Фатимиды: шиитское государство, построенное на Ниле и военном флоте

Прежде чем эти племена вышли на сцену, была предпринята самая грандиозная попытка восстановить мусульманское единство. Идеал Фатимидов – правителей Египта – и секты шиитов‑исмаилитов, поддерживающей их на всех исламских землях, заключался в том, чтобы воссоединить мусульман под эгидой нового халифата Алидов и привести его к окончательной победе во всем мире. В этом они потерпели крах. Однако они преуспели в том, что сделали Египет и его новую столицу Каир центром торговли, науки и искусства, способным в XI веке соперничать с Багдадом. Государство Фатимидов успешнейшим образом противостояло угрозе скатиться к деспотизму и анархии. Оно базировалось на тройственной политической идее. Первым ее компонентом было аграрное благополучие Египта. Фатимиды полностью сохранили бюрократию долины Нила. Второй основой процветания Египта Фатимидов стала морская торговля. Благодаря торговле (в сочетании с плодородием орошаемых Нилом берегов Египта) богатство поплыло в Каир, чтобы оттуда расходиться дальше. Правительство Каира, таким образом, получало тот кредит доверия подданных, который утратил Багдад, и задавало тон в своей сфере. Наконец, третий компонент политической идеи, имевший весьма противоречивые последствия, – это неизменная привлекательность каирского режима для исмаилитов по всему исламскому миру.

Египет стоял на двух столпах: земледелии и морской торговле. Ежегодно затопляемый богатой илом нильской водой, он тысячелетиями оставался невероятно плодородной страной, которую не затрагивали природные катаклизмы, происходившие в Ираке. Несмотря на то что масштабы сельскохозяйственной деятельности время от времени менялись, правители Египта никогда не могли пожаловаться на ее успешность. Но крестьяне и помещики, как правило, образовывали закрытое общество, далекое от постоянно меняющегося класса космополитичных торговцев, которые, в свою очередь, зачастую имели другое происхождение и иные пристрастия. (Это отчасти объясняет относительную скудость египетской земли на таланты международного масштаба.) Влияние класса купцов иногда усиливалось, а иногда ослабевало, поскольку выгода от географического положения Египта для торговли была менее стабильна, чем его сельское хозяйство, хотя время от времени во многом определяла его процветание. Пожалуй, в периоды Птолемеев, Фатимидов и, позже, левантийцев пришлые торговцы пользовались наибольшим влиянием в Египетском государстве.

Правители и купцы Египта во времена Древних Греции и Рима значительно преумножили свои богатства благодаря торговле между Индией (и всем побережьем Южных морей) и Средиземноморьем – по одному из двух лучших путей, проходившему почти через все моря: через Аравийское море, затем Красное и по небольшому проливу (иногда превращаемому в канал) – к Нилу и Средиземному морю. Индия и острова Южной и Юго‑Восточной Азии поставляли разнообразные предметы роскоши – специи, духи, дорогие ткани, стальные изделия и т. д., – находившие рынок сбыта в Сирии, Анатолии, на Руси, в Греции и других средиземноморских областях; им платили тонким стеклом, тканями и другими ремесленными изделиями либо необработанным сырьем из далеких северных и южных земель (меха и золото). Большая часть торговых путей проходила через Александрию, и посредники‑египтяне получали хороший навар. Но всегда существовали не менее привлекательные иные пути. С III века, когда возникла Сасанидская империя, египетский торговый путь утратил былое значение: все больше купцов пользовались главным конкурентным (и более удобным) маршрутом – по Персидскому заливу и рекам Тигр и Евфрат, по территории Сасанидов, а оттуда по суше через Сирию – к Средиземноморью. С крахом Аббасидов и снижением покупательской способности самого Багдада, а также с появлением на территории Плодородного полумесяца мелких государств, зачастую воюющих друг с другом, торговый путь по Евфрату стал менее привлекательным, по сравнению с дорогой вдоль плодородной дельты Нила.

