Глава восьмая. Робби и Керри стояли у дверей палаты

Робби и Керри стояли у дверей палаты. Керри взглянула на брата, и он вдруг показался ей совсем взрослым. Она не решилась рассказывать ему о проблемах Даррена, хотя и чувствовала, что Стиви с Мартином не зря дожидались у ворот.

Она открыла дверь палаты, а Робби словно застыл. Он что, так и собирается стоять тут вечно? Отключился на недельку?

Мать лежала в дальнем углу палаты, и даже от дверей было видно, что она выглядит гораздо более здоровой физически, но сильно обеспокоена. Господи, она не знает еще и половины наших проблем, подумала Керри.

– Привет, мам, – сказала она, приблизившись к койке.

Ванесса подняла на дочь глаза и вяло улыбнулась.

– Я могу выписаться во второй половине дня, – сказала она, вздохнув. – Робби, не попросишь Тревора приехать за мной? Он живет через дорогу от нас. Тревор возьмет всего пару фунтов, а если поехать на такси, придется неделю голодать.

Хотя Ванесса и завела разговор о возвращении домой, Керри почувствовала, что ей вовсе не хотелось выписываться. А интересно, как она заговорит, когда узнает о нашей Клер?

Керри толкнула брата локтем, потому что не собиралась торчать здесь и слушать их болтовню. Робби вдруг взял мать за руку.

– Мам, я должен тебе кое‑что рассказать. – Он остановился и сделал глубокий вдох. – Я никак не мог решиться, но ты должна знать. Клер пропала.

Повисло гробовое молчание, потом Ванесса сказала:

– Пропала? – причем так тихо, что детям пришлось наклониться, чтобы расслышать.

– Мам, она не пришла вчера ночью домой, – так же тихо сказал Робби. – И ее не было в школе весь день вчера.

Керри увидела, что цвет лица матери стал белее простыней, на которых она лежала. Робби положил руку на плечо Ванессы, а она молча раскачивалась взад и вперед. Керри казалось, что слезы капают на руку Ванессы, но у матери были сухие глаза, а вот у Робби лицо было мокрым.

Внезапно Ванесса закричала страшным тонким голосом, который как будто врезался в мозг Керри. Она никогда в жизни не слышала, чтобы кто‑то так кричал. Керри зажала уши ладонями, но не смогла заглушить вопли. Мать выла так, словно ее пытали в аду. А между вскриками Ванесса снова и снова повторяла одни и те же четыре слова:

– Он добрался до нее! Он добрался до нее!

Керри в ужасе, оттолкнув Робби, обхватила мать, пытаясь ее успокоить:

– Прекрати, мама, пожалуйста, прекрати! О чем ты говоришь? Кто добрался до нее? О чем ты?

Ванессу трясло, но она затихла на секунду и посмотрела на старшую дочь.

– Хозяин, – сказала она, выпучив глаза так, что казалось, что они вот‑вот выпрыгнут из глазниц. – Хозяин добрался до нее! – И она снова стала жутко кричать.

Наконец в палату вошла сестра, оттолкнула Робби с Керри и задернула розовую штору вокруг кровати, указав детям на бокс, расположенный неподалеку от палаты.

Керри с Робби сели и молча смотрели друг на друга. Хотя двери были закрыты, крики матери все еще были слышны.

– О чем это она? – спросила Керри. – Какого…

– Не знаю. – Робби медленно покачал головой, все еще в шоке.

– Ты думаешь… ты думаешь… может, она знает, кто мог украсть нашу Клер? – Керри просто не могла в такое поверить.

Они сидели в оглушающей тишине, пока спустя несколько минут не вошел доктор в таких больших очках, каких Керри еще не доводилось видеть.

– И чем же это вызвано? – резко спросил он, и после каждого слова его очки подпрыгивали на переносице. Он продолжил, не дождавшись их ответа: – Что же вы такое решили рассказать своей матери, из‑за чего все лечение пошло насмарку? Ее выписку придется отложить на много дней.

Лицо Робби стало мертвенно‑бледного цвета, когда он заговорил:

– Простите доктор, я думал, что копы… Я имею в виду полицейские… сказали вам.

– Сказали мне что?

Робби рассказал все о Клер и о том, что им велели сделать полицейские. Выражение лица доктора смягчилось, и он положил руку на плечо Робби:

– Послушай, к сожалению, никто не говорил нам ничего о вашей сестре. Лучше бы вы сначала рассказали все одной из сестер.

