Глава двадцать девятая

Нам пришлось долго и упорно охотиться за вами, Бартон, — произнес кто-то по-английски.

Бартон открыл глаза. Его перенесли сюда так неожиданно, что на секунду он растерялся. Но только на секунду. Он сидел в кресле из какого-то очень мягкого материала. Помещение, в котором он находился, имело правильную сферическую форму; сквозь его полупрозрачные бледно-зеленые стены Бартон мог видеть такие же сферические камеры, расположенные со всех сторон — впереди, сзади, вверху и внизу. Он вновь ощутил растерянность — остальные камеры не просто соприкасались с его сферой, они пересекали ее. Их стены проходили через оболочку его сферической комнаты и становились затем настолько бесцветными и прозрачными, что он едва мог различить их очертания.

На противоположной стене находился окантованный темнозеленым овал, кривизна которого повторяла форму поверхности сферы. В овале проступал призрачный лес; среди хрустальных деревьев скакал олененок, похожий на полупрозрачный фантом. Свежий запах сосны и кизила исходил от картины.

Напротив него, в таких же креслах, полукругом сидели двенадцать человек — шесть мужчин и шесть женщин. Все обладали приятной внешностью; почти все — кроме двоих — были брюнетами или очень темными шатенами с довольно смуглой кожей. У троих на веках можно было различить слабую складку эпикан-туса; волосы одного из мужчин завивались так сильно, что казались почти курчавыми.

Светловолосые — женщина и мужчина — в остальном почти не отличались от своих собратьев. Длинные, волнистые волосы женщины цвета бледного золота были чем-то заколоты сзади. Мужчина, рыжий, с крупным орлиным носом и зелеными глазами, казался очень красивым, несмотря на несколько неправильные черты лица.

Все двенадцать носили серебристые или пурпурные блузы с короткими пышными рукавами и кружевными воротниками, легкие сандалии и кильты, схваченные по талии узкими, слабо фосфоресцирующими поясами. И у женщин, и у мужчин ногти на пальцах рук и ног были тщательно ухожены, губы и веки слегка подведены, в ушах покачивались серьги.

Над головой у каждого, почти касаясь волос, вращались многоцветные сферы почти футового диаметра. Они вертелись, бросая по сторонам отблески света, пробегавшего через все оттенки спектра. Время от времени сферы пронзали пространство комнаты длинными лучами — зелеными, голубыми, черными или сверкающими белыми; затем лучи исчезали, чтобы через несколько мгновений появиться вновь.

Бартон бросил взгляд вниз. На нем был только черный кильт, скрепленный застежкой на талии.

— Чтобы предупредить ваш первый вопрос, замечу, что мы не собираемся давать какую-либо информацию о том, где вы находитесь.

Это произнес рыжеволосый мужчина. Он улыбнулся Бартону, сверкнув безупречными зубами немыслимой белизны.

— Ну, что ж, — сказал Бартон, — тогда перейдем к тем вопросам, на которые вы согласны отвечать — кем бы вы ни были. Например, можете ли вы объяснить, как нашли меня?

— Мое имя — Лога, — сообщил рыжеволосый. — Мы обнаружили вас в результате сочетания длительных розысков и удачи. Этот процесс оказался довольно сложным, но я постараюсь изложить его для вас в упрощенном виде. Мы поручили некоторому количеству агентов искать вас; их относительно немного, если учесть, что в настоящее время на берегах Реки обитает тридцать шесть миллиардов шесть миллионов девять тысяч шестьсот тридцать семь кандидатов.

Бартон слегка приподнял брови. Кандидатов? Кандидатов, претендующих на что? На вечную жизнь? Неужели Спрюс сказал правду о целях Воскрешения?

