Глава двадцать девятая. Керри проснулась, потянулась, а затем прижала руки к бокам, чтобы простыня плотно обтянула ее грудь

Керри проснулась, потянулась, а затем прижала руки к бокам, чтобы простыня плотно обтянула ее грудь. Если не считать жжения в плече, она чувствовала себя намного лучше.

Ногу свела судорога, и она посмотрела на нижнюю часть тела. Взгляд Керри задержался на ступнях, а затем стал двигаться вверх, пока не остановился на двух маленьких выпуклостях в районе груди. Уставившись на них, она здоровой рукой натянула простыню еще плотнее.

Очень медленно, как будто внезапное движение могло заставить выпуклости исчезнуть тем же магическим образом, как они появились, она подняла руку. Когда рука повисла в воздухе над бугорками, Керри заколебалась.

«А что, если мне это мерещится», – подумала она.

Грудь растет ночью?

Нет.

А у Керри росла.

Закусив губу в предвкушении, она осторожно дотронулась до бугорков. Все еще на месте.

– Есть! – закричала она. – Да! Да! Да! У меня есть грудь!

Керри была так довольна и так поглощена своими новыми формами, что не заметила мальчика‑подростка, стоявшего с открытым ртом в дверном проеме.

Мальчик, выздоравливавший после аппендицита, решил прогуляться, чтобы развеять скуку. Когда он проходил мимо комнаты Керри, то услышал крики. Он был так поражен тем, что происходило перед ним, что не услышал Кэла и Микки, идущих по коридору, пока они не остановились рядом с ним.

Кэл быстро заглянул в комнату Керри, а затем посмотрел на мальчика:

– Ах ты, маленький грязный хулиган!

Мальчик вспыхнул. Он сглотнул и попытался все объяснить.

– Я ничего плохого не делал, честно. Я гулял, а она… – Он кивнул на Керри, которая все еще не замечала, что происходило у входа в ее палату. – Черт возьми, оставь меня в покое.

– Я не оставлю тебя в покое, ничтожество, – сказал Микки, толкая его в спину, – я переломлю твою тощую шейку, любопытный хорек!

Когда Кэл и Микки вошли к Керри, она подняла глаза и одарила их сияющей улыбкой. Было очевидно, что она не видела парнишку, и Кэл, слегка покачав головой, дал Микки знак, который тот сразу же уловил.

Керри села в постели:

– Вы пришли, чтобы забрать меня домой, ребята?

– Пока нет, волшебница, – ответил Кэл. Он вспыхнул, когда вручал ей букет красных и белых гвоздик. Цветы в его руках были единственной причиной, почему он не тронул мальчика.

– Это и от меня тоже, – пискнул Микки, угощаясь мандарином из вазы с фруктами, стоящей на прикроватной тумбочке.

– Спасибо, – пробормотала Керри, глядя на цветы так, как будто они собирались ее укусить, и чувствуя себя не менее смущенной, чем Кэл, особенно сейчас, когда она превращалась в женщину прямо у них на глазах.

Черт! Они их видят?

Она поспешно натянула одеяло до шеи.

– Холодно? – спросил Кэл.

– Ага… э‑э… а где мама и Робби?

– Твоя мама не очень хорошо себя чувствует, так что Робби решил остаться с ней дома, тем более что завтра тебя скорее всего выпишут.

Микки замялся. Робби не сказал матери о том, что был в полиции, и чувствовал себя по этому поводу очень плохо. А когда он узнал, что Ричард Кингстон не арестован, ему стало еще хуже. Микки пытался сказать ему, что он не поставил под удар всю свою семью – черт возьми, они уже давно были в опасности, – но Робби ощущал одновременно и вину, и страх.

В течение следующего получаса мальчики развлекали Керри, как могли, и Микки постарался скрыть свое беспокойство за друга. Когда Кэл сказал, что пора домой, Керри сбросила с себя одеяло.

– Здорово, я как раз туда собиралась, – заявила она.

– Что? – сказал Кэл, думая о том, как она хороша в этой розовой пижаме, даже с перевязанной рукой. Он совершенно не обратил внимания на тот факт, что Микки проглотил целый мандарин и теперь давился от кашля.