Робби кивнул. Доктор абсолютно прав. Они сильно напортачили.

– Вроде бы полисмены собирались прийти сегодня в больницу.

Доктор вздернул брови, ожидая продолжения, и его очки поднялись даже выше бровей.

– Да, где‑то во второй половине дня, – сказала Керри.

При других обстоятельствах она бы умерла со смеху, глядя на эти очки, но сейчас было очень даже не смешно.

– Боюсь, они зря потратят время. Я дал ей большую дозу антидепрессанта. И она вряд ли придет в себя до завтрашнего дня.

– Простите, – жалобно промямлил Робби.

Доктор улыбнулся ему:

– Это не ваша вина. Полицейские должны были сначала проинформировать нас… Вам, наверное, пора домой. Я уверен, в конце концов ваша сестра объявится. Приходите завтра, но только с хорошими новостями, ладно? – Его очкам грозило полное исчезновение в шевелюре. – И на будущее: старайтесь сначала информировать нас о новостях.

«Да уж, – подумала Керри, не в силах оторвать взгляд от его очков, – беда в том, что мы сами не знаем, что с нами происходит». Пообещав доктору в следующий раз рассказывать все сначала медсестре, они ушли из больницы.

Когда они дошли до автобусной остановки, их автобус только что ушел.

– Этого только не хватало! – Керри изучала расписание, уперев кулаки в бедра. – Тут написано, что этот дурацкий автобус придет теперь только через двадцать пять минут. – Она посмотрела на небо: – Могу поспорить, вот‑вот пойдет дождь.

Робби ее не слушал, пересчитывая мелочь. Скорчив гримасу, он сунул деньги в карман, посмотрел на Керри и сказал:

– Если пройдем пешком до следующей остановки, мы сможем купить пакет чипсов. Ты есть хочешь?

– Есть? – Керри топнула ногой. Беспокойство за мать, страх за сестру, давно копившееся отчаяние оттого, что невозможно никуда деться от этого Сихиллса, выплеснулось наружу. Голос ее звенел и с каждым новым словом все больше срывался на крик. – Еще как хочу! Помнишь, я не успела разнести газеты утром? Поэтому не удалось стянуть молока. И все, что ты можешь предложить, – это пакет чертовых чипсов? Чего уставились? – обрушилась она на несчастную парочку средних лет, которая проходила мимо и что‑то неодобрительно бормотала. Она резко развернулась к Робби: – Слушай, а если пройти пешком до самого дома? Тогда мы сможем позволить себе купить еще и рыбки, а не только эти вонючие чипсы. Неплохая идея, а, что ты думаешь? Разве не так?

Робби поднял руки:

– Прости Керри, но это все, что я могу сделать.

Керри так и хотелось сказать ему, что он может сделать. Любому другому она бы ответила как надо. Но это был Робби, и ему было ничуть не легче, чем ей. С чего это она наорала на брата? Сердце ее сжалось от жалости и стыда.

Тронув его за локоть, Керри сказала с еле заметной улыбкой:

– Прости, Робби. Я знаю, что ты делаешь все, что только возможно. Тянешь лямку, пока я думаю о своем беге… Но должен же быть выход? Нельзя жить дальше так, как мы живем. У нас каждый следующий день хуже, чем предыдущий. Да еще мать в больнице, а Клер там… – Она махнула рукой в неопределенном направлении. Робби отскочил, как будто она на него замахнулась, чего у Керри и в мыслях не было. Она, сгорбившись, прислонилась спиной к автобусной остановке.

Робби шагнул к сестре, чтобы ее успокоить, но в этот момент Керри подняла голову:

– Да она может быть где угодно… Ты это понимаешь? Что нам делать, Робби? Что нам делать?

Слезы, которые она пыталась сдержать, хлынули из глаз. Робби хотел обнять ее, но Керри лишь оттолкнула его.

– Копам наплевать на нее, понимаешь? Возьми хоть то, что было в больнице. Ты тут ни при чем, этот доктор в дурацких очках прав. Копы должны были сказать им все еще до того, как мы пришли туда, но мы не знали адреса этой чертовой больницы, а им было наплевать. Уроды, вот они кто. Раз мы живем в развалюхе, на которую ни один нормальный человек и смотреть не станет, значит, о нас подумают в самую последнюю очередь. Ну уж нет, с нашей Клер я такого не допущу. – Она посмотрела Робби в глаза, и он увидел в ее посуровевшем взгляде готовность пойти на все ради сестры. – Я найду Клер. Ты уж поверь мне, Робби Лэмсдон, я узнаю, о чем говорила наша мама в больнице. Это не просто так. Она забилась в угол от испуга, но я найду этого урода, кто бы он ни был.

