Крах карнатской революции

Но политическая инициатива в исламском мире ускользала от Багдада, независимо от того, в чьих руках он находился – в руках халифа и его гражданских бюрократов или их военных рабов и случайных тиранов. Инициатива все чаще принадлежала тем, кто пользовался поддержкой доминирующих элементов в этих провинциях.

К концу IX века бунты, подобные восстанию Бабака, основанные на приверженности старым народным традициям, утратили значение, такая же судьба постигла и более ранние всеобщие восстания хариджитов или шиитов, имевшие целью реформирование халифата изнутри официальных мусульманских правящих кругов. Ни мусульманские правящие круги, ощущавшие себя далекими от остальных мусульман, даже если туда входили представители многих социальных слоев, ни легко идентифицируемый и могущественный круг доисламских национальных лидеров не сумели сохранить политические реалии: все главные политические элементы на всех активных уровнях общества в целом были мусульманскими. Вместо прежних восстаний стали вспыхивать новые, целью которых было свержение или хотя бы сокращение власти халифа; основной их действующей силой были группы, которые можно было считать мусульманами, но чьи политические идеи ограничивались менее масштабными и аморфными интересами, чем те, что затрагивали теперь все мусульманское сообщество.

^{Посольство патриарха Иоанна VII Грамматика от императора Феофила к халифу аль‑Мамуну. Византийская миниатюра}

В центре внимания оказалась провинция, скажем, Египет, Сирия или Фарс, а не империя в целом. Какой бы кастовый дух ни был присущ катибам всего халифата, он был недостаточно силен, чтобы помешать местным катибам объединяться с жителями своего города в заботе о качестве его правителя и о последствиях его администрации для городов их района или области. Настроения древнего помещичьего класса – больше не единственной военной силы в империи и к тому же постоянно разбавляемого из‑за тенденции администрации свободно раздавать землю новым людям – играли в лучшем случае ограниченную роль. Когда Ибн‑Тулуну удалось удержать дома деньги, предназначенные для уплаты налогов Багдаду, он потратил их на общественные объекты в городах Египта. Это новшество понравилось населению, и люди обрадовались, что их правитель независим. В подобных обстоятельствах народ вряд ли сопротивлялся бы назначенному халифом правителю, который затем скинул с себя его ярмо, или даже военному авантюристу, который, возглавив воинственные элементы (например, в районе Плодородного полумесяца племена бедуинов), мог занять место правителя.

Прежние движения хариджитов и шиитов к этому моменту сузились, приняв локальный характер. Даже Хиджаз поддался общему политическому настрою – стать независимой провинцией. Постоянно предпринимавшиеся там попытки посадить на местный трон Алида наконец увенчались успехом. Но для шиитов это не имело большого значения; Хиджаз уже не являлся центром какого‑либо общего политического движения. И все же у шиизма было много последователей (особенно среди бедуинов) на центральных территориях, где в результате военных кампаний аль‑Муваффака удалось сохранить власть халифа. Несогласие с дорогостоящей подчиненностью халифу выражалось в осуждении суннитских улемов, пришедших к компромиссу с ним. Но обычно это означало только то, что некоторые местные правители и их сторонники придерживались шиитских религиозных воззрений, но не имели отчетливо шиитской политической программы.

Однако существовало одно исключение – движение шиитов‑исмаилитов. Оно по‑прежнему предполагало всеисламскую систему, но в основе ее находились не общепризнанные религиозные лидеры мусульман. Исмаилиты предлагали одновременно сменить всю политическую и религиозную элиту и опирались в этом на недовольных представителей всех классов. По мере распространения исмаилитской веры ее зачастую героическими миссионерами – дай – готовилась почва для полномасштабного восстания. Под условным названием «карматы» в конце IX века исмаилиты подняли мятеж в пустынях между Ираком и Сирией.

Повстанцам оказали некоторую поддержку крестьяне (есть сведения о хилиастических сектах, которые отождествляли свои идеалы с карматами); кроме того, они очень полагались на бедуинов, уже давно разочарованных в государстве халифата. Руководили ими выходцы из городских семей, и, вероятно, городское население низших слоев им сочувствовало. Большими группами молодые люди присоединялись к лагерям исмаилитов в пустынях; они считали, что со старым образом жизни нужно покончить, привилегированное сословие – свергнуть, и тогда воцарится абсолютная справедливость. Обиды и агрессивность накопились с обеих сторон, и начались типичные для гражданских войн зверства. Нам известно о набожной матери, которая отправилась в пустыню, чтобы позвать домой своего сына, но в итоге присоединилась к повстанцам. Она пришла в ужас от атмосферы непокорности, царившей в лагере и пропитанной духом равноправия, сознательного отрицания достоинств верхушки общества и призывов к строгому следованию революционным нормам. Свободный от прежних условностей сын считал своим долгом демонстрировать силу и жестокость и не обращать внимания на увещевания матери; мать отказалась от него и вернулась домой, горячо осудив карматов.

Это движение многие годы угрожало режиму Аббасидов в Ираке. Любого шиита можно было обвинить в тайном участии в нем и посадить в тюрьму или казнить. Но в конце концов оно было подавлено; государство халифата по‑прежнему было достаточно сильным, чтобы не выпустить из рук контроль над центральными провинциями. Это был последний крупный триумф империи.

Немного отступая от темы, следует упомянуть, что тем же словом – карматы – называли группу в материковой части Бахрейна, которая изначально сформировалась вокруг другого шиитского течения, но затем присоединилась (по крайней мере на какое‑то время) к исмаилитам. После поражения исмаилитов в сирийской пустыне эта группа создала собственную республику в городах‑оазисах восточной Аравии. Правление было олигархическим, и государство напрямую вмешивалось в процессы, важные для процветания и равных экономических возможностей в городах. Шариатскими формами ислама пренебрегали, но не подвергали их гонениям. Однако крестьяне не были интегрированы в новое государство, а служили, как может показаться, ресурсом для горожан. Некоторое время эти карматы совершали походы в отдаленные точки Аравии и Ирака (самый известный их поход окончился завоеванием Мекки и вывозом священного Черного камня из Каабы – их исмаилиты считали атрибутами идолопоклонства; позже камень был возвращен). Они придали новый импульс утихшему карматскому оунту. Но после нескольких десятилетий покоя, в XI веке, положение шариата в Бахрейне было восстановлено, а республиканские структуры уничтожены, вероятно, не без помощи крестьян.