Сбалансированная экосистема 1 page

Феллад бежал без перерыва никак не менее двух часов. Не то, чтобы он уж очень торопился успеть в какое‑то определенное место, если бы подобная надобность возникла, юноша непременно обратился бы за помощью к своим братьям‑Деревьям, и те в считанные мгновения доставили бы его в любую точку планеты. Он получал ни с чем не сравнимое удовольствие от самого процесса работы могучих мышц своего молодого и очень сильного организма. Когда Фелладу надоедало бежать ногами по земле, он высоко подскакивал, цеплялся руками за ближайшую ветку или лиану и, используя их в качестве своеобразных гимнастических снарядов, передвигался среди древесных крон подобно ловкой длиннохвостой мартышке. Время от времени молодой человек вставал ногами на одну из толстых ветвей и, не сбавляя скорости, перепрыгивал с ветки на ветку. После того, как бег по кронам ему наскучивал, Феллад вновь спрыгивал на твердую землю, и все возвращалось на круги своя…

Проснувшись поутру, юноша сообразил, что давненько не навещал Мудрого Квакха, и ему стало стыдно. Казавшиеся ранее весьма весомыми аргументы о том, что у него экзаменационная сессия, что ему нужно сдать кучу квалификационных тестов и зачетов, после того, как все его мытарства оказались позади, выглядели слабой отговоркой. Друг не должен забывать своего друга не только, когда у него есть время, он должен любыми путями изыскать всяческую возможность навестить своего закадычного приятеля, несмотря на тесты, зачеты и экзамены. Поскольку Феллад был существом легким на подъем, тут же за завтраком, он принял решение, не откладывая дела в долгий ящик, сегодня же слетать к Мутному озеру, с целью нанести визит вежливости старине Квакху.

Когда молодой человек покидал Урочище Единорога, звезды только начинали исчезать с небосвода, а дневное светило едва окрасило в алый цвет участок неба на востоке. Самые беспокойные из его соплеменников только‑только стали покидать жилые коконы. Несмотря на свое вчерашнее обещание посвятить этот день Зильде, он не пошел к ее родовому Дереву – будить любительницу поспать в столь ранний час, все равно, что дразнить Угрюмого Хрю – здоровенного злющего носорога, вечно околачивающегося неподалеку от клановой рощи Феллада.

«Пусть эта настырная девчонка завтра пилит меня с утра до вечера, – мысленно рассуждал юноша, – чем сегодня слушать ее душераздирающие взвизги о том, как ей плохо, как у нее по причине недосыпа болит голова и еще что‑нибудь в этом же духе».

После завтрака перед тем, как удалиться от своего родного гнезда, юноша посмотрелся зеркало. Молодой человек с нескрываемым удовлетворением окинул свою стройную широкоплечую фигуру. Используя собственную пятерню в качестве гребня, пригладил коротко стриженые волосы цвета выгоревшей на солнце соломы. Затем, хитро подмигнув самому себе серо‑голубым глазом, поправил набедренную повязку, покинул жилой кокон и рванул, наращивая скорость, к лесной опушке.

* * *

Лишь этим утром, оказавшись под пологом девственного леса в полном одиночестве, Феллад наконец‑то осознал тот факт, что восемнадцатилетний курс обучения им пройден вполне успешно, и не далее как вчера, сдав последний экзамен, он получил право называться взрослым мужчиной. Столь приятные мысли послужили причиной его хорошего настроения и подвигли на умопомрачительные скачки среди древесных крон.

Неожиданно внизу он увидел пятнистое кошачье тело. Двухметровый самец пардуса, соблюдая все меры предосторожности, подкрадывался к небольшому семейству лесных оленей. Бедные травоядные на подсознательном уровне понимали, что на них ведется охота, а также то, что неутомимый безжалостный охотник находится где‑то неподалеку. Но поскольку ни один из органов чувств жертвы пока не определил, откуда исходит угроза, давать деру было рановато – вдруг побежишь не туда и ненароком сам угодишь в пасть кровожадного хищника.

