Глава тринадцатая. После очередной бессонной ночи Лоррейн встала и оделась на работу

После очередной бессонной ночи Лоррейн встала и оделась на работу. Она выбрала изящный темно‑синий брючный костюм и белую блузку. Затем заплела аккуратную косу и вдела в уши небольшие сережки с жемчужинками. Потом сняла их и надела небольшие золотые колечки. Одеваясь, Лоррейн старалась не смотреть на пустой гардероб.

Спустившись вниз, она заставила себя приготовить завтрак, хотя у нее совершенно не было аппетита. Она выпила кофе со сливками и двумя кусочками сахара (по‑другому не могла). Лоррейн не знала, что девочки, которых она искала, за последние три дня не ели ничего, кроме хлопьев, она же, сделав себе полную миску таких же хлопьев с молоком, еле заставила себя съесть две ложки и отодвинула миску в сторону.

– Ублюдок, – сказала она, когда по радио стали крутить песню Элвиса «Тюремный рок». Потом, глядя на размякшую массу, оттолкнула миску еще дальше.

Джон всегда был большим фанатом Элвиса, у него была огромная коллекция аудио‑ и видеозаписей, которые он часто прокручивал. Да что там «часто», это происходило постоянно. Еще одна причина, по которой она его так ненавидела.

Она вырубила Элвиса, сильно ударив по кнопке радио, и взяла ключи со стола. Заперев дверь, Лоррейн напомнила себе, что надо сменить замки, и как можно быстрее. Если этот урод думает, что может прилететь назад в мое гнездышко, пускай пеняет на себя, когда наткнется на новый замок.

Она шла к машине, и с каждым шагом депрессия все больше накатывалась на нее. Прошла половина недели, и у них все еще не было ни одной версии насчет девочек или хотя бы их тел. Боже мой, думала она, еще немного, и Кларк нас с дерьмом смешает.

Надеясь, что, когда она придет на работу, появятся хоть какие‑нибудь новости, Лоррейн дала задний ход и присоединилась к потоку движения на дороге. Ей пришлось один раз резко свернуть в сторону, чтобы не задавить дворняжку, которая внезапно застыла на дороге, хотя Лоррейн несколько раз нажала на кнопку сигнала. Она ехала очень быстро, не сбавляя скорость даже на поворотах, и домчалась до полицейского участка в мгновение ока. Но там ее ожидал сущий ад.

– Боже! – пробормотала она, когда, проехав через ворота участка, машина тут же была окружена толпами журналистов. – Какого черта тут творится?

Сдав назад, она заехала под большую арку и повела машину к служебному входу. К ее разочарованию, бдительные журналисты были и там.

– Чертовы длинноносые ублюдки! – Зная, что спрятаться не выйдет, Лоррейн приготовилась дать отпор этим папарацци.

«Кто его знает, – думала она, когда брала кейс с заднего сиденья, – если немного повезет, они подумают, что я просто секретарша».

Но ей не повезло сегодня. Не успела она еще дойти до главного здания, как они окружили ее, словно стая оголодавших ворон.

– Детектив‑инспектор Хант! – послышался один голос.

Лоррейн узнала его и поэтому повернулась. Она спокойно оглядела журналиста с ног до головы, он вернул ей такой же взгляд, и на его лице появилась явная усмешка.

Из всех репортеров во всем чертовом мире самым чертовым был он. Большинство из них просто выполняло свою работу и делало это очень хорошо. Но в бочке меда всегда бывает ложка дегтя. Этот журналюга, насколько знала Лоррейн, был из Боснии, а Люк, который ненавидел его так же сильно, как и она, часто говаривал, что, возможно, он специально развязал там войну, чтобы делать свои чертовы репортажи.

Этот самый репортер, проталкиваясь через коллег, схватил одну блондинку за руку и оттолкнул ее в сторону. Та посмотрела на него с такой же ненавистью, как и Лоррейн.

Зная, что теперь он полностью завладел вниманием Лоррейн, журналюга лживо улыбнулся и спросил:

– Правда ли, детектив‑инспектор Хант, что у тела, которое нашли в Фетфилде, не было головы?

Вот дерьмо. Как он выяснил это?

– Детектив‑инспектор Хант перед вами. – Ее голос был все таким же ледяным, но внутри она вся кипела.

Он положил руку ей на запястье. Лоррейн с отвращением взглянула на его руку, словно он прокаженный, потом, не моргая, пристально посмотрела в его темно‑коричневые поросячьи глазки. Журналюга тут же отдернул руку и извинился. Проигнорировав его, она посмотрела на остальных репортеров, пытаясь заморозить их своим взглядом, и отчеканила:

– Без комментариев.

В ответ же последовал недовольный гул. Она поднялась по ступеням в здание, остановилась наверху, повернулась и сказала:

– Как только у нас будет более точная информация, вас проинформируют. До тех пор, пожалуйста, не пытайтесь выдумывать бог весть что.

