Глава 3. В четыре его подобрала полицейская машина и отвезла обратно в Балтимору

В четыре его подобрала полицейская машина и отвезла обратно в Балтимору. Внутри у него все клокотало. Он возбужденно закурил, тут же раздавил сигарету, прикурил другую. Может, он и узнал что‑то, а может, и нет. Здание секретной службы, огромный бетонный куб, стояло в миле от города. Вокруг него виднелись металлические сооружения: координационные блоки, к которым была подведена сложная система туннелей. В голубом весеннем небе лениво порхали несколько перехватчиков воздушных мин. Машина притормозила у первого пропускного пункта; к ним не спеша подошли охранники с автоматами и гранатами, болтающимися на поясе, и в сверкающих на солнце касках.

Обычная проверка. Машину пропустили, она покатилась вдоль ограждения в сторону стоянки. Здесь Кассика высадили. Машина зарулила в гараж, а он остался один перед наклонной дорожкой к зданию. В голове его царил полный бардак. Ну как относиться к тому, что он только что услышал? И прежде чем сделать доклад директору Службы безопасности Пирсону, он решил спустить пар в одном классе педагогики. Через минуту он уже стоял в кабинете своего Старшего Политического Наставника.

Макс Каминский внимательно изучал кучу бумаг на столе и не сразу заметил Кассика.

– Домой моряк вернулся,– произнес он, продолжая работать.– Домой вернулся с моря. А где моряк, там и охотник. Ну, много настрелял дичи в этот прекрасный апрельский день?

– Я хочу вас кое о чем спросить,– запинаясь, сказал Кассик.– Пока не пошел с докладом.– Этот круглолицый маленький толстяк с пушистыми усами и морщинистым лбом когда‑то был его учителем. Кассик больше не подчинялся Каминскому по службе, но нередко приходил к нему за советом.– Закон я знаю... но многое зависит от человека. Похоже, кто‑то собирается нарушить закон, правда, я не уверен, каким образом.

– Ну что ж,– сказал Каминский, отложил авторучку и, сняв очки, сцепил мясистые пальцы,– как тебе известно, нарушения закона бывают трех видов. Классификация опирается на «Начала релятивизма» Хоффа, и мне не следовало бы говорить тебе об этом.– Он похлопал по знакомой голубой книге на краю стола.– Пойди почитай ее еще раз.

– Я знаю ее наизусть,– нетерпеливо сказал Кассик,– но все равно сомневаюсь. Лицо, о котором идет речь, высказывало свое отношение не к фактам, оно делало заявление о вещах, еще не существующих.

– А именно?

– О том, что будет. Он утверждает, что ему известно, что случится через год.

– Прогноз?

– Предсказание,– уточнил Кассик.– Если только я понимаю разницу. А я утверждаю, что предсказание – вещь внутренне противоречивая. Никто не может достоверно знать будущее. По самому определению будущее есть то, что еще не произошло. А если существует знание будущего, тогда будущее можно изменить и, следовательно, само это знание станет недостоверным.

– Какой‑нибудь предсказатель на карнавале?

– Да.– Кассик покраснел.

Усы его учителя сердито задрожали.

– И ты собираешься об этом докладывать? Ты собираешься предлагать правовые действия против какого‑то шарлатана, зарабатывающего несколько жалких долларов гаданием по руке в бродячем цирке? И ты, щенок, уже готов, высунув язык, бежать по следу... Да знаешь ли ты, насколько это серьезно? Ты знаешь, что означает приговор? Лишение гражданских прав, каторжный лагерь...– Он покачал головой.– Хорошенькое впечатление ты произведешь на начальство: какой‑то безобидный предсказатель что‑то там такое предсказывает.

Не утратив достоинства, Кассик сказал:

– Но я думаю, что это нарушение закона.

– Да каждый из нас нарушает закон постоянно. Если я скажу тебе, что у маслин отвратительный вкус, я формально нарушу закон. Если кто‑нибудь говорит, что собака – друг человека, он становится вне закона. Это происходит постоянно – но нам на это наплевать!

В кабинет вошел Пирсон. В коричневой полицейской форме он выглядел высоким и строгим.

– Что тут происходит? – раздраженно спросил он.

– Наш молодой друг, которого вы видите здесь, вернулся с добычей,– угрюмо ответил Каминский.– На этом чертовом карнавале он скрыл... он откопал предсказателя.

Обернувшись к Пирсону, Кассик пытался объясниться:

– Это не простой предсказатель, хотя там были и другие.– Чувствуя, что голос его сипло бормочет что‑то невнятное, он заторопился.– Я уверен, что это мутант или что‑то вроде. Он утверждает, что знает будущее. Он говорил мне, что некто по имени Сандерс станет председателем Совета.

– Никогда не слышал это имя,– равнодушно сказал Пирсон.

– Этот тип говорил мне,– продолжал Кассик,– что шлынды на самом деле вовсе не космические корабли, а живые существа и что наверху об этом уже знают.

Странное выражение исказило жесткие черты Пирсона. Даже Каминский за своим столом вдруг перестал писать.

– Да? – едва слышно произнес Пирсон.

– Он говорил еще,– продолжал Кассик,– что через год шлынды станут для нас большой проблемой. Связанной с важнейшими для нас вещами.

Ни Пирсон, ни Каминский не сказали ни слова. Да и не нужно было: Кассик все прочитал на их лицах. Он сделал свое дело. Он сообщил начальству все, что было нужно.

Еще немного, и про Джонса узнают все.