Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






Фаза подъема национализма





 

Под воздействием подобных обстоятельств то, что было живой цивилизацией, обладавшей независимым социальным контекстом для раскрытия творческих способностей письменной традиции, трансформировалось в блок наций, разделяющих общее культурное наследие, но уже неспособных создать независимую цивилизацию на собственной основе. На обломках того, что некогда было живой духовной основой мировой цивилизации, молодое поколение, фрустрированное унижением и неразрешимыми дилеммами зависимого состояния, попыталось обрести новые духовные ценности. К концу XIX века практически все мусульманские общества вошли в фазу подъема национализма. Даже в тех обществах, которые вступали в новый мировой порядок относительно медленно, прохождение описанных нами этапов развития шло быстрее. Высшие слои уже прошли фазу начального сопротивления. Теперь же под давлением все ускоряющихся темпов мирового развития и углубляющейся фрустрации, которой ответило на них мировоззрение исламской цивилизации, фаза подъема национализма наступала в различных частях мусульманского мира почти одновременно: она началась в Восточном Средиземноморье в 1860‑е гг. и к концу 1880‑х гг. в той или иной форме распространилась повсеместно.

Тогда как часть высшего слоя общества осталась удовлетворена тем компромиссом, которого им удалось достичь с западным миром, более амбициозных представителей этого слоя и менее удовлетворенных членов чуть менее обеспеченных слоев создавшееся положение совершенно не устраивало. На этой фазе доброжелательное отношение к Западу сменилось неприязнью. Большинство населения, особенно в больших государствах, по‑прежнему стремилось к модернизации, однако между народом и высшими слоями общества нарастал разрыв, причем его природа была полностью противоположна тому, который можно было наблюдать в начале XIX века. Более прогрессивные элементы и молодежь, закончившая новые школы, составили оппозицию местным правителям, требуя более фундаментальных реформ и, по сути, выступая против власти Запада. В конечном итоге весь комплекс доминирования Запада был заклеймен как «империализм», который противопоставлялся «национализму» – всеобщим реформам и подлинной модернизации исламского общества.

В Египете новый национализм проявился с особенной силой, и именно здесь он потерпел свое первое поражение от сил Запада. В XIX в. независимые тюркские правители Египта пытались создать образ прогрессивной мусульманской страны, которая идеально соответствует всем стандартам западной цивилизации. В государстве Мухаммада‑Али разрушение традиционного патриархального уклада шло с невиданной в других странах скоростью, при этом следует отметить, что Египет, в отличие от многих других мусульманских стран, успешно развивал свою экономику и укрепил режим зависимости. Египетские крестьяне впервые за тысячелетие сформировали победоносные армии, а египетский хлопок приносил огромные доходы землевладельцам. Все это вело к росту численности арабских мусульман. Жители Каира, левантийцы и все остальные усваивали европейские традиции и обычаи в рамках исламского города. Благодаря своей процветающей экономике Египет (в частности Каир и Александрия) на долгое время стал экономическим и культурным центром арабского Востока, даже сирийцы приезжали сюда в поисках работы. Однако экономическое процветание и достижения технического прогресса в Египте лишь подчеркивали чувство фрустрации арабских мусульман, отмечая, сколь скромная роль отведена им в новом мировом порядке.

 

Хедив Исмаил. Фото XIX в.

 