— Нам не приходило в голову, что вы способны ускользнуть, совершив самоубийство, — продолжал Лога. — Даже когда вас обнаруживали в столь удаленных районах, что вы могли попасть из одного в другой только через воскреситель, мы ни о чем не подозревали. Мы думали, что вас убили — случайно или намеренно. Так продолжалось годами. Мы не имели понятия, где вы скрываетесь. У нас хватало других дел, так что рано или поздно пришлось снять почти всех агентов с дела Бартона, как мы его называли — кроме нескольких, дислоцировавшихся на обоих концах Реки. Каким-то образом вы узнали про башню на полюсе — позднее мы еще разберемся с этим, — он склонил голову, затем глаза его насмешливо блеснули: — Должен заметить, что ваши друзья — Геринг и Коллоп — оказались нам очень полезны. Конечно, они не знали, что пересказывают вашу историю агенту-этику.

— Кто уведомил вас, что я появился в районе речного устья? — спросил Бартон.

Лога улыбнулся и сказал:

— Полагаю, вам не обязательно знать это. Все равно мы нашли бы вас — тем путем или иным. Видите ли, каждая капсула в восстановительной камере — так называется место, в котором вы столь неожиданно пробудились на стадии, предшествующей воскрешению — снабжена автоматическим счетчиком. Эти устройства были установлены для набора статистических данных — мы стремимся регистрировать все возможные параметры эксперимента. Любой кандидат, у которого число актов гибели намного превосходит среднее, подвергается более пристальному изучению. Точнее — будет подвергаться; сейчас у нас не хватает для этого рук. Тем не менее после вашего последнего — семьсот семьдесят седьмого — самоубийства мы обратили внимание на воскресители, которые использовались наиболее часто. Могу вас поздравить — на счетчике вашей капсулы были максимальные показания,

— Значит, есть и другие... странники?

— Они не являются предметом наших поисков, если вы это имели в виду. И их сравнительно немного... Итак, во время статистического обследования мы обнаружили вашу капсулу, но не имели понятия, кто же рекордсмен... капсула в тот момент была пуста. Однако два техника, которые видели вас тогда... во время первого пробуждения... опознали вас по фотографии. Мы настроили капсулу таким образом, чтобы в следующий раз, когда ваше тело окажется в ней, был дан сигнал. Так что, рано или поздно, вы все равно оказались бы здесь.

— Но, предположим, что я не умер бы еще раз?

— Ваша смерть была неизбежна! Вы хотели достигнуть полярного моря в районе устья Реки, верно? Так вот, это невозможно. Последние сто миль Река течет в подземном туннеле. Любое судно будет там разбито — и вас ждала бы гибель, как все прочих, отважившихся на это путешествие.

— А моя фотография — та, которую я отнял у Эгни... Она, очевидно, сделана на Земле, в то время, когда я служил в Индии... Как она к вам попала?

— Стараемся, мистер Бартон, стараемся, — ухмыльнулся Лога.

Бартон дал бы многое, чтобы стереть усмешку превосходства с этого лица. Казалось, ничто не удерживало его в кресле; он мог встать, подойти к рыжеволосому и ударить его. Но Бартон знал, что этики вряд ли находились бы с ним в одном помещении, не приняв мер безопасности. Скорее они предоставили бы свободу бешеной гиене.

— Вам удалось выяснить, почему я пробудился раньше времени? — спросил он. — И есть ли еще другие... с которыми произошло нечто подобное?

Казалось, вопрос смутил рыжеволосого. И не только его. Несколько мужчин и женщин глубоко вздохнули, словно подавляя волнение.

Лога пришел в себя первым.

— Мы тщательно проверили ваше тело, — сказал он. — Вы даже не представляете, насколько тщательно... Мы исследовали каждый компонент вашего... психоморфа — думаю, можно назвать его так... Или ауры, если вы предпочитаете этот термин, — он указал на сферу, переливавшуюся над его головой. — Но мы не нашли разгадки.

Откинув назад голову, Бартон вызывающе расхохотался.

— Вы, ублюдки, — значит, вы ничего не знаете!

Лога натянуто улыбнулся.

— Нет. И, вероятно, никогда не узнаем. Лишь Он один — всеведущ.

С этими словами рыжеволосый коснулся своего лба, губ, сердца и гениталий тремя вытянутыми пальцами правой руки. Остальные повторили его жест.