– Что слышал. Мне намного лучше, и я еду домой. Я умру от скуки, если задержусь здесь еще хоть на минуту.

– Но тебе нельзя, – выдавил Микки, давясь, – ты еще в бинтах.

– Микки, проглоти и смотри.

Им и оставалось только что смотреть, как Керри прошлепала к двери и начала кричать на весь коридор, чтобы ей прислали медсестру.

Робби смотрел в окно на мерцающие фонари. Ванесса ушла наверх, пытаясь справиться с головной болью, и Робби, оставшийся один, бесконечно перемалывал в голове всю информацию. Явная несправедливость происходящего очень его угнетала.

Он не мог поверить, что Лоррейн не смогла сдержать обещания и что Ричард Кингстон все еще на свободе. Но, как будто этого было мало, Клер практически не разговаривала, а мать мучалась от головной боли.

А теперь еще и о Даррене надо думать.

Даррен забежал часа три назад, схватив пару бутербродов. Роняя растаявшее масло по всему дому, он закинул на плечо свои футбольные бутсы и, крикнув всему миру, что вернется до темноты, снова поспешил на улицу.

А сумерки уже наступили. Робби всматривался в улицу. Никаких признаков маленького сорванца. Почувствовав, несмотря на нервное состояние, голод, Робби пошел на кухню и поджарил себе сдобную лепешку. Он купил сегодня шесть упаковок этих булочек за полцены, потому что их срок годности закончился накануне. Но их уже почти не осталось.

Слава богу, Долли забрала к себе девочек на какое‑то время. Она недавно купила старый видеомагнитофон, и Эмма, мягко говоря, бесстыдно напросилась посмотреть кассеты с мультфильмами, которые продавались вместе с ним.

Робби намазал булочки маслом и вернулся к своему посту у окна.

На улице темень, где, черт возьми, этот маленький сопляк?

Его глаз уловил движение справа. Прижавшись щекой к стеклу, он смог различить ступеньки. Там была Джесс, виляющая хвостом, и Клер, которая ее гладила.

Клер улыбалась, но, вместо того чтобы утешить Робби, это его разозлило. Он был зол, потому что Клер должна улыбаться всегда. В ее возрасте она никогда не должна уходить в себя, или куда там она удалялась. Робби был зол, потому что полицейские оказались бесполезными лживыми мерзавцами. И он был зол вдвойне из‑за того, что его сестра лежала в больнице, а ее отец убил его отца.

Его рука сжала булочку, отчего масло потекло по пальцам. Сдерживая злые слезы разочарования, Робби бросил ее в мусорное ведро.

Мерзавец. Подлец.

Он умывался в ванной, когда услышал стук в дверь.

– Ну наконец‑то, маленький паршивец, – пробормотал он в полотенце, вытирая лицо.

Робби поспешил вниз, чтобы прочитать брату нотацию, но обнаружил за дверью только Кэла и Микки и никаких признаков Даррена.

– А, это вы, – сказал он.

– Прости, что разочаровали, – ухмыльнулся Микки. – А ты кого ждал, Бритни Спирс?

Кэл хихикнул, а затем снова повернул к выходу:

– Мне пора на работу. Я просто подумал, тебе лучше быть в курсе, что Керри вышла на тропу войны.

– О боже. Только этого не хватало.

– Ага, – вставил Микки, – чего нам стоило заставить ее остаться. Чтобы убедить ее, пришлось задействовать доктора Счастливчика и стокилограммовую медсестру. Я думаю, что она послушалась только потому, что у нее закружилась голова. Но она может в любой момент оттуда улизнуть.

– В любом случае, – сказал Кэл, открывая дверь, – нам сообщили, что она может ехать домой завтра после часа. Я сказал ей, что ты приедешь за ней.

– Спасибо. А вы не видели Даррена по пути сюда?

– Нет, – сказал Кэл уже за дверью, – но если я его увижу, то велю этому маленькому хулигану срочно идти домой.

Клер вошла в дом через черный ход.

– Когда наша Керри вернется домой? – спросила она Робби.

– Скоро, Клер. А сейчас я ищу Даррена.

Микки, всегда очарованный Клер, улыбнувшись, помахал ей рукой и был очень взволнован, когда она улыбнулась ему в ответ, прежде чем подняться наверх.