Египтяне под руководством череды независимых правителей воспользовались ситуацией, чтобы заманивать все больше торговцев назад в Красное море и египетские порты. Эта политика достигла наивысшего развития в период правления династии Фатимидов, которая, для пущего удобства привилегированных сословий Египта, сумела сохранить свою власть во многих отдаленных, но важных для торговли провинциях. Шииты‑исмаилиты, восставшие в 909 году в Северной Африке и посадившие своего имама вместо правителя из династии Агла‑бидов на территории современного Туниса, расширили влияние в Западном Средиземноморье, дойдя до самого Марокко. В 969 г., после серии неудачных попыток, они аннексировали Египет с помощью нескольких сторонников‑шиитов и многочисленных недовольных из числа местного населения, а также войска берберов из Магриба. В Египте они по‑прежнему делали главный упор на военный флот. Рядом со старой столицей, Фустатом, они построили новый город – Каир, обещавший затмить Багдад, и правили там как халифы. Но Каир был не только стратегическим центром, а еще и оживленным речным портом, в который заходили многочисленные курсировавшие по Нилу суда. Он быстро стал перевалочным пунктом между Средиземноморьем и Южными морями. Первый правивший в Каире халиф, аль‑Муизз, многое сделал для развития своей новой столицы[183].

В соответствии с исмаилитской идеей привести ислам к победе во всем мире на флот возлагались большие надежды: его планировали использовать при взятии Константинополя и империи христиан. Между тем он был полезен в целях преумножения богатства египтян. Уже Ибн‑Киллис (ум. в 991 г.), визирь аль‑Муизза, прилагал значительные усилия для стимулирования торговли. У Фатимидов были серьезные религиозные причины для контроля Мекки и Медины, откуда их халифат можно было пропагандировать по всему мусульманскому миру. Этому не противоречила и необходимость осуществлять политический контроль побережья Красного моря к югу до Йемена, чтобы тамошние посредники не слишком активно мешали торговле. Флот Фатимидов контролировал и Красное море, и морские пути в восточной части Средиземного. Власть Фатимидов признавали на территории от Сицилии, которой те даровали статус полунезависимого эмирата, до Синда, где обосновалась сеть исмаилитских дай (проповедников). Хотя позиции исмаилитов в Иране и Ираке были очень сильны, удача Фатимидам там не улыбнулась; до самого конца степень влияния династии за пределами Египта определялась дальностью походов ее флота.

Тем не менее преданность исмаилитов помогла сформировать как внутреннюю, так и внешнюю политику государства. К моменту завоевания Фатимидами Египта в их практической программе почти не осталось ничего революционного. Но они активизировали радикальные призывы к подпольному движению исмаилитов, которое по‑прежнему было популярно у всех недовольных в главных исламских землях. Карматианцы Бахрейна, независимо правившие в Восточной Аравии, не желали признавать взошедшего на трон имама. Но рядовые исмаилитские дай в Ираке и Иране в основном решили признать новую власть, которая взамен не замедлила отдать должные почести им и их идеям. С новым приливом энтузиазма они удвоили усилия в достижении целей исмаилитского движения и надежды на их осуществление.

^{Большая мечеть в Махдия, Тунис. Современное фото}

Исмаилиты, жившие за пределами государства Фатимидов, были всегда готовы помочь осуществлению целей их внешней политики и стать источником внутринационального лидерства. Египетское правительство вынуждено было служить эксцентрическим фокусом революционных усилий от Нила до Амударьи и обязательно выступало оппонентом всех иранских режимов на бывших территориях Аббасидов, какими бы ни были отношения этих режимов друг с другом. Но эти иностранцы предоставили ряд дисциплинированных и умных администраторов самому Египту Параллельно со стандартной государственной структурой существовала религиозная иерархия, призванная обучать исмаилитской доктрине новообращенных, а также организовывать и упорядочивать движение в государстве Фатимидов и за его пределами. Исмаилитская иерархия обладала таким же престижем и влиянием, как и правительственная, стоявший на ее вершине главный дай приравнивался к визирю; на деле иногда оба поста занимал один и тот же человек.