— Должен, однако, заметить, что вы напугали нас — если вам приятно это услышать, — продолжал Лога после секунды благоговейного молчания.— И пугаете даже сейчас. Видите ли, мы почти уверены, что вы можете оказаться одним из тех людей, относительно которых нас предостерегали...

— Предостерегали? Кто?

— Это... это... в некотором роде компьютер, гигантский компьютер... но живой... и его оператор... —он снова повторил правой рукой забавный жест.. — Вот все, что я могу сообщить вам — хотя вы забудете и мои слова, и то, что были здесь, внизу, когда мы отправим вас обратно в долину.

Гнев туманил рассудок Бартона — но не настолько, чтобы пропустить это «здесь, внизу». Означала ли оговорка рыжеволосого, что устройства для воскрешения и тайный центр этиков находились под поверхностью речного мира?

— Имеются данные, которые указывают на вашу потенциальную опасность для Проекта, — продолжал Лога. — Почему — или каким образом — мы не знаем. Но мы относимся с уважением к источнику этих сведений — с уважением настолько большим, что вы даже не способны его вообразить.

— Если вы верите в это, то почему бы вам не сунуть меня на хранение в какой-нибудь ледник? — спокойно произнес Бартон. — Или подвесить между парой прутьев в этой... восстановительной камере? Я буду тихо и мирно висеть там, вращаясь, как жаркое на вертеле, пока ваш Проект не будет завершен.

— Мы не можем так поступить! — вскричал Лога. — Подобный акт обратил бы все в прах! Каким образом вы достигли бы спасения? И, кроме того, это означало бы непростительное насилие с нашей стороны! Немыслимо!

— Я убегал и скрывался от вас — разве это не являлось насилием? — произнес Бартон. — Вы захватили меня и держите здесь против моей воли, тоже совершая насилие. И, наконец, уничтожение воспоминаний об этой нашей маленькой встрече тет-а-тет также будет насилием.

Лога мучительно стиснул руки, неподдельное горе исказило его лицо. Если он был отступником, Таинственным Пришельцем, то следовало признать за ним незаурядный талант актера. С отчаянием в голосе он сказал:

— Да, это правда — но только отчасти. Мы вынуждены применять некоторые меры самозащиты. Если бы дело касалось другого человека, мы, скорее всего, просто оставили бы его в покое. Да, мы попрали свои собственные этические принципы, когда охотились за вами по всей долине и исследовали тут ваше тело... Мы сделали это... И, поверьте мне, расплатимся за все страшными душевными муками.

— Вы могли бы частично облегчить свою совесть, объяснив, зачем я и все остальные человеческие существа были возвращены к жизни. А так же — каким образом это сделано.

Лога заговорил; речь его время от времени прерывалась замечаниями остальных этиков, чаще всего — золотоволосой женщины. Наблюдая ее отношение к Логе, Бартон решил, что она либо являлась его женой, либо обладала более высоким рангом.

Иногда рассказ Логи комментировал другой мужчина. Когда он начинал говорить, на лицах остальных появлялось выражение почтительного внимания, из чего Бартон заключил, что он являлся руководителем группы. Однажды говоривший повернул голову так, что отблески света заиграли в одном из его глаз. Бартон вгляделся пристальнее и заметил, что в левой глазнице этика находился крупный драгоценный камень.

БартоН подумал, что это, вероятно, какой-то прибор, позволяющий своему владельцу воспринимать нечто недоступное остальным. В дальнейшем он испытывал какое-то смутное беспокойство, когда блестящий фасеточный глаз поворачивался к нему. Что можно было увидеть с помощью этого многогранного кристалла?

К концу рассказа Бартон знал немногим больше, чем раньше. Этики могли наблюдать прошлое с помощью устройства, которое он, за неимением лучшего термина, назвал хроноскопом. Этот прибор позволял им производить записи любых существ на атомарном уровне. Используя записи в качестве исходных моделей, они формировали нужные организмы на конвертерах, преобразующих энергию в материю.