Робби стоял, опустив руки в карманы, и просто смотрел на нее. Обсуждать тут было нечего. Он знал сестру. Она сделает то, что решила, чего бы это ей ни стоило.

Лоррейн вошла в кухню матери через заднюю дверь. Визит в Фетфилд не дал ей ничего нового в расследовании дела Холланда. Надо было быть через полчаса в участке, но, проезжая мимо дома матери, она решила заглянуть. Мевис жила в этом городишке всю свою сознательную жизнь и наверняка помнила сплетни об исчезновении Холланда лет пятнадцать‑шестнадцать назад.

Мать стояла у раковины и мыла посуду. Услышав Лоррейн, она повернулась. Волосы у Мевис были заплетены в две косы, лежавшие на плечах. Она была одета в крохотный топ и черные леггинсы, между которыми виднелась двухдюймовая полоска загорелой кожи – результат ее недавнего визита за границу.

Лоррейн сморгнула и приказала себе перестать пялиться. Нет, думала она. Этого просто не может быть – в пупке у моей матери не может быть кольца. Никогда.

Мевис улыбнулась ей, и тут кольцо озарилось лучом солнца, как раз проглянувшего между облаков.

– Нравится? – Она выпятила живот вперед и, не ожидая реакции Лоррейн, продолжила: – Я сделала это во время последней поездки. Сейчас все носят. – Она стала теребить кольцо пальцами.

Лоррейн смотрела скорее с недоверим, чем с осуждением. Медленно она покачала головой:

– Мам, должна тебе сказать, что ты никогда не перестаешь удивлять меня.

Мевис приняла это за отрицательный ответ.

– Тебе оно не нравится? Ну и пусть. Хочешь поесть?

– Выпью чашку кофе, мне надо вернуться на работу. Я как раз ехала в участок, но задумалась и просто ехала куда глаза глядят.

– Ты хоть думаешь, что делаешь? Я ведь говорила тебе раньше, что лучше всего ты выполняешь только свою работу. Всех проблем не решить, и мало хорошего, если ты закончишь заворотом кишок. А теперь сядь, я сделаю тебе сандвич с ветчиной, ты должна поесть.

Лоррейн знала, что не стоило даже сопротивляться. Если понадобится, Мевис поедет за ней в участок, чтобы проверить, съела ли она свой сандвич.

– Вот и славно, – сказала она через пару минут, ставя еду перед Лоррейн. – Что тебя беспокоит?

Лоррейн посмотрела на мать. О найденном теле с шестью пальцами на каждой ноге было известно всем, как и о пропаже трех девочек.

– Ты когда‑нибудь слышала о Джеке Холланде?

– Конечно. Сын старой миссис Холланд. Немного грубоватый, но не такой уж плохой. Не видела, чтобы он обижал кого‑нибудь здесь, в округе, по крайней мере тех, кого я знала. – Внезапно ее глаза расширились. – Постой, это же он, разве нет? У него было по шесть пальцев на ногах, это все знали. Когда он родился, все только о том и толковали. Ему было бы сейчас около сорока.

Лоррейн кивнула:

– Люк тоже знал его.

– Хороший он малый, этот Люк. Такой милый.

Проигнорировав тонкий намек матери, Лоррейн продолжила:

– Никак не докопаемся, за что его убили и кому принадлежат три остальных трупа.

– Что? – Мевис чуть не подавилась. – Еще три тела? Вот оно что! Не удивительно, что ты такая измученная.

– Ладно. Они умерли уже давно, поэтому не надо паниковать. Но я пытаюсь ухватиться за соломинку. Я рассказываю тебе на тот случай, если ты знаешь еще кого‑нибудь из местных, кто внезапно исчез. Мы пока не объявляли о трех остальных.

Мевис немного подумала.

– Не могу никого припомнить. А о Джеке Холланде говорили, что он уехал с какой‑то женщиной. Не могу поверить, что он мертв.

– Не стоит переживать. Он получил то, чего заслуживал.

– Да, наверно, они были плохими парнями.