Феллад даже замер с открытым ртом, любуясь отточенными предельно выверенными движениями гигантской кошки. При виде сцены охоты юношу охватило двойственное чувство: с одной стороны, он восхищался манерами и охотничьими повадками пардуса, с другой, ему было жалко беззащитных оленей. Вот хищник сгруппировался для решающего броска, похоже, он уже выбрал конкретную жертву. Именно в этот момент молодой человек принял решение. Вместо того, чтобы, как подобает взрослому мужчине, не вмешиваться в ход предстоящей схватки, он поступил как зеленый юнец, встав на защиту слабой стороны. Не задумываясь о последствиях своего поступка, Феллад прыгнул прямо на спину гигантской кошки. Оседлав животное, он правой рукой ухватился за его холку, а ладонью левой весьма чувствительно заехал своему «скакуну» по крупу. При этом он громко от всей души присвистнул, да так, что ошалевший пардус едва не грохнулся на брюхо, а испуганные олени с характерным звуком опорожнили свои кишечники и рванули прочь от демаскированного охотника.

Лишенный законной добычи зверь замер на мгновение, будто находился в раздумье, что делать с неожиданно свалившимся ему на спину наездником. Затем он жалобно, протяжно, вовсе неподобающе для зверя такой солидной комплекции мяукнул, но тут же опомнившись, громко рявкнул, да так, что листья на нижних ветвях близлежащих деревьев затрепетали от этого оглушительного рыка. Наконец он окончательно пришел в чувства и попытался укусить непрошенного седока за ногу. Острые как шипы вьющегося лимона, размером с указательный палец взрослого человека клыки звучно клацнули именно в том месте, где мгновением раньше находилось мускулистое бедро человека.

Не обладай Феллад столь феноменальной реакцией, быть ему без ноги, а, скорее всего, и без своей беспокойной головы. Однако отточенные многолетними изнурительными тренировками рефлексы не подвели юношу и на этот раз. В тот момент, когда ужасные зубы чудовища сомкнулись, ловя вместо вожделенной плоти совершенно неаппетитную пустоту, молодой человек твердо стоял обеими ногами на широкой спине хищника. Не успел пардус выразить свое разочарование очередным громким ревом, наш герой тем временем уже карабкался вверх по ветвям одного из древесных патриархов, корча уморительные рожицы разочарованному зверю.

Устроившись на одной из нижних ветвей, юноша с интересом наблюдал за реакцией хищника, не потерявшего надежду отомстить двуногому нахалу, дерзнувшему сорвать столь удачно начатую охоту. Гигантский кот всеми доступными ему средствами пытался достать человека. Он высоко подпрыгивал, стремясь ухватить Феллада зубами или сбить с ветки своей могучей когтистой лапой. Нужно отметить, что юноша всячески подначивал зверя к подобным действиям. Он то выставлял перед зубастой мордой одну из ног, то протягивал в его сторону руку, то, зацепившись ногами, свешивался с ветки вниз головой. Короче говоря, оба развлекались по полной программе, только с единственной разницей – один был сыт и воспринимал происходящее не иначе, как пустую забаву, другой был голоден зол и видел в кривляющемся на недоступной высоте двуногом сытный завтрак для себя, своей подруги и, вполне вероятно, для парочки пятнистых малышей.