– Ты видел, Робби? – Микки последовал за ним на кухню. – Ты видел? Она улыбнулась, а перед этим произнесла целое предложение. Думаю, она возвращается.

– Хорошо.

– Хорошо? Это все, что ты…

Прежде чем Микки смог продолжить, Робби повернулся к нему:

– Отстань, Микки! У меня есть о чем побеспокоиться, кроме Клер. Ты же слышал врача, она в любом случае поправится.

Микки не знал, как воспринимать эту вспышку гнева, для него это было непривычно. Так же как и для Робби – выходить из себя. Микки знал, что его друга беспокоят и другие проблемы.

– Что еще случилось? – спросил он. Робби вздохнул:

– Все только и делают, что пытаются меня прикончить. А теперь еще и Даррен. Я сказал этому маленькому грызуну быть дома до темноты.

– Да ладно тебе! – нетерпеливо воскликнул Микки. – Оставь ребенка в покое. Он ведь уже не младенец.

– В это время суток вылезают местные вампиры со своими аппетитными «конфетками». Если Стиви за решеткой, то это еще не конец бизнесу, ты же понимаешь. Я вчера наткнулся на их шайку за углом. Половины из них я не знаю, но хорошо представляю, что у них на уме. Как можно больше наркоманов.

Микки раздумывал какое‑то мгновение над этим утверждением, а затем сказал:

– Ты имеешь в виду что‑то вроде культа?

Робби посмотрел на него, покачал головой и потянулся за курткой:

– Да, Микки, только эти типы поклоняются наркотикам, и чем больше людей они подсадят, тем полнее будут их карманы.

– Ты же знаешь, Даррен не раз говорил, что не притронется к наркотикам.

– Возможно, он и жаловался на этих мерзавцев в последний раз, но ведь он всего лишь ребенок. Кроме того, – Робби понизил голос, – этот негодяй Кингстон все еще свободен как птица, ты помнишь?

– Знаю, знаю. Так куда ты собрался?

– Искать мелкого.

– Тогда я пойду с тобой.

Они были уже на середине улицы, когда Микки, который видел в темноте не хуже кошки, разглядел Даррена, идущего им навстречу. Микки указал на него пальцем, и, хотя мальчик был еще достаточно далеко, Робби и Микки поняли: что‑то не так.

– О боже!

Робби дернулся с места. Микки с беспокойством последовал за ним.

– Что случилось, Даррен? – кричал Робби, когда их разделяло еще метров десять. – Что с тобой?

Лицо Даррена было лишено какого‑либо выражения – как от стресса или, подумал Робби, стиснув зубы, как будто он был до предела накачан наркотиками.

– Я убью этих негодяев! Я их всех убью!

Подбежав к Даррену, Робби сжал его плечи и начал трясти:

– Что, черт возьми, происходит, Даррен?

Даррен улыбнулся, его лицо выражало совершенный восторг.

– Вот черт! – Голос Робби срывался на крик. – Чего ты наглотался, Даррен? Кто тебе это дал? Скажи мне, малыш, потому что я убью эту мразь! – Каждое слово сопровождалось встряхиванием, но и это не смогло стереть улыбку с лица Даррена.

– Один человек… – Даррен засмеялся.

– Что? – вскрикнул Робби.

Прежде чем Даррен успел сказать что‑то еще, сотни эмоций захлестнули Робби. Он представил, вся его семья выстроилась в ожидании своей смерти. Его кровь вскипела от желания защитить их, и он еще крепче вцепился в Даррена.

– Робби, мне больно! – Даррен изогнулся, как только мог, но хватка Робби стала еще сильнее.

– Робби, не надо! – Микки попытался оторвать его руки. Он почувствовал силу его мышц и испугался того, что могло случиться.

Ноги Даррена начали заплетаться. Микки перевел взгляд с красного лица Робби на мертвенно‑бледное лицо Даррена, а затем, не видя другого выбора, отступил и нанес удар левой прямо в челюсть.

Голова Робби откинулась в противоположную сторону. Он посмотрел на Микки, несколько раз моргнул, а затем пришел в чувство. В его глазах промелькнул испуг, и он отпустил Даррена.