Лоррейн покачала головой:

– Пока нельзя ничего утверждать. Тем более что мы не знаем, кому принадлежат три остальных трупа.

– Погоди‑погоди. Здесь есть какая‑то связь. Кажется, что над ними совершили жертвоприношение, так что со мной не пытайся осторожничать. Мы не в суде. И Джек Холланд не был ангелом, я тебе уже сказала. Во всяком случае, если судить по Интернету.

– Ну, если между нами… Но все не так просто. Можно выудить из Интернета море информации. Но вряд ли мы оттуда узнаем, кто остальные трое.

Мевис пожала плечами:

– Ну, а что известно о девочках?

Лоррейн вздохнула.

– Там тоже особо ничего не известно, – Она отпила немного кофе. – Все мы знаем, что они встречались с парнями в течение последнего месяца или где‑то около того… Вот малость передохну, и мы притащим кучу отморозков в участок. Похоже, их парни просто испарились.

– Разве это не странно? Что сразу трое исчезли? Ты не думаешь, что между этими исчезновениями есть связь?

Лоррейн пожала плечами:

– В этом мире очень сложно понять, что странно, а что нет.

– Ну и как их зовут?

– Клер Лэмсд…

– Нет, – прервала ее Мевис. – Парней. Может, я знаю их.

– А‑а… пока мы узнали от подружек этих девочек только имена. – Она нахмурилась. – Брэд, Брент и Билл. – Потом она повторила имена еще два раза. Захлопала в ладоши и поцеловала Мевис: – Мам, ты гений.

– А что такого я сказала? – Мевис выглядела сбитой с толку.

– Есть такой факт, что люди, когда изменяют имена, как правило, выбирают их на ту же букву, что настоящее имя. Так легче запомнить, понимаешь?

– Ах, вот как?

– Могу держать пари, что наши Брэд, Брент и Билл – один и тот же человек.

Лоррейн полезла в ящик, но быстрые руки Мевис опередили ее. Она достала карандаш и дала его дочери.

Лоррейн улыбнулась:

– Мам, существует хоть что‑то, чего ты не знаешь обо мне?

– Нет, – ответила Мевис с довольной улыбкой. – О, есть одна вещь. Что ты нашла в этом, как бишь его?

– Мама… – предостерегающе сказала Лоррейн, сунув кончик карандаша в рот, и задумалась.

Брэд, Брент и Билл. Предположим, что это один и тот же человек. Какой‑нибудь смазливый пацан, сводящий девчонок с ума. Чего он хотел? Допустим, он – ее сердце забилось чаще – серийный убийца. Но если он убивал девушек, зачем ему менять свое имя? Свидетели в живых не остаются. Может, он сутенер? Но тогда те сутенеры, которые работали на Лоррейн, сказали бы ей о новых девочках на рынке. Она нахмурилась:

– Похоже, у нас тут орудует какая‑то культовая группировка.

Мевис пристально посмотрела на нее, затем сказала:

– Да ладно тебе… Это же Хоктон Ле Спринг. А не третьесортная страна. Такие вещи здесь не происходят.

– О боже, такие вещи могут происходить где угодно.

– Упаси господи бедных деток… – Она посмотрела на свой пупок: – Теперь это не кажется таким забавным. – Она просунула палец в кольцо на пупке и резко рванула.

– Боже! – закричала Лоррейн. – Что ты делаешь? – Она застыла, ожидая, что польется кровь – и много крови – на кухонную стойку. Но когда Мевис кинула ей кольцо, увидела лишь пластырь телесного цвета.

Взяв кольцо, Лоррейн сузила глаза и со злостью посмотрела на мать.

Мевис рассмеялась, увидев выражение лица дочери.

– Дорогая, я просто пошутила. У тебя была депрессия, когда ты позвонила. Мне захотелось немного развеселить тебя.

– И это лучшее, что ты смогла придумать?

– Знаешь, милая, если бы ты видела свое лицо, когда вошла в дверь… – Она засмеялась и Лоррейн тоже выдавила из себя улыбку. – Я все равно бы призналась. Но эти чертовы леггинсы… Наверняка они перекрыли нормальный ток крови.

Она ушла в спальню и вернулась спустя пару минут, одетая в своем обычном стиле. Лоррейн заметила, что сегодняшнее платье было менее кричащей расцветки – простое коричневое, с оторочкой на груди, но в остальном не отличалось от ее других платьев.