За ее спиной открылась дверь, и она повернулась. Там стояли Люк и Картер.

Она даже не стала оглядываться, просто вошла в участок.

– Просто классно, босс, – сказал Люк, когда она прошла мимо него. Она кивнула и пошла по коридору в комнату разборов, стараясь держать как можно большую дистанцию между ними. Люк передернул плечами, закрыл дверь, а потом вместе с Картером пошел за Лоррейн.

– Так, – сказала она, когда вошла в комнату и бросила сумку на стол. – Ну и откуда у нас утекает информация?

Она обвела взглядом своих подчиненных. Их там было семеро, а с Люком, Картером и ею самой – десять. Все тут же прекратили свои занятия и подняли глаза на босса. Она очень редко разговаривала с ними в таком тоне, но, когда это происходило, все прекрасно понимали, что кто‑то может очень скоро пострадать.

Сара Джейкобс, маленькая темноволосая женщина, подняла руку и сказала тоненьким голоском:

– Они здесь уже с семи часов утра, босс. Мне пришлось пробивать себе дорогу в здание.

Лоррейн стиснула зубы и холодно улыбнулась:

– Я не спрашивала, сколько они уже тут тусуются. Мне очень хочется знать, откуда они получают всю эту информацию? Как, например, они узнали, что у тела не было чертовой головы? Или это слишком сложный вопрос для комнаты, полной чертовых детективов?

Никто не ответил. Они смотрели в потолок, на дверь, в окно, потом друг на друга, словно пытались таким образом понять, кто проговорился.

Лоррейн вздохнула, что только усложнило ситуацию и заставило всех чувствовать себя очень неловко. Кто‑то из них совершил великий грех. Может, случайно, может, предумышленно, чтобы заработать денег. Проболтались жене, мужу, другу… но раньше такого здесь не было никогда. Они очень долго были хорошей командой, и даже новые члены – Картер и Сара Джейкобс – казалось, ладили со всеми остальными. Хотя, если честно, Лоррейн считала, что Сара жеманная дурочка, и она действовала на нервы не только ей, но и всей команде. Мерзость, какую и не вообразить, – кто‑то из них подставил свои грязные ладони под пригоршню монет и выболтал все. Она молила Бога, чтобы это оказалось ложью. Ну а если именно так и случилось и если ей удастся найти виновного – или виновную – он получит работу на фабрике по производству резиновых игрушек до конца своих дней.

Лоррейн еще раз посмотрела на них, давая им время обдумать то, что она недавно сказала, и то, насколько зла она была. Потом подошла к доске, громко цокая каблуками в притихшей аудитории. Там были фотографии трех пропавших девочек.

– Так. Трэвис, Мэй и Джейкобс, – она показала на двух мужчин и Сару, – будут заниматься всей той информацией, которая у нас есть по поводу пропавших голов. Я еще раз говорю всем, там должна быть какая‑то ниточка, которую мы все время упускаем.

Услышав смешок, она обернулась и стала искать глазами Джеймса Динвола. В каждой группе людей всегда есть клоун, и в ее команде это был Джеймс. Она злобно посмотрела на него, потом сухо сказала:

– Кроме самих голов.

Послышался негромкий смех, он понизил температуру в накалившейся атмосфере, и Лоррейн продолжила:

– Итак, мы, по крайней мере, знаем имя человека, чье тело нашли в Фетфилде. Пока этого недостаточно. Вы трое поедете туда, чтобы еще раз разыскать доказательства, самые мелочные улики, плевать, что это будет. Что бы с вами ни случилось, плюньте на проблемы и не приходите ко мне, пока у вас не будет более информации. Теперь остальные. – Она взяла указку, висевшую у доски, и ткнула ею в фото каждой девочки. – Я хочу, чтобы этих детей нашли. Как вы все знаете, мы уже прорабатываем теорию о том, что похититель всех троих – один и тот же человек. Хотя у меня и есть некоторые сомнения. Также я уверена, что он всего лишь шестерка, и все это похищение было очень тщательно спланировано.

Она выдержала небольшую паузу, дав им впитать то, что она только что сказала.

– Хорошо, теперь вот что я хочу еще. Все остальные выйдут на улицы Сандерленда с портретом Брэда. Разговаривайте с людьми. У всех есть свои контактеры, свяжитесь с ними. У него должна быть хотя бы пара врагов, которые выдадут его за несколько фунтов. – Она пожала плечами. – Никогда не знаешь, где повезет. Если он так швыряется деньгами, как об этом говорят, тогда большинство маклеров знает, кто ему может завидовать, и вполне вероятно, что, если им немного пригрозить, они дадут вам нужную информацию бесплатно.

После ее речи послышались недовольные возгласы, и Джеймс Динвол произнес своим замогильным голосом:

– А почему бы и нет босс, бывает, что и корова летает!

– Пускай она летает, Джеймс, но тебе бы лучше взлететь еще выше. Я хочу получить ответы на заданные вопросы, и они мне нужны вчера, поняли?