Амбициозный правитель‑хедив Исмаил (1863–1879 гг.) задался целью сделать Египет неотъемлемой частью Европы. Начало этой тенденции положил его предшественник Саид, но именно Исмаил стал образцовым правителем, успешно внедрявшим в своей стране европейский мировой порядок. Мухаммад‑Али заложил основы зависимой экономики, а Исмаил с завидной последовательностью совершенствовал эту политическую модель. Кооперируясь с интересами западного капитала, Исмаил превратил Каир и Александрию в современные города, оснащенные всеми атрибутами европейских столиц: там были водопровод, газопровод и даже большой оперный театр, в котором выступали итальянские труппы. Его политика европеизации не была просто модным веянием: во время правления Исмаила вслед за экспериментами Мухаммада‑Али правительство открыло большое количество современных школ, организованных по европейскому образцу и всячески способствовало распространению французского языка и культуры среди обеспеченных слоев населения. Таким образом, политика Исмаила органичным способом развивала ту политическую линию, которую начал Муххамад Али, – полноценное участие Египта (пусть даже на правах «младшего партнера») в европейской экономической и финансовой системах. Исмаил построил в стране фабрики для переработки сахара, но все же главным товаром страны стал хлопок. В период Гражданской войны в США цены на хлопок резко подскочили, Исмаил и другие крупные землевладельцы еще больше увеличили площади, занятые хлопком. Исмаил вложил крупные финансовые средства в развитие ирригационных систем в стране и даже продал египетский пакет акций Суэцкого канала, чтобы как можно больше вложить в выращивание хлопка.

Открытие Суэцкого канала в 1869 году стало величайшим триумфом Исмаила – на церемонии открытия присутствовали монархи европейских держав. Строительство, начатое Саидом, казалось возобновлением традиции каналов из Красного моря, которые в различное время соединяли Средиземное море с Южными морями через Египет и тем самым обеспечивали ему главенствующее положение в межрегиональной экономике. Однако в условиях Технической эпохи это не только укрепило Египет политически, но и сделало объектом политического соперничества европейских держав. (Именно это соображение удерживало предыдущих правителей, с меньшим доверием относившихся к Европе, от одобрения проекта.) В то же время следует отметить, что Исмаил проводил достаточно амбициозную политику в военной сфере: он добился от своего османского сюзерена предоставления Египту военной автономии и послал свои многочисленные войска на захват большей части Нильского Судана и горных районов Абиссинии (заметим, что египетские войска потерпели поражение от эфиопов). Среди египтян возродились мечты о былом величии Египта. Исмаил пытался увеличить торговлю Египта с Западом, выступая как посредник, и с этой целью старался доходы от неприемлемой для европейцев, но поощрявшейся Мухаммадом‑Али работорговли, тратить на сырье и товары, произведенные на новых фабриках. Однако столь амбициозные проекты требовали значительных средств, которые он занимал в Европе, но и непредсказуемость хлопкового рынка лишила его доверия европейских финансовых кругов, и в конце концов он неожиданно для себя оказался обремененным огромными внешними долгами.

Следует заметить, что Исмаил не проявлял особого желания развивать народные политические институты в стране – такого рода институты могли затормозить процесс модернизации, что не приветствовалось европейцами в зависимых странах.

Исмаил прочно удерживал режим личной власти (несмотря на эксперименты с совещательной палатой натаблей) и опирался (как и все представители его династии) главным образом на турок и другие неарабские элементы. Но более удачливая часть арабского населения все же смогла поправить свое финансовое положение, став деревенскими старостами, или повысить свою самооценку, оказавшись в армии. Постепенно эти арабы начали осознавать свою новую социальную роль – роль крупных землевладельцев, образованных чиновников, военных, и в их среде стало нарастать сопротивление политике Исмаила. К 1878 г. непродуманная финансовая политика Исмаила привела к тому, что над страной нависла угроза не только банкротства, но и прямого военного вторжения со стороны ведущих европейских держав. Европейские правительства хотели контролировать всю финансовую систему страны, для этих целей был создан управлявшийся христианами национальный совет. Они даже сместили хедива, поставив на его место более покладистого наследника.

В это время арабские офицеры, опасавшиеся значительных сокращений военных расходов, начали требовать введения конституции, ограничивающей власть монарха, и удаления из правительства европейцев. Гражданское население, в частности малообеспеченные слои, растущий слой мелких арабских землевладельцев и молодые улемы поддержали требования военных. Хедив вынужден был отдать пост министра обороны Ахмеду Ораби, лидеру арабских офицеров. Однако, когда Ораби попытался покончить с доминирующим положением европейцев в политической системе Египта, Великобритания (единственная европейская держава, готовая к реальным действиям) устроила бомбардировку Александрии с моря. В 1882 году англичане оккупировали Египет от имени хедива, подавили сопротивление Ораби и выслали из страны главных участников восстания. Они восстановили в стране абсолютную монархию, которая оказалась под их контролем.