– Зачем ты меня схватил? – Даррен смахнул слезы, выступившие от боли, и шмыгнул носом. – Из‑за тебя я останусь на скамейке перед моей первой игрой!

– Первой игрой? – повторил Робби, сбитый с толку.

– Да! Один человек приходил на меня посмотреть сегодня вечером. Человек из Академии. – Даррен потер плечо. – Что он скажет, если увидит в раздевалке мои синяки?

Микки запрыгал от удовольствия, когда начало наконец проясняться, что же происходит.

– Тебе предложили пройти испытание в Сандерлендскую академию!

– Ага. – Даррен расплылся в улыбке. – Этот человек сказал, что у меня талант.

– Но ты был не в себе, – сказал Робби.

– Я замечтался, Робби. Представлял себя в бело‑красной форме, как я играю за Сандерленд и забиваю мячи.

Даррен подпрыгнул, будто хотел достать рукой до звезд.

– Я, Робби, твой родной брат. Тот человек просто пришел и сказал, что я лучший из тех, кого он видел за последние годы. Почему ты плачешь, Робби?

Микки, полностью поглощенный Дарреном, резко повернулся и увидел слезы, текущие по щекам Робби. Он обнял друга, чувствуя, как вздымается его грудь от сдерживаемых рыданий. Он отвел его к стене.

– Присядь здесь, друг, – сказал он.

Робби сел. Он почувствовал облегчение оттого, что с Дарреном все в порядке, и слезы побежали сами по себе и никак не хотели останавливаться. Он знал, что, если бы что‑нибудь случилось с Дарреном, это был бы конец – кто же может такое вынести! Каждый день хуже, чем предыдущий, он уже по утрам боится вставать с постели.

Микки спокойно отнесся к слезам друга, но Даррен был обеспокоен и смущен видом своего старшего брата, плачущего, как ребенок. Он взволнованно переминался с ноги на ногу, изо всех сил пытаясь сдержать свои собственные слезы.

Через некоторое время Робби прекратил всхлипывать, потянулся к Даррену и, схватив его, крепко обнял:

– Я думал, он и до тебя добрался, крысенок.

– Нет, не добрался, – сказал Микки. – И никогда не доберется. Малыш будет играть за Сандерленд, и пусть Хозяин идет к черту.

Все трое заулыбались, а Робби благодарно пожал руку Микки. Довольный собой, Микки продолжил в том же духе:

– Ты хоть понимаешь, какой ты счастливчик, Робби?

Робби посмотрел на Микки, как будто тот был сумасшедшим. Счастливчиком он себя ощущал меньше всего, но эти умозаключения стоило выслушать – и лучше бы им быть обоснованными.

– С чего это ты взял?

– Ну, во‑первых, Клер исчезла. Но она нашлась, и с ней все будет хорошо. Во‑вторых, Керри ранили. Но с ней тоже все будет хорошо. На самом деле, я бы сказал, что с ней уже все хорошо, судя по тому, как она смотрела на огромную мамашу‑медсестру. В‑третьих, твоя мама завязала со спиртным – это здорово, правда? В‑четвертых, я думаю, у тебя только что был нервный припадок, в чем я тебя не виню. Но ведь с тобой тоже все будет хорошо, да? Так что с этого момента все пойдет как по маслу. Что скажешь?

Робби удивленно покачал головой. Откуда, черт возьми, он это взял? Но он вынужден был согласиться, что, по логике Микки, была вероятность, что с этого момента все действительно пойдет как по маслу.

Он вытер глаза, высморкался и улыбнулся Микки. Вместе они потребовали от Даррена пересказать им слово в слово то, что сказал человек из Академии. После этого, чувствуя себя лучше, чем за все последнее время, Робби повел брата и друга домой.

Когда троица дошла до конца улицы, они были так увлечены обсуждением предстоящего испытания Даррена, что не заметили машины, припаркованной на обочине. Не увидели мальчики и Хозяина, сидевшего внутри и напряженно следившего за ними.

Но его увидела одна женщина, находившаяся в полицейской машине без опознавательных знаков. И она еще раз поклялась, что не спустит с него глаз столько времени, сколько потребуется.