– Мам, я все‑таки скажу. То, что ты сделала пару секунд назад, просто ужасно. Но я, возможно, прощу тебя.

– Очень мило с твоей стороны. – Мевис села, поставила локти на стол и стала смотреть на Лоррейн. – А теперь скажи мне, что еще, кроме работы, беспокоит тебя?

– О чем ты? Больше ничего меня не беспокоит, – запротестовала Лоррейн.

– Лорри, не ври мне. Я твоя мать и вижу, что тебя что‑то беспокоит, поэтому расскажи‑ка мне все. – Склонив голову набок, она ткнула в Лоррейн ногтем, выкрашенным в алый цвет. – И я более чем уверена, что причина беспокойств – твой муженек.

Лоррейн вздохнула, и Мевис поняла, что угадала.

– Ты права, мам, он не пришел ночевать домой. Я не знаю, где он, и не знаю, где начать поиски.

– Неплохо поискать в мутных водах реки Вейр.

– Мама!!!

– Ну, это же не в первый раз, правда? Я не знаю, почему ты живешь с этим… Ты могла бы заполучить любого мужчину, какого только захочешь. Не сомневаюсь, что Люк…

– Мама!

– Ладно, ладно. Но ты должна признать, что он просто чертовски хорош.

Лоррейн покачала головой, потом опустила голову на руки.

– Что мне делать? Если я сообщу о его исчезновении, надо мной будет смеяться весь участок. Ты вообще можешь представить шуточки, которые они будут откалывать?

Мевис подошла к Лоррейн и, прижала ее голову, к своей груди:

– Ты не можешь отвечать за все, он же взрослый человек.

– Но что, если он лежит где‑то раненый?

– Вот еще! Он же не беспомощный ребенок, который пропадет без твоей заботы. А тебе не кажется, что у него есть другая женщина?

Лоррейн покачала головой:

– Мне так не кажется. Иногда он охладевает ко мне, и тогда я чувствую, что в его жизни для меня нет места. Начинается с полнейших пустяков, а потом оказывается, что мы словно живем на разных планетах.

– Пристрелила бы скотину! – Мевис всхлипнула.

– Я сама могу сделать это, мам. Но сначала надо найти его.

– Значит, так. Возвращайся домой и, когда этот недоносок покажется, вели ему убираться.

– У тебя все всегда так просто, мам. – Лоррейн слегка вздохнула.

– Но это и правда просто, детка. Это никогда не было слишком сложно. Проснись! Ты, может, не знаешь? Женщины не должны больше терпеть все это. Ради бога, ты же сама видела много примеров домашнего насилия. Гарри говорит… Ой! – Мевис взмахнула руками, а потом одной рукой прикрыла рот.

– Ты уже знала все? – вскочила Лоррейн. – Не пытайся прикрыть этого трепача Гарри.

– Ну… Да, Гарри звонил мне. В конце концов, он же не чужой.

– Ах так, он, наверное позвонил тебе в ту же секунду, как я положила трубку. – Она воздела руки. – Ну и парочка, клянусь…

Рассердившись, она пошла на Мевис, но, приблизившись, с трудом удержала улыбку и обхватила мать руками, прижав к себе.

Клер было жарко, она была вся в поту из‑за духоты в тесной каюте. Веревки заменили стальными браслетами на ногах, соединенными тяжелой общей цепью. Клер пыталась снять их, но это было невозможно.

Джейд расчесывала пальцами волосы Клер, и ей это нравилось, потому что успокаивало ее. Она зевнула, хотя то и дело проваливалась в сон в течение всего дня. Прошлой ночью она боялась уснуть, в страхе, что двуногое животное войдет в каюту и накинется на нее.

Клер слышала лишь единственный звук – звук волн, бьющихся о борт лодки. Как только она начала снова засыпать, Трейси вскочила и с воплями побежала к двери. Она так рванула общую цепь, что поволокла за собой Джейд и Клер, и Джейд растянулась на полу.

У Клер бешено билось сердце, она закрыла уши руками.

– Боже, Трейси.

– Заткни ее, – сказала Джейд с пола. – А не то он сейчас войдет и прикончит ее.

Но Трейси снова и снова бросалась на дверь. С каждым ее броском браслет от цепи все сильнее впивался в раненую лодыжку Клер. Не в силах сдержать стон, она подобралась к Трейси, думая, как ее успокоить. Страшно представить, что она может натворить. Она положила руки на плечи Трейси, пытаясь уговорить ее вернуться на место, но в этот самый момент дверь открылась, и там стоял один из них, ехидно улыбаясь.