Во время английской оккупации британский генерал‑губернатор обладал практически неограниченными полномочиями, он имел право вмешиваться в действия местного правительства и отменять распоряжения местных властей по собственному усмотрению. Самой значительной фигурой в этом отношении стал губернатор Эвелин Баринг, лорд Кромер (1883–1907 гг.). Этот высокообразованный человек, обладавший обширными познаниями в области современной западной культуры, представлял собой классический образец типично западного отношения к непрошедшим современные преобразования нациям, их месту в мире и их национализму. Он считал такие нации (в данном случае египтян) «низшими расами», которые нуждались в опеке со стороны европейцев. По его мнению, такая опека шла только на пользу как самим «низшим расам», так и европейцам. Кромер старался всячески избегать ситуаций, подобных восстанию Ораби, которые могли бы спровоцировать британскую военную оккупацию. Он полагал, что для защиты европейских интересов в регионе вполне достаточно лишь небольшого политического давления. Такая позиция, однако, объяснялась вовсе не беспокойством за местное население (поскольку британское правление было для них наилучшим вариантом), а интересами самой Великобритании, которая, вмешиваясь в дела Египта, взваливала бы на себя еще одно непосильное бремя. Кромер не допускал даже мысли о том, что египтяне, эти «младшие братья» по человеческой расе, овладеют европейской культурой в достаточной степени, чтобы самостоятельно управлять собственной страной на западный манер. По мнению Кромера, «быть цивилизованным» означало «быть европейцем», два эти понятия были для него неразрывны. Так называемые «восточные народы» нуждались в таких политических институтах, которые соответствовали бы их образу мышления, не вполне рациональному. По его мнению, ислам по самой своей природе являлся препятствием для прогресса. Отвечая тем, кто утверждал, что ислам может измениться, приспособившись к новым историческим условиям, Кромер полагал, что «реформированный ислам» просто перестанет быть исламом, так как ни одна составная часть этой религиозной доктрины не может измениться, не меняя при этом всю систему в целом[412].

Позиция Кромера отражала общую позицию европейцев того времени – европейцы плохо знали всемирную историю, поэтому им казалось, что именно Европа составляет своего рода «авангард человеческой цивилизации» и такое положение сохранится на неопределенно долгий срок. Но его мнение базировалось на печальном опыте. В финансовом крахе Исмаила Кромер увидел нечто большее, чем некомпетентность отдельно взятой личности; и, хотя его исторический и психологический анализ отличался удивительной наивностью, ему удалось разглядеть те самые «болевые точки», с которыми националистам рано или поздно пришлось бы столкнуться.

 

Александрия после бомбардировки. Фото XIX в.

 