Наконец эта забава прискучила человеку, и он решил ее прервать. Однако дабы у зверя не сложилось ложных представлений по поводу того, что все двуногие существа безобидны и могут стать легкой добычей для всякого лесного авторитета, Фелладу пришлось продемонстрировать хищнику некоторые возможности своего тренированного тела. Юноша дождался момента, когда гигантский кот в очередной раз высоко подпрыгнет, затем, удачно избежав контакта с острыми когтями и смертельно опасными зубами, левой рукой ловко схватил пардуса за кожную складку в районе холки. Приняв на себя дополнительную двухсот пятидесяти килограммовую массу животного, ветвь низко прогнулась, но не сломалась, лишь жалобно скрипнула. Плененный зверь яростно задергался, зарычал, засучил задними лапами, пытаясь нащупать прочную опору, но крепкая рука Феллада надежно держала на весу неподъемную тушу, не оставляя хищнику ни единого шанса на достойную сатисфакцию. Наконец молодому человеку надоело выслушивать душераздирающие вопли, постепенно переходящие в жалобное мяуканье. Кулаком правой руки он крепко саданул кота‑переростка промеж ушей и милостиво разжал левую. Грохнувшись оземь, зверь завалился на бок и, закатив глаза, впал в бессознательное состояние.

Феллад с некоторым сочувствием посмотрел на распростертое у его ног громадное пятнистое тело и удовлетворенно отряхнул ладони от налипших на них волос. С одной стороны, юноше было жаль гордого зверя, с другой, он ничуть не сожалел о своем поступке, ведь ничего страшного не произошло. Зверь жив, скоро оклемается, пусть впредь нос не задирает драная кошка и знает, кто в лесу истинный хозяин. К тому же небольшая порция адреналина никогда не бывает лишней для всякого уважающего себя мужчины. В том, что он сам спровоцировал зверя, вмешавшись в ход естественного процесса добывания пищи, Феллад как‑то не задумывался, хотя узнай о его безобидных шалостях патриархи родного клана, юноше досталось бы по полной программе.

«Однако подзадержался я малость, – подумал Феллад, – пора снова отправляться в путь дорогу».

Оставшееся расстояние до Мутного озера молодой человек преодолел без всяких приключений.

* * *

Как следует из самого названия, местные жители окрестили озеро Мутным по причине наличия в его водах избыточного количества взвешенных частиц. С таким же успехом водоем можно было бы назвать Круглым, ибо по форме он представлял собой практически идеальную окружность диаметром примерно два километра. Не нужно ходить к хранителям клановой мудрости, чтобы с первого взгляда понять, что с этим озером что‑то не так. Дело даже не в его идеальной круглой форме или в не оседающей в течение тысячелетий странной взвеси. Достаточно одного взгляда на его берега и версия о естественном происхождении водоема отпадет сама собой, как абсолютно не жизнеспособная, поскольку окрестные горные породы до сих пор носят на себе характерные следы высокотемпературного воздействия. Отсюда можно сделать вывод, что данное озеро образовалось либо под влиянием внешних сил, например при падении приличных размеров метеорита, либо по необъяснимым причинам внутреннего свойства земной коры, приведшим к мощному подземному взрыву. Однако подобные научные загадки мало беспокоили жителей Урочища Единорога. Лишь во время учебных занятий в школе первой ступени какой‑нибудь желающий немного поразвлечься преподаватель ставил перед школярами задачу, чтобы те, опираясь на обширный базис современных научных знаний, попытались выдвинуть и обосновать собственную версию происхождения Мутного озера.

Справедливости ради нужно отметить, что кроме Мутного озера в мире существовало множество других необъяснимых с точки зрения здравого смысла феноменов. Например, Дикий Лес на континенте Афра, разбросанные по всей планете загадочные подземные тоннели, кишащие всякой опасной живностью, нелишне будет упомянуть и о нескольких дюжинах локальных зон отторжения. Рассказы бывалых людей об этих местах леденят кровь и заставляют волосы на всем теле вставать дыбом.