Она пристально взглянула на Сандерсона – небольшого жилистого мужчину с лисьим взглядом, который подчеркивался его бородкой и волосами песочного цвета. – Сегодня прибыли новые люди из Ньюкасла. Мне очень хотелось бы, чтобы вы с ними встретились. Вы отвечаете за этих ребят, поэтому смотрите, чтобы они не попали в какую‑нибудь передрягу.

Сандерсон, который работал с Лоррейн с тех пор, как она появилась в участке, посмотрел на нее самым преданным взглядом и сказал:

– Конечно, босс.

– И, – она помолчала, чтобы подчеркнуть следующее высказывание, – я хочу, чтобы все подумали хорошо и результативно о том, кто может проговориться.

Она вернула указку на место и направилась к двери. Положив руку на дверную ручку, повернулась. Делая ударение на каждом слове, она произнесла:

– Это очень плохо, не так ли? Из‑за того, что какой‑то идиотский трепач проболтался, нам приходится еще биться со всеми этими стервятниками снаружи. И можете делать ставки, но я уверена, что уже к пяти часам вся эта информация окажется в газетах. Слава богу, они не знают, что мы нашли уже больше одного тела.

Она вышла, и тишина снова нависла над присутствующими в комнате. Лоррейн вошла в свой кабинет. Дверь едва успела закрыться, когда вновь ее внезапно открыл Люк и вошел с двумя чашками кофе.

– Они все поняли, босс. – Люк поставил одну чашку ей на стол, потом сел на стул напротив. Он положил ногу на ногу, отхлебнул кофе и приветливо улыбнулся ей.

Лоррейн не стала улыбаться в ответ. Вместо этого она вздохнула:

– Черт возьми, Люк, что мне делать? Если газетчики узнают обо всем остальном и у них будет подозрение, что мы хотели скрыть серию обезглавливаний, Кларк разорвет нас всех на части.

– Да, он так и сделает, но вспомни, это же была его идея не говорить ничего прессе, а не твоя. Мы с тобой говорили ему, что лучше было бы, если бы мы все рассказали. Это все же старые убийства, самый поздний труп пролежал в земле семь лет. Скорее всего, убийцы уже нет поблизости, может, он и сам уже мертв. Нельзя сказать, что у нас вдруг появился серийный убийца, если он сделал всю работу уже семь лет назад.

Откинувшись на спинку стула, Лоррейн стала изучать потолок.

Наблюдая за ней, Люк не мог не обратить внимания на идеальные линии ее шеи.

– Честно говоря, – продолжил он, возвращаясь к делам, – я не понимаю, из‑за чего ты беспокоишься. Тебе уже не раз приходилось прикрывать задницу Кларка.

Она посмотрела на него:

– Люк, меня беспокоит утечка информации. Я бы не поверила в это, потому что они все такие хорошие, но что толку себя обманывать.

– Может, кто‑то просто проговорился в пабе, вот и все, – предположил он.

– Я тоже так надеюсь.

Пока она говорила, уставший от проблем разум нашептывал ей: Какой красивый мужчина!

Боже, откуда это только взялось?

Успокойся. Опасно так думать. Ты же не так давно одна, чтобы бросаться на первого встречного.

Это все вина матери, она слишком долго вбивала мне это в голову.

Но она знала, что Мевис была права во всем насчет Люка. Почему Джон не мог быть таким, как Люк?

А еще, если хорошенько подумать, у него тоже есть недостатки. И когда думаешь об этом, понимаешь, что все мужики уроды. Вечером они просто прикладываются к другой чертовой сиське.

Маменькины детки, вот кто они.

Пауза затянулась, и Люк начал чувствовать себя неловко.

– Забудь обо всем, Лоррейн.

– Прости?

– Твои мысли. Ты далеко от нас.

Лоррейн почувствовала, что покраснела, а с ней это случалось нечасто. Она встала, подошла к окну и посмотрела на улицу. Не глядя на Люка, она чувствовала себя увереннее. Лоррейн пожала плечами, потом сказала:

– Да так, ничего, Люк. Просто задумалась, вот и все.

Люк и представить себе не мог, что именно он был предметом ее размышлений. Он допил кофе, поднялся и сказал:

– Ну ладно, я пойду. Мне надо встретиться с родителями Джейд сегодня во второй половине дня, а завтра утром я поеду к миссис Лэмсдон. Надеюсь, она сможет ответить хоть на какие‑нибудь вопросы. Как знать, что она может нам рассказать. – Уже у двери он повернулся: – Увидимся, пока.

– Ага. Кстати, ты очень хорошо относишься к Лэмсдонам. Это так здорово.

– Мне их жаль. Они все хорошие ребята, просто им очень долго не везло…

Он открыл дверь, и в кабинет влетел Трэвис.

– Плохие новости, босс, – сказал он, пройдя мимо Люка, который закрыл за собой дверь.