Рассуждая о «злоупотреблениях, свойственных всем восточным правительствам, где бы они ни находились», Кромер при этом умалчивал о вопиющих инцидентах, связанных с некоторыми членами египетской династии, поскольку в отдельных случаях он просто не располагал достаточными доказательствами, но широко использовал менее шокирующие истории, чтобы проиллюстрировать свои доводы: «Стремление к духовной симметрии и точности – вот где проходит грань, разделяющая нелогичный, полыхающий яркими красками Восток и трезво мыслящий Запад»[413]. Пароход Саида, предшественника Исмаила, как‑то раз совершал путешествие по Нилу во время низкой воды и застрял в грязи. Услышав об этом, Саид приказал дать рулевому сто ударов плетьми. Когда пароход снова застрял в грязи, Саид взревел: «Дайте ему две сотни!» Услышав это, рулевой прыгнул за борт. Когда его подняли на борт, он объяснил, что прыгнуть в воду его заставил страх – он хотел покончить с собой и избавиться от мучений. В ответ Саид лишь рассмеялся: «Дурак, я же имел в виду две сотни золотых монет, а не плетей!» – и рулевой получил в награду сумку, набитую золотыми монетами. На основании этого эпизода Кромер делает совершенно правильный вывод: восточные правители упивались собственной щедростью, награждая своих подданных, при этом совершенно забывая о тех, кто был подвергнут несправедливому наказанию. Таким образом, мы должны провести четкую грань между техникализированными европейскими и исламскими социальными нормами. Убийства, грабежи, самые изощренные пытки были обычным явлением среди правящих классов мусульманского общества, что приводило в ужас современных европейских наблюдателей, но также порицалось как несправедливость и зло самими мусульманами. Традиционным мусульманам, за исключением сторонников идеализированного шариата, в свою очередь, весьма необычным казалось стремление европейцев создать предсказуемое «правовое пространство» для каждого индивидуума, гарантировать каждому гражданину, независимо от его социального статуса, право на личную неприкосновенность.

 

Каирская цитадель. Фото XIX в.

 

Кромер рассматривал приведенный выше эпизод как типичное проявление восточного менталитета: непредсказуемое поведение Саида, по его мнению, отражало образ мышления восточного человека в целом. Здесь мы должны провести границу между тем, что действительно имело отношение к до‑техникализированным образцам поведения, и тем, что было неправильно понято сторонним наблюдателем. Та алогичность и непоследовательность, о которой говорит Кромер, при более тщательном анализе распадается на целый ряд отдельных элементов, ни один из которых не является определяющим. Кромер приводит несколько типичных плачевных примеров неточности мыслей и действий. Однако такая неточность иногда может просто выражать чувство красивой формы, которая могла быть свойственна более интимной и неторопливой эпохе. Но оно также может быть ответом дотехнической эпохи на рационалистический посыл: причина могла заключаться во вполне рациональных страхах (когда крестьянин, который пытается скрыть свое имущество от незнакомых людей, которые вполне могли оказаться сборщиками налогов) или вполне здоровым чувством меры дотехникализированного общества (например, вольное обращение со временем, поскольку ошибка в несколько минут не имела для человека решающего значения). Большинство подобных проявлений неточности могло быть с легкость обнаружено и на Западе до начала эпохи Нового времени. Рассуждая о присущей людям Востока неточности, Кромер совершенно не принимал во внимание все эти культурно обусловленные различия. При таком подходе полностью исключалось какое‑либо взаимодействие между различными культурами. Кромер не мог понять, почему человек Востока, указывая на какой‑либо предмет, находящийся слева от него, пользуется правой рукой, ведь, с точки зрения европейца, это очень неудобно, гораздо логичнее использовать левую руку. Он не принял во внимание тот факт, что левая рука у мусульман была предназначена для совершенно иных целей.

Наконец, он связал с «нелогичностью» «восточного мышления» все моральные дефекты социальных моделей, которые проявились в анекдоте с рулевым и которые на самом деле проявляются в аграрных обществах всегда и везде, где защита группы перестает действовать под влиянием таких чрезвычайных событий, как, например, война или присутствие абсолютного монарха. Но моральный аспект этого в техникализированном обществе последующие поколения осознали намного более остро, чем могли себе представить Кромер и его современники.

Однако главной ошибкой Кромера стала его историческая оценка «восточного мышления», его способ мышления разделяло большинство европейцев, лучшие представители которых оценивали население и институты в мусульманских странах исходя из точно таких же предпосылок. В то же время эти предпосылки сформировались под влиянием существовавших реалий. Эти реалии давали удобные предлоги для военных интервенций с целью поддержания европейских стандартов везде, где жили и работали европейцы, а также создавали основные препятствия, которые сводили на нет любые попытки мусульман встать на путь техникализированного развития.