И все‑таки Феллада туда необъяснимо влекло. С самого раннего детства он твердо решил, что после того как вырастет, обязательно станет пластуном – разведчиком первопроходцем и покорителем территорий недоступных доселе для обитания людей и Деревьев. По всей видимости, в данном случае сказывалась авантюрная наследственность – его дед Бахар Ловкач при жизни был знаменитым на всю Евразу пластуном и отец его – Рыжий Дрок также является представителем этой уважаемой професии. Фелладу не исполнилось еще и семи лет, когда дед вместе с десятком таких же, как и он искателей приключений отправился в опасные дебри Дикого Леса, опоясывающего жаркую Афру широкой лентой по экватору с запада на восток от Атлантиса до Хиндейского океана. С тех пор о нем и его товарищах не было ни слуху, ни духу. Отец жив, здоров, но и его юноша почти не помнит, поскольку имел счастье в последний раз лицезреть родного папочку аж пятнадцать лет назад. Справедливости ради, нужно отметить то, что отважные пластуны ходят в аномальные зоны вовсе не по причине досужего любопытства. Территории, неподконтрольные людям и Деревьям служат постоянным источником угрозы для обитателей планеты, поскольку время от времени оттуда появляются полчища кровожадных монстров, один вид коих способен привести в содрогание человека с самыми крепкими нервами. По этой причине пограничные пространства между Диким Лесом и внешним миром, иже с ними локальные зоны отторжения и прочие опасные места люди и Деревья стараются держать под постоянным контролем. Поэтому многочисленные разведывательные экспедиции внутрь этих территорий имеют по большей части вовсе не познавательное значение, а являются вынужденной мерой превентивного характера.

Фелладу и его соплеменникам повезло, что на землях, подконтрольных клану Единорога, широкий спектр аномальных зон был представлен всего лишь сравнительно небольшим озерцом, не представляющим ни малейшей опасности, ни для людей, ни для Деревьев. Все, что молодому человеку было известно об этом уникальном месте, это то, что в озере царила непроглядная тьма, водилась какая‑то рыба, а самое главное, там обитал его друг Мудрый Квакх – удивительное существо, внешне похожее на вполне гармоничную помесь человека и лягушки. Откуда появилось это создание, никому не было ведомо. Даже Деревья, чьи знания распространяются на многие тысячелетия в прошлое, ничего определенного по этому поводу сообщить не могут, поскольку в те времена, когда первое Дерево едва лишь начинало укореняться на берегах озера, Квакх уже долгое время был единоличным владыкой и безраздельным хозяином его практически непроницаемых для солнечных лучей вод.

* * *

Сбежав по пологому берегу к самому урезу воды, молодой человек первым делом зашел по колено в озеро, зачерпнул из него сложенными в лодочку ладонями и с удовольствием напился. Несмотря на избыточное содержание взвешенных частиц, вода в озере была вполне пригодна для питья, мало того, даже считалась целебной. Поэтому Феллад пил ее без опаски подцепить какую‑нибудь желудочную хворь. Утолив жажду, юноша присел на корточки и, используя ладони как барабанные палочки, принялся шлепать ими по воде, выстукивая довольно сложную ритмичную композицию. Этому ритму в незапамятные времена их первого знакомства его обучил Мудрый Квакх – единственный представитель племени разумных лягухов.

Ответ на «барабанную дробь» последовал практически незамедлительно. Мутное озеро метрах в пятидесяти от берега вспучилось гигантским водяным пузырем. После того, как пузырь опал, на поверхности воды появилась здоровенная, будто вызревшая тыква башка серо‑зеленого цвета. Квакх приближался к берегу, легко рассекая воду, при этом его «милая мордашка» широко распахивала преогромную пасть, демонстрируя гостю бесчисленное количество акульих зубов. Такая реакция озерного отшельника свидетельствовала о несказанной его радости по поводу долгожданного визита закадычного приятеля.

Феллад вспомнил, какое впечатление когда‑то произвел вид счастливой мордашки его друга на весьма чувствительную Зильду и едва не покатился со смеху. Тогда ему удалось догнать улепетывающую, что было мочи девушку лишь у самой кромки леса. Пришлось, правда, приложить для этого кое‑какие усилия. Однако временный испуг не помешал своенравной девчонке уже через полчаса понукать водным жителем с той же бесцеремонностью, с какой она привыкла понукать всяким разумным существом, имевшим несчастье попасться ей на глаза.