— Что случится, — спросил Бартон, — если вы одновременно воспроизведете два тела одной и той личности?

Лога криво усмехнулся и сказал, что такой эксперимент был как-то произведен. Только в одном теле вспыхнула искра жизни.

Бартон улыбнулся подобно коту, только что проглотившему мышь.

— Думаю, что вы лжете мне. Или говорите полуправду. Во всем этом есть какая-то неточность. Вы утверждаете, что человеческие существа могут достичь такого необычайно высокого духовного состояния, когда они сбрасывают свою телесную оболочку и, как вы выразились, «уходят». Но тогда почему же вы, этики — предположительно, высшие создания — еще здесь, в этом бренном мире? Почему вы тоже не «ушли»?

Лица у всех, кроме Логи и человека с кристаллом в глазнице, посуровели. Лога рассмеялся и сказал:

— Очень проницательно. Превосходное умозаключение. Я могу только ответить, что некоторые из нас действительно Ушли.

Но к нам, этикам, предъявляются более высокие требования, чем к воскрешенным обитателям долины.

— Я все еще думаю, что вы лжете, — с сомнением покачал головой Бартон. — Однако я ничего не могу с этим поделать. Пока не могу, — уточнил он, недобро усмехнувшись.

— Если вы будете упорствовать в своих заблуждениях, то никогда не получите возможность Уйти, — сказал Лога. — Мы объяснили вам, чем занимаемся; мы чувствовали, что это — наш долг перед вами, и постарались выполнить его так хорошо, как могли. И когда мы поймаем остальных — тех, кто пытается вмешиваться в наши дела, — мы сделаем для них то же самое.

— Среди вас есть Иуда, предатель, — произнес Бартон, наслаждаясь эффектом, произведенным этими словами.

Но человек с кристаллом в глазнице резко сказал:

— Почему бы вам не поведать ему правду, Лога? Пусть с его лица сойдет эта отвратительная ухмылка, пусть он знает свое место!

Лога колебался; потом кивнул головой:

— Хорошо, Танабар, если вы так считаете... — он повернулся к Бартону: — Вам следует теперь вести себя очень осторожно, Бартон. Вы не должны больше совершать самоубийств, и вам придется так же упорно сражаться за свою жизнь, как раньше на Земле... когда у вас была только одна жизнь... и одна смерть. Существует предел возможного количества воскрешений. После определенного их числа — оно различно для каждого индивидуума и не существует способа предсказать его — психоморф теряет способность соединяться с телом. Каждый акт смерти ослабляет связь между телом и психоморфом. С течением времени психоморф достигает точки, откуда уже нет возврата... Он становится — если употребить ненаучный термин — «потерянной душой». Он вечно скитается во вселенной; мы способны ощущать присутствие таких потерянных психоморфов без всяких приборов — в отличие от тех, которые... как бы это сказать?... «спасены» и стали полностью недоступны нашему восприятию... Итак, вы видйте, к каким результатам приводит игра со смертью... Вот почему те несчастные, которые не могут смотреть жизни в лицо и вступают на путь непрерывных самоубийств, если и не совершают смертельного греха, то, в любом случае, идут дорогой без возврата.

— Этот предатель, мерзкий отщепенец, заявляющий, что хочет помочь вам, на самом деле использует вас в собственных целях, — произнес человек с кристаллом в глазнице. — Он не уведомил вас, что, выполняя его — и свои — планы, вы можете лишиться шанса достичь вечной жизни. Поймите, он или она — кем бы не был предатель — есть зло! Зло, зло! И теперь вам придется стать очень осторожным. Может быть, у вас в запасе есть еще дюжина попыток; или ваша следующая смерть уже будет последней!

Бартон вскочил и закричал:

— Вы не хотите, чтобы я добрался до конца Реки! Но почему? Почему?

— Прощайте, — тихо сказал Лога. — И простите нас за это насилие...

Бартон не видел, чтобы кто-нибудь из двенадцати шевельнул рукой. Но сознание покинуло его так же быстро, как стрела — тетиву лука. И когда он очнулся...