Англичане оккупировали Египет, чтобы защитить права британских граждан и граждан других европейских государств, права, которые трактовались как «цивилизованные», другими словами «современные западные» нормы. Соответственно, выплата долгов иностранным государствам являлась безусловным финансовым приоритетом. Непродуманная финансовая политика Исмаила привела к тому, что большая часть государственных доходов уходила на выплату долгов. Однако после разрешения ситуации с долгами Кромер и британское правительство попытались поднять уровень благосостояния египтян. Прежде всего были отменены законы, унижавшие достоинство крестьянина: право любого должностного лица бить крестьян плетьми (в особенности если речь шла о неуплате налогов) и барщина, на которой крестьян заставляли бесплатно работать на государство в дополнение к налогам. Британцы пытались создать в стране единое для всех граждан правовое пространство; в частности, они обязали всех землевладельцев зарегистрировать право собственности на землю. Введение единых юридических стандартов значительно упростило юридическую процедуру. Помимо всего прочего британцы отменили множество мелких налогов, которые никак не могли упразднить мусульманские правители‑реформаторы. Однако введение усовершенствованной системы бухгалтерского учета (которая вызвала недовольство традиционных коптских бухгалтеров, лишившихся своей монополии) и современной системы судов и полиции вызвало недовольство. Наконец, они провели ряд важных техникализационных реформ, в частности выстроили первую Асуанскую плотину, которая завершила систему контроля вод Нила, начатую еще Саидом, построившим плотину в Каире. Дополнительные каналы постоянно обеспечивали поля водой, а ежегодные разливы ушли в прошлое.

Как мы скоро убедимся, большинство этих реформ имели негативные последствия: например, отмена традиционного права зачастую становилась бедствием для беднейших слоев населения, а суды, организованные по европейскому образцу, являлись для них еще одним символом социальной несправедливости. Но египетские националисты подвергали резкой критике другие аспекты проводимых реформ. Они требовали покончить с привилегированным положением иностранцев в стране, но правительство не могло решить эту задачу, ведь главная цель государственной власти заключалась именно в том, чтобы защищать юридические права иностранцев. Правительства ведущих европейских держав зачастую накладывали вето даже на те не слишком значительные преобразования, которые пытался проводить Кромер. Практически во всех сферах жизни египтяне сталкивались с социальной несправедливостью, их положение ничуть не улучшилось. Помимо всего прочего, в годы правления Кромера у Египта почти не осталось финансовых ресурсов. Кромер был убежден, что египтянам необходимо получить европейское образование, однако денег на то, чтобы поддерживать его на уровне, которого оно достигло при Исмаиле, не было. Что еще более важно, египтяне оказались лишены культурной основы в своей собственной стране. Старая цивилизация как оплот творческой мысли канула в прошлое. При британском правлении египтяне стали полностью зависимыми от ведущих европейских держав, в отличие от времен Исмаила, их окружал чуждый для них мир европейской культуры. Вступить в этот мир и обрести статус современной цивилизованной державы – эта задача так и осталась для Египта недостижимой мечтой.

 

Открытие Суэцкого канала. Западноевропейская гравюра XIX в.

 

Сходные явления наблюдались повсеместно. В 1881 г. в Тунисе Франция проводила практически ту же самую политику, что и Великобритания в Египте. Единственное отличие состояло том, что в Тунисе местная элита пыталась сама встать на путь модернизации. В Османской империи, которая была гораздо лучше Египта подготовлена к реформам, однако также пережила сходный период банкротства по внешнему долгу, в 1876 году реформаторы попыталась ввести конституцию. Однако Запад помог султану Абдул‑Хамиду подавить их движение и использовал все современные достижения, чтобы утвердить репрессивный деспотизм, существовавший на западные деньги под западным финансовым контролем, но отрицавший любые либеральные реформы по образцу Кромера.