– Плвет Флл, – выбравшись на берег, проквакал Квакх, что означало: «Привет Фелл», но тут же перешел к прямому общению мыслеобразами, поскольку речевому аппарату озерного жителя язык людей был практически недоступен: – Рад тебя видеть, мой мальчик! Можешь не извиняться за свое долгое отсутствие, я все понимаю – пора взросления, становления…

Ростом Квакх был невысок – едва по грудь рослому юноше. Издалека и в темное время суток его вполне можно было бы принять за человека, но только не вблизи и при свете солнца. Скорее это была гипертрофированная лягушка – жертва эксперимента какого‑то шутника‑чародея из детской сказки. Представьте на минуту вставшую на задние лапы жабу ростом около полутора метров у которой вместо обычной жабьей головы на плечах находится некое образование, внешним видом напоминающее здоровенную приплюснутую тыкву, снабженную, в свою очередь, парой выпученных глаз, расположенных едва ли не на самой макушке, и зубастой пастью от уха до уха. Вообще‑то ушей в обычном для вида гомо сапиенс понимании, на голове Квакха не наблюдалось, их функцию выполняла пара прикрытых кожными мембранами отверстий, находящихся позади глазных выростов. Нижние конечности Квакха были снабжены ластами, на его руке было четыре длинных тонких пальца, соединенных эластичными перепонками и вооруженных острыми крючковатыми когтями. Кожа существа, как уже отмечалось, была серо‑зеленого оттенка, причем на груди значительно светлее, чем на спине.

В свою очередь Феллад подошел к выбравшемуся из воды другу, обнял его и вслух произнес:

– Привет, лягух! Прости за долгое отсутствие, занят был по самые уши.

– Привет! – еще раз мысленно повторил Квакх и недовольно добавил: – Что‑то сегодня ты не торопился в гости к Мудрому Квакху. Я уж совсем тебя заждался. Всякие нехорошие мысли в голову полезли. Хотя, что с тобой может случиться?

– Ты заждался?! – удивленно воскликнул молодой человек. – Откуда ты мог знать, что я к тебе приду, если я и сам до сегодняшнего утра этого делать не собирался?

– Конечно, не собирался, – укоризненно покачал головой лягух, – тебя пока не позовешь, о старом друге и не вспомнишь.

– Ты меня позвал?

– Позвал. И что тут такого?

– Ты же сам говорил, что на таком расстоянии ментальная связь невозможна, – удивленно заморгал глазами Феллад.

– Действительно говорил. Ну и что? Уж очень мне нужно было повидать своего беззаботного друга именно сегодня, поэтому пришлось изрядно поднапрячься, чтобы создать ментальный посыл достаточной мощности, к тому же помогло родство наших душ, а также то, что с утра твоя голова не была забита всякими пустяками. Ну ладно, о делах поговорим потом, а сейчас рассказывай, как сдал экзамены и вообще…

– А я‑то все голову ломаю: отчего это с утра у меня все внутри так и свербело, непонятно почему прямо‑таки тянуло к Мутному озеру…

Друзья присели на один из прибрежных валунов, и молодой человек принялся с жаром рассказывать озерному обитателю о том, какие препоны и мудреные ловушки пришлось ему преодолеть на тернистом пути к взрослой жизни.

– Попробуй‑ка в одиночку выжить хотя бы пару дней на границе одной из локализованных аномальных зон без поддержки Деревьев, – громко восклицал юноша и тут же, ничуть не стесняясь своего хвастовства, заявлял: – А я там пробыл целый месяц. Ты даже представить себе не можешь, с какими тварями пришлось столкнуться твоему другу. Моли Матушку Природу о том, чтобы никогда не повстречаться нос к носу с крабоскорпионом, змеедраконом или хотя бы с безобидным, на первый взгляд, но очень опасным на поверку гигантским крысоидом… – Не доведя мысль до конца, Феллад тут же переключился на другую тему: – А риторика, стихосложение, многомерная геометрия, расчет пространственных координат на основании уравнений нелинейной алгебры и еще куча всяких заковыристых предметов. Квакх, хотя бы ты можешь мне объяснить, зачем человеку, собирающемуся стать отважным пластуном и знаменитым покорителем аномальных зон, интегральное исчисление или рифмоплетика? Умение задерживать дыхание под водой или приемы рукопашного боя, маскировка, правила выживания в агрессивных условиях аномальных зон – это я понимаю, но арифметика и песнопения только для засорения мозгов…

– Много ты понимаешь, – возразил ему Квакх, – а что ты будешь делать долгими вечерами на привале? Тоска, она знаешь какая штука? Припрет так, что ни вздохнуть, ни охнуть, никакой романтики не захочется. А песенку спел и на тебе – отдушина, и настроение сразу поднимется, и на подвиги вновь потянет, и вообще с песней по жизни шагать куда веселее.

– Глупый лягух, зачем петь самому, когда можно обратиться к ближайшему Дереву, и оно усладит твой слух ариями самых лучших исполнителей.

– Ага, – весело ухмыльнулся Квакх своей зубастой пастью, – и этот самонадеянный юнец собирается отправиться в одну из зон или хуже того в Дикий Лес и не знает, что там растут вовсе не те деревья, которые в любой момент с удовольствием предоставят ему и кров, и стол, а также музыку в исполнении самых выдающихся музыкантов и певцов.

– Совершенно верно, – шлепнул себя по лбу Феллад и тут же вновь поменял тему разговора: – Квакх, как ты думаешь, нам стоит дождаться совершеннолетия Зильды или, как она предлагает, в тайне от всех сочетаться браком…

– …а когда у нее начнет расти животик, предстать перед честным народом и прилюдно покаяться, – закончил мысль друга хозяин Мутного озера. – Вообще‑то в вопросах семейной жизни и взаимоотношения полов давать советы – дело неблагодарное, но тебе, как лучшему другу я скажу: держись от этой девчонки как можно дальше.

– Это почему же?

– А потому, что такие особы как твоя Зильда обычно делают своих мужей бессловесными подкаблучниками, постоянным объектом для насмешек и издевательских выпадов со стороны всей деревни. К тому же, если ты с ней свяжешься, пиши, пропало – конец твоей карьере пластуна. Уж она‑то найдет способ привязать тебя к своей юбке. Поэтому, парень, если хочешь посмотреть на мир, испытать счастье настоящего воина, хватай ноги в руки и, не откладывая дела в долгий ящик, беги куда подальше от этой самой Зильды. Уж мне‑то поверь – за свою долгую жизнь старый Квакх многое повидал.

– Плохо ты меня знаешь!.. – возмутился, было, юноша, но, напоровшись на холодный взгляд проницательных глаз собеседника, осекся.

– То‑то и оно, – покачал перед носом юноши указательным пальцем правой руки Мудрый Квакх, – как говаривали твои далекие предки: «С сильным не борись, с умным не судись». Еще раз повторяю: выбрал карьеру героя, держись от противоположного пола как можно дальше. – После этих слов он на некоторое время задумался каким‑то своим мыслям, затем продолжил: – Помнится в стародавние времена, когда здесь не было толком ни твоих соплеменников, ни ваших чудесных друзей Деревьев, проходил мимо моего озера один забавный субъект. Лохмат был, что твой медведь во время линьки и с мозгами у него было не все в порядке. Утверждал, что ищет истинного Бога, мол, старый крепко подвел его народ, не оправдал доверия, поэтому для спасения бессмертной души его самого и его соплеменников жизненно важно в срочном порядке подыскать другой объект для поклонения. Помнится, этот самый искатель поведал мне одну поучительную историю. Дескать, жил когда‑то парень по имени Самсон, силищи необыкновенной. Полчища филистимлян одной левой делал…

– Погодь, лягух, объясни, кто такие филистимляне.