Последствия исмаилитского присутствия можно было ощутить главным образом в последовательности и логичности политики Фатимидов, которые обеспечили династии беспрецедентные для исламского мира того времени популярность и продолжительность правления. Действительно, социальная структура Египта оставалась практически неизменной – если не считать перемен, вызванных постоянной заботой об интересах торгово‑купеческого сословия. Но в интеллектуальной среде происходило примечательное брожение (хотя большая часть интеллектуальной деятельности, будучи ограничена исмаилитским контекстом, не имела существенного влияния на дальнейшую жизнь исламского мира). Старому интересу исмаилитов к фальсафе теперь был дан карт‑бланш; по сути, это была роскошь, право на которую было даровано тем, кто мог ее себе позволить. Отвечать за свои убеждения исмаилитские мыслители должны были только перед своим высшим руководством, посему они с удовольствием погрузились в интеллектуальную деятельность. Большую ее часть составляли строго исмаилитские аллегоризм и символизм: выстраивались прекрасные системы, в которых персонажи из Корана и шиитского учения туманно высказывались о духовной структуре Вселенной. Однако они проявляли интерес и ко всем аспектам естественных наук и философии. Исмаилиты превратили Каир в образовательный центр. Аль‑Азхар, главная мечеть города, была (да и сейчас, под покровительством суннитов, остается) прежде всего центром обучения и использовалась для этих целей несколькими халифами Фатимидами, прежде всего аль‑Азизом (976–996 гг.) и аль‑Хакимом (996–1021 гг.), преемниками аль‑Му‑изза. При мечети работала библиотека, учителям и ученикам платили пособия.

Блеск высшего общества Фатимидов наиболее ярко проявился в искусстве. Экономическое процветание Египта было основано не только на транзитной торговле. Произведения египетских ремесленников сами по себе были важным товаром. В числе прочего в городах на побережье, где была высокая влажность воздуха, производились дорогие ткани. Ремесленное искусство было унаследовано еще от доисламских коптов. Оно контролировалось правительством, поглощавшим солидную часть произведенной продукции. Остальное шло на рынки по всему исламскому миру от Нила до Амударьи и далеко за его пределы.

Эти произведения ручного труда были важны как с экономической точки зрения, так и с позиции искусства. Производственная деятельность вносила свой вклад в процветание правящего класса – и непосредственно, и за счет выставления товаров на продажу. Таким образом, население нескольких процветающих городов было уверено в том, что им обеспечена своя доля египетской сельскохозяйственной продукции. В то же время произведения ремесленников обладали эстетическими достоинствами. Это проявлялось в расцветках и узорах тканей, в формах и орнаментах изделий из глины, хрусталя, бронзы, всех видов украшений и вообще любых предметов быта, которые допустимо было делать красивыми. Сокровища в наших музеях, принадлежащие той эпохе, позволяют получить отдаленное представление о том, какая роскошь выходила из‑под рук фатимидских ремесленников.

Эпоха Фатимидов знаменита прекрасными предметами посуды из глазированной керамики или хрусталя. В такой посуде использованы некоторые элементы коптского декора; более отчетливы иранские мотивы; но все это переработано под вкусы Фатимидов. Развитие независимости Египта как центра искусств особенно ярко проявилось в архитектуре. При Фатимидах формы продолжают заимствовать из Ирана – к примеру, гробницы с круглым куполом, – но параллельно формировалась устойчивая традиция, достигшая кульминации в храмах мамлюков: например первые эксперименты со «сталактитными» формами в углах, где квадратное основание встречается с круглой купольной крышей; и рифленое оформление михраба – ниши, указывающей киблу (направление на Мекку). Таким образом, эстетическая жизнь в эпоху Фатимидов характеризовалась примечательной последовательностью стиля, дополнявшей политическую и социальную жизнь государства.