Таким образом, после поражения первых попыток реформ, которое в некоторой степени им нанесли «снизу», национализм начали рассматривать как способ собрать все доступные силы общества, чтобы создать нации, способные независимо встать в современном мире на один уровень с европейскими нациями. На Западе в своей наиболее развитой форме национализм возник в эпоху Французской революции, когда французы научились действовать как «вооруженный народ», почувствовали себя не нормандцами, гасконцами или бургундцами, первым, вторым или третьем сословием, но равными гражданами общей родины, которые разделяют все ее радости и горести. Именно благодаря такому национализму европейские страны смогли не только избавиться от французского империализма, но и создать современные техникализированные институты, которые были основаны во Франции во времена Наполеона и затем скопированы в остальных государствах. В мусульманских странах реформаторы постепенно начали сознавать, что патриотизма отдельно взятой личности недостаточно, необходимо было построить нацию, которая бы прониклась подлинно патриотическим духом. Только при этом условии безличные эффективные институты массового общества смогут пробить себе дорогу в запутанном лабиринте личной и племенной лояльности, которые разделяли население и становились главным препятствием на пути реформ. Люди должны научиться воспринимать себя в первую очередь как египтян, связанных общим египетским происхождением, или как османов, иранцев, индусов, а все другие социальные градации должны рассматриваться лишь в контексте нации как единого целого.

Однако здесь возникла еще одна проблема. Мы говорим о египтянах, иранцах, индусах, но как могут идентифицировать себя, например, жители Османской империи? Является ли египтянин или христианин османом? Может ли мусульманин быть еще кем‑либо, кроме как мусульманином; и разве не копты являются единственными настоящими египтянами? Что такое Индия и кто такие «индусы»? Эти понятия ввели в обиход британцы, а для местных жителей они лишены всякого смысла. Что такое Иран? – результат завоевания Каджаров, но являются ли иранцами тюрки азери, и что делать с персами в Герате, которые подчиняются Кабулу? Таким образом, впервые на страницах этой книги мы имеем дело не с отдельными этническими группами, а с целыми нациями, и говорим не об этнических, а о национальных чувствах. Так что же такое нация? В основе нации как носителя современных институтов могут лежать любые факторы, определяющие историческую судьбу большой группы людей, – общая правящая династия (Османы?), религиозные верования (шииты?), язык (арабские диалекты?) и даже общий для всех завоеватель (англичане?). В нашем случае, однако, все эти критерии не срабатывают. Шииты, например, проживали не только в Каджарском Иране, но и в Османской империи и разговаривали на диалектах арабского. Исторически случайное объединение под властью одного правителя на независимой территории или даже под управлением европейцев могло дать толчок национальному самоопределению, но в таких случайностях сложно найти почву для требуемого всеобщего воодушевления, если только не возникает необходимости совместно вести борьбу. В последущие десятилетия именно поиски эффективной основы для национальной самоидентификации занимали ведущие умы на фоне развернувшейся борьбы за модернизацию: для того чтобы черты техникализированного строя пропитали всю ткань общества, национальная идентификация была жизненно необходима.

Модернизация в полном смысле этого слова включает в себя три взаимосвязанных аспекта. Требовалось провести вестернизацию: новые формы адаптируются в том виде, в котором они сформированы на Западе не потому, что нет времени разрабатывать новые, но из‑за того, что техникализированное общество распространилось по всему миру, что предусматривало установление единообразия. Западным обществам были присущи сильные национальные чувства, поэтому «вестернизация» автоматически предусматривала развитие национализма. Модернизация не являлась просто «вестернизацией» и не предусматривала слепого копирования: в основе современного духа лежала жажда открытий, предпринимательская инициатива и авантюризм, без которых подобное копирование было бы шагом назад. Новые нации должны были изыскать ресурсы для создания собственного общества, что, однако, также требовало развития национальных чувств. Наконец, модернизация требовала своего рода революции, отрешения от власти тех правящих классов общества, которым были выгодны существующие отношения зависимости от Запада и которые бы сопротивлялись любым попыткам их изменить; кроме того, если революция хочет победить, она прежде всего призывает к национальной солидарности.

 

Date: 2015-06-05; view: 481; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.007 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию