑первых, они были не так одеты. Все другие молодые люди, пришедшие на ранний обед с родителями, бабушками и дедушками, принарядились. На Брайане же были поношенные джинсы и грязная майка. Его куртка на «молнии» была исписана именами футболистов и покойных поп‑звезд; он выглядел малолетним беспризорником, которые пристают к туристам на Графтон‑стрит. Энни тоже была в джинсах – на взгляд Дэнни, чересчур обтягивающих. Ее грязные светлые волосы были заправлены за уши. Она носила просторный жакет с блестками, который просто обожала. Жакет принадлежал одной старой даме из «Святой Риты»; единственное его достоинство заключалось в том, что он был подлинным нарядом пятидесятых годов.

– Ты только посмотри на цены! – сказал ошеломленный Брайан. – Посмотри, сколько здесь стоит бифштекс и пирог с почками! Мама такое делает дома бесплатно.

– Не бесплатно, дурачок, – ответила Энни. – Для этого нужно купить мясо, почки, муку и масло для теста.

– Но ведь все это у нее уже есть, – возразил Брайан.

– Нет, балбес. Эти вещи не растут на кухне. Так могут думать только мужчины. Ей нужно выйти из дома и купить все это в магазине. Ты не учитываешь стоимость ее работы, а она здесь главное.

Дэнни понимал, что Энни пытается оправдать цену дорогих блюд, которыми он их угощал, но для светской беседы этот предмет не годился.

– Ну, что на вас смотрит? – Он с надеждой переводил взгляд с одного на другую.

– Что такое «порчини»? Жареная свинина? – спросил Брайан.

– Нет, это грибы, – объяснил отец.

– Балбес, – снова сказала Энни, хотя сама этого не знала.

– Я съел бы гамбургер, но в меню его нет, – сказал Брайан.

Дэнни скрыл досаду.

– Посмотри сюда. Тут написано «рубленое мясо с томатами и базиликом». Это примерно то же самое.

– Почему они не пишут «бургер», как во всех нормальных местах? – проворчал Брайан.

– Они рассчитывают на людей, которые умеют читать и понимать написанное, – презрительно сказала Энни. – Папа, а вегетарианские блюда у них есть?

В конце концов они сделали выбор. Знаменитый метрдотель Бренда Бреннан лично приняла у них заказ.

– Рада видеть вас с семьей, мистер Линч, – любезно сказала она, не подав и виду, что дети одеты как бродяги.

Дэнни благодарно улыбнулся в ответ.

– Это она? – шепотом спросил Брайан, когда Бренда Бреннан ушла.

– Кто? – Дэнни захлопал глазами.

– Ну, та самая, у которой будет бэби, с которой ты будешь жить?

– Брайан, не говори глупостей! – Терпение Энни лопнуло. – О господи, она такая же старая, как мама. Конечно, это не она.

Дэнни почувствовал, что пришло время объяснить причину сегодняшней встречи.

– Мы с вашей мамой сегодня хорошо поговорили, по‑настоящему хорошо. Не было этих глупых ссор, которые так расстраивают нас и особенно вас.

– Что ж, уже неплохо, – проворчала Энни.

– Да. Последние дни были у нас не слишком удачными, но теперь мы снова можем разговаривать.

– Ты вернешься? – с надеждой спросил Брайан.

– Брайан, именно об этом мы и говорили с твоей мамой. Все зависит от выбора слов. Я не уходил. В том смысле, что не бросал тебя и Энни. Просто я буду жить в другом месте, вот и всё.

– В каком месте? – спросила Энни.

– Ну, пока это только квартира, но очень скоро будет дом, в котором вы сможете ночевать сколько захотите. Там хороший сад. Этот дом будет и вашим тоже.

– У нас уже есть хороший сад. На Тара‑роуд, – сказала Энни.

– Да. А теперь у вас будет их два. – Дэнни широко улыбнулся при мысли об этом.

Дети посмотрели на него с сомнением.

– И у каждого из нас будет своя комната? – спросила Энни.

– Да, конечно. Но не сразу, не в тот день, когда мы переедем. Нужно будет кое‑что изменить. Рабочие мистера Маккарти поставят в спальне для гостей перегородку. А до тех пор один из вас будет спать на диване в гостиной.

– Ничего себе второй дом! Спать на диване! – фыркнула Энни.

– Это только временно. А потом все образуется, – с фальшивой улыбкой заверил ее отец.

– А сколько дней мы сможем там оставаться, в этом доме с перегороженной комнатой? – спросил Брайан.

– Сколько захотите. Мы с вашей мамой как раз сегодня беседовали об этом. Вы обрадуетесь, когда придете домой и поговорите с ней. Мы согласились, что для нас самое главное в жизни – это вы…

Энни его перебила:

– А можно одному из нас ночевать в одном доме, а другому – в другом? Мы ведь с Брайаном не сиамские близнецы, правда?

– Конечно, можно.

Похоже, Энни это понравилось.

– А когда бэби будет плакать и мешать спать, нам можно будет вернуться на Тара‑роуд? – поинтересовался Брайан.

– Да, конечно.

– Что ж, тогда ладно. – Брайан тоже был удовлетворен.

– Она что, будет вести себя как мама? Станет приказывать убирать комнату и не приходить поздно?

– Бернадетта будет вам рада. Она очень хочет с вами познакомиться. Как, по‑вашему, когда мы это сделаем?

– Ты так и не ответил, будет ли она устанавливать свои правила и режим дня, – не отставала Энни.

– Вы будете вести себя в этом доме так же хорошо, как вели себя на Тара‑роуд. Ничего другого от вас требовать не будут.

– На Тара‑роуд мы вели себя не слишком хорошо, – во избежание недоразумений объяснил отцу Брайан.

Дэнни вздохнул.

– Давайте решим, где и когда вы познакомитесь с Бернадеттой.

– Какой у нее живот? Большой или не очень? – полюбопытствовала Энни.

– Не очень. А что?

Девочка пожала плечами.

– Тогда какая разница, где мы познакомимся? – Дэнни почувствовал нетерпение – все оказалось труднее, чем он ожидал. – Да и вообще, зачем нам с ней знакомиться? – продолжила Энни. – Может быть, лучше подождать, пока она родит, и сделать все сразу?

– Конечно, вы с ней познакомитесь! – воскликнул Дэнни. – В отпуск мы все поплывем на катере по Шаннону. Все мы. А до тех пор нам нужно познакомиться.

Дети остолбенели и уставились на отца.

– По Шаннону? – спросила Энни.

– Все? – спросил Брайан.

– А Китти можно будет взять? – выпалила Энни. – Брайан, не смей спрашивать про Майлса и Декко. Даже и не думай.

– Честно говоря, едва ли маме понравится проводить отпуск с… ну, если она поплывет с нами тоже, – задумчиво сказал Брайан.

Энни с отцом обменялись взглядами. Это был единственный миг взаимопонимания за весь ужасный обед. По крайней мере, дочь осознавала всю сложность предстоявших проблем. Она не стала называть брата балбесом. Вместо этого они с Дэнни принялись объяснять мальчику, которому было всего‑навсего девять лет, что мама не поедет с ними в это давно задуманное и тщательно спланированное путешествие.