Трэвис подошел к столу Лоррейн. Лоррейн кивнула.

– Найден труп.

У Лоррейн перехватило дыхание.

– Одна из девочек или очередное тело без головы?

– Это девочка, – угрюмо сказал он. – Ей где‑то между тринадцатью и шестнадцатью.

Лоррейн почувствовала, словно кто‑то ударил ее в живот. Одна уже мертва. Где остальные? Тоже мертвы? И какую семью ей придется навестить, чтобы принести плохие новости?

Прежде чем она еще что‑то спросила, зазвонил телефон. Зная, что это мог быть только Кларк, она скорчила гримасу и взяла трубку.

В то время как Лоррейн разговаривала с взбешенным Кларком, Керри и Робби вышли из автобуса в Сайт‑Шилдз. Марк, решив, что ему не помешало бы отдохнуть от школы, устроил себе выходной и ждал их на остановке. Керри снова, как и вчера, испытала какое‑то непривычное ощущение при виде Марка. Она познакомила юношей, и те улыбнулись друг другу.

– Ну, тебе удалось что‑нибудь раскопать? – спросила Керри, на всякий случай скрестив пальцы в карманах.

– Ну, не особенно. Кажется, никто его уже не видел пару недель. – Увидев разочарование в ее глазах, Марк тут же добавил: – Но я нашел, где живет его бабушка. Если мы пойдем туда, может, узнаем, где он теперь живет. Для начала это уже кое‑что.

– Класс, – сказал Робби. – Мы можем пойти туда сейчас?

– Конечно, – ответил Марк. – Это не так далеко, через парк.

Парк начинался через дорогу от автобусной остановки, и они прошли через него под пристальным взором пятидесяти уток и множества детей.

– Когда мы придем туда, – сказала Керри, – я буду говорить, а вы молчите, хорошо?

– Без проблем, Керри, – сказал Марк, в то время как Робби просто кивнул. В общем, он всегда именно так и делал.

Они дошли до дома, небольшого особнячка в викторианском стиле, который когда‑то давно выглядел гораздо лучше. Впрочем, можно было разглядеть результаты попыток вернуть ему былой вид. В оконных ящиках с облупившейся краской распускались первые весенние цветы, сверкавшие оттенками розового и голубого.

Когда Робби постучал в дверь, начался дождь, и Керри подняла воротник черной кожаной куртки – Робби купил ее на распродаже перед Рождеством.

– Надеюсь, она дома, – пробормотала Керри.

Потом они услышали, как кто‑то идет к двери. Казалось, прошла целая вечность, наконец высокий скрипучий голос спросил:

– Кто там?

Керри пожала плечами, наклонилась и открыла крышку почтовой прорези:

– Простите, у вас есть внук по имени Брэд?

Дверь медленно открылась. Маленькая женщина, явно из числа богатеньких матрон, резко ответила:

– И кто это хочет видеть его?

Керри отошла назад, так как от женщины ужасно несло табаком.

– Добрый день, – вежливо сказала она. – Меня зовут Керри Лэмсдон. Несколько недель назад ваш внук одолжил мне немного денег. Я опоздала на последний автобус домой, и он поймал мне такси. Если бы вы могли сказать мне, где он живет…

Ее резко оборвал смех пожилой женщины.

– Сильно сомневаюсь, что это Брэд. Он не кинет веревку даже утопающему. Поверь мне, я‑то его знаю.

– Нет‑нет, я уверена, это он, – настаивала Керри. – Просто скажите мне, где он живет, я отдам ему деньги.

Матрона покачала головой, потом ее улыбка стала ехидной.

– Не люблю, когда мне врут. – Она осмотрела Керри с ног до головы, задержав взгляд на груди Керри. – И по правде говоря, деточка, ты не в его вкусе. Итак, зачем он вам на самом деле нужен?

Керри опять натянула воротник выше. Старая дура, подумала она. Потом решила, сказать правду. Если эта ведьма с голубыми волосами не скажет ей, где он, им придется снова идти в полицию.

– Пожалуйста. Мне очень надо встретиться с ним. Это связано с моей сестрой, видите ли, она пропала три дня назад. Последний раз ее видели с вашим внуком. Ради бога, ей всего тринадцать и…

Дверь захлопнулась перед ее носом.

– Ах ты, вонючая сука! – Керри колотила по двери кулаками. – Открой, слышишь, старая дура! – Она нагнулась и снова открыла почтовый ящик. – Вы знаете, где он! – кричала она. – Я хочу вернуть свою сестру, и я знаю, что она с этим ублюдком! – Керри снова начала в отчаянии колотить по двери. – Вы слышите меня? И я никакая вам не деточка! – Она еще раз ударила по двери.

Робби сжал ее плечо:

– Пойдем, Керри, не стоит тратить время зря. И если ты будешь угрожать ей, она может вызвать копов.

– Старая дура! – выкрикнула Керри. Еще раз сильно ударив по двери, она последовала за Робби и Марком.

– И что нам теперь делать? – спросил Робби, когда они двинулись в сторону парка.

– Мы можем поспрашивать в игровом центре, – предложил Марк.

– Да, давайте пойдем туда, – сказала Керри.

Они прошли по первой галерее. Марк поговорил с парой человек, но никто не видел Брэда. В следующей галерее они решили разделиться, чтобы расширить территорию поисков. Керри задавала вопросы разным ребятам: наконец, уставшая от их безразличия и отсутствия реакции на рисунок Кэти, она бросила взгляд на оборванца, безуспешно пытавшегося обыграть однорукого бандита. Керри двинулась было дальше, как вдруг кто‑то схватил ее за руку и утащил за автоматы.

Большая рука стиснула горло Керри так, что ее голова задралась вверх; ей в лицо смотрели серые стальные глаза. На бровях не было волос, и ей стало страшно. Керри окинула взглядом голову своего мучителя. Там тоже не было волос. Его глаза были пустыннее Сахары, и Керри осознала, что она в очень большой опасности – такой, из которой уже не будет выхода.

– Как тебя зовут? – грубо спросил мужчина.

– Керри Лэмсдон, – ответила она не колеблясь, хотя ее голос дрожал. Ее взгляд отчаянно метался, выискивая Робби или Марка.

– Так, Керри Лэмсдон, я тут слышал, что ты моего друга ищешь.

Она уже было собралась все отрицать, когда он сдавил ее горло еще сильнее.

– Даже не пытайся наврать мне тут с три короба, сучка. Лучше убирайся‑ка ты отсюда, если еще хочешь жить.

Внезапно он отпустил ее и толкнул на однорукого бандита. Она ударилась головой о заднюю стенку автомата, лысый ухмыльнулся и сразу куда‑то исчез. У Керри все еще кружилась голова. Она еще сильнее испугалась за Клер. Ее сестра попала в беду. Она смотрела на то место, где только что стоял этот козел, и потирала подбородок и шею.

Что мне теперь делать?

Рассказать Робби?

Рассказать копам?

Это не приведет ни к чему хорошему, разве что к деревянному костюмчику.

Керри решила ничего не говорить. Если бы Робби узнал об этом, он бы тут же рассказал все полиции, и тогда они потеряют Клер навеки. Ей просто надо быть осторожнее и почаще оглядываться. Керри поправила куртку, отряхнула рукава и немножко пришла в себя.

Этот гад решил, что она отступится. Тоже мне, мафиози.

Храбрые слова, но она все еще тряслась внутри, когда отправилась на поиски парней, и не могла не думать: «А что, если это на самом деле мафия? Или кто‑то из приближенных к их кругам. Кто‑то еще хуже. Во что ты нас втянула, Клер?»

– А, вот ты где, – сказал Робби, увидев ее.

Марк улыбнулся ей, но она все еще была в шоке и не смогла улыбнуться в ответ.

Почувствовав, что что‑то не так, Робби нахмурился и спросил:

– С тобой все в порядке, Керри?

– Да, просто задумалась, – пробормотала она. Искушение все рассказать было сильным, но она прогнала эту мысль. Надо найти Клер, остальное – ерунда.

– Похоже, – сказал Марк, – остается только заявить в полицию. По крайней мере, ты выяснила, откуда он. Копы заставят заговорить старую каргу.

– Сомневаюсь, – проворчала Клер, повернувшись к нему. Она не знала, что теперь делать, но передать все полиции – это все равно что оставить поиски сестры. Такой ход событий ее не устраивал. Хотя, подумала она, оставаться в Сайт‑Шилдз дольше нет смысла. – Мне кажется, что нам пора ехать домой, чтобы забрать детей. Спасибо тебе, Марк, за то, что помог.

– Да ладно, чего там. Я… – он уставился в землю, – провожу вас до остановки. Если вы не против.

Керри уже направилась в сторону автобусной остановки.

– Да, без проблем, – сказала она, пожав плечами.

Робби шел впереди них и посмеивался про себя. Он, в отличие от своей недогадливой сестры, понимал, в какую сторону дует ветер. И Марк ему понравился, хотя он видел его сегодня впервые.

Когда они дошли до остановки, Робби зашел за павильон и стал смотреть на море. Марк подошел поближе к Керри.

– Скажи, – он улыбнулся лучезарной улыбкой, которую все утро отрабатывал в ванной перед зеркалом, – мы можем еще увидеться, Керри?

У Керри сердце вдруг забилось часто‑часто.

– Не знаю… может быть. Ну, раз ты так хочешь… Но знаешь, я живу далеко, и у меня не всегда найдутся деньги, чтобы приехать сюда. А еще мне надо тренироваться для соревнований, я выступаю на чемпионате страны в субботу, если, конечно, Клер найдется.

– А чем ты занимаешься?

– Бегом… Я спринтер.