– Хрен их знает, вполне возможно, нечто‑то типа полуразумных чудищ из ваших аномальных зон, про которых ты мне все уши прожужжал, а может быть, что‑то и вовсе несусветное – тогда на Земле все было совершенно иначе. – Не скрывая своего неудовольствия по поводу несдержанности слушателя, проворчал Квакх и сразу же продолжил свой рассказ: – Связался Самсон с одной девицей по имени Далила, но не знал горемычный, что его подруга подослана к нему этими самыми филистимлянами для того, чтобы выведать секрет его силушки необыкновенной. Всякие женские штучки применила она к размякшему олуху и запудрила башку парню до такой степени, что он ей и рассказал, мол, вся сила его в волосах и если их обкорнать, тогда с ним даже малый ребенок справится шутя. Дождалась Далила когда ее любовничек заснет, обчекрыжила парня под кокосовый орех и кликнула своих друзей филистимлян. Те обрадовались, парню глаза выкололи и в яму глубокую посадили… – лягух тяжело вздохнул и грустно подытожил: – Короче, Фелл, все несчастья от баб, поэтому держись от них как можно дальше.

– Ну, Квакх, – юноша нетерпеливо заерзал на камне, – что стало с этим Самсоном потом? Успели Деревья прийти к нему на помощь?

– Глупый ты, человеческое отродье, ваши Деревья появились значительно позже, поэтому тот простофиля так и остался до конца своих дней без глаз, потому как народ в те времена был дикий и если кто‑то терял руку, ногу или какой другой орган, то навсегда.

– А… понятно… они не умели запускать процесс регенерации тканей, – задумчиво произнес Феллад. – Действительно дикие – что может быть проще, в наше время это умеют делать даже малые дети.

– Все верно, у вас же есть мудрые учителя Деревья, – тут же отозвался лягух. – Кстати, Фелл, в твое отсутствие я занимался кое‑какими весьма интересными исследованиями в результате которых получил просто ошеломляющие результаты. Короче, мне необходима твоя помощь.

– Какую помощь способно оказать столь мудрому существу обыкновенное «человеческое отродье»? – Попытался съехидничать Феллад, но, наткнувшись на насмешливый взгляд своего друга, тут же закрыл рот.

– А ты злопамятный, Фелл, – Заметил хозяин и тут же наградил друга ментальной затрещиной от которой тот едва не впал в состояние беспамятства. Осчастливив подобным образом приятеля, Квакх вскочил на ноги и громко заверещал: – Подловил! Подловил! Опять ты не успел поставить защиту! – Немного успокоившись, он вновь усадил свою задницу на разогретый валун и продолжил нравоучения в более спокойном тоне: – Сколько раз старина Квакх должен тебе объяснять, что для всякого пластуна умение вовремя ставить ментальный блок есть самое важное из всех его умений. И после этого ты смеешь обижаться за то, что тебя всего лишь назвали человеческим отродьем?

– Ладно, лягух, уел! – примирительно махнул рукой Феллад. – Рассказывай, чем я могу быть тебе полезен?

– Видишь ли, – нерешительно начал Квакх, – моя просьба может показаться тебе довольно странной…

– Настолько странной, что по причине врожденной застенчивости мы будем еще целый час тянуть пардуса за хвост! Что у тебя там такое? Говори, не стесняйся!

– Короче мне в срочном порядке необходимо поговорить с Деревьями, но, как тебе известно, без посредничества кого‑нибудь из людей это невозможно.

– Что может быть проще! – радостно воскликнул Феллад и тут же осекся – кому как не ему было отлично известно неприязненное отношение его закадычного друга к Деревьям.

Квакх неоднократно высказывал подозрения в том, что Деревья попросту используют людей в своих корыстных целях, что рано или поздно они откажутся от сотрудничества и тем самым обрекут человечество на постепенную деградацию, а в конечном итоге на полное вымирание. На чем основывались эти его подозрения, лягух не сообщал, но всячески агитировал Феллада поменьше надеяться на помощь «сомнительных друзей», а почаще проявлять инициативу хотя бы в вопросах самообеспечения продуктами первой необходимости. После нескольких особенно жарких словесных стычек по поводу потенциальной ненадежности союза людей и Деревьев молодой человек всеми способами старался избегать любых разговоров на эту тему. Для себя юноша сделал вывод о том, что от постоянного затворничества у приятеля малость «поехала крыша», в результате чего произошло обострение параноидальных наклонностей его и без того тяжелого характера.

И теперь Мудрый Квакх без дополнительных уговоров и понуканий просит Феллада стать посредником. Чудеса, да и только. Юноша посмотрел на своего водяного друга и сразу же понял по его поникшему внешнему виду, с каким трудом тому удалось перебороть свою взлелеянную за многие века ненависть к Деревьям. Паршивое настроение самолюбивого лягуха усугублялось еще и тем, что он не мог сам на прямую выйти на контакт с ними и был вынужден обратиться за помощью к третьему лицу. Пусть это третье лицо – его единственный и самый закадычный друг, если не считать, Зильды, которую, нужно отметить, хозяин Мутного озера терпел лишь из уважения к Фелладу.

«Интересно, – подумал молодой человек, упустив из виду тот факт, что всякая его мысль доступна собеседнику, – какая архиважная причина заставила этого закоренелого древоненавистника опуститься до общения с братьями‑Деревьями?»

– В свое время узнаешь, – ответил «древоненавистник», а юноша с досадой отметил, что в очередной раз потерял контроль над своим сознанием и вполне мог бы пропустить еще один ментальный оперкот. – Пока все, что мне нужно, это как можно быстрее вступить в контакт с вашими сомнительными благодетелями.

Феллад отметил для себя, что даже насущная необходимость отправиться на поклон к Деревьям не отвратила его друга от предвзятого отношения к расе разумных растений. Однако эти мысли не были услышаны лягухом, поскольку юноше удалось очень быстро отойти от эмоционального шока, вызванного неожиданной просьбой приятеля, и полностью взять под контроль собственное сознание. Своими феноменальными способностями к концентрации Феллад был обязан исключительно педагогическому таланту Мудрого Квакха и его садистскому методу ментальных затрещин. Подобных подлых ударов за время знакомства с лягухом он получил превеликое множество, но вовсе не был в обиде на своего учителя, поскольку лишь благодаря приобретенным способностям предельно дисциплинировать свое мышление ему без особого труда удалось получить высшие баллы по всем экзаменационным дисциплинам. К тому же довольно частые потрясения подобного рода и необходимость поиска путей экстренной защиты от них стали причиной резкого повышения активности головного мозга юноши, а это в свою очередь привело к появлению у него некоторых паранормальных способностей, не свойственных прочим представителям вида гомо сапиенс. Например, находясь в воде, он мог задерживать дыхание на сколь угодно долгое время. Каким образом ему удавалось многократно регенерировать кислород в своих легких из отработанной углекислоты, Феллад и сам не мог бы объяснить, но факт остается фактом. Кроме того, он мог без помощи Деревьев телепортировать свое тело, правда, пока на короткие расстояния, ограниченные несколькими десятками метров, но со временем он рассчитывал развить эту способность своего организма так, чтобы попадать самостоятельно в любую точку планеты. Здесь необходимо отметить, что умения телепортировать было у него лишь в зачаточном состоянии, и свободно манипулировать этой своей способностью Феллад пока не умел. Иными словами, иногда он мог переносить себя, но чаще был не в состоянии это проделать. Почему так происходило, он не знал.