– Тише, тише, девочка. – Он вошел в каюту.

Клер и Джейд тут же попятились назад, ему даже не пришлось им угрожать.

– НЕТ, НЕТ, НЕТ! – кричала Трейси, бросаясь на него.

Он, казалось, на мгновение опешил, но тут же схватил Трейси за руку и швырнул на стенку каюты, отшвырнув Клер и Джейд в сторону. Браслет на ноге Клер снова впился в больную лодыжку, она вскрикнула и бросилась на бандита. Он развернулся, и удар, который предназначался Трейси, обрушился на голову Клер. Она вдруг увидела вблизи ноги Джейд, потом отключилась.

Спустя несколько часов Брэд ввалился в «Голубой лев». Он подмигнул миссис Арчер, та ответила ему кивком. С Брэдом была девушка с темными короткими волосами. По вторникам всегда было мало народу, потому что в «Белом льве» это была ночь караоке, поэтому она заправляла баром сама, впрочем, не брезгуя помощью Джейсона Смита.

Джейсон наблюдал за Брэдом, наливая пинту пива постоянному клиенту. Он ненавидел Брэда за его самовлюбленность. Потом Джейсон взглянул на девушку, Она была очень даже ничего, как всегда у Брэда. Где же он брал их, подумал Джейсон. Он покачал головой, когда отдавал пинту посетителю.

– Налей мне стакан, Джесс.

Джейсон поморщился. Он терпеть не мог, когда этот смазливый урод называл его так.

Повернувшись к девушке, которая не могла оторвать от него глаз, Брэд сказал:

– Что тебе, дорогая, чего хочешь?

– О, апельсиновый сок, пожалуйста, – ответила та, улыбаясь и часто‑часто хлопая ресницами, словно решила поставить новый рекорд Гиннесса.

Джейсону показалось, что девочка несовершеннолетняя, скорее всего, первый раз в баре. А еще подумал – будь я проклят, если понесу выпивку к столу этого недоноска.

– Добавь градуса, – шепнула миссис Арчер ему в ухо.

Джейсон потянулся за джином и налил его в апельсиновый сок. Он знал, что происходило – у них были проблемы с клиентами, и этот бедный ребенок станет свежим мясом для миссис Арчер. А Брэд, урод, еще и подталкивал ее к этому. Боже, как ему хотелось набраться храбрости и пошантажировать их. Тогда они с матерью обеспечили бы себе нормальное существование. Черт, но в этом случае их жизнь может значительно укоротиться.

Через час, после еще четырех коктейлей из апельсинового сока с джином, девочка была едва жива. Миссис Арчер закрыла дверь за последним гулякой и подошла к парочке.

Она взяла стакан девушки в руки.

– Я освежу твой напиток, милая.

– Спасибо, – невнятно произнесла та, прикорнув на плече Брэда.

Миссис Арчер пошла за стойку бара, достала из сумки таблетку, кинула ее в стакан и перемешала. Подойдя к парочке, она отдала стакан девчушке, которая едва смогла удержать его в своих трясущихся руках.

– Выпей, милая, это поможет.

Она послушно сделала большой глоток. Ей показалось странным, что Брэд и эта женщина так пристально смотрят на нее, но через секунду она потеряла сознание.

– Наконец‑то. Уводи ее отсюда. Ты что, спятил? – прикрикнула миссис Арчер на Брэда. – Я же тебе говорила – не приводить их сюда. У тебя что, слабоумие или проблемы со слухом?

– Мне надо было сводить ее куда‑нибудь, она им нужна срочно. Заказали четырех, а ты знаешь, что любят покупатели.

– Ладно, но это последний раз. – Миссис Арчер пошла назад к двери. – Давай, шевелись же. Али будет ждать снаружи. И проследи, чтобы никто тебя не засек.

Она выпустила их, а потом закрыла дверь.

– Ублюдок, – пробормотала она, когда стала подниматься по ступенькам. – Как только дела идут плохо, этот идиот тащит их всех сюда.

Ей казалось, что стены смыкались над ней, когда она вошла на кухню. Она опять почувствовала страх. Ожидая, когда закипит чайник, Арчер смотрела невидящим взором на пустынную темную улицу.

СРЕДА