– Прикольно. Слушай, не беспокойся из‑за денег, я могу купить карточку на автобус и приехать, чтобы навестить тебя. Если ты хочешь. Плюс у моего отца есть пара машин. Наверняка кто‑нибудь подбросит меня.

– Пара машин! Ты умеешь водить?

– Конечно, отец разрешает мне ездить по имению.

Керри осмотрела его с ног до головы. На нем была хорошая одежда, все от лучших фирм. Иногда у него проскальзывал акцент как у богачей. У его отца, должно быть, неслабая работа.

– Ты же еще слишком молод, чтобы водить? А если ты вдруг наедешь на кого‑то, кто будет отвечать за это?

Марк слегка смутился, потом улыбнулся:

– Нет, в городе отец никогда мне бы не разрешил. Я вожу там, где мы живем.

Теперь Керри была в шоке.

– Где ты живешь? Что ты имеешь в виду?

Марк немного покраснел, смутился, но все же продолжил:

– Мы… Ну, у нас есть дом и большая территория вокруг него.

– Да ладно, не заливай.

Марк хихикнул:

– Честно, поверь мне.

Керри расстроилась. Марк ей нравился, но она никогда не думала, что он из богачей и что у них есть поместье.

Интересно, сколько там домов? И девчонок… Должно быть, там живут толпы прикольных девушек. У которых есть грудь. Она посмотрела на свою поношенную куртку: когда‑то она была приличной, и даже в районе груди имелась выпуклость, но куртка была с чужого плеча, просто эта выпуклость осталась после какой‑нибудь прикольной девчонки, такой же богатой, как и Марк. Нет, ничего у них не получится.

Она посмотрела на его модный спортивный костюм, и на душе стало совсем тяжело.

Где этот автобус, черт его подери? Керри с нетерпением посмотрела на дорогу.

Слишком много проблем, чтобы еще думать о парнях. Большинство из них, наверное, полные отморозки. Стоит посмотреть на мать, и все становится ясно.

Клер уже хотела отказать Марку, когда он неожиданно дотронулся до ее руки:

– Ты не хочешь меня больше видеть, Керри?

«Нет» было уже у нее на губах, но тут Робби вышел из‑за остановки и остановился перед ними.

– Конечно, хочет. Вот, – он дал Марку клочок бумаги, который тот с радостью взял, – это наш адрес.

Автобус подъехал, и Керри тут же вскочила в него, даже не оглянувшись на Марка. Она побежала в конец автобуса и села у окна.

– Какого черта ты это сделал? – спросила она, когда Робби, заплатив за проезд, сел рядом.

– А что такого? Я думал, он тебе нравится. Во всяком случае, он по тебе просто сохнет.

– Он богатый, дурачок!

– Ну и что? Если у его отца есть пара машин, это еще не значит, что он сказочно богат. Знаешь, остатки былой роскоши.

– Сомневаюсь. У него собственный дом. И, вообще, у них есть собственное поместье. Там должно быть много девчонок, и что ему вообще тогда от меня нужно?

– Поместье? – Робби нахмурился, потом засмеялся. – Это же не поселок, а просто большой участок земли с большим домом, дуреха.

Керри быстро глянула на брата, чтобы убедиться, что он над ней не подтрунивает.

– Я знаю, – небрежно сказала она.

– Ну конечно.

Она повела плечами:

– Во всяком случае, это еще хуже, он не из нашей лиги.

– Прекрати принижать свое достоинство, Керри.

Его сестра вздохнула, и этот вздох исходил из ее сердца.

– И вообще, у меня депрессия. Иногда я чувствую себя так погано из‑за того, что не могу найти выход из этого. – Керри уставилась в окно. По ее щеке скатилась большая горячая слеза.

– Ох, сестренка. – Робби сжал ее плечо. – Послушай, с матерью все будет хорошо. Она скоро поправится. А насчет Клер – мы скажем копам адрес этой старой карги, и они найдут нашу сестру за пару часов. Потом ты выиграешь соревнования, и снова все будет хорошо.

«Все будет хорошо? – думала она. – Никогда». Слезы начали капать чаще, и она сказала:

– А теперь послушай меня, Робби. Мы по самые уши в дерьме. Попробуй понять это. Искать плюсы даже в дерьме, как делаешь ты, – бесполезное занятие. Нет ничего хорошего в этом мире, неужели ты сам не видишь?

Не принимая ее пессимизм, Робби улыбнулся:

– Конечно же, есть и хорошее.

– Нет, такого не существует. Там, откуда Марк, нас называют мешками с дерьмом.

– Это только потому, что они не знают нас. Они слышали пару историй о наркоманах и сразу же гребут всех под одну гребенку. Там тоже все разные, как здесь, вокруг нас.

– Нет, с тобой бесполезно говорить, Робби. – Она ткнула его локтем в ребра. – Так вот послушай, большой брат. Ты меня просто бесишь, и уже по‑настоящему. Это не детская стычка. Шел бы ты куда подальше. Например, в проповедники. Это будет для тебя в самый раз. Да хоть монахом… Черт тебя подери!

Она отвернулась от брата и уставилась в окно. Ее мысли вернулись к лысому и его угрозам. Да, Клер в еще большей опасности, чем они представляли.

Она знала, что могла постоять за себя на улице лучше, чем многие, но это был мир взрослых, и ей становилось все страшнее и страшнее.

Этим утром, когда Керри с Робби поехали встречаться с Марком, Даррен отвел сестер в школу и медленно пошел в свой корпус.

Это было выше его сил. Если бы Эмма чихнула еще раз… Даррен застонал, его кулаки сжались в карманах куртки.

Пнув пустую банку от пива, он представил, что это была голова Эммы, потом еще и прыгнул на ее. Хруст был таким приятным.

Почему она не может просто молчать, как Сьюзи?

– Привет, Даррен.

Даррен все еще пинал расплющенную банку, он и не оглядываясь знал, что это его бывший друг Кенни Джонс. Они сильно поругались вчера, когда Кенни пришел поиграть в футбол.

Кенни пошел рядом с Дарреном. Он был мал для своего возраста, и огромный ранец лишь подчеркивал это. Как будто ребенок надел одежду своего старшего брата.

– Ты еще видел тех парней, Даррен?

– Каких парней? – спросил Даррен, хотя сразу понял, о ком речь.

– Ну, у которого все лицо в крапинку и второго, его вроде зовут Стиви.

– Зачем ты меня спрашиваешь? Ты вчера сказал, что мы больше не друзья. Забыл уже? И зачем это вообще они тебе вдруг понадобились?

– Я так просто сказал, что мы больше не друзья. А ты обозвал меня недоумком. Откуда я мог знать, что твоя мама в больнице, а Клер вообще потерялась? – Испугавшись, что они больше никогда не помирятся, Кенни горячо сказал: – Ты никогда не говорил мне об этом раньше. Мне казалось, что хорошие друзья всегда рассказывают все друг другу.

Даррен пожал плечами и вспомнил, что и в самом деле не рассказывал Кенни о матери и сестре. Просто у него не было времени. И лишь потому он простил Кенни.

– Ну, – сказал он, соображая, почему Кенни не ответил на его вопрос, – зачем тебе эти парни?

– Да так. Низачем. – Керри поддел ногой мяч, который держал в руке, и поймал его на колено. – Как ты думаешь, сколько раз я смогу подбить его?

– Да уж меньше, чем я. – Даррен не остановился, сейчас футбол интересовал его меньше всего, приходилось думать о более серьезных вещах.

Кенни поймал мяч и, взяв его снова под мышку, догнал Даррена.

– Что с тобой, Даррен? – Кенни не мог себе представить, что Даррен когда‑нибудь откажется от футбола.

– Что со мной? У нас мать больна и пропала сестра, а лучший друг хитрит и ничего не рассказывает. Вот что со мной.

– Прости, Даррен.

Даррен остановился и со вздохом, как взрослый, сказал:

– Ладно, Кенни, это не твоя вина. – Он пристально посмотрел на Кенни, словно ожидая, что то, о чем думал его друг, нарисуется у него на лбу. – Эти парни давали тебе что‑нибудь на днях? Это потому ты так хочешь их найти? Ты принимал наркотики? Лучше бы ты этого не делал, Кенни.

Кенни разглядывал свои кроссовки, будто видел их в первый раз.

– Кенни! – еще раз сказал Даррен.

– Ладно, ладно. – Понимая, что Даррен будет приставать к нему, пока он не скажет правду, Кенни решился. – Да, я хотел попробовать. Но Стейси нашла таблетку. Она спустила ее в унитаз, а потом отхлестала меня по щекам. Хорошо, что она не сказала матери, потому что мать точно задушила бы меня.

– Ей пришлось сильно наклониться, чтобы ударить тебя по лицу.

– Очень смешно!

– Что бы ты сделал с этой таблеткой, если бы Стейси не нашла ее? – спросил Даррен.

– Я только хотел попробовать, что это такое, вот и все. Просто чтобы узнать, почему все так много говорят об этом, ну, сам понимаешь. Я просто хочу увидеть все те водовороты. Вот и все.

Даррен покачал головой:

– Вот и все? Да ведь это может убить тебя. Ты что, не слушал, когда копы приходили в школу и рассказывали о наркотиках? Они сказали, что больше одной может и не понадобиться, дубина. – Он поднял указательный палец вверх. – Всего одну, вот и все. Ты что, думаешь, они вечно выдают их за просто так? Вот дурак! Бесплатно только первая. После этого тебе надо будет платить. Вот почему все эти наркоманы ходят все грязные и оборванные и грабят людей на улицах. Это становится привычкой. Вот как ты всегда теребишь свой нос. Только с некоторыми наркотиками твой нос может вообще отвалиться. Ты что, вообще не слушал? Ты знаешь про это хоть что‑нибудь? У твоей Стейси ума в пятьдесят раз больше, чем у тебя, хотя она и полная дура.

Даррен пошел дальше в школу, обозлившись на Кенни за то, что, несмотря на прослушанную лекцию, тот все же хотел попробовать наркотики.

Кенни догнал его:

– Да ладно тебе, Даррен. Я просто шутил. Может, я так бы и не принял ее.

Они услышали звонок и тут же припустили бегом.

– Побежали! – закричал Даррен. – Хетчет сегодня дежурит во дворе, и, если мы не будем стоять там как оловянные солдатики, прежде чем прозвонит последний звонок, можешь забыть о футболе после уроков.

Кенни не надо было объяснять, он еще не забыл, как несколько раз попадался под горячую руку Хетчет.

Во время перемены в полдень Даррен искал Кенни. Во дворе его не было, и Даррен направился в уголок курильщиков. Конечно, Кенни был там, дымя как паровоз вместе со старшими ребятами, только в отличие от них он выглядел как рыбешка, которую только что вытащили из воды.

Кенни увидел его, и Даррен кивнул, что, мол, надо поговорить. Кенни кивнул в ответ и отдал сигарету старшекласснику, который жадно ее схватил.

– Ты, я вижу, передумал стать футболистом, – сказал Даррен, когда Кенни подошел к нему.

– Ты же знаешь, что не передумал.

– Ну и зачем ты тогда куришь? Сначала сигареты, потом травка…

– Нет, до травки не дойдет.

– Кенни! Это не смешно! – зло сказал Даррен.

– Конечно, мамочка. Чего тебе надо?

– Я думал, что мы снова стали друзьями.

– Мы друзья. Только…

– Только что?

Кенни посмотрел назад в сторону курильщиков.

– Только они… – Он посмотрел на серьезное лицо Даррена, вздохнул и продолжил: – Ладно, все нормально. Ты чего хотел, попинать мяч?

– Да нет. – Даррен засунул руки в карманы и пошел в сторону двора. Кенни, чувствуя себя виноватым, поплелся за ним.

– Даррен, насчет твоей матери и Клер. Мне очень жаль, честно. Моя Стейси просто дура, я ее ненавижу. Но если бы она пропала, я бы не знал, что бы я делал. Наверное, плакал бы очень сильно, только никому не говори. Хотя, по правде говоря, я просто не выношу ее.

Даррен кивнул. Он знал, что это такое, когда у тебя есть сестра, которую ты не выносишь.

– Они никогда ничего мне не рассказывают. Как будто я маленький ребенок. Нечестно. Это же моя мама, моя сестра, а они…

– Кто «они»?

– Робби и Керри. Я слышал, как они разговаривали прошлой ночью. Они отправились в Сайт‑Шилдз на поиски Клер. И ничего мне не рассказали.

– Ух ты!

– И Хетчет без конца пристает все утро. Она меня с ума сводит. Еще и вцепилась насчет Стиви.

– А о чем она тебя спрашивала?

Кенни пнул мяч. Ему еще повезло, что Хетчет не сдвинулась на пару дюймов, а то он угодил бы ей прямо в лоб. Кенни сглотнул, а Даррен присвистнул:

– Класс! – Они оба смотрели на мяч, который покатился дальше по площадке.

Спустя секунду они отправились за мячом, и Кенни снова сказал:

– Ну так о чем она тебя спрашивала?

– О наркотиках. Они примчалась, когда Стиви пытался дать мне таблетку, и с тех пор прямо как заноза у меня в заднице. Она, видимо, думает, что я доживу до завтрашнего дня, если расскажу ей, откуда он берет их. Черт, я сам этого не знаю!

– Да, ей надо точно иногда отдыхать.

Даррен внезапно остановился и повернулся к Кенни:

– Что мне делать, Кенни? Все так плохо в последнее время.

Кенни оглянулся – нет ли рядом учителей – и сказал:

– Слушай, я бы тоже себя так чувствовал. – И вдруг заулыбался: – А может, ты придешь сегодня ко мне? Посмотрим видик, сыграем в игры, и останешься ночевать у меня.

Даррен обрадовался:

– А давай еще раз посмотрим «Мнимую угрозу»? – Потом его лицо потухло. – Я не могу.

– Почему?

– На мне ведь Сьюзи и Эмма. А если Бэтмен и Робин не вернутся?

– Да, это не шутка. Твоя Эмма постоянно чихает… Это что, привычка?

– Ты прав. Она меня достала.

– Знаешь что? Я приду к тебе после чая, там решим.

Они прекратили возиться с мячом, посмотрели друг на друга и представили себе одну и ту же картинку: Керри и Робби бегут по Сихиллсу, одетые как Бэтмен и Робин.

– Я в отпаде, – сказал Даррен, и они оба разразились смехом.

Они все еще хихикали, когда спустя две минуты зазвонил звонок, но, войдя в здание школы, Даррен снова погрустнел. «Где же ты